Саиньян стал водить Феллона по залам и комнатам подвала. Феллон шел сзади, посматривая по сторонам и заглядывая в темные углы и закоулки.

Саиньян пояснял:

— Здесь хранятся готовые ружья после того, как пройдут проверку… Вот в этой комнате доводят выкованные стволы… Здесь вырезают приклады. Видишь, как их тщательно обтесывают и шлифуют? Хабарьян заманил сюда сурускандских резчиков по дереву, потому что в нашей безлесной стране искусство это почти не развито… А здесь готовят взрывчатую смесь…

— Погоди-ка, — сказал Феллон, останавливаясь, чтобы понаблюдать за процессом.

Посреди комнаты стоял хвостатый колофтянин, колдовавший над огромным котлом, подогреваемым слабой масляной горелкой. Колофтянин набирал мерным половником белесый порошок из двух стоявших рядом бочек и сыпал его в кипящий в котле асфальт, не переставая тщательно размешивать смесь лопаткой, которую держал в другой руке.

— Осторожно! — сказал Саиньян. — Не вздумай отвлекать его, а то нас всех разнесет в клочья.

Но Феллон уже подступил к колофтянину, сунул палец в одну из бочек с порошком и попробовал его на вкус. Сахар!

Хоть Феллон и не был химиком, за свои девяносто четыре года он успел нахвататься отрывочных сведений из самых различных отраслей науки и техники и потому уверенно предположил, что другая бочка наполнена селитрой. За колофтянином Феллон разглядел формы, в которые выливалась готовая смесь и в которых она должна была застывать небольшими кирпичиками. Однако у него не было времени, чтобы изучить производственный процесс в подробностях.

Они заглянули еще в несколько помещений. Одни использовались под жилье для работников, в других хранил ось сырье, а некоторые стояли пустыми. В одном из закоулков подземелья Феллон увидел дверь, которую охранял королевский гвардеец.

— Что это за дверь? — спросил Феллон.

— За ней туннель, который ведет в часовню в квартале Баха. Раньше им пользовались йештитские жрецы, особенно в плохую погоду, но теперь, когда правительство заняло подвал под свои нужды, им приходится шлепать по улицам под дождем, как простым смертным.

Они продолжили поиски и какое-то время бродили по лабиринту, как вдруг по подвалу разнесся отчетливый звук сигнальной трубы. Феллон вздрогнул. Повсюду, гремя доспехами и стуча алебардами, засуетились стражники.

— В полночь меняется стража, — пояснил Саиньян. — Это имеет для тебя значение?

— Еще какое, Хишкак забери этого Фредро! — выругался Феллон. — Теперь нам не выбраться отсюда до завтрашнего полудня. Придется тебе приютить нас.

— Что? Но, мой друг, я поплачусь головой, если вас обнаружат у меня…

— Если нас поймают, тебе в любом случае не сносить головы, поскольку нас видели вместе.

— Ну что ж, тогда, я думаю, будет не слишком нескромно с моей стороны, если я тоже попрошу об одолжении. Скажи, не родились ли в столь хитроумном мозгу твоем какие-либо мысли о том, как избавить меня от этой грязной и шумной работы?

— Ты хочешь сказать, что намерен бежать?

— Безусловно!

— Но тогда ты лишишься права на те деньги, которые правительство складывало в банк на твое имя.

Саиньян ухмыльнулся и постучал указательным пальцем по лбу.

— Настоящее мое состояние спрятано здесь. Пообещай, что выведешь меня — и Зарраша тоже, если возможно — и я спрячу тебя и твоего товарища. И хоть Зарраш всего лишь безмозглый анимист, я все же не оставлю коллегу по профессии в столь гнусной западне.

— Я сделаю все, что смогу. Ага — вот и этот фастук!

Обыскав почти весь подвал, они наконец обнаружили доктора Джулиана Фредро. Археолог стоял перед древней стеной у лестницы наверх и изучал сохранившиеся на ней полустертые знаки. В одной руке он держал блокнот, в другой карандаш, которым и перерисовывал древние письмена.

Когда готовый метать громы и молнии Феллон подошел к нему, Фредро одарил своего проводника счастливой улыбкой.

— Посмотрите, мистер Ф-Феллон! По-моему, это самая древняя часть здания, и эти надписи могут позволить определить, когда оно было построено…

— Пойдем отсюда, осел несчастный! — прорычал Феллон вполголоса. Пока они возвращались к Саиньяну, Феллон объяснил доктору, что он о нем думает — очень образно и пространно.

