Глава 28
Линия фронта

К Цуманским лесам отправились десятки трофейных грузовиков, и у каждого на прицепе катилась пушка – артиллерии у отряда накопилось на дивизион, даже больше. По дороге к новому месту жительства батарею решили использовать по назначению – обстреливали воинские эшелоны на маршруте Ковель – Луцк – Киев.

Десятки составов, отправленных партизанами «в кувырок», вынудили немцев принимать контрмеры – снижать скорость движения. Теперь, после подрыва, поезда не летели под откос, и диверсантам добавилось работы – приходилось расстреливать вагоны, сжигать их, ну и заимствовать то, что пригодилось бы в хозяйстве.

…На этот раз взрыв фугаса искорежил рельсы под платформой, скинув с нее груз. Паровоз пыхтел, целый и невредимый, но сдвинуть состав с места не мог – исковерканные рельсы намертво заякорили подорванную платформу. Артиллеристы вывели орудия на позицию и расстреляли поезд в упор, начав с паровоза. Мало того что груз привели в негодность, так еще и затор устроили на дороге.

Ну, пока основная часть отряда двигалась к урочищу Лопатень, группа броневиков во главе с летчиками «Кондора» отправились навестить старых знакомых – тот самый аэродром, который партизаны разгромили при отходе с Горыни. Немцы успели расчистить взлетное поле от обломков и заровнять воронки. Более того, на укатанном снегу стояли шесть новеньких «Юнкерсов-87Д», заправленных и с бомбами, подвешенными под крылья. Эта модификация отличалась большей мощностью двигателя и увеличенной бомбовой нагрузкой. Парочка из них прогревала моторы, у остальных суетились техники.

Кого собирались бомбить немцы, осталось загадкой – опергруппа напала на аэродром, расстреляв казарму и задев один из бомбовозов. Впрочем, летчики не расстроились – из экипажа «Кондора» лишь трое были пилотами, да еще один из партизан имел за плечами Батайское летное училище. После очередного погрома именно они и заняли кабины свеженьких самолетов. С ними вылетели бортстрелки-добровольцы, эти больше всего радовались и гордились тем, что у их отряда появилась собственная авиация.

После первого визита на аэродром партизаны подорвали далеко не все бомбы – два «Опеля» были нагружены ими под завязку. Медведев намеревался использовать авиабомбы для минирования путей, но коли уж в отряде летчики появились, грех не воспользоваться.

Взлетев по очереди, пилоты покружили на новых машинах, опробовали их и сели. Снова заправили и отправились в полет к Цуманским лесам, помня о задании Судоплатова – совершить авианалет на железнодорожную станцию в Луцке. Там скопилось несколько составов – они не могли отправиться в путь, поскольку обстрелянный партизанами эшелон по-прежнему закупоривал пути.

Еще на немецком аэродроме партизаны тщательно закрасили кресты и свастики на самолетах и любовно намалевали отличительные знаки ВВС РККА. Краснозвездные «лаптежники» смотрелись внушительно. Собственно, и сами немцы, и русские не терялись на фронтах, используя трофейную технику. Бойцы РККА только на Западном фронте захватили более четырехсот танков и броневиков противника, включив их в состав своих частей – и это «в прошлой жизни»!

Опергруппа, добавив в колонну пару бензовозов и четыре зенитки «ахт-ахт», потихоньку отправилась обратно, пробираясь к Цуманским лесам, а партизанская авиация в это время громила составы на станции Луцк. Цистерны с топливом и нефтью горели копотно и жарко, вагоны от прямых попаданий бомб разносило в куски, а немецкая ПВО далеко не сразу открыла огонь по пикирующим бомбардировщикам, впервые в жизни слушая «иерихонскую трубу» завывающих сирен. Когда они опомнились, советские летчики уже отбомбились.

…С десяток землянок в урочище уже были готовы к новоселью, и вымотанный Судоплатов с огромным облегчением плюхнулся на нары. Гудела печка-буржуйка, пахло свежим деревом и смолой. Рядом устало присел Медведев.

– На будущее, Мить… Под Винницей немцы строят бункера и целый укрепленный городок – там расположится ставка Гитлера «Вервольф».

– Ничего себе…

– И я о том же. Охоту на фюрера пока открывать рано, но ты держи это в уме. Немцы окончат строительство в апреле будущего года, а Гитлер заявится летом. Его можно будет прищучить по дороге, поезд с Адольфом будет проезжать через Луцк и Ровно. Это наилучший вариант. Иначе придется устраивать бомбежку ставки, а у нас пока нет бетонобойных радиоуправляемых бомб, чтобы расковырять бункер. Ну, время есть.

