33

Ночую я у матери, которая ушла в ночную и попросила меня присмотреть за квартирой. Так даже лучше. Ощущение успеха распирало меня. Утром я включил телевизор и пошел бриться.

– …тоги самой престижной литературной премии «Великая книга», – говорит диктор, и я начинаю мылить лицо. – Всего на соискание премии было выдвинуто сто сорок четыре тысячи работ, среди которых наибольшее число представлено авторами из России и ближнего зарубежья.

– Сто сорок тысяч! – говорю я. – Мать вашу.

– …выдвигали как издательства, так и сами авторы. А некоторые из них даже не знали, что стали участниками конкурса, потому что работы молодых и талантливых писателей даже тайком от них присылали их добрые друз…

– Сборище кретинов, – говорю я. – Все у них там куплено. Впрочем, мне какое дело?

– …дна из таких работ и стала победителем конкурса! Литературный мир уже окрестил случившееся «сенсацией». Главный приз – десять миллионов рублей, получит автор из так называемого ближнего зарубежья, что символично. Особенно сейчас, в год русского языка, объявленного президентом Ме…

– Повезло какому-нибудь чурке, – говорю я и начинаю брить левую сторону, потому что в первую очередь правая, ее – трудней.

В комнате очень много солнечного света. Я широко распахнул окна, и моя 38-я улица наваливается на меня, как реальность после долгого тяжелого сна. Я чувствую себя проснувшимся. Впервые за десять лет. Вот что значит деньги. Деньги – соль мира. И поцелуйте меня в задницу все, кто считает иначе!

– …автор как раз из тех, кто не слал свою рукопись сам, а стал «жертвой» друзей, поверивших в их талант. Это писатель из Молдавии, который…

– Что? – спрашиваю я себя.

– …сал замечательную книгу, уже оцененную критиками и читающей общественностью как Манифест Поколения. Это первый литературный опыт автора, который работает на детских аттракционах…

– А? – говорю я себе.

– …дет издана тиражом триста тысяч экземпляров, – бубнит диктор.

– Э? – говорю я.

– …уже сравнивают с Костером и Эллинджером, с «Гнездом кукушки» и «Заводным апельсином», – бубнит диктор.

– О Боже!!! – говорю я.

– …лько наивности, простоты, и силы, – бубнит во время перебивки какой-то хер в очках «шестидесятников».

– О нет, – говорю я.

– …автор, как Илья Муромец, ждал своего часа до тридцати лет, и наконец… – бубнит какая-то тетка в серой юбке и свитерочке десятилетней давности.

– О, да! – говорю я.

Бегу к телефону.

– Лена, Лена, – кричу я, – ты…

– Конечно знаю, – говорит она. – Поздравляю.

– Да, но ка…

– Я вынула листки из корзины, разгладила утюгом и послала на конкурс, – говорит она.

– Десять лимонов! – кричу я.

– И целый парк аттракционов, – напоминает она.

– Ты мой талисман, – говорю я.

– Смотри, – говорит она. – Пропаду, перестанет везти.

– Не пропадай, – говорю я.

– Да ладно, не бойся. Талисман – это навсегда. Даже если его рядом не будет.

– Слушай, но ты же говорила, что…

– …сценарий никуда не годится? – спрашивает она. – Да, конечно. Для сценария детского шоу это и не годится, разве нет? Но ведь что для книги это плохо, я никогда не говорила.

– О, – говорю я. – У меня голова кругом.

– Сейчас закружится еще сильнее, – говорит она.

– Что еще? – спрашиваю я.

Лена, помолчав, сообщает:

– Наш директор повесился.