Шеннон из открытой двери окинула взглядом прилегающий участок, тонкую полосу пожухлой травы, ведущую к небольшому пруду. Тот же самый лес средней густоты на склоне невысокого холма. Все выглядело довольно мирно, но от этого она нервничала еще сильнее.

Она никогда не видела Сорена, но была наслышана о нем. Саманта любила его когда-то; может быть, любит до сих пор, но от такой любви у Шеннон мурашки бежали по коже. Взаимоотношения, похожие на короткое замыкание, их слабости подпитывали друг друга. Саманте было необходимо быть нужной, и никто не нуждался в ней больше, чем человек, для которого одна минута казалась одиннадцатью.

Что касается Джона, то он говорил, что Сорен для него почти что близнец, только темное его отражение. Если Смит жил почти целиком в будущем, громоздя планы на планы, растягивающиеся на годы, то Сорен обитал в бесконечном настоящем, не менее густо нашпигованном разными слоями. Когда Смит говорил о своем старом друге, в его голосе появлялись не только теплые нотки, но и здоровое уважение, смесь эмоций, какую может испытывать смотритель зоопарка по отношению к редкой и особенно ядовитой змее.

«А если бы ты была редкой змеей, где бы ты сейчас находилась?»

Прошло чуть меньше минуты, как она уложила того типа, который целился в Ника, но для Сорена в схватке это была бы целая вечность, а то и больше. Вероятно, он сначала хотел оставаться на заднем плане, чтобы тактическая команда проделала эту работу. Но теперь, когда его люди были уничтожены, он сам должен вступить в действие.

Ну и хорошо. Пусть он лучше имеет дело с ней и этим симпатичным «хеклер-и-кохом» девятого калибра, чем с Ником в его нынешнем состоянии.

Хватит. Если он здесь, она с ним разберется. Шеннон вышла из дома, посмотрела направо, налево. Никакого движения. За ее спиной продолжал плакать младенец, а женщина – Эйми? – пыталась успокоить, убаюкать его.

«Хватит прятаться. Попробуем скорость».

– Идем, – сказала Шеннон, махнув в сторону ближайшего холма. – Пошли.

Она опасалась, что Эйми заупрямится, сделает типичную вещь для городской девицы – остановится как каменная, но эта женщина была с яйцами. По ее лицу бежали слезы, на руках она держала плачущего ребенка, муж остался в доме, принося себя в жертву, а она делала то, что от нее требовалось, – шла вперед. Они перешли на бег рысцой. Шеннон, держа наготове автомат, не уставала крутить головой. Воздух был холодный, с запахом зимы и водорослей.

Когда они оказались в лесу, ей стало спокойнее – здесь больше возможностей, чтобы укрыться, больше возможностей сделать то, что от нее требуется. Кроме того, если доктор Парк прав, то Сорен даже не обратит на них внимания. На вершине холма она на секунду остановилась и оглянулась.

Как раз вовремя, чтобы увидеть худощавого человека, который входил в дом через заднюю дверь.

Шеннон вскинула приклад автомата к плечу, прицелилась, но такой выстрел не имел никаких шансов, это она понимала.

Эйми увидела движение у дома и сказала:

– Мы должны вернуться.

– Не надо. Идем.

– Мы можем им помочь.

Шеннон схватила женщину за руку и потащила через вершину холма к спуску на противоположном склоне:

– Идем.

То подталкивая, то таща за собой Эйми, она поспешила к трассе. Уже был виден внедорожник, припаркованный на обочине.

«Почти пришли. Давай. Давай».

– Шеннон, – раздался голос у нее за спиной.

*

Натали стояла в центре пещеры Эпштейна и смотрела.

Большая часть таблиц исчезла, вместо них появились изображения, висевшие в воздухе. Велась прямая трансляция с разных мест Обетованной.

Повсюду – невообразимое разрушение. Огонь, кровь и дым.

Кейт цеплялась за мать, и Натали знала: она должна сказать дочке, чтобы та отвернулась, но голос отказал ей. Она только смотрела.