– Это мы со всем нашим удовольствием! – заверил Павла Дмитрий. – Всех стяну к дороге, уделаем фюрера, как цыпленка табака.

В землянку заглянула Марина Ких.

– Товарищ старший майор! Москва высылает самолет!

– Как же я вас покину? – улыбнулся Судоплатов. – Привык уже… Митя разве что радуется – наконец-то избавится от начальства…

– Това-арищ старший майор! – укоризненно протянул Медведев.

– Ладно, ладно, – сказал Павел, посмеиваясь. – Замнем для ясности.

Он вышел наружу, на «центральную площадь» партизанского лагеря, с которой был убран снег. От «площади» расходились «улочки», уводившие к землянкам и простым навесам. Под одним из них дымились две полевые кухни, прихваченные у немцев, под другим громоздилась поленница дров. Одним из первых сооружений лагеря стала конюшня. Ее не отапливали, но животные в стойлах быстро «надышали», наполнив свой «гараж» теплом. На тропинках было людно, как в рабочем поселке перед сменой – вооруженные бойцы деловито шагали, по привычке глядя на небо, иногда мелькавшее между макушками сосен.

Оборона была хорошо продумана. Сам лагерь служил неплохим укреплением, а за его пределами, охватывая центр кольцом, располагались огневые точки, танкоопасные направления прикрывались пушками. Даже от возможных бомбежек «поселок» был защищен немецкими 88-миллиметровыми зенитными пушками, прозванными «ахт-ахт». Крепость!

Не все, конечно, было так уж лучезарно – стоило зайти в госпиталь, чтобы убедиться в этом. Цессарский уставал постоянно, даже после боев… И все же – крепость.

Отсюда мобильные группы партизан на бронеавтомобилях и грузовиках, при поддержке танков, смогут выходить в рейды на Луцк и Ровно, Ковель, Львов, Тернополь. С неприметного лесного аэродрома будут взлетать «Юнкерсы» с красными звездами на крыльях. Эти и до Киева достанут, и до Винницы… Жарко станет немцам!

Чтобы справиться с партизанами, Вермахту придется снимать с фронта десятки дивизий – на всем протяжении от Белостока до Бельц идет воистину народная война.

– Вы сами заказали музыку, – сказал Судоплатов вслух, – теперь пляшите!

Ночью было холодно, но особых морозов на Украине не бывает. Отовсюду доносился бас Кочеткова – «начальник аэродрома», чудилось, одновременно находился в нескольких местах сразу. Потихоньку разгорались костры.

– Поддай, поддай!

Затрещал, загудел огонь, резко уширяя круги света на снегу. С шипением взвились красная и зеленая ракеты. С рокочущим ревом пронесся самолет. Он был двухмоторным, но на обычный «Дуглас» не походил, да и киль разнесен, как у «пешки».

Словно услыхав его мысли, послышался голос одного из пилотов отрядных ВВС:

– Какая «пешка»? Это «Ар-2»!

– Точно, «арочка»!

Описав разворот, бомбардировщик зашел на посадку и сел, поднимая вихри мелкого снега. Развернулся, и гул моторов стал стихать. Спустившийся пилот крепко пожал руку Судоплатову и громко сказал:

– Привет, славяне! Бензинчиком не поделитесь? О, Жека! И ты здесь!

Летчик с «Кондора» осклабился.

– А я своего «Фоккера» на «Юнкерс» сменял! Мимо Луцка не пролетал? Не видел, горит там станция?

– Горит! Несколько составов – в уголь!

– Наша работа!

– Ну, это уже не партизанщина! Это армия!

– Да уж, не абы как!

Отведя в сторону Евгения, Павел сказал ему:

– Обязательно поговори с Медведевым насчет авианалета на Плоешти, это в Румынии. Там добывают нефть, которая вся уходит в баки немецких танков и самолетов. Разбомбить промыслы и резервуары в Плоешти – это будет просто грандиозный удар по фрицам!

– Да-а… – впечатлился пилот.

– Далековато, правда, и в этом вся трудность. Нужно что-то сообразить насчет аэродрома подскока, где-нибудь в Карпатах.

– Та вы не беспокойтесь, товарищ старший майор, сообразим!

Хлопнув летчика по плечу, Судоплатов пошел обниматься с целой толпой партизан. Ну, Марина или Лида – это даже приятно, а вот Микола Приходько сжал Павла так, что ребра затрещали.

– Задавишь!

Похохатывая, великан отпустил «товарища старшего майора».

– До свиданья, товарищи! С наступающим!

Под приветственные крики Судоплатов нацепил парашют, вскочил на крыло и скрылся в самолете. Особых условий для пассажиров на борту не было, и Павел притулился на ящике в уголку.

