XI.
1
Воздушный кэб доставил Вэйлока на посадочную площадку, где было полно частных флайеров — дорогих игрушек, наслаждаться которыми имели возможность лишь Амаранты. Широкий туннель, покрытый черным ковром, вел в холл. Вэйлок ступил на ковер. Оказалось, что все ворсинки его незаметно вибрируют и переремещают идущего. Вейлок прошел в вестибюль. В глаза бросилась надпись:
СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ!!!
АКВАФАКТЫ!!!
РЕЙНГОЛЬД БИБУРСОН!!!
Большая ленивая женщина сидела за столиком, над которым висел плакат:
«Пожертвования принимаются с благодарностью.»
Женщине, видимо, было скучно, и она плела из проволочной нити замысловатый узор. Вэйлок положил на стол флорин. Женщина поблагодарила хриплым голосом, не отрываясь от работы. Вэйлок шагнул за бархатные портьеры и оказался в холле.
Аквафакты Рейнгольда Бибурсона, сложные конфигурации из сгущенной воды, размещались на пьедесталах. Посмотрев на них, Вэйлок решил, что это не в его вкусе, и стал наблюдать за присутствующими.
Здесь было около двухсот человек. Они стояли группами, беседуя, или проходили вокруг блестящих пьедесталов. Рейнгольд Бибурсон стоял возле двери. Высокий худой человек семи футов ростом. Он выглядел не как виновник торжества, а как жертва, обреченная на страдание. Эта выставка должна была принести ему успех, признание, прибыль, кто знает, может, так оно и будет, но пока он стоял один и лишь изредка к нему подходил кто-то и о чем-то спрашивал.
Джакинт стояла у противоположной стены и разговаривала с молодой женщиной, одетой в платье серозеленого цвета. На Джакинт было пепельное — в тон ее волосам. Наряд был в стиле одежды аквитанских уличных танцовщиц. Волосы ее были уложены в прическу, напоминающую пламя свечи. Глаза Джакинт скользнули по Вейлоку, но, видимо, она не узнала его, так как перевела взгляд на других и с интересом продолжала беседу.
Вейлок двигался вместе со всеми вокруг зала. Джакинт не узнавала его, и по-прежнему наблюдала за входом. Ее подруга, молодая, красиво сложенная женщина, казалось, тоже внимательно следила за входом в зал. На ее холеном лице выделялись большие темные, блестящие глаза. Роскошные темные волосы волнами сподоли на плечи. Вэйлоку показалось это лицо знакомым. Где-то, когда-то он видел его.
Он прошел за ними и задержался, чтобы услышать хотя бы отрывки разговора.
— Он придет? — спросила Джакинт.
— Конечно, — ответила темноволосая. — Он ведь без ума от меня.
Вейлок поднял брови. Значит ждут не его! Он был немного разочарован. Джакинт нервно рассмеялась:
— До такой степени?
— Винсент, если я попрошу его, будет жить даже среди кочевников... А вот и он!
Вэйлок проследил за ее взглядом и увидел человека, вошедшего в зал. Ему было лет тридцать. Скорее всего у него был средний фил. Одежда его выглядела довольно экстравагантной, но он умел носить такие вещи с непринужденным изяществом. Маленькие корие глаза, длинный острый нос, маленький подбородок... скорее всего, учитель-наставник, строгий и придирчивый.
Джикинт отвернулась, хотела отойти:
— Может, не стоит, чтобы он видел нас вместе?
Темноволосая пожала плечами:
— Как хочешь.
Теперь Джакинт могла видеть Вэйлока и он решил спрятаться в толпе. Больше он ничего не слышал.
Темноволосая девушка торопливо направилась навстречу тому, кого ждала, столкнулась с двумя пожилыми джентльменами, направяющимися к Джакинт. Она сконфуженно улыбнулась и исчезла. Пожилые мужчины подошли к Джакинт, завязался разговор.
Вэйлок продолжал движение по залу. Кажется, этот Винсент каким-то образом вовлечен в планы Джакинт, с ним полезно познакомиться поближе.