Смотрела, как охваченный пламенем вертолет свалился с неба, из его открытых дверей вываливались солдаты.

Смотрела, как повернулась тяжелая башня танка, как ствол пушки нацелился на бронетранспортер в пятидесяти метрах. Беззвучный откат и вспышка пламени, после чего машина исчезла в облаке взметнувшегося вверх песка.

Смотрела, как ленты света врезаются в землю среди спасающихся бегством солдат. Мужчины и женщины в боевом снаряжении разбегаются во всех направлениях, а на них с невидимых беспилотников сыплются сверху ракеты. Каждый удар сотрясал землю, люди разлетались, как поломанные куклы, с согнутыми и разорванными телами.

В нескольких милях от них находились тысячи солдат – и умирали тысячами.

– Что вы сделали? – сказала она. – Боже мой! Что вы сделали?

– Я не хотел этого. Они меня вынудили, – ответил Эрик Эпштейн дрожащим голосом и отер глаза тыльной стороной ладони. – Вы сами слышали. Они меня вынудили.

*

Шеннон резко развернулась. Человек вышел из-за дерева, с легкой уверенностью держа карабин. Человек, которого она видела сегодня утром в полутора тысячах миль от этого места, – охранник Джона Смита.

– Ванмитер, – сказала она.

– Ты что здесь делаешь?

«Он не наводит на тебя ствол. Пока».

– То же, что и ты. Джон послал меня за Итаном Парком. – Она крепче ухватила Эйми за руку. – Вот его жена и ребенок.

– Джон мне не говорил.

– Он обычно согласует свои планы с тобой, ждет твоего одобрения? – съязвила Шеннон. – Я десять лет дружу с ним и знаю, что Джон всегда полон сюрпризов.

– Ах ты, сволочь! – Эйми попыталась вырвать руку из хватки Шеннон. – Вы сказали, что защищаете нас.

Шеннон отпустила ее, потом размахнулась и с силой ударила женщину по лицу тыльной стороной ладони. Эйми охнула и пошатнулась.

Глаза у Ванмитера были ярко-голубые и довольно красивые, но вовсе не убежденные.

– А где док?

– За ним пошел Сорен. – Шеннон показала через плечо большим пальцем. – В дом.

Эти красивые голубые глаза вспыхнули на долю секунды, и Шеннон бесшумно ушла в сторону и упала на колено, зная, что глаза Ванмитера найдут ее, как только он покосится туда. Это изменение визуального плана выиграло для нее необходимую долю секунды, и, поднимая автомат, она увидела, что он тоже это понял, – и убила его.

«Что ж, Джон, ты же говорил, что мне придется сделать выбор».

Она встала, схватила Эйми за руку и сказала:

– Идем.

От выстрела младенец закричал снова. Из носа у Эйми шла кровь, но она смотрела на мертвое тело, и Шеннон видела, что до нее начинает доходить. Эйми больше не сопротивлялась – они побежали к внедорожнику. Шеннон открыла пультом замки, распахнула водительскую дверцу. Эйми бросилась к пассажирской дверце, но Шеннон сказала:

– Нет.

– Что?

– С этой стороны. – Шеннон дала ей ключи. – Вам есть куда поехать?

– К матери. Она живет в Чикаго.

– Бензина вам хватит. Не останавливайтесь ни в коем случае.

Шеннон развернулась и припустила назад к дому вверх по склону холма.

*

В кино в таком домике был бы ружейный шкаф со стеклянной дверцей и Купер разбил бы ее и вооружился. К сожалению, Хендерсоны, похоже, не читали сценарий.

Купер откинул барабан револьвера, вытащил пустые гильзы и спросил Итана:

– У вас есть еще патроны?

– Были. Нас…

– …ограбили. Ясно.

Он огляделся, увидел телевизор – показывали происходящее в Вайоминге, – заставил себя отвернуться. Некогда отвлекаться.

– Что теперь? – спросил Итан.

– Я над этим думаю.

Когда он понял, что нужно делать, это показалось ему таким очевидным, что он чуть не хлопнул себя по лбу. У двух убитых стрелков были карабины.

