Глава 29
— Бозус, у вас есть револьвер?
— Даже два.
— И винтовка в седельной кобуре?
— Сами видите.
— Да вы будто на войну собрались, но я такое одобряю, никогда не знаешь, что может случиться. Однако предупреждаю, что все должно пройти без крови. Генерал четко это приказал, а его приказы советую выполнять до последней буквы. Вот этого джентльмена можете звать Гас, а вот этого Бугае. Даже если перепутаете — не страшно, они необидчивые. Видите вон тот дом? Наша задача зайти туда, взять одного человека, не причиняя вреда подавить сопротивление, вывести наружу, доставить к генералу. Все понятно?
— Понятно. Мне уже доводилось воровать человека, смотрю, здесь это ходовой товар.
— Вы даже не представляете, насколько ходовой. Борцы за права туземцев наивны, как дети, считая, что рабство осталось в прошлом. Процветает как никогда, просто вывески сменились. Немного подождем, нам должны открыть двери.
— Охрану подкупили?
— Внутри только пожилая экономка и горничная-туземка. Черномазые любят деньги, вот и она не устояла. Экономку вяжут Гас и Бугае, насчет нее особых указаний не было, просили лишь не убивать. Парни они грубые, могут синяков наставить, а с главной целью такое допустить нельзя, так что мы, Бозус, должны быть аккуратнее.
Дом как дом, таких по всей улице хватает. Каменный, дерево здесь — признак бедноты. Балконы куда ни плюнь, такое у многих принято, окна без решеток, ничего не боятся или слишком глупы. В принципе и без открытых дверей забраться в такой — не проблема.
— Полковник, а почему у них нет охраны?
— Собак держат, отпускают их на ночь. Но о волкодавах позаботилась горничная, она их кормит.
Бедные песики… Я противник насилия, да и животные ни в чем не виноваты. Можно надеяться, что их всего лишь снотворным одурманили, но, понимая с кем связался, менее всего верю в гуманный исход.
— Вот и двери открыли, вперед. Бозус, демоны вас побери! Вы зачем потащили с собой винтовку? Я же сказал, мы не собираемся воевать.
— Ее могут украсть, очень дорогая штука.
— Лошадь тоже дорогая, но ее вы оставили у коновязи.
— Ну не скажите. Отличных лошадей у Валатуя не один табун, а вот второй такой винтовки не найти во всем лагере.
— А мешок за спиной вам зачем?
— Там тоже дорогие предметы.
— Да вы какой-то ходячий склад. Никогда не промышляли уличной торговлей?
— Это предложение?
Полковник покачал головой:
— Вам нелегко придется, если придется быстро убегать.
Убегать? Он ведь ничего не говорил о бегстве. Все должно пройти тихо и мирно. Или сам не верит своим словам?
* * *
Темнокожая женщина, встретившая нас на пороге, тихо протараторила:
— Молодая леди час назад улеглась, а старая Нада уже давно храпит на весь дом.
Полковник раздал указания:
— Гас и Бугае, шагайте за горничной, она к экономке приведет. Ждите там, как услышите шум наверху, набрасывайтесь, затыкайте рот и вяжите.
— А если шума не будет? — уточнил Бугае.
Днем он был просто безымянным кучером.
— Тогда просто ждите там, ничего не предпринимайте.
Или полковник уже бывал в этом доме, или ознакомился с его планом, но двигался уверенно и даже не переспросил, где именно расположена спальня молодой леди. А я из слов горничной понял, что воровать мы будем не абы кого, а женщину. С учетом завидных габаритов местных барышень — не такое уж романтичное мероприятие. Страшно подумать, какие нагрузки предстоят моей многострадальной спине в том случае, если похищенная особа откажется передвигаться самостоятельно.
До чего я докатился с такой жизнью — баб ворую. Где же вы, старый добрый антиквариат, бриллианты и компрометирующие документы?.. Эх…
Полковник замер перед ни чем не примечательной дверью, прошептал:
— Помните, без грубости. Ни единого синяка, в целости и сохранности нужна. Ни малейшего насилия.
— Понятия не имею, как можно выкрасть человека и не подпасть под обвинение в насилии, но попробую.
— Не пробуйте, делайте. Заходим.