Винсент сразу направился к темноволосой девушке, но, заметив Рейнгольда Бибурсона, подошел к нему.
— К стыду своему, — начал он, — должен признаться, что совсем незнаком с вашими работами.
— Многие незнакомы, — сказал Бибурсон гортанным голосом.
— Меня очень интересует, мистер Бибурсон, — продолжал юноша, — а сам я техник, как вы переводите воду в такое сгущенное стеклообразное состояние. Как вы получаете из воды такие сложные поверхности и сохраняете их.
Бибурсон улыбнулся:
— Для меня нет проблем. Я ведь космолетчик, а в космосе нет силы тяжести. Там я могу делать что угодно, я сохраняю формы с помощью гравитационного излучателя.
— Великолепно! — Но склонен думать, что чудовищные бездонные глубины космоса должны скорее влиять подавляюще, чем возбуждать тягу к творчеству.
Бибурсон вновь улыбнулся:
— Космос — это разинутый рот, который требует, чтобы его наполнили, это голова — требующая мыслей, требующая формы.
— А куда вы летали в последний раз? — спросил Вэйлок.
— Сириус. И планета Дог.
— А! — воскликнул юноша, — значит, вы были на борту «Стар Эндевор».
— Я главный навигатор.
К нам присоединился мужчина средних лет:
— Позвольте представиться, — сказал он, — Якоб Мил.
Вэйлоку показалось, что юноша насторожился. — Мое имя Винсент Роденейв, — сказал он неохотно.
Вейлок промолчал, Бибурсон смотрел на них со спокойной отрешенностью.
Якоб Мил обратился к нему:
— Еще никогда не разговаривал с космолетчиком. Вы не возражаете, если я задам несколько вопросов?
— Конечно, пожалуйста, буду рад.
— Я читал, что во вселенной существует бесчисленное множество миров.
Бибурсон кивнул.
— И есть миры, где человек может выйти из корабля и жить.
— Я видел такие миры.
— Вы исследуете такие миры, если предоставляется возможность?
Бибурсон улыбнулся:
— Не часто. Я ведь всего лишь пилот, извозчик, и делаю только то, что мне приказывают.
— О, я уверен, что вы можете рассказать больше, — запротестовал Мил.
Бибурсон кивнул:
— Есть планета, о которой я редко рассказываю. Свежая и прекрасная, как весенний сад. Она моя. Еще никто не открыл ее. Это девственная планета с ледяными шапками полюсов, континентами, горами, океанами, лесами, пустынями... она моя. Я бродил по берегу реки. Справа и слева от меня стояли голубые леса, впереди возвышались горные хребты. И все это мое. Не одного человека в пределах пятнадцати световых лет...
— Да вы — богач! — воскликнул Мил. — Вам можно позавидовать!
Бибурсон покачал головой:
— Этот мир я видел лишь однажды. И увидеть его снова столько же шансов, сколько увидеть знакомое лицо на улице чужого города. Я потерял свою планету. И, вероятно, никогда ее не найду.
— Но есть и другие миры. Может, их хватит на всех? Стоит только отыскать.
Бибурсон рассеянно кивнул.
— Вот такая жизнь мне нравится, — сказал Вэйлок.
Якоб Мил рассмеялся:
— О, мы люди, живущие в Кларжесе, не космолетчики. И Бибурсон не один из нас. Он из прошлого. Или из будущего?
Бибурсон посмотрел на Мила, но ничего не сказал.
— Мы живем в крепости, — не успокаивался Мил. — Мы отгородились от варваров барьером, мы находимся на острове в море дикости.
И это определяет всю нашу жизнь. Слоп! Слоп!! Слоп!!! Вот все, что можно услышать в Кларжесе. — Мил поднял руки, словно взывал к небесам, затем, опомнившись, поспешил прочь.
Роденейв тоже двинулся по залу, обходя аквафакты. Вэйлок немного постоял, затем присоединился к нему. Они заговорили.
— Меня удивляет, — сказал Роденейв, указывая на причудливые формы, — как поддерживаются эти линии?