Саиньян сказал:

— В моей комнате поместится только один из вас, поэтому другого я подселю к Заррашу, — он легонько стукнул в гонг, висевший у двери коллеги.

— Что такое? — поинтересовался еще один пожилой кришнаит, приоткрывая дверь на щелку.

Саиньян объяснил. Зарраш злобно захлопнул дверь и прокричал с другой стороны:

— Убирайся, пустая материалистическая трещотка! И не пытайся вовлечь меня в свои безумные планы. Забот хватает у меня и без того, чтобы шпионов прятать.

— Но это твой шанс выбраться из Сафка!

— Охе? Клянусь животом Дашмока, это айя совсем другого аллюра. Как ты сказал?

Саиньян объяснил более подробно, и Зарраш пригласил их всех в комнату и предложил вино и сигары. Узнав, что Фредро земной ученый, оба философа принялись забрасывать его вопросами.

Немного погодя, Саиньян сказал:

— А теперь касательно того спора об индукции и дедукции: высокочтимый земной коллега, может быть, вы, обладая преимуществами более зрелого мышления, способны пролить свет мудрости на наши с коллегой Заррашем расхождения. Что посоветовать вы нам могли бы?

Таким образом, разговор перешел в высшие сферы и продолжался едва ли не всю ночь.

На следующее утро Феллон пощупал щетину, выступившую у него на подбородке, и посмотрелся в зеркало Саиньяна. Землянин с начавшей отрастать бородой, если он был европейского происхождения или хотя бы вообще принадлежал к белой расе, просто физически не мог выдать себя за кришнаита. Бороды у последних были настолько жидкие, что их обладатели даже не брились, а просто выщипывали волоски пинцетом.

В комнату проскользнул Саиньян с подносом, уставленным столовыми принадлежностями с простым кришнаитским завтраком.

— Не пугайся чересчур, — сказал философ, — но йештиты прочесывают свой храм в поисках неверных, которые, как говорят, присутствовали на вчерашнем Ритуале, переодевшись жрецами. Цели и личности святотатцев неизвестны. Но поскольку привратники клянутся, что после окончания церемонии чужаки не выходили, считается, что они все еще должны быть в храме, причем не в подвале, потому что в него ведет единственная дверь, все время находящаяся под надежной охраной. Я, конечно, понятия не имею, кто такие эти злоумышленники.

— А как обо всем этом вообще узнали?

— Кто-то пересчитал колпаки жрецов третьего класса, и выяснилось, что их было использовано на две штуки больше, чем полагалось. Поэтому, пока загадка эта не привела к дальнейшим и обширным поискам, я бы посоветовал тебе и мастеру Жульяну не мешкая исчезнуть, дабы не навлечь на всех на нас беды.

Феллон внутренне содрогнулся, вспомнив о залитом кровью алтаре.

— Сколько времени осталось до полудня?

— Около часа.

— Нам придется подождать этот час.

— Что ж, тогда ждите, но чтобы ни на шаг отсюда. Я же тем временем переговорю с кем нужно, и сообщу вам, когда стража сменится.

Следующий час Феллон провел в нервном ожидании.

Саиньян просунул голову в дверь и сказал:

— Стражники только что сменились.

Феллон опустил капюшон рясы пониже, прикрыв лицо, и двинулся скользящим йештитским шагом к комнате Зарраша, чтобы забрать оттуда Фредро. Они пошли к лестнице, ведущей из подвала наверх. Коридоры были все так же освещены масляными лампами и плавильными печами: здесь не было никакой возможности отличать день от ночи. Когда Фредро увидел древние надписи, которые начал копировать накануне, но не успел перерисовать из-за вмешательства Феллона, он пожелал остановиться и докончить начатое.

— Делай, что хочешь, — прошипел Феллон. — Я пошел наверх.

Он стал подниматься по ступенькам и вскоре услышал за спиной шаги недовольного Фредро. На вершине лестницы Феллон остановился. Бросив последний взгляд вниз, он стукнул кулаком в железную дверь.

Через несколько секунд лязгнул отодвигаемый внешний засов, и дверь со скрипом открылась, Феллон посмотрел в лицо часовому в форме гражданской гвардии — и увидел, что это не Гирей. Это был совсем незнакомый ему кришнаит.