– По местам! От винтов!

Правый двигатель завелся сразу. За ним – левый.

– Эф-один к полету готов! – доложил Филиных, стрелок-бомбардир.

– Эф-три готов! – прогудел стрелок-радист, здоровенный бугай, которому вовсе не шла фамилия Прядкин.

Збитнев, командир, с места повел «Ар-2» на взлет. Самолет затрясло, моторы взревели… Подъем!

Проплыла внизу поляна с яркими кострами и толпа разведчиков-диверсантов. Бомбардировщик набрал высоту и потянул на северо-восток. В Москву.

– Эф-три! – вызвал командир радиста. – Истребителей не видно?

– Нет их, командир. Воздух чист!

– Курс триста тридцать! – подал команду стрелок-бомбардир, он же штурман. – Держи высоту, командир, и скорость…

– Есть курс, скорость, высоту!

Збитнев обернулся к Судоплатову.

– Немцы как взбесились! Это ж ваши мост через Горынь свалили?

– Наши, – улыбнулся Павел.

– Ну вот! А потом чуть ли не полк СС положили!

– Да больше, кажется… Только они первыми начали.

Летчики рассмеялись. «Арочка» летела на большой высоте, из-за чего в кабине было холодно, зато это уберегало от назойливого внимания вражеских истребителей и зенитчиков. Но не совсем. В районе Смоленска экипаж встретил рассвет, и тут же радист закричал:

– Командир! Снизу два «Мессера» направляются к нам!

– Слушать всем! Приготовиться к бою!

– Атакуют справа!

В рев моторов вплелся перестук пулемета: стрелок-радист из хвостовой кабины открыл заградительный огонь.

– Где истребители?

– Снизу сзади. Разошлись в стороны. Развернулись…

Пилот резко бросил «Ар-2» на крыло, и тут же у самой кабины пролетела длинная цепочка зеленых и малиновых огоньков – трасса с вражеского истребителя.

Снова застучал пулемет радиста. К нему присоединились оба «ШКАСа» стрелка-бомбардира.

– Где истребители? Доложите!

– Ушли назад. Товарищ Судоплатов, держитесь!

«Арочка» сорвалась в пике – опрокинулась книзу и с нарастающей скоростью помчалась к земле. Павел вцепился, во что мог, – тело потеряло опору, стало невесомым. С пола, изо всех щелей кабины выскочили невидимые прежде комочки грязи, пыль, обрезки каких-то проводов, болтик – все это повисло в воздухе. Бомбардир хлопнул пилота по плечу:

– Выводи!

Збитнев с силой потянул штурвал, и на Судоплатова обрушилась страшная тяжесть. В глазах потемнело, а когда прояснилось, Павел четко увидел, как трассеры, выпущенные стрелком-радистом, входят в брюхо «Мессера». В следующее мгновенье немецкий самолет расплылся огненной тучкой.

– Готов!

– Командир! На хвосте еще два «Мессера»!

– Далеко? – переспросил Збитнев и завертел головой по сторонам.

– Над нами! Три-четыре тысячи метров!

Рядом с Павлом яростно застрочил «ШКАС», в уши ударил резкий крик бомбардира:

– Нас атакуют! Маневр влево! Влево!

Збитнев с силой нажал педаль, «арочка» послушно отвернула влево, и над кабиной пронеслись светящиеся шнуры пулеметных трасс. Вслед за ними проскочили «Мессершмитты». Они взмыли вверх, а Збитнев прижал «Ар-2» к земле, двинул вперед до отказа секторы газа и устремился на север.

– Докладывайте, где «Мессеры»!

– Сверху, Костя! С правого борта. Готовятся к атаке. Уходи!

Но Костя не собирался уходить. Чуть приподняв «арочку», он резко бросил самолет в разворот навстречу немцам.

– Ты что творишь? – закричал бомбардир.

Но Збитнев рассчитал точно: они так быстро разминулись с «Мессерами» на встречных курсах, что немцы просто не успели открыть огонь.

– Что? Съели кошкин хвост? Докладывайте, где истребители?

– Не видим. Скрылись в дымке.

– То-то!

– Командир! Командир! – закричал радист. – Снизу заходят четыре «Мессера»! Дистанция – три километра! Атакуют с двух сторон!

– Эф-три! – сказал бомбардир. – Твоя левая пара, моя правая. Да не спеши! До них еще две тысячи метров. Подпускай поближе. Береги патроны! Маневр влево!