Вэйлок нахмурился:
— Может, он использует поверхностные пленки?
Они прошли мимо Джакинт, которая все еще беседовала с двумя пожилыми мужчинами.
— Это Джакинт Мартин, — небрежно бросил Вэйлок. — Ты знаком с нею?
Роденейв бросил на Вэйлока острый взгляд.
— Только понаслышке. А ты знаешь ее?
— Очень мало.
— Лично я здесь по настоятельному приглашению Анастазии Фанкут, — сказал Винсент и Вэйлок ищутил дрожь в его голосе.
— Я незнаком с нею. — Так вот почему это лицо показалось ему знакомым! Анастазия Фанкур! Знаменитая мим!
Роденейв снова оценивающе посмотрел на Вэйлока:
— Она подруга Джакинт.
Вэйлок расхохотался:
— Между Амарантами це бывает дружбы! Они слишком довольны собой и не нуждаются ни в ком.
— Ты, вероятно, серьезно изучал психологию Амарантов?
Вэйлок пожал плечами:
— Да нет. — Он посмотрел на виновника торжества. — Рейнгольд Бибурсон. Какой у него фил?
— Верж. Хорошее достижение для космолетчика!
— А какой у тебя фил? — спросил Вэйлок.
Роденейв ответил:
— Серд.
Он работал техническим руководителем в Актуриане. Вэйлок спросил, каковы его функции.
— Разные исследования. За последний год я ввел упрощение в телевекторную систему. Сейчас информация печатается пряма на лист, который является непосредственной частью карты. За это я и стал Сердом.
— Поздравляю, — сказал Вэйлок. — Мой друг хочет перейти на работу в Актуриан. Он будет рад услышать, что там есть возможности для повышения.
Винсент посмотрел на Вэйлока:
— В какой области он хочет работать?
— Вероятно, в области общественных отношений.
— О, там он ничего не заработает.
— Разве нет возможности повысить слоп на усовершенствованиях? Я и сам хотел бы поступить в Актуриан.
Роденейв смутился:
— К чему эта всеобщая миграция в Актуриан? У нас прозаическая работа, начего необычного.
— Но ты же существенно повысил свой слоп?
— В технической области, если у человека есть логический ум, точная память, работоспособность, он всегда добьется успеха. Хотя, должен заметить, мой успех больше связан с изобретением.
Вэйлок посмотрел по сторонам:
— Интересно, и что же ты изобрел?
— Ничего существенного, но это приобрело большую популярность. Ты, наверное, и сам не раз грелся у очага?
— Конечно!
— Очаг — это встроенный в стену экран. При включении на экране возникает изображение огня с углями, с потрескиванием, с запахом дыма... и с инфракрасным излучением.
— О, ты со своим изобретением, наверное, повысил не только свой слоп, но улучшил материальное положение?
Роденейв фыркнул:
— Кто думает о деньгах, когда жизнь так коротка? Сейчас я должен сидеть дома и изучать логарифмы.
— Да? — изумился Вэйлок.
— Я тренирую память. Уже сейчас я умею определять логарифмы числа при любом основании.
Вэйлок с сомнением улыбнулся:
— Чему равен логарифм сорока двух?
— При каком основании?
— 10.
— 1,62325.
— 85?
Роденейв покачал головой:
— Я дошел только до 71.
— Тогда 71?
— 1,85126.
— Как ты делаешь это?
Роденейв махнул рукой:
— Мнемоническая система. Каждую цифру я представляю как часть речи. 1 — неодушевленное существительное, 2 — одушевленное существительное, 3 — существительное-растение, 4 — минерал, 5 — глагол, 6 — наречие эмоции, 7 — наречие цвета, 8 — наречие направления, 9 — наречие размера, 0 — ничто. Для каждого числа я составляю кодовое предложение.
— Замечательно.
— Сегодня, — вздохнул Роденейв, — я должен был дойти до 74 или 75. Если бы не Анастазия. — Он замолчал. — А вот и она.
Винсент смотрел на Анастазию, как завороженный.
