Пора обратно, к станку.

Несколько звонков по дороге. Тонфа пустил корни в Институте медэкспертизы. Фавини гонялся за призраком – Перно. Одри за леопардом – la Guerra na Selva – и за самоубийцей – Жан-Филиппом Маро.

Левантен тоже не продвинулся. Он по-прежнему дожидался кодов, чтобы открыть досье «непричастных», что позволило бы выявить родственников будущей жертвы, скорее всего уже убитой. Что до образцов крови с тела – никаких результатов. Он проводил четвертый анализ. Эрван приказал продолжать: он уверен, что проявится и другая группа крови – самого убийцы.

И чтобы уже все шло наперекосяк – никаких новостей от Софии.

– Ты не возражаешь, если я тебя высажу? – спросил Крипо. – Я хотел еще заскочить к себе.

– Нет проблем.

Ему и самому не помешало бы поступить точно так же: он провонял потом и кошачьей мочой. Но мысль оказаться одному в четырех стенах в ожидании звонка Итальянки пугала его. Он предпочитал вариться в собственном соку в управлении. Прошел под порталом, свернул к лестнице «А», в темноте поднялся по ступенькам.

– К тебе тут пришли, – бросила Одри, столкнувшись с ним на четвертом этаже.

– Кто?

– Крупная буржуазия ждет тебя, коп-соблазнитель. Классика. Я отправила ее в зал для собраний.

Ему так и не удалось внушить Одри основы чинопочитания. Он махнул рукой: в ее случае дурные манеры вполне компенсировались полученными результатами.

Он зашел в зал, пустой в этот час. Сидя в углу, София курила, наплевав на все правила. Дрожащая, на грани слез, она выглядела как пристегнутая к электрическому стулу.

Эрван подошел. Сердце издавало глухой стук, как боксерская груша.

– Что случилось?

– Закрой дверь, – велела она, раздавив ногой окурок.

Эрван повиновался. Она достала из сумки от Баленсиаги плотный конверт формата А4. Обычное предвестие катастрофы.

– Моя адвокатесса обратилась в Агентство экономической разведки.

– Что это такое?

– Частный детектив. Специализируется на делах, связанных с деньгами. Он обнаружил, что твоему отцу принадлежат шестнадцать процентов капитала «Колтано».

– Это не новость.

– Люксембургской компании принадлежат восемнадцать процентов.

– Как она называется, эта лавочка?

– «Heemecht».

Еще одна связка: предприятие, перевозящее гвозди из Африки, тоже принадлежит акционерам «Колтано».

София прикурила новую сигарету, шлепнув губами по фильтру. Он никогда не видел ее такой напряженной.

– Ведь эти цифры в открытом доступе, верно? – спросил он, чтобы разрядить обстановку.

– А чего нет в открытом доступе, так это личности того, кто стоит за «Heemecht».

– И кто же?

– Мой отец.

Как ни цеплялся Эрван за свою роль невозмутимого полицейского, тут он растерялся:

– Как это?

– С момента основания группы у отца восемнадцать процентов «Колтано». А до этого он тоже был акционером компании твоего отца, которая перерабатывала марганец.

– Ты хочешь сказать, что наши старики соперничают внутри одних и тех же компаний?

– Нет. Я хочу сказать, что с самого начала они были компаньонами в Африке. Они разделили полученные от африканцев доли в рудничных предприятиях, а заодно посмеялись над нами.

Эрван покачал головой: невероятно.

– Ты не знаешь предыстории, – возразил он. – Благодаря успешному расследованию одного уголовного дела у моего отца были отличные отношения с Мобуту, тогдашним президентом. А Заир довольно далеко от Флоренции, и…

– У моего отца всегда были там дела. Он утверждал, что работает в бывших итальянских колониях, вроде Эфиопии, но он врал: его вотчиной было Конго.

– Они ломали перед нами комедию? Но зачем?

– Чтобы манипулировать нами, Лоиком и мной. Чтобы устроить наше знакомство и поженить нас.

Она уже не выглядела параноиком: София расслабилась.

– С какой целью?

– Объединить свои доли в Африке после смерти.

С сигаретой в зубах, она открыла конверт и протянула ему пачку отпечатанных страниц. Гнев молодил Софию и подчеркивал ее красоту.

– Все здесь. Согласно расследованию детектива, ни твой отец, ни мой никогда не смогли бы получить больше акций в «Колтано». Таков молчаливый уговор с африканскими генералами. И речи не может быть, чтобы у того или другого оказалось больше тридцати трех процентов.

– Почему?

– Потому что это составит блокирующее меньшинство, и они, таким образом, станут настоящими хозяевами. Когда можешь сказать «нет», то ты все и решаешь, несмотря на остальных.

– Я все равно не понимаю, почему они были так заинтересованы в вашем союзе.

– Мы поженились на основе общности совместно приобретенного имущества. Когда старики умрут, их доли попадут в общую корзину и мы, Лоик и я, станем владельцами более тридцати трех процентов «Колтано». И тогда вместе мы составим блокирующее меньшинство. Конголезцы ничего не смогут поделать: «Колтано» французская компания.

– Но если они уже будут мертвы, – заметил все более взволнованный Эрван, – в чем тогда победа?

– Поженив детей, они объединят свои королевства. И посредством нашего брака наконец-то захватят власть.

– Но вы не одни унаследуете «Колтано». Есть твои сестры. Есть я, есть Гаэль.

С чем-то вроде триумфальной ярости София вытащила из конверта другой