Он сунул револьвер в карман и двинулся к двери. Но вдруг замер.

«Ты должен подумать. Здесь на свой дар ты не можешь рассчитывать».

Он лег и двинулся ползком. Такой способ передвижения требовал усилий грудных мышц, и, как только он их задействовал, обжигающая боль пронзила его грудь, а сердце опять словно пропустило один удар. Он выдохнул и заставил себя двигаться вперед – локоть, колено, локоть, колено. Осколки битого стекла оставляли порезы. Добравшись до окна, он сел под ним спиной к стене, перебрал осколки, нашел нужный, дюймов шесть длиной, в форме кинжала, медленно поднял его, держа под таким углом, чтобы видеть, что происходит за окном.

Отражение было размытое и прозрачное. Он принялся поворачивать кусок стекла, пытаясь вспомнить, где лежат убитые стрелки. Деревья, темнеющее небо, неясные очертания и…

И Сорен, идущий к дому с тем же отсутствующим спокойствием и с длинным армейским ножом в правой руке.

Купер бросил кусок стекла. Сердце его колотилось тяжело и аритмично. Ладони были влажные, кровь капала из десятка маленьких порезов.

Чтобы добраться до карабинов, нужно было сначала победить Сорена.

Варианты.

Выход через заднюю дверь, возможно, свободен. С другой стороны, там его может поджидать команда снайперов, которой приказано ждать настоящей цели. В этом был смысл: Сорен входит в переднюю дверь, а они, спасаясь от него, попадают под огонь.

Так, есть еще и боковое окно. Они могут выбраться через него и драпануть на полной скорости в лес. Но и там та же проблема.

«А кроме того, кого ты пытаешься обмануть, Купер? От Сорена тебе не убежать – по крайней мере, в таком состоянии. Итану это, может, и удастся, но тогда он оказывается предоставлен сам себе, а это все равно что убить его».

Руки его тряслись, он сделал глубокий вдох – словно проглотил лезвие. Вариантов не было. Предстояло противостояние, и лучшее место для этого было в доме.

Но как? Столкнувшись с этим типом в прошлый раз, он был повержен в прах. Теперь его положение было гораздо хуже.

«Думай! Все, что у тебя есть, – на столе, а колесо рулетки уже замедляется, шарик скоро остановится».

Он не мог справиться с Сореном в честной схватке. Дар этого человека делал его слишком грозным противником. Коэффициент задержки в одиннадцать и две десятых секунды. Бог ты мой! Для Сорена моргание длится секунду, шаг – пять. Это был странный и жуткий дар, который…

«Постой. У большинства анормальных их дар является их неотъемлемой частью.

Но дар Сорена иной. По-настоящему он и есть его дар.

Его восприятие мира определяется исключительно его даром.

Он будет целиком зависеть от своего дара и полагаться на него».

…можно использовать против него.

Купер пополз по полу, преодолевая боль. Риск невероятный. На карту поставлена не только его жизнь, но и жизнь Итана, и надежда, которую он предлагал будущему. И все это зависело от того, прав ли Купер в своих догадках.

– Док, мне нужно, чтобы вы снова доверились мне.

Не выпуская из рук осколка стекла, которым он пользовался как зеркалом, он кинул взгляд через плечо. На этом месте из окна его не будет видно. Он быстро поднялся, оглядел комнату. Измерил в голове углы.

– Видите эту кладовку? Когда я скажу, пригнитесь и бегите в нее. И ни в коем случае не поворачивайтесь.

– Вы это серьезно? – рассмеялся Итан.

У Купера тоже возникло желание рассмеяться, но он этого не сделал. Из гостиной был арочный выход, кажется ведущий на кухню, – там располагалась задняя дверь, которой воспользовалась Шеннон.

– Делайте это сейчас.

*

Лайонел Клэй сидел во главе стола и сквозь пространство Ситуационного центра смотрел на взбесившийся мир. Мужчины и женщины в военной форме кричали друг на друга, разговаривали по телефонам, но при этом все они смотрели в одну сторону.

На стену с трехмерными экранами, на которых американские войска уничтожали сами себя.