Она подошла легкими шагами.
— Добрый вечер, — Винсент, — сказала Анастазия чистым голосом и бросила на Вэйлока короткий взгляд. Роденейв сразу забыл о новом знакомом.
— Я принес то, о чем ты просила. И позаботился, чтобы не было ни малейшего риска.
— Прекрасно, Винсент, — она взяла его руку и наклонилась совсем близко к нему, отчего он весь напрягся и побледнел. — Зайди ко мне после представления.
Роденейв расплылся в улыбке. Анастазия тоже улыбнулась ему, снова бросила косой взгляд на Вэйлока и исчезла. Оба смотрели ей вслед.
— Чудесное создание, — пробормотал Винсент.
Анастазия остановилась возле Джакинт, та спросила о чем-то. Анастазия кивком показала на Винсента Роденейва. Джакинт повернулась и увидела стоящих рядом Винсента и Вэйлока.
Г лаза ее расширились от изумления. Она нахмурилась и отвернулась. Неужели она узнала его, подумал Вэйлок.
Винсент Роденейв тоже заметил взгляд Джакинт. Он с любопытством посмотрел на Вэйлока. — Ты не назвал мне своего имени.
— Я — Гевин Вэйлок, — грубо и прямо ответил тот.
Брови Роденейва взметнулись вверх, рот открылся:
— Ты сказал: — Гэвин Вэйлок?
— Да.
Роденейв осмотрелся:
— Сюда идет Якоб Мил. Я лучше уйду.
— Он тебе чем-то неприятен?
Роденейв быстро взглянул на него:
— Разве ты не слышал о Визерерах?
— Я слышал, что они встречаются в Холле Откровения.
Роденейв кивнул.
— Я не желаю слушать его излияния. Он Гларк с головы до ног.
Роденейв поспешил прочь. Вэйлок взглянул не Джакинт, которая продолжала беседовать.
Якоб Мил продошел к Вэйлоку, с ухмылкой глядя вслед Роденейву:
— Можно подумать, что юный Роденейв избегает меня.
— Кажется, он боится вашей философии.
Якоб Мил начал что-то говорить, но Вэйлок извинился и пошел за Роденейвом, тот остановился. Заметив Вэйлока, он отвернулся и стал что-то разглядывать.
Вэйлок тронул его за плечо, Роденейв повернулся с недовольным видом.
— Я хочу поговорить с тобой, Роденейв.
— Сожалею, не сейчас...
— Может нам лучше выйти?
— У меня нет такого желания.
— Тогда пройдем в боковой холл. Там легче поговорить о делах. — Вэйлок взял Роденейва за руку и повел в один из боковых альковов.
Там он отпустил Винсента.
— Отдай это мне, — сказал Вэйлок.
— Что?
— Ты принес для Анастазии что-то, что касается меня. Я хочу увидеть это.
— Ты ошибаешься. — Роденейв хотел уйти, но Вэйлок схватил его за руку.
— Отдай это мне!
Роденейв попытался вырваться. Вейлок распахнул его пиджак и в кармане жилета увидел конверт. Вэйлок взял его, несмотря на отчаянное сопротивление Роденейва.
Вскрыв конверт, Вэйлок увидел три квадратика пленки. Он вынул один, посмотрел на свет. Изображение было слишком мелким, но метку можно было разобрать; Грэйвен Варлок.
— А, — произнес Вэйлок. — Я начинаю понимать.
Роденейв поник, но гнев вскипал в нем.
На второй пленке стояла метка: Гэвин Вэйлок. На третьей: Анастазия.
— Это же телевекторы, — сказал Вэйлок. — И ты мне скажешь...
— Я не скажу ничего! — резко оборвал его Роденейв. Глаза его злобно сверкнули.
Вэйлок с любопытством посмотрел на наго:
— Ты хоть понимаешь, что будет, если я заявлю на тебя?
— Безвредная шутка и ничего больше.
— Безвредная? Шутка? Ведь ты вмешиваешься в мою жизнь. Ведь даже убийцы не имеют права пользоваться телевекцией.