Дверь раскрылась с тихим скрипом, но из темноты комнаты никто не поинтересовался, кто мы такие и какой черт притащил нас в ночное время. Плохо, что храпа не слышится, но это еще не означает, что жертва бодрствует. Очень уж хочется прихватить ее сонную, а то доводилось здесь слышать истории, как дочки и жены фермеров открывали пальбу из револьверов по незваным визитерам. Любят в этих краях держать ствол возле кровати. Кладут на пол на расстоянии вытянутой руки, под подушки прятать не принято, возможно оберегают постельное белье от оружейной смазки.
Плотные шторы не пропускали лунный свет, темнота в комнате хоть глаз выколи, и это стало затруднением. Полковник, шепотом выругавшись, чиркнул спичкой, поднес огонек к фитилю свечи, что стояла на крошечном столике возле кровати.
Я при этом тоже едва не произнес плохое слово, причем громким голосом. Особа, которая мирно спала на койке, была именно той, к которой я пытался подбить клинья самым циничным образом, прямо во время казни парочки преступников. Смазливую мордашку хорошо запомнил.
Да и как тут не запомнить, если она лучшая во всем городе? Остальные или перекормленные коровы, или худышки на последней стадии туберкулеза, краше в гроб кладут.
Кстати, нет ничего прелестнее, чем спящая симпатичная девушка. Я, несмотря на сложность момента, ухитрился залюбоваться.
Полковник, достав веревку, громко произнес:
— Мисс Амата, пора вставать.
Девушка приоткрыла глаза, взглянула сонно, ничего не понимая. Впрочем, пришла в себя мгновенно: взвизгнула и задрала одеяло, прикрыв декольте ночной рубашки:
— Кто вы такие! Убирайтесь!
— Нас прислал генерал Грул, добром или силой, но вы пойдете с нами. Добром будет куда лучше, уж вы поверьте.
— На помощь!
— Кричать не надо!
— На помощь!!!
— Леон, мать твою! Чего стоишь?! Затыкай ей рот!
Я с неохотой подошел к постели, демонстрируя девушке впечатляющих размеров кляп, на ходу извиняющимся тоном поясняя:
— Придется эту штуку вставить вам в рот, сами слышали приказ.
— Стойте! — уже тише воскликнула девушка. — Не надо, я не буду кричать. Скажите, что вы сделали с Надой и Тайрой?!
— Ничего плохого, мы не звери, — ответил я. — Просто полежат до утра связанными, а вы поедете с нами без криков и прочих фокусов. Договорились?
— А может, не надо? Я никому не расскажу, что вы здесь были.
— Надо, Амата, надо.
— Бозус, ты там долго болтать собрался? Здесь тебе не светский раут! Или затыкай ей рот, или пусть встает! Время!
— Так вы Бозус или Леон?!
— Вообще-то я Леон, но сегодня Бозус, — ответил весьма игривым тоном.
Господи, да я же пытаюсь приударить за незнакомой девушкой в тот момент, когда похищаю ее из родного дома…
За спиной характерно щелкнул взводимый курок револьвера, полковник ледяным голосом произнес:
— Днем я слегка слукавил, никто за вами не следил. Я присматривал за Аматой и не мог не обратить внимание, что, выйдя из мастерской, вы направились именно за ней. Леон-Бозус, вы ведь не будете уверять, что я ошибся? Уж простите, но поверить в такое не смогу. Хотите уйти отсюда живым, подыщите другое объяснение столь странному совпадению. Вы ведь не знали, что Амату придется брать, зачем следили за ней?
— Да вы вконец сбрендили! Зачем, по-вашему, следят за девушками? Хотел познакомиться.
— С Аматой?!
— Она мне понравилась.
— Амата?! Понравилась?!
— Я знаю, что здесь в моде те еще пышки, но мне нравятся девушки хрупкие. Такой уж я извращенец, увы. Может, знаете племянницу полковника Касдидо? Тиату Хати Дабби? У нее почти один в один фигурка Аматы, я за ней тоже приударял в лагере, это могут подтвердить.
— У Касдидо куча племянниц, всех по именам не знаю, но одна и правда похожа на обглоданную рыбу.
— Вот это она и есть.