Разведывательная съемка сверху показывала колонну горящих машин. Те, которые еще могли двигаться, откатывались на открытую позицию и продолжали стрелять друг в друга.

Военный вертолет завис над взводом бегущих солдат и принялся стрелять обычными и яркими трассирующими пулями. Солдаты спотыкались, падали, словно их кто-то толкал сзади.

Солдат без руки полз по развороченной земле.

Повсюду лежали мертвые. Убитые как группами, так и скошенные огнем один за другим.

Лучи света с тактических беспилотников устремлялись вниз, каждая пальцевая ракета вонзалась в землю с таким взрывом, который переворачивал тяжелые грузовики, как игрушки, разрывал тела на части.

– Что происходит? – спросил президент.

Никто не ответил, и Клэй понял, что вместо слов из его рта вырвался хрип. Он стукнул кулаком по столу и повторил:

– Что происходит?

Генерал Ювал Рац, председатель Объединенного комитета начальников штабов, был ветераном с сорокалетним стажем, человеком, чей мундир оттягивало множество наград, заслуженных в разных уголках мира. Судя по его виду, ему хотелось заползти под стол.

– Это вирус. Троянец. Наверное, он находился в состоянии ожидания на всех наших жестких дисках.

– А мы не можем выключить все компьютеры?

– Ничто не реагирует. Вирус подавляет ручные запросы.

– Компьютерная программа тысячами убивает американских солдат, а мы можем только смотреть на это?

– Мы пытаемся решить проблему, сэр, но пока…

– Генерал!

На военном, который оборвал их разговор, были лейтенантские планки, к уху он прижимал телефон. Ему не мешало бы побриться, хотя на его лице была не щетина, а пушок.

«Такой молодой, – подумал Клэй. – И их так много, таких молодых».

– У нас несанкционированный пуск ракеты – БУРС сто семнадцать.

– «Мститель»? – Рац посмотрел на Клэя. – Вероятно, это с базы ВВС Уоррен в Шайенне.

Обращаясь к лейтенанту, он спросил:

– Ожидаемое время подлета до Обетованной?

– Сэр, – сказал молодой человек, глядя испуганными глазами на бледном лице, – ракета была запущена не из Уоррена. Командование ВВС докладывает, что ракета была запущена с корабля ВМС «Фортитьюд», противолодочной субмарины класса «Луна», она находится на широте тридцать восемь сорок семь и долготе семьдесят четыре сорок.

– Север тридцать восемь, запад семьдесят четыре? Но это…

– Приблизительно в сотне миль от Вашингтона, округ Колумбия, – ответил лейтенант и с трудом проглотил слюну.

Генерал Рац положил пальцы на стол и спросил:

– Самоуничтожение уже пробовали?

– Не реагирует, сэр.

– Приведите в боевую готовность всю противоракетную систему обороны. – Рац повернулся. – Сэр, мы должны немедленно эвакуировать вас отсюда.

– Она летит на Белый дом? – спросил Клэй.

Рац кивнул.

– Вы можете ее уничтожить?

– Мы попытаемся, – ответил Рац. – Но пока, сэр, вы должны уйти отсюда. Немедленно.

Лайонел Клэй обвел помещение взглядом. Мониторы, на которых горели и истекали кровью солдаты. Офицеров вокруг стола. Американский флаг, поникший в углу.

– Сэр, «Мститель» изготовлен по самым современным технологиям. Он развивает скорость более четырех тысяч миль в час, в пять раз выше скорости звука. Вы должны эвакуироваться.

«Ты никогда этого не хотел. Ни президентства, ни разделения Америки, ни войны. Ты позволил другим усадить тебя в это кресло.

Ты знал, что нельзя этого делать, но не воспротивился.

И теперь умирают тысячи американцев, а к символу американской демократии летит ракета.

Где ты будешь, когда она достигнет цели?»

– Это я отдал приказ нашим войскам атаковать. Я остаюсь здесь.

– Сэр…

– Это приказ.

Генерал посмотрел на него пристальным взглядом, коротко кивнул:

– Да, сэр.