— Ты преувеличиваешь.
— Это ты преувеличиваешь расстояние до Клетки Стыда.
Роденейв мохнул рукой:
— Отдай мне пленки.
Вейлок с усмешкой посмотрел на него:
— Ты сумашедший?
— Я сделал это только по просьбе Анастазии, — оправдывался Роденейв.
— Зачем ей это?
— Не знаю.
— Уверен, что она хотела передать пленки Джакинт.
Роденейв пожал плечами:
— Не мое дело.
— Ты сделаешь для нее другие? — спросил Вэйлок.
Роденейв встретился с ним взглядом, отвернулся.
— Нет.
— Хотелось бы верить тебе.
Роденейв посмотрел на конверт:
— Ас ними ты что будешь делать?
— Ничего, что повредило бы тебе. Благодари Бога, что удалось легко отделаться.
Роденейв повернулся и вышел из алькова.
Вэйлок некоторое время размышлял, затем снял маску, сунул ее в угол и вышел в зал.
Джакинт сразу увидела его. Глаза их встретились и Вэйлок уловил в них вызов. Он пошел к Джакинт. Она ждала, холодно улыбаясь.
2
— Халдеман видел руины в Бискайской гавани... — говорил один из собеседников Джакинт. — Стены, бронзовые стеллы, обломки мозаики, панель голубого стекла...
Второй хлопнул в ладоши:
— О, это настоящие чудеса! Если бы я не был занят в офисе, я присоединился бы к экспедиции.
Джакинт указала на Вэйлока:
— Вот человек, предназначенный для авантюр! — Она представила всех: — Сидон Сэм... — подтянутый человек с обветренным лицом... и его честь Канцлер Притареона Клод Имиш... — хорошо откормленный седовласый старец.
Вэйлок назвал себя.
Джакинт, ощущая внутреннее напряжение Вэйлока, пояснила:
— Мы говорим о последней экспедиции Сэма. Он подводный археолог. Разве это не увлекательно, Гэвин Вэйлок, увидеть разрушенные города под водой?
— Очень увлектельно! — воскликнул канцлер Имиш.
— А что это за город? — спросила Джакинт.
Сэм покачал головой:
— Кто знает? Только дальнейшие исследования могут ответить на это.
— А вам досаждали пираты?
— До некоторой степени. Но мы научили их остерегаться нас.
Вэйлок больше не мог сдерживать нетерпение. Он обратился к Джакинт:
— Могу я поговорить с тобой?
— Конечно! — Она извинилась перед собеседниками, они отошли в сторону.
— Ну, Гэвин Вэйлок, что ты хочешь?
— Зачем ты позвала меня сюда?
Она изобразила удивление:
— Разве ты не хотел встретиться со мной?
— Я тебе уже сказал: если ты будешь вмешиваться в мою жизнь, я буду вмешиваться в твою.
— Это звучит как угроза, Гэвин.
— Нет. Я не угрожаю тебе, ты же снабжена вот этим... — он указал на круглую кнопку.
— Если бы я имела это в Карневале! — вздохнула она. — Тогда бы не было всего, что произошло. — Она посмотрела мимо Вэйлока и глаза ее сузились. — А вот и тот; с кем тебе нужно встретиться. Очередной любовник Анастазии... один из них...
Вэйлок повернулся. Абель Мандевиль!!! Они смотрели друг на друга.
— Грэйвен Варлок! — воскликнул Абель.
Вэйлок холодно ответил:
— Мое имя Гэвин Вэйлок.
— Гэвин заявил, что он реликт Грэйвена, — сказала Джакинт.
— Тогда я извиняюсь, — глаза Абеля сузились. — Реликт? Не суррогат?
— Реликт.
Абель внимательно смотрел на Вэйлока, изучая его движения:
— Возможно, возможно. Но ты не реликт. Ты Грэйвен, каким-то образом избежавший уничтожения. — Он повернулся к Джакинт.
— Что можно сделать с монстром, чтобы привести его в руки правосудия?
