ГЛАВА 11
«Шотландец клятву преступил, за грош он короля сгубил»
А теперь предоставим «Стандарту» спокойно плыть не в Лондон, как думали д’Артаньян и Портос, а в Даргем, куда Мордаунт должен был направиться, согласно распоряжениям, полученным из Англии во время его пребывания в Булони, и перенесемся в королевский лагерь, расположенный на берегу Тайна, близ города Ньюкасла.
Здесь, между двумя реками, рядом с границей Шотландии, но еще на английской земле, раскинулись палатки маленькой армии. Полночь. Воины, в которых по их голым ногам, коротким юбкам, пестрым пледам и перу на шапочках легко признать шотландских горцев, скучают, стоя на часах. Луна, пробиваясь сквозь густые тучи, всякий раз озаряет мушкеты часовых; и, залитые ее светом, отчетливей выступают стены, крыши и колокольни города, который Карл I только что сдал парламентским войскам, так же как Оксфорд и Ньюарк, еще державшие его сторону в надежде на примирение.
В одном конце лагеря, возле огромной палатки, битком набитой шотландскими офицерами, собравшимися на военный совет под предводительством старого графа Левена, их командира, положив правую руку на шпагу, спит на траве человек, одетый в платье для верховой езды.
В пятидесяти шагах от него другой человек, так же одетый, разговаривает с часовым-шотландцем. Хотя он и иностранец, он, видимо, настолько привык к английскому языку, что понимает ответы своего собеседника, говорящего на пертском наречии.
Когда в Ньюкасле пробило час пополуночи, спавший пробудился; потянувшись, как делает человек, открывающий глаза после глубокого сна, он внимательно осмотрелся кругом и, увидев, что он один, встал, подошел к тому, кто беседовал с часовым, и затем пошел дальше. Другой, надо думать, окончил свои расспросы, потому что через минуту простился с часовым и непринужденно направился туда же, куда и первый.
Тот ждал его в тени палатки, стоявшей на дороге.
— Ну что, мой друг? — сказал он на чистейшем французском языке, на каком когда-либо говаривали между Руапом и Туром.
— А то, мой друг, что нельзя терять ни минуты, надо предупредить короля.
— Что случилось?
— Долго рассказывать. К тому же вы сейчас сами услышите. Малейшее слово, произнесенное здесь, может все погубить. Пойдем разыщем лорда Винтера.
И оба направились в противоположный конец лагеря. Но так как весь лагерь занимал площадь не более чем в пятьсот квадратных футов, то они быстро оказались у палатки того, кого искали.
— Твой господин спит, Топи? — спросил по-английски один из них у слуги, лежавшего в первом отделении палатки, заменявшем переднюю.
— Нет, господин граф, не думаю, — ответил слуга — Разве что заснул совсем недавно, так как он больше двух часов ходил взад и вперед, вернувшись от короля. Они затихли только минут десять тому назад; впрочем, вы можете сами посмотреть, — прибавил слуга, пропуская их в палатку.
Действительно, Винтер сидел перед отверстием, служившим окном, вдыхая ночной воздух и меланхолически следя глазами за луной, мелькавшей, как мы только что говорили, среди больших черных туч.
Друзья подошли к лорду Винтеру, который, подперев голову рукой, смотрел на небо. Он не слышал, как они вошли, и оставался в том же положении, пока не почувствовал прикосновения к своему плечу. Тогда он обернулся, узнал Атоса и Арамиса и протянул им руку.
— Заметили вы, какого кровавого цвета сегодня луна? — сказал оп.
— Нет, — ответил Атос. — Она показалась мне такой же, как всегда.
— Посмотрите вы, сударь, — продолжал Винтер.
— Признаюсь, — произнес Арамис, — что я, как и граф де Ла Фер, не вижу в ней ничего особенного.
— Граф, — промолвил Атос, — в таком опасном положении нужно смотреть на землю, а не в небо. Хорошо ли вы знаете наших шотландцев и уверены вы в них?
— В шотландцах? — спросил Винтер. — В каких шотландцах?
— О, боже мой, — сказал Атос, — в наших, в тех, которым доверился король, в шотландцах графа Левена.
— Нет, — ответил Винтер и затем прибавил:
— Вы, значит, совсем не видите этого красноватого отлива на всем небе?