Клэй встал. Снял пиджак со спинки стула, надел. Он был профессором истории, не математиком, но расчет был несложен. Если ракета летит со скоростью четыре тысячи миль в час, то сто миль она преодолеет за полторы минуты.

А это означало, что у них осталось тридцать секунд.

– Сэр, противоракетные средства на Чесапик-Бей открыли огонь.

Лейтенант закрыл глаза и прикусил губу.

«Строительство Белого дома было завершено в тысяча восьмисотом году. Он был резиденцией всех американских президентов, кроме Джорджа Вашингтона. Двести тринадцать лет он стоял здесь символом всей Америки».

Все смотрели на лейтенанта, который побелевшими пальцами прижимал к уху телефон. Слышно было только его дыхание.

А потом что-то словно сломалось в молодом офицере. Плечи ссутулились, голова опустилась.

Все было кончено. Они все знали это еще до того, как лейтенант произнес:

– Результат отрицательный. Конец связи.

Пятнадцать секунд.

Клэй застегнул пуговицы на пиджаке, распрямил плечи. Оглядел помещение. Смешно, но только теперь он понял, кто отсутствует.

«Лиги, маленький мерзавец. Уж ты-то по меньшей мере тоже должен был находиться здесь».

Он хотел сказать что-то. Хотел найти слова, которые придали бы смысл всему этому.

Но что это могли быть за слова?

Пять секунд. Он напряг слух, но не услышал рева, потом вспомнил, что ракета опережает собственные звуковые волны.

«Ни в чем мы так не преуспели, как в создании способов самоуничтожения».

– Я сожалею, – сказал Лайонел Клэй. – Благослови Господь Америку.

А потом белая вспышка уничтожила мир.

*

Сорен приближался.

Он прошел мимо красного «порше», проведя пальцами по капоту, ощутил холод металла. Мимо побитого пикапа, осколки лобового стекла которого захрустели у него под ногами.

Джон, как всегда, оказался прав, когда предупреждал его о необходимости быть готовым ко всему. Тактическая команда свою задачу не выполнила, и теперь он должен был закончить ее работу. Ладья, но уже не в последнем ряду. Теперь двигается по доске, форсирует мат.

Спокойствие его «ничто» было нарушено, содержимое его кладовых тщательно хранимого забвения растрачено.

«Пора уходить. Но сначала закончи это для друга».

Присутствие здесь Ника Купера стало для Сорена сюрпризом. Этот человек оказался живуч. Но Сорен заметил, что его правая рука забинтована, увидел, как тот споткнулся и упал. Все, чего он добился своей живучестью, это лишь отсрочил неизбежное.

Он подошел к дому, спокойный, настороженный, готовый ко всему. Через разбитое эркерное окно увидел гостиную, включенный телевизор, никаких признаков того, что внутри есть люди… пока не заметил пригнувшегося – но пригнувшегося недостаточно низко – Итана Парка, который спешил к двери в стене. Кладовка. Сорен, имея в своем распоряжении секундную фору, позволил себе представить находящиеся внутри вещи: одеяла и пальто, удочки и настольные игры. Парк проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь.

Сорен помедлил, взял на размышление тридцать своих секунд. Доктор был умен, а прятаться в кладовке – это детский поступок. В особенности, когда в доме Купер. А это означало…

Конечно. Ловушка. Сорену просто показывали, что Парк прячется в кладовке. А Купер ждет в каком-то месте, откуда можно держать под прицелом и входную дверь, и кладовку. Он улыбнулся, представляя себе, как удивится Джон, узнав про такой простецкий ход.

Оставив входную дверь, он трусцой двинулся вокруг дома. Выйдя за угол, оглядел территорию: пруд, деревья, женщина по имени Шеннон, идущая в лес с Эйми Парк, которая держит на руках ребенка. Отлично. Разобраться с ними можно будет потом.

Задняя дверь была приоткрыта – нет сомнений: через нее она и ушла. Сорен неслышно подошел к двери. Хотя он и знал, что увидит внутри, двигался все же осторожно, выглянул из-за косяка.