«ШКАС» заколотился от выстрелов. На крыльях немецких истребителей тоже засверкали огни, и трассирующие цепочки снарядиков и пуль протянулись к бомбардировщику. Поздно! Збитнев успел направить «арочку» вниз. Застучал крупнокалиберный пулемет радиста. Вторая пара «Мессершмиттов» отвернула, не стала связываться.

– Заходят сверху и снизу! – крикнул Филиных.

Грудью навалившись на пулемет, он буквально впился глазами в кольца прицела.

– Ближе! Ближе! Во! Маневр влево!

– Осторожно действуют, издалека…

Рядом с кабиной пронесся убийственный вихрь огня, а вслед за ним в развороте промелькнули «худые» фюзеляжи истребителей.

– Маневр вправо!

Басовито застучал люковый пулемет, и вдруг «арочка» резко задрожала: правую плоскость крыла прошила очередь – в дюрале появились зазубрины рваных дыр. Пули пробили фонарь кабины, через его дыры врывался шипящий воздух. А гитлеровцы заходили еще раз. Судоплатов часто дышал, сердце колотилось, от напряжения подступала усталость. Прорвемся?..

– Слушай, Эф-три! Как там у тебя?

– Патроны кончаются, командир!

– Продержись! До фронта еще каких-то полста километров!

Справа и слева от самолета мелькнули огненные злые молнии, и «арочка» задрожала от новых попаданий. На правой плоскости крыла появились большие дыры, а из разбитого мотора вырвались языки пламени.

– Командир! Горим! Крыло разбито, хлещет бензин!

– Не отвлекайся, Эф-три, бей фашистов!

Збитнев попытался сбить пламя: он убрал газ и заскользил на крыло.

– Ну как? Пламя есть?

– Еще сильнее! Охватило всю плоскость!

Самолет сотрясся, и бомбардир с размаху ударился о прицел, сполз, хлюпая кровью. Прямо над собой Судоплатов увидел желтое брюхо и черные кресты фашистского истребителя: тот подошел вплотную, чтобы добить упрямых русских. Филиных, кряхтя, привстал и, повернув ствол «ШКАСа» в сторону ненавистных крестов, нажал гашетки. Длинная очередь скорострельного пулемета пропорола брюхо врага, тот вспыхнул и стал валиться вниз.

– Экипажу оставить самолет! – приказал Збитнев. – Всем прыгать немедленно! Прыгать всем!

– Прыгаю! – донесся голос Прядкина.

– Срывайте фонарь! Быстрее!

– Бомбардир ранен! Он без сознания!

– Ах ты…

Фонарь приподняло, мощная струя воздуха сорвала его, отводя пламя и дым. Самолет несся к земле под большим углом. Збитнев рванул штурвал на себя. «Ар-2» приподнял нос и вышел из пикирования, понесся над землей. Холм?! Самолет сделал горку – за козырьком кабины блеснула синь небес, и сразу снег в черных проталинах. Чудовищный удар сотряс «Ар-2», с приборной доски брызнули осколки стекла. Грохот и металлический скрежет заглушили все звуки – и тишина. Збитнев вскочил, схватился за борт кабины, хотел выпрыгнуть, но его удержал не отстегнутый шнур шлемофона. Командир оборвал шнур.

– Саша! Саша! Товарищ старший майор!

Судоплатов с кряхтеньем выбрался из самолета и заковылял к передней кабине.

– Саша!

Бомбардир неподвижно лежал на полу.

Костя загрохотал кулаком по дюралевой обшивке кабины.

– Да отзовись же, Саша!

Но тот не шевелился. Судоплатов отвлекся, замечая в небе белый куполок парашюта. Збитнев разбил плексиглас и, обдираясь в кровь, протиснулся в дыру. Филиных застонал, очнулся.

– Сашка!

С помощью Судоплатова и Збитнева бомбардир протиснулся. Спеша и спотыкаясь, летчики и их пассажир побежали прочь. Очень вовремя – раздался оглушительный взрыв, и воздушная волна опрокинула людей в снег. Взорвались бензобаки. Филиных со стоном сунул разбитое лицо в снег – тот порозовел – и медленно выпрямился. Выпрыгнувший Прядкин приземлился буквально в десяти метрах от самолета, да так, что непогашенный купол закинуло на пылавший самолет, и «ПЛ-4» вспыхнул. Мигом освободившись, радист захромал к своим.

– Как вы? Живы?

– Точно не скажу… – простонал Филиных.

– Что сверху видал, Эф-три?

– Линия фронта близко совсем!

– Близко – это сколько?

– Километров десять!

Судоплатов отряхнулся, проверил, в кобуре ли верный «тэтэшник», и скомандовал:

– Подъем, товарищи, и шагом марш.