— Не знаю, — задумчиво ответила Джакинт.
— Почему ты общаешься с ним?
— Должна признать, что он интересует меня. И может быть он суррогат...
Абель махнул большой красной рукой:
— Где-то произошла ошибка. Когда убийцы хватают человека, они должны уничтожать все, даже память о нем.
— Абель, — сказала Джакинт, глядя на Вэйлока, — к чему вспоминать о прошлых ошибках, когда полно новых?
Абель хрипло прорычал:
— Монстеризм становится респектабельным занятием. — Он повернулся и ушел.
Джакинт и Вэйлок смотрели ему вслед.
— Он сегодня более желчен, чем обычно, — сказала Джакинт. — Это из-за Анастазии. Ревность грызет его.
— Ты пригласила меня сюда для встречи с ним?
— Ты слишком чувствителен. Да, я хотела быть свидетелем этой встречи. Меня интересует, каковы были твои мотивы для моего уничтожения. И я уверена, что ты Грэйвен Вар л ок.
— Но мое имя Гэвин Вэйлок.
Она отмахнулась от этих слов:
— Я не уверена в этом. Прежняя Джакинт не могла бы заинтересоваться тобой. Причина всему — дело Варлока — Мандевиля.
— Даже если это и так, почему я должен убивать тебя?
— Когда я увидела тебя в Карневале, еще не прошло семь лет. Ты боялся, что я передам тебя убийцам.
— Предположим, что это так. Ты сообщила бы обо мне убийцам?
— Обязательно. Ты повинен в ужасном преступлении и повторил его в Карневале.
— Ты очень странная. Чтение мыслей доказало, что я ничего не знаю, а ты упорно не хочешь поверить в это.
— Я не дурочка, Гэвин Вэйлок.
— Даже если я виновен... а я никогда этого не признаю... В чем состав преступления? Ни ты, ни Абель не испытали ничего, кроме маленького неудобства.
— Преступление, — мягко сказала Джакинт, — состоит в твоей готовности отобрать чужую жизнь.
Вэйлок беспокойно осмотрелся. Мужчины, женщины... они разговаривали, смеялись, рассматривали экспонаты... В окружении всего этого, его беседа с Джакинт казалась чем-то нереальным, лишним.
— Сейчас вряд ли подходящее время спорить, — сказал он. — Однако я должен сказать, что, если лишение жизни — преступление, то преступники все, кроме Гларков.
Джакинт прошептала в притворном ужасе:
— Расскажи, в чем заключается мое преступление.
Вэйлок кивнул:
— Один Амарант на две тысячи человек, такова разрешенная пропорция. Когда ты стала Амарантом, информацию об этом ввели в Артуриан. Две тысячи черных автомобилей выехали по приказу Актуриана. Две тысячи дверей отворились, две тысячи несчастных покинули свои дома, две тысячи...
Голос Джакинт зазвучал, как расстроенная скрипка:
— Но я тут не причем...
— Да, — ответил Вэйлок. — Это борьба за существование, вечная борьба, но самая жестокая и безжалостная за всю историю человечества. И ты сочиняешь фальшивые теории, обманываешь себя, ослепляешь... Если бы ты честно смотрела в лицо действительности, в Паллиагориях было бы меньше пациентов.
— Браво! — воскликнул канцлер Имиш, подошедший сзади. — Неортодоксальный взгляд на вещи, высказанный с большой искренностью.
Вэйлок наклонился:
— Благодарю.
Он быстро направился к выходу.
3
Вэйлок устроился в тихом месте, где ему никто не мешал. Значит, Джакинт заманила его на эту выставку, чтобы окончательно установить личность. Если не с помощью Абеля Мандевиля, так с помощью телевекторных диаграмм, которые достал поклонник Анастазии.