Ник Купер стоял в конце кухни у арочного прохода, который вел в гостиную. Он стоял спиной к Сорену, целясь из пистолета в направлении входной двери. Сорен чуть ли не проникся к нему сочувствием: этот человек не в первый раз демонстрировал свою изобретательность и, хотя его снова ждет поражение, сражался до конца.

Сорен проскользнул в дверь. Четыре шага до цели.

Он сделал первый шаг, второй. Поднял кинжал, плоский черный клинок так легок и словно продолжение руки Сорена.

Третий. Купер держал пистолет в левой руке, прижатой к стене, направлял недрожащий ствол на дверь. Бронежилета на нем нет, спина не защищена.

Четвертый.

Сорен замахнулся, целясь клинком левее позвоночника Купера, и нанес удар.

*

Купер чувствовал движение воздуха в комнате, чувствовал, как кровь пульсирует в его жилах. Он слышал тихое поскрипывание в доме, обонял запах пота и крови. Все пришло к этому. У него оставался последний шанс, и если он оплошает, то они оба будут мертвы. Он должен сделать это идеально. Ради собственной жизни, ради жизни Итана, ради своих детей, ради страны. Один шанс.

Увидев в осколке стекла, пристроенном на столе, как Сорен поднял кинжал и начал наносить удар, Купер развернулся. Все свелось к одному мгновению – его левая рука с тяжелым пистолетом набрала инерцию. Он молился, чтобы то, что Тодд показал ему в ресторане, оказалось правдой. Видя движение вперед Сорена, видя выставленный вперед клинок и смещение центра тяжести киллера, Купер благодаря своему дару ясно понял намерения Сорена и, подавшись в сторону, со всей силы обрушил пистолет на шею противника.

Потрясенное выражение на лице этого человека было вторым по приятности видением этого дня.

Удар был беспощадный, сокрушительный, нож выпал из руки Сорена. Но Купер не позволил себе насладиться этим мгновением. Он замахнулся и нанес еще один удар, теперь по лицу киллера, и тогда этот монстр начал падать. Охнув, он упал на пол, из его горла вырвался булькающий звук.

– Привет, – сказал Купер.

Подняв ногу и с силой опустив ее, он услышал, как хрустнули под его подошвой пальцы, словно ломающиеся спички. Сорен закричал, ухватился здоровой рукой за искалеченную.

– Забавно. – Прихрамывая, Купер обошел лежащего Сорена. – Я понял, почему не смог справиться с тобой. Ты меня не атаковал. Ты ждал, когда я сделаю выпад, и выставил нож туда, где я должен был оказаться. Но когда ты решаешь действовать, я прекрасно читаю твои намерения.

Он снова поднял ногу и продолжил:

– И знаешь, как я понял это? Единственный раз я смог прочесть твои намерения, когда ты собирался нанести удар моему сыну. – Он переломил левую голень Сорена, как щепку. – Это тебе привет от Тодда.

Сорен вскрикнул.

Купер услышал новые выстрелы – такая же быстрая очередь, что и раньше. Автомат Шеннон. Ответных выстрелов не последовало. Хорошо. Купер улыбнулся. Попытался прислониться к стене, но, вместо этого, соскользнул вниз.

Несколько секунд спустя она, держа наготове автомат, быстро вошла в кухню.

– Ник!

– Я в порядке.

Он взялся за ее протянутую руку, с ее помощью неуверенно поднялся на ноги и спросил:

– А ты?

– Отлично.

– Эй, док! – прокричал Купер в другую комнату. – Можете выходить. Хорошие парни победили.

На полу корчился и стонал человек, который отправил в кому его сына. Лицо Сорена превратилось в кровавое месиво, руки были искалечены, из голени торчала кость.

Купер взглянул на него и минуту спустя снова позвал:

– Док?

– Идите сюда, – голос Итана из другой комнаты был едва слышен, – вы должны это видеть.

Купер посмотрел на Шеннон, и она направила ствол на Сорена. Прихрамывая, Купер прошел через арку, мимо разбитых фотографий, по осколкам стекла к Итану, стоявшему перед телевизором.