— Нисколько, — ответили вместе Атос и Арамис.
— Скажи-ка, — продолжал Винтер, занятый все той же мыслью, — говорят, во Франции ость предание, что накануне своей смерти Генрих Четвертый, играя в шахматы с Бассомпьером, видел кровавые пятна на шахматной доске?
— Да, — сказал Атос, — и маршал мне самому несколько раз рассказывал об этом.
— Так, — прошептал Винтер, — а на следующий день Генрих Четвертый был убит.
— Но какая связь между этим видением Генриха Четвертого и вами? — спросил Арамис.
— Никакой, господа. Я сумасшедший, право, что занимаю вас такими глупостями; ваше появление в моей палатке в такой час показывает, что вы принесли мне какую-то важную весть.
— Да, милорд, — произнес Атос, — я желал бы поговорить с королем.
— С королем? Но он спит.
— Мне нужно сообщить ему нечто весьма важное.
— Разве нельзя отложить это до завтра?
— Нет, он должен немедленно узнать, в чем дело. Боюсь, что, может быть, и сейчас уже поздно.
— Пойдемте, господа, — сказал Винтер. Палатка Винтера стояла рядом с королевской; нечто вроде коридора соединяло их. Этот коридор охранялся не часовыми, а доверенным камердинером Карла I, так что в случае надобности король мог в ту же минуту снестись со своим верным слугой.
— Эти господа пройдут со мною, — сказал Винтер.
Лакей поклонился и пропустил.
Действительно, уступая непреодолимой потребности в сне, король Карл заснул на походной кровати, в своем черном камзоле и высоких сапогах, расстегнув пояс и положив возле себя шляпу. Вошедшие приблизились, и Атос, шедший впереди, с минуту молча всматривался в это благородное бледное лицо, обрамленное длинными черными волосами, прилипшими к вискам от пота во время тяжелого сна, и покрытое синими жилками, которые, казалось, набухли от слез под усталыми глазами.
Атос глубоко вздохнул; этот вздох разбудил короля, — так легок был его сон.
Он открыл глаза.
— А! — сказал он, приподымаясь на локте. — Это вы, граф де Ла Фер?
— Да, ваше величество, — ответил Атос.
— Вы бодрствуете, когда я сплю? И вы хотите сообщить мне какую-нибудь новость?
— Увы! Вы, ваше величество, изволили верно угадать, — ответил Атос.
— Значит, новость дурная? — спросил король с грустной улыбкой.
— Да, ваше величество.
— Все равно, я всегда рад вас видеть, добро пожаловать, вы, кого оторвала от отечества преданность, что не знает страха невзгод, вы, которого прислала мне Генриетта, — какова бы ни была ваша весть, говорите смело.
— Ваше величество, Кромвель прибыл сегодня ночью в Ньюкасл.
— А! — сказал король. — Чтобы сразиться со мною?
— Нет, ваше величество, чтобы купить вас.
— Что вы говорите?
— Я говорю, ваше величество, что вы должны шотландской армии четыреста тысяч фунтов стерлингов.
— Невыплаченного жалованья? Да, я знаю. Уже около года мои храбрые и верные шотландцы бьются только чести ради.
Атос улыбнулся.
— Честь — прекрасная вещь, ваше величество, но им надоело сражаться за нее, и сегодня ночью они продали вас за двести тысяч фунтов, то есть за половину того, что вы были им должны.
— Невозможно, — воскликнул король, — чтобы шотландцы продали своего короля за двести тысяч фунтов!
— Продали же иудеи своего бога за тридцать сребреников!
— Какой же Иуда совершил этот гнусный торг?
— Граф Левен.
— Вы убеждены в этом, граф?
— Я слышал это своими собственными ушами. Король глубоко вздохнул, словно сердце его разрывалось, и закрыл лицо руками.
— О, шотландцы, — сказал он, — шотландцы, которых я считал такими верными! Шотландцы, которым я доверился, когда мог бежать в Оксфорд! Шотландцы, мои земляки, мои братья! Но уверены ли вы в этом, граф?
— Я прилег за палаткой графа Левена и, приподняв полотно, все слышал, все видел.
— Когда же должен совершиться этот подлый торг?
— Сегодня утром. Вы видите, ваше величество, нельзя терять времени.
— К чему же нам время, раз вы говорите, что я продан?
— Надо переправиться через Тайн в Шотландию, к лорду Монтрозу, который вас не продаст.
— А что мне делать в Шотландии? Вести партизанскую войну? Это — недостойно короля.
— А что мне делать в Шотландии? Вести партизанскую войну? Это — недостойно короля.
— Возьмите пример с Роберта Брюса, ваше величество.
— Нет, нет! Борьба слишком затянулась. Если они продали меня, пусть они меня выдадут. Да падет на них вечный позор этой измены.
— Ваше величество, — сказал Атос, — быть может, так следует поступить королю, но не мужу и отцу. Я явился от имени вашей супруги и вашей дочери, и от их лица, а также от лица двух других ваших детей, которые в Лондоне, я говорю вам: «Живите, ваше величество, так угодно богу!»
Король встал, стянул пояс, прицепил к нему шпагу и, вытирая свой влажный лоб, сказал:
— Хорошо! Что же нужно делать?
— Ваше величество, есть ли у вас во всей армии хоть один полк, на который вы могли бы положиться?
— Винтер, — сказал король, — можно ли положиться на верность вашего полка?
— Ваше величество, они люди, а люди стали очень слабы или злы. Я надеюсь на их верность, но не ручаюсь за нее; я доверил бы им собственную жизнь, но не решаюсь доверить им жизнь вашего величества.
— Что поделаешь? — сказал Атос. — Если нет полка, зато есть трое нас, преданных вам людей, и этого будет достаточно. Садитесь на коня, ваше величество, и поезжайте с нами; мы переправимся через Тайн, достигнем Шотландии и будем в безопасности.
— Вы того же мнения, Винтер? — спросил король.
— Да, ваше величество.
— А вы, д’Эрбле?
— Тоже, ваше величество.
— Будь по-вашему. Отдайте приказания, Винтер.
Винтер вышел, а король стал оканчивать свой туалет.
Первые лучи зари уже начинали проникать в щели палатки, когда Винтер вернулся.
— Все готово, ваше величество, — сказал он.
— А мы? — спросил Атос.
— Гримо и Блезуа ожидают вас с уже оседланными лошадьми.
— В таком случае, — сказал Атос, — не будем терять ни минуты. Едем!
— Едем, — повторил король.
— Ваше величество, — сказал Арамис, — не известите ли вы ваших друзей?
— Моих друзей? — сказал Карл I, грустно качая головой. — У меня нет больше друзей, кроме вас троих: старого друга, никогда не забывавшего меня в течение двадцати лет, и двух других, дружба которых не старше недели, по которых я никогда не забуду. Едем, господа, едем.
Король вышел из палатки, и лошадь его была уже оседлана. Это был конь буланой масти, на котором король ездил уже три года и которого очень любил.
Увидав его, конь радостно заржал.
— А, — сказал король, — я был неправ. Вот еще если не друг, то, по крайней мере, живое существо, которое меня любит. Ты останешься мне верен, Артус, не правда ли?
Конь, как будто понимая слова, приблизил свои дымящиеся ноздри к лицу короля, поднял губу и радостно оскалил белые зубы.
— Да, да, — сказал король, лаская его, — хорошо, Артус, я тобой доволен.
С легкостью, стяжавшей ему славу лучшего наездника Европы, Карл вскочил на коня и, обернувшись к Атосу, Арамису и Винтеру, крикнул:
— Ну, господа, я жду вас!
Карл вскочил на коня и, обернувшись к Атосу, Арамису и Винтеру крикнул:
— Ну, господа, я жду вас!
Но Атос стоял неподвижно, устремив глаза вдаль и указывая рукой на черную линию, тянувшуюся вдоль берега Тайна и вдвое превосходившую длину лагеря.
— Что это за линия? — сказал Атос, которому остатки ночной темноты, боровшейся с первыми лучами дня, не давали ясно различать предметы. — Что это за линия? Я вчера ее не видал.
— Это, вероятно, туман, поднявшийся с реки, — сказал король.
— Нет, ваше величество, это что-то поплотнее тумана.
— Действительно, там какая-то красноватая полоса, — сказал Винтер.
— Это неприятель вышел из Ньюкасла и окружает нас! — воскликнул Атос.
— Неприятель? — сказал король.
— Да, неприятель. Мы опоздали. Смотрите, смотрите! Видите вы там, около города, как блестят на солнце «железные ребра»?
Так называли кирасиров, из которых Кромвель образовал свою гвардию.
— А! — сказал король. — Сейчас мы увидим, действительно ли мои шотландцы изменили мне!
— Что вы хотите делать? — воскликнул Атос.
— Дать приказ к наступлению и раздавить этих подлых мятежников.
И король, пришпорив лошадь, понесся к палатке графа Левена.
— За ним! — сказал Атос.
— За ним! — повторил Арамис.
— Не ранен ли король? — сказал Винтер. — Я вижу на земле кровавые пятна.
И он бросился вслед за двумя друзьями. Атос остановил его.
— Ступайте соберите ваш полк, — сказал он. — Я чувствую, что он сейчас нам понадобится.
Винтер повернул назад, меж тем как друзья продолжали свой путь.
Через две секунды король был у палатки главнокомандующего шотландской армией. Он соскочил с лошади и вошел.
Генерал был окружен старшими командирами.
— Король! — воскликнули они, вставая и недоуменно переглядываясь.
Действительно, Карл стоял перед ними в шляпе, хмуря брови и ударяя хлыстом по сапогу.
— Да, господа, — сказал он, — король! Король пришел потребовать у вас отчета в том, что происходит.
— Что случилось, ваше величество? — спросил граф Левен.
— Случилось то, — сказал король гневно, — что генерал Кромвель прибыл сегодня ночью в Ньюкасл. Вы знали об этом и не уведомили меня. Неприятель выступает из города и заграждает нам переправу через Тайн; ваши часовые должны были видеть эти движения, и вы скрыли это от меня. Вы подло продали меня парламенту за двести тысяч фунтов, но об этой сделке меня, к счастью, предупредили. Вот что случилось, господа. Отвечайте или оправдывайтесь, так как я обвиняю вас.
— Ваше величество, — проговорил, запинаясь, граф Левен, — ваше величество, это ложный донос.
— Я своими глазами видел, как неприятельская армия развернулась между моим лагерем и Шотландией, — сказал король. — Я почти могу сказать, что собственными ушами слышал, как вы обсуждали условия сделки.
Шотландские командиры снова переглянулись и, в свою очередь, нахмурились.
— Ваше величество, — пробормотал Левен, сгорая от стыда, — ваше величество, мы готовы представить вам все доказательства.
— Я требую только одного, — сказал король, — постройте армию в боевой порядок и ведите ее на неприятеля.
— Это невозможно, ваше величество, — отвечал граф.
— Как невозможно? А что же этому мешает? — воскликнул Карл I.
— Вашему величеству известно, что мы заключили перемирие с английской армией, — ответил граф.
— Если и было перемирие, то английская армия нарушила его, выйдя из города, где, по условию, она должна была оставаться. Поэтому, говорю вам, вы должны пробиться со мной сквозь эту армию и вернуться в Шотландию, а если вы этого не сделаете, тогда выбирайте себе любое из имен, которыми человечество клеймит презренных и низких людей: вы или трусы, или изменники.
Глаза шотландцев засверкали, и, как часто бывает в подобных случаях, нестерпимое чувство стыда породило в них предельную наглость.
Два предводителя кланов подошли с двух сторон к королю и сказали:
— Да, мы обещали избавить Шотландию и Англию от того, кто уже двадцать пять лет выжимает кровь и золото из Англии и Шотландии. Мы обещали, и мы сдержим наше слово. Король Карл Стюарт, вы наш пленник.
И оба одновременно протянули руки, чтобы схватить короля. Но не успели они прикоснуться к нему, как уже оба лежали на земле — один без чувств, а другой мертвый.
Атос оглушил одного прикладом пистолета, а Арамис проткнул другого шпагой.
И пока граф Левен с остальными предводителями отступали в ужасе перед этой неожиданной подмогой, точно с неба свалившейся тому, кого они уже считали своим пленником, Атос и Арамис увлекли короля из палатки клятвопреступников, куда он так неосторожно вошел, и, вскочив на лошадей, которых слуги держали наготове, все трое поскакали обратно к королевской палатке.
Проезжая, они заметили Винтера, спешившего со своим полком. Король сделал ему знак, чтобы он следовал за ними.
Назад: ГЛАВА 10 Вести от Арамиса
Дальше: ГЛАВА 12 Мститель
