Глава Х

Федор до самого рассвета не мог сомкнуть глаз. Сна не было. Покосился на Ию. Она спала по-детски подложив ладошку под щеку.

Думал. Вспоминал бригаду, с которой строили особняк нуворишу. Бригадир в свое время поколесил по Союзу. Был как волк осторожен, дерзок и хитер. Тому учил и бригаду. После семи рабочих часов, заставлял всех без исключения качаться. Кое-какие приемы показал. Песок в глаза, удар в пах. Удар по колену и встречный в пятак. «У вас, щенки, ни у кого широкой спины нет. Учитесь зубы показывать, иначе стопчут в жизни». Никогда не срывался на ненормативную лексику. Прививая культуру речи, читал вслух великих ораторов: Цицерона, Плевако и почему-то Троцкого. Показывая пальцем на хозяйский дом поучал: «Его жирный кусок со стороны кажется сладким. Жирный кус – округе всей искус. Чуть зевнешь и из-под носа уведут. Если просто уведут, еще спасибо скажи. А может так случиться, ты только кус приволок, лапы на него положил, губы раскатал, собрался в холодке или наоборот на солнышке пообедать, а тебе раз и по яремной вене секачом. И окажется, что зря ты тащил, зря старался. Жена за другого замуж выйдет, другому постель будет стелить. И может быть раз в году о тебе вспомнит. Слышите, орлы? Это вариант для легального бизнеса. А есть еще вариант криминальный, представьте что вы в него вляпались. Там вот, там с такими как вы лохами церемониться не будут. Отберут все, и вы еще радоваться будете, коли живы останетесь. А чего это не записываете? Записали бы, я ведь умные вещи говорю. Другой вам такого не скажет».

За глаза первым над бригадиром посмеивался Федор.

– Зрячий в пропасть не свалится.

– Сам ничего в жизни не добился, а лезет поучать! – поддакивали остальные члены бригады.

И вот сейчас ему вспомнились вещие слова бригадира. Как в воду глядел Максимыч. В штормовом житейском море закрутило, завертело лодку Федора. Может выбросить на грозные скалы и никто не протянет спасительную руку. Неужели и Ия так же, как и он одинока и поэтому тянется к нему?

Первый луч солнца попал в купе, а Федор все никак не мог определиться, с кем он? С союзе Ией или один? Ия проснулась. Молча встали. Перебросившись ничего не значащими фразами, позавтракали. Уже перед самой столицей Федор сказал:

– Когда приедем в Москву, я найду себе отдельную квартиру. Так лучше будет. А за то, что предупредила насчет Крокодила, спасибо.

– Деду может это не понравиться! – заметила Ия.

– Деду или тебе? – насмешливо спросил Федор.

– Ну, положим, глядя на тебя, я на месяц сбила охотку на мужиков. Так и скажем деду, что для сохранения потенции, ты съезжаешь на отдельную квартиру.

В словах Ии Федор почувствовал скрытую издевку.

– Можешь в любое время ко мне заходить! – поправился он поспешно.

Ия кривила губы.

– Когда снова причинный зуд появится. Ты это хотел сказать? Так вот знай, я до вашего брата не дюже падка. Глаза бы на вас не смотрели.

– Обиделась, что ли? – Федор смотрел прямо ей в глаза.

– При чем здесь обида? – воскликнула Ия. – Или ты ничего не понял? Тебя уберут как лишнее звено, как только ты свое дело сделаешь. А может быть потом и меня!

Федор по-волчьи в кривой усмешке оскалил зубы. От вчерашнего тепла в глазах ничего не осталось. Взгляд – стальной клинок. Смертельным холодком пахнуло на Ию.

– Сыграем в паре! Я согласен! – коротко сказал он.

Федор, наконец, определился. Бригадир Максимыч учил никому не прощать обид. С Крокодилом у него были свои счеты. И Купцу заодно отобьет охотку подличать.

– А ты хотел один? Против нас всех? – удивилась Ия.

– Ничего я не хотел! – огрызнулся Федор. – Подъезжаем! Давай вещи собирать.

– Да, вот еще что, – сказала Ия, – захочешь со мной откровенно поговорить по нашему с тобой делу, потерпи пока не выйдем на улицу.

– Ты думаешь, на квартире могут быть жучки установлены? – несказанно удивился Федор. – А как же наши с тобой отношения? Кто поверит, что ты против меня устояла? – с легкой иронией спросил он.

– Ой, только не строй из себя Аполлона Бельведерского. Захочу, ноги целовать мне будешь.

– Я?

– Да, ты! Хоть завтра!

Федор стоял с открытым ртом. Потом возмущенно воскликнул:

– Забыла? Извертелась ты вчера вся. Ха, ха! Она устояла… Кому скажешь, ржать как кони будут.

Ия презрительно улыбалась.

– Пошляк! Все правильно говоришь. Это была плата за твое согласие играть в паре. Если бы я тебе просто так предложила сделку, ты бы мне не поверил. Пришлось для убедительности на алтарь нашего с тобой успеха показать женские прелести. И в придачу козырь выложить – Крокодила. Цени. Не пожалела я ничего. Даже тело готова была в жертву принести. К счастью не понадобилась. Чудак, морковку я тебе для заманухи вывесила.

Федор стоял как оплеванный. Кого угодно на ровном месте могут уесть женщины. О…о, святая простота. Где элементарная логика? Представить жертвой собственную похоть. Вот кто на самом деле крокодилы – женщины.

Федор мысленно сплюнул. В купе заглянула проводница и, увидев надутые лица, спросила:

– Никак поссорились?