Колонна танков горела на фоне явно невредимой Теслы. Повсюду лежали трупы, тысячи тел ковром укрывали пустыню. Сборные здания горели, столбы черного дыма поднимались к небу. В дыму носились вертолеты, расстреливая немногих еще стоявших солдат. Потом изображение сменилось.

«Нет, господи, нет».

Вместо того, что прежде было Белым домом, один большой кратер. Земля вокруг искорежена и пошла рябью, как ковер. Само место взрыва закрывает столб густого дома, но обломки видны повсюду. Колонны Южного портика разбросаны по земле, словно детские кубики. Битое стекло сверкает среди глыб известняка и мрамора, среди погнутой стали. Порывы ветра подхватывают листы бумаги, мелькают искры каких-то вспышек. Пыль и земля, плоть и кровь – все смешалось в жуткий серый комок. Горели деревья на северной лужайке, лепестки пламени подрагивали, как гонимые ветром осенние листья.

Купер шагнул к телевизору, нашел кнопку звука.

– …ракета, явно запущенная с подводной лодки. Белый дом полностью разрушен. Мы полагаем, что президент Клэй в это время находился в здании вместе с… Боже мой!.. – Комментатор поперхнулся. – Это был компьютерный вирус, троянец, запущенный анормальными. Армия в Новой Земле Обетованной разгромила сама себя. Потери исчисляются десятками тысяч. Мы… – Комментатор снова запнулся. – Америка находится в состоянии войны. Боже мой, мы воюем сами с собой!

Купер уставился в экран. Он видел, как горит все, за что он сражался.

Они больше не стояли на краю пропасти. Они летели в нее головой вниз.

Купер бездумно шарахнул ногой по телевизору – тот перевернулся и, ударившись о стену, разбился. Вспыхнули искры.

– Господи боже! – сказал Итан, отпрыгнув.

Купер поплелся назад на кухню. Сорен повернулся на бок и лежал, дрожа. Шеннон с ужасом посмотрела на Купера:

– То, что я слышала?..

– Да, – ответил он, уставившись в пол.

Итан присоединился к ним, увидел Сорена, повторил:

– Господи боже!.. Где моя семья?

– В безопасности, – сказала Шеннон. – Их никто не преследует. Эйми поехала к матери.

Итан задумчиво кивнул и спросил:

– Что теперь?

Что теперь?.. И в самом деле – что?

Купер знал, что у этого плана мало шансов на успех, знал, что, возможно, погибнет, осуществляя его. Он остался живым, спас Итана Парка, но теперь это не имело значения. Белый дом был уничтожен, президент мертв, страна погрузилась в гражданскую войну. Джон Смит победил.

«Нет. Я этого не допущу».

– Док. Ваш босс Каузен. Вы ведь его хорошо знаете?

– Конечно. Но его похитили…

– Нет. Он инсценировал похищение.

– Инсценировал?

– Да. Он где-то там, и он владеет рецептом нашей последней надежды. Вы поможете мне найти его? – Купер посмотрел на Шеннон. – Борьба не закончена.

– Ник…

– Она не закончена. Пока мы не сдадимся. Пока не позволим Джону Смиту победить. – Он вздохнул, попытался сдержать дрожь в руках. – Все разваливается. Но мы все еще можем сражаться. Мы должны решиться на это. Мои дети живы, и, пока это так, я никогда не сдамся.

Она некоторое время смотрела на него, его бесстрашная воительница, потом задумчиво кивнула:

– И какой план?

– Ты доставишь этого гада, – он показал на Сорена, – назад к Эпштейну.

– Что? Зачем?

– Эпштейн сказал, что он лучший друг Смита, что он понимает Смита, как никто другой. – Он увидел подтверждение в ее глазах.

– Хорошо. Нам это понадобится.

– А я? – спросил Итан.

Сорен застонал на полу. Купер неторопливо развернулся и лягнул его в висок – тот перестал двигаться.

Посмотрев на ученого, Ник улыбнулся:

– Вы и я, док? Мы с вами будем спасать мир.