Вэйлок достал пленки, стал рассматривать. Телевекторные диаграммы Гэвина Вэйлока и Грэйвина Варлока совпадали полностью. Вэйлок горько улыбнулся и разорвал их. На диаграмме Анастазии изображение было расплывчатым. Как будто два изображения наложились одно на другое. Даже красный крест — знак совмещения — и тот был двойным. Один четкий и яркий, другой — бледный и расплывчатый. Почему? В чем же тут дело? Вряд ли неполадки в машине. Впечатление такое, словно наложились диаграммы двух человек. Но это невозможно: Альфа — диаграммы мозга уникальны...
И вдруг Вэйлоку пришла мысль, с первого взгляда абсурдная, но...
Возбуждение охватило его. Сразу появился четкий подробный план действий.
Звуки труб прервали течение его мыслей.
4
Часть стены отошла в сторону и открыла сцену с черным занавесом. На сцене появился молодой человек:
— Друзья искусства! Перед нами согласилась выступить самая замечательная актриса. Я конечно имею в виду несравненную Анастазию де Фанкур. Она поведет нас за кулисы кажущегося и скинет вуаль с действительности. Выступление будет коротким и она просила меня извиниться за некоторую схематичность представления. Но я не хочу этого делать. Помогать Анастазии будет музыкант-любитель. Это не кто иной как я.
Он поклонился и исчез. В холле стало темно.
Черный занавес задрожал. Вспыхнул свет прожектора, но на сцене никто не появился.
Потом из мрака вышла хрупкая белая фигурка в костюме Пьеро. Казалось, она вся трепещет на фоне яркого света. Она осторожно подошла к занавесу и как бы в нерешительности отогнула его. Что-то большое, черное прыгнуло на девушку. Она отскочила, пошла по сцене. Яркий луч света преследовал ее. Девушка-Пьеро повернулась к зрителям. Лицо ее было белым, как снег. На нем четко выделялись черные губы. Волосы едва прикрывала белая шапочка с черным пятном. Свободный белый балахон с черными помпонами вместо пуговиц. Черные большие глаза, брови, выгнутые так, что придавали лицу изумленное выражение. Кто она: клоун? Привидение?
Девушка подошла к самому краю сцены и смотрела на занавес, который дрожа, двигался вправо.
Спектакль-пантомима состоял из трех сцен, в каждой утверждалась победа сердца над разумом, фантазии над сухой реальностью.
Действие первого эпизода происходит в лаборатории парфюмерной фабрики, где девушка работает лаборантом. Она смешивает разные масла, эссенции, но в результате получает только зловонный пар, который заставляет морщится зрителей в зале. Девушка в отчаянии мечется, берет толстую книгу, находит рыбью голову, бросает ее в чашу, добавляя туда розовых лепестков, вспыхивает зеленое пламя. Девушка расстроена. Она роняет в чашу свой платок и оттуда поднимается сноп разноцветных искр. Все это сопровождается чарующей музыкой.
Теперь девушка выступает в роли садовницы. Она выкапывает ямки, сажает розу, подсолнух, лилию... Цветы один за другим сохнут и гибнут. Девушка удручена. Она рвет цветы, бросает их на землю. В порыве отчаяния она втыкает в землю лопату. Тут же из ее черенка вырастают цветущие ветки.
Абсолютно темная сцена. Виден только циферблат часов, зеленые стрелки, красная отметка на 12-ти. Девушка выходит на сцену, смотрит на небо, начинает строить дом. В ход идут сломанные доски, куски металла, осколки стекла. Получается неплохо. Девушка снова смотрит на небо, старается работать быстрее. Стрелка приближается к красной отметке. Дом готов. Девушка счастлива. Она любуется своим творением. Стрелка часов тем временем коснулась красной отметки: яркая вспышка, гром... Огромная волна швыряет в разные стороны доски, камни, накрывает и уносит с собой девушку...
Зажигается свет, опускается занавес.
5
Анастазия де Фанкур вернулась в свою комнату, закрыла за собой дверь. Она чувствовала себя так, словно выпила ледяной воды и попала на солнечный пляж.
Спектакль вроде бы получился, хотя и были шереховатости.Возможно, придется добавить еще один эпизод...
Она застыла. В комнате был кто-то чужой. Она заглянула в маленькую прихожую. Действительно, там стоял огромный бородач.
Анастазия прошла вперед, сняла шапочку, распустила волосы.
— Мистер Рейнгольд Бибурсон. Большая честь для меня.
Бибурсон медленно покачал головой:
— Нет. Это честь для меня. Я не буду извиняться за вторжение. Космолетчики выше условностей.
Анастазия рассмеялась:
— Я бы согласилась с вами, если бы знала, какие условности вы имеете в виду.
Бибурсон отвел глаза в сторону. Анастазия подошла к столу, взяла полотенце и начала стирать грим с лица.
— Я не из тех, кто умеет хорошо говорить, — сказал Бибурсон. — В моих мыслях рождаются картины, которые мне трудно перевести в слова. Мне приходилось бодрствовать на вахте недели, месяцы, пока остальные спали.
Анастазия скользнула в кресло:
— Вы, дожно быть, очень одиноки.
— У меня есть работа. Есть скульптуры. Есть музыка. Сегодня я увидел вас и поразился. До сих пор я только в музыке находил то, что всколыхнули во мне вы.
— Этого следовало ожидать. Мое искусство подобно музыке, и я, как музыканты, пользуюсь символами, далекими от реальности.
Бибурсон кивнул:
— Я понимаю.
Анастазия подошла к нему, заглянула в лицо:
— Вы странный человек. Вы чудесный человек. Почему вы здесь?
— Я пришел просить, чтобы вы были со мной. В космосе. «Стар Энтерпрайз» готовится к полету. Скоро мы полетим на Акарнар. Я зову вас с собой, в черное, украшенное звездами небо.
Анастазия улыбнулась:
— Я такая же трусиха как и все остальные.
— В это трудно поверить.
— Но это правда. — Она подошла к нему, положила руку на плечо. — Я не могу покинуть своих суррогатов. Тогда распадется связь между нами. Как видишь, моя свобода весьма ограниченна.
Сзади послышались шаги, раздался хриплый голос:
— Должен заметить, что сценка весьма любопытная.
В дверях стоял Абель Мандевиль. Он прошел вперед.
— Крутишь шашни с этой бородатой вороной? Обнимаешься с ним?
Анастазия разозлилась:
— Не слишком ли много ты позволяешь себе?
— Ха! Моя грубость не так отвратительна, как твое легкомыслие.
Бибурсон встал:
— Боюсь, что я испортил вам весь вечер.
Мандевиль хмыкнул:
— Не обвиняй себя. На твоем месте мог быть любой другой.
Раздался еще один голос. В комнату заглядывал Винсент:
— Могу я поговорить с тобой, Анастазия?
— Еще один! — воскликнул Абель.
Роденейв напрягся:
— Это оскорбление, сэр.
— Не имеет значения. Что тебе здесь нужно?
— Я не понимаю, почему это вас должно интересовать. — Абель двинулся к нему. Роденейв, ростом чуть не вдвое ниже, не тронулся с места. Анастазия очутилась между ними:
— Эй, петухи! Остановитесь! Абель, уйдешь ли гы наконец?
Абель взбесился:
— Мне уйти? Мне?
— Да.
— Я уйду последним. Я хочу говорить с тобой. — Он махнул в сторону Роденейва и Бибурсона:
— Эй, вы, уходите!
Бибурсон поклонился и вышел.
Винсент нахмурился:
— Может быть, мы увидимся позже? Мне нужно объяснить...
Анастазия прошла вперед. Ее лицо выражало страшную усталость:
— Не сегодня, Винсент. Мне нужно отдохнуть.
Роденейв удалился.
Анастазия повернулась к Абелю:
— Пожалуйста, мне нужно переодеться.
Мандевиль стоял как бык:
— Мне нужно поговорить с тобой.
— Я не хочу ничего от тебя! — голос ее сорвался на крик. — Ты понимаешь, Абель? Я с тобой покончила, навсегда, насовсем! Уходи! — Она отвернулась и принялась стирать грим.
Сзади послышались тяжелые шаги. Испуганный крик, стон, звук упавшего тела...