Я спиной почувствовал, как револьвер вернулся в кобуру:
— Смотрите, Леон, даже не пытайтесь меня обмануть. Я почти вам верю, но приглядываю. Генерал особо об этом просил, он такой же недоверчивый, если не сказать хуже. Вы живы только потому, что днем вели себя как полагается, а потом сидели у себя, ни с кем не пытаясь связаться. Должно быть понимаете, что в той гостинице у меня хватает глаз и ушей.
Ну как же, не настолько уж наивный, чтобы поверить, будто «Три брата» мне посоветовали по доброте душевной, а потом намекали на посещение борделя, где барышни умеют запоминать разглагольствования довольных клиентов.
Тут скоро параноиком стану, жизнь заставляет…
— Мисс Амата, не надо смотреть на меня такими глазами. Я просто выполняю приказ. Вставайте, вас ждет долгая дорога.
— Мы так и повезем ее, в ночной рубашке?
— Вам она нравится, вот и любуйтесь, что не так? Да шучу я, шучу. Мисс, возьмите пару платьев и прочее, только не надо набивать огромный баул, знаю я вас, запасливых дамочек. И побыстрее, пять минут вам на все.
— На себя что-нибудь накиньте, — добавил я.
Приятно, конечно, любоваться на красивую девушку в неглиже, вот только у патрулей могут возникнуть вопросы, если узрят в коляске такое чудо.
В наше отсутствие никто на коляску не позарился. Да и трудно ее разглядеть из-за подстриженных на большой высоте кустов. Они в несколько рядов окружали аллею, ведущую к дому через территорию крохотного парка. Лошадка не могла стащить повозку с места из-за стояночного тормоза, да и вряд ли пыталась. Нашла себе приятное занятие, меланхолично пережевывала цветы, очищая от них обложенную камнями клумбу. Светили две луны, стрекотали сверчки, заглушая переливы ночных птиц. Очередная душная ночка, спокойная и тихая.
Сам не понимая, что делаю и зачем, выдернул из кобуры револьвер, заваливаясь на бок, крикнул:
— Кусты!
Реакция в моей профессии — не последнее дело. Часто случается, что тело начинает действовать еще до того, как до разума дошел смысл ситуации. Рассказы о подобных случаях я только слышал, самому быть их участником не приходилось, уж очень маловероятно такое событие, мы ведь предпочитаем действовать без риска и крайностей.
Но вот наконец сподобился…
Только больно приложившись плечом о каменное ограждение клумбы, понял, что именно меня насторожило — запах. Ни Гас, ни Бугае, ни полковник, ни тем более я не были замечены в пережевывании популярной в этих краях жвачки. На нашу, привычную, она походила лишь названием. Доводилось мне сталкиваться с людьми, которые проживали в некоторых близких к нам районах Средней Азии, и было у них что-то подобное, называемое насвай. Смесь измельченного табака, каких-то растений, специй и еще чего-то. Слышал, что известь туда добавляют, золу и даже помет куриный. Не знаю, насколько можно верить таким слухам, да и сортов должно быть немало и у каждого свой состав, так что все может быть.
Есть ли у насвая запах — не припомню. А у местной гадости он есть, причем резкий, неприятный, заплесневелым сыром отдает, однажды с ним столкнувшись, запоминаешь надолго.
А если знаком со Шфаричем, никогда не забудешь.
Вот этот смрад и ударил в нос, перебивая своей вонючей силой даже благоухание тропических цветов. У выплюнутой отработанной массы он исчезает, такая резкость бывает лишь у свежей жвачки, только-только закинутой в рот.
Спрятаться здесь можно лишь за кустами. Именно там и засел любитель жвачки.
Должен отдать должное полковнику и его людям. Никто не остался стоять на ногах, разинувши рот, все мгновенно прыснули в разные стороны, пригибаясь, выхватывая оружие. Кусты озарила вспышка, бабахнуло, пуля ударила в коляску. Все сомнения прочь — перед нами враг. Пистолет-пулемет в рюкзаке за спиной, а жаль, было бы неплохо подстричь эти кусты и всех, кто за ними прячется.
Еще выстрел и еще, пуля ударяет в камень рядом с головой, в щеку больно впиваются выбитые осколки. Этим уродам плевать на то, что будет с Аматой: лупят через заросли раз за разом, ослепляя себя вспышками и пороховыми газами. Вряд ли они теперь хоть что-нибудь могут разглядеть, бьют, что называется, по площадям.
Постаравшись прицелиться в место, где видел первую вспышку, потянул за спусковой крючок. Револьвер офицерский, можно использовать, не взводя предварительно курок, разве что придется прилагать куда большее усилие. Но мой палец при таком стрессе тот еще атлет, ни малейшего сопротивления не почувствовал. Еще раз, и еще. После третьего кто-то заорал нечеловеческим голосом, и только сейчас загрохотало оружие соучастников похищения. Разве что Гас в этом не участвовал, успел словить пулю. А вот полковник удивил. Только сейчас я понял, для чего он в душную ночь таскает плащ — чтобы обрез крупнокалиберного дробовика прятать. Врезал сразу из обоих стволов, вспышка вышла, будто от молнии, а я едва не оглох, потому как все произошло возле моего бедного уха.
После такого всякая стрельба стихла. Вряд ли нападающих шокировала выходка полковника, думаю, они просто опустошили барабаны револьверов. Здешнее оружие перезаряжается неспешно, так что у нас есть немного времени, и будет глупо потратить его впустую. Бежать надо, и бежать быстро.
— Уходим! Быстрее! Гаса хватаем и уходим! Бегом!
А ведь и правда с винтовкой и заплечным мешком бегать будет куда труднее, чем налегке.
— Леон! Амату в коляску! — крикнул полковник и достал из-под полы самую настоящую бомбу.
Ну точь-в-точь как, те, которые применяли анархисты сто и более лет назад, — круглый черный шар с коротким фитилем. Вот эту штуку полковник и запустил в сторону кустов, причем с серьезным недолетом.
Он что, нас взрывать собрался?!
Бомба приглушенно хлопнула, выбросив клуб дыма, консистенцией напоминающий густую сметану. В таком свой нос не разглядеть, так что я неправильно понял намерение агента — он просто пытался укрыть нас от стрелков.
— Леон! Амату! Амату! Ну не стой же ты!!!
— Да понял я!
Девушка осталась на ногах и пребывала в предобморочном состоянии. Видимо, нечасто любовалась на сцены повешения, психика недостаточно закаленная. Потянул за руку, пошла, будто бездушная марионетка. Ну и отлично, нам сейчас только буйной истерики не хватало. Закинул в коляску, порадовавшись, что имею дело не со стандартно-неподъемной местной толстухой, развернулся, вытащил второй револьвер, поспешно разрядил в дымное облако. Не ради того, чтобы подстрелить кого-нибудь, только чтобы в тонусе держать, а то еще полезут в атаку.
Едва отъехали, как я, перезаряжая оружие, заметил:
— Пальбу слышал весь город, военных тут полно, на заставах уже тревогу объявили, не вырвемся.
— Вырвемся… — протянул полковник, после чего, достав нож, обхватил рукоять двумя руками, с силой вонзил длинное лезвие в сердце Гаса, равнодушно заметив: — Без врача точно не выкарабкается, да и с врачом вряд ли. Так лучше будет.
Меня, мягко говоря, случившееся покоробило, а Бугае и ухом не повел, так и продолжал нахлестывать лошадку в прежнем темпе. Про Дм ату и говорить нечего, та продолжала пребывать в глубокой прострации, возможно, даже не заметила ничего.
Ну и порядки здесь…
Полковник прямо на ходу скинул тело на брусчатку, вместо поминальной речи заявив:
— Они следили за домом. Повезло, что нас заметили поздно, не успели привести солдат.
— Военные следили?
— Кроме Дюкуса, Амата никому не интересна. Этот упырь подозревал, что генерал рано или поздно за ней заявится или пришлет кого, вот и велел поставить соглядатаев.
— А почему вы слежку не заметили?
— Скорее всего они расположились в одном из домов по соседству, а мы так и не смогли снять там жилье. Уж очень неудобный район. Крутились вокруг, но это все не то, грамотную стационарную слежку выявить — та еще задача. Ребятки не иначе как из канцелярии наместника, там толковые попадаются. Слышал, что Дюкус их контору подмял под себя, вот уж не думал, что прям здесь столкнуться придется. А вы, Леон, молодец, уж простите, что не доверял. Сами видите, какие у нас тут дела, никому не доверишься.
— А теперь, значит, доверяете полностью?
— Полностью и себе-то довериться нельзя. Вы очень вовремя крикнули, иначе положили бы они нас. Как заметили засаду?
— Я не заметил. Запах почуял от жвачки.
— У вас хороший нюх и реакция тоже. В большие люди выбьетесь, если раньше не повесят.
Пока мы тратили время на светские разговоры и убийство раненого товарища, Бугае привез нас в то же милое местечко, где днем мы утопили тело соратника Валатуя. Ночью в этом районе даже городская стража опасалась показываться, но у нас выбор невелик, к тому же вот-вот рассветет, восток розовеет, в тропиках солнце показывается быстро, будем считать, что на дворе утро, да и постоять за себя умеем.
Только что нам здесь надо? Ведь дальше только река, дороги нет. Или у полковника на этот счет кое-что припасено?
Да, так и оказалось. Пропетляв среди лачуг, мы выехали к Тоте. Здесь, у корявого причала нас поджидали две личности бродяжьего облика. Полковник, ни слова не произнеся, кинул им маленький увесистый мешочек, который тут же растворился в сумерках, я даже не понял, кто именно его поймал. Профессионалы.
Один из встречающих хриплым голосом произнес непонятное:
— Коляску как всегда?
Полковник кивнул и молча направился к лодке. Ну и мы за ним.
У причала стояло крошечное суденышко. Паровой катер или что-то в этом роде, я не разбираюсь в речном транспорте. У меня чуть от сердца отлегло. С Тотой уже не первый раз сталкиваюсь, знаю ее возможности. Водный путь сейчас куда безопаснее сухопутного, здесь не перекрыть все тропы заставами, и собак по следу не пустить.
Невдалеке раздался страшный звук, будто доисторическое чудище заревело.
Полковник, не оборачиваясь, пояснил:
— Портовая сирена, тревогу объявили. Все суда и лодки должны причалить к берегу.
— А мы, значит, поступим наоборот? — Я счел нужным уточнить то, что вообще-то в уточнениях не нуждалось.
Но полковник понял меня правильно:
— Нас заметят, но у военных нет ничего, что ходит быстрее этой скорлупки. Разве что «Энникс», но пока на нем разведут пары, мы успеем дойти от устья до истока.
Все же есть приятные моменты в отсталости здешних технологий. Любой мотор по сути — просто-напросто чайник. Пока он не закипит, не поедешь и не поплывешь. А учитывая объемы заливаемой в котлы воды, дело это небыстрое.
В нашем случае ждать не пришлось, на катере все было готово к спешному отплытию. Едва отошли от причала, как Бугае, взглянув на берег, присвистнул:
— Дардек только что перерезал Щербатому горло.
Все обернулись, но ничего не увидели, берег был чист.
— Да он уже в кусты тело отволок, — пояснил Бугае. — Быстро работает.
— Нас их дела не касаются, — ответил полковник и обратился к единственному члену команды катера: — Ранник, держись под берегом, может, заметят позже.
Лодочник указал на трубу:
— Почти не дымит, дровишки у меня хитрые, я их в нефти вымачиваю. В нашей, той, что светлая, она копоти почти не дает.
Со стороны порта вновь взвыла сирена.
— Заметили, — лаконично произнес полковник и уставился в сторону противоположного берега.
Бугае почему-то смотрел туда же, ну и я поддался общему примеру. Но сколько ни таращился, так ничего и не разглядел. Тумана на реке не было, но ширина Тоты такова, что на таком расстоянии разве что постройки угадывались. Ну и длинные причалы тоже в глаза бросались, как и корабли возле них. Южный порт был куда скромнее северного, к тому же тот берег номинально под контролем повстанцев. Даже не знаю, или горожане договорились с Валатуем, или тамошний гарнизон слишком силен, но пока что заправляет там всем наместник. Ну или Дюкус, сейчас уже не понять, кто из них главнее.
А, вот, что-то разглядел. Над одним из кораблей взвилось облако дыма. Пары разводят? Как-то очень уж резко… Или плеснули в топку пару ведер керосина? Зря — все равно не поможет, котел так быстро не вскипятишь.
Уши уловили хорошо знакомый звук — шум полета приближающегося артиллерийского снаряда. В полусотне метров по левому борту всплеснулся фонтан, лодочник выругался синхронно с Бугасом.
— «Энникс», — произнес полковник и пояснил: — Один из двух речных броненосцев. Новый, скоростной. Развести пары на нем — целая история, но вот орудиям много времени не надо. Предупреждают…
— Предупреждают? Да они чуть не попали. — Я не мог не возмутиться.
— Ерунда. Он стоит за причалом, бортовые батареи работать не могут. Остаются два орудия, что на носу и корме. Они дальнобойные, но перезаряжаются долго, а скорость у нас высокая, пристреляться не смогут.
Броненосец успел выстрелить четыре раза, прежде чем мы ушли в неприметную протоку, по обеим сторонам заросшую высоким тростником. Еще раз бабахнуло, видимо, пытались попасть, ориентируясь на дым из нашей трубы, но он был слишком скудным, да и дистанция сильно увеличилась. В общем, мы даже шум падения снаряда не расслышали. Ненадежные взрыватели редко срабатывали при ударах об воду, так что грохот не больше, чем от увесистого булыжника.
— Все, ушли, — констатировал полковник. — И мне тоже пора уходить. Бугае, подтягивай лодку. Леон, заботьтесь об Амате как следует, не забывайте о том, что ее надо доставить без царапины.
— Если в нас и дальше будут стрелять из каждого куста, ничего не могу гарантировать.
— Не должны. Ранник знает реку лучше, чем вы свой дом. Его здесь ни за что не догнать. Завтра привезет вас в тайную гавань, там ждут надежные ребята. Они диковатые, так что просто следите, чтобы не было лишних грубостей в присутствии Аматы. И еще. — Полковник перешел на шепот: — Передайте Грулу, что насчет снарядов я договорился, но появилась возможность взять втрое больше. Если ему интересно, пусть высылает столько же денег. Первый пароход пойдет завтра, как и договаривались, о дальнейшем пусть по телеграфному каналу сообщит. Буду ждать его телеграмму послезавтра и потом еще два дня. Если ничего не получу, отправлю оставшиеся снаряды, но после этого на новую поставку договориться будет сложнее и дороже. Запомнили?
— Да.
— Будут деньги, будут еще снаряды, два раза по столько же. Без них отправляю только обговоренное количество. Ничего не перепутайте, это очень важная информация. Прощайте, Леон.
* * *
Полковник ушел на крошечной деревянной лодочке. Два взмаха веслами — и скрылся в узкой щели, которую назвать протокой язык не повернется. Если где-то там, в тростнике, крокодилы устроили засаду, карьера шпиона рискует оборваться, ведь хватит одного удара хвостом, чтобы перекинуть хлипкую посудину.
Впрочем, сильно сомневаюсь, что этого человека прикончат рептилии. Для него уже где-то приготовлена намыленная веревка.
Исчезновение полковника стало сигналом для Аматы. Первый раз с момента перестрелки она осмелилась открыть рот:
— Мы тоже поплывем в такой лодке?
— Вряд ли. Она одна за катером тащилась, так что нас, наверное, причал ждет или удобный берег.
— Вы сами не знаете, что нас ждет в конце?!
Я пожал плечами:
— А зачем мне знать? Об этой части плана заботятся другие.
— Я бы не доверяла людям, которые убивают своих же товарищей.
Места на катере немного, так что Бугае все прекрасно слышал и счел нужным вмешаться в беседу:
— Леди, если мне прострелят легкое, я буду только рад помереть от ножа товарища. Уж поверьте, медленно захлебнуться в своей же крови — куда худшая участь.
— Вы страшные люди…
Я хотел было сказать на это что-то умное и в то же время забавное, надо ведь как-то разрядить обстановку. Но вместо слов из горла вырвался душераздирающий кашель. Скрутило так, что в глазах потемнело, только и успел отвернуться и зажать рот руками. А когда приступ прошел так же мгновенно, как и начался, медленно отвел ладони от лица, посмотрел.
— Мошка в рот залетела или заболели? — участливо осведомился Бугае.
Не сводя взгляда с кровавых склизких разводов на ладонях, я тихо ответил:
— Мошка… Очень большая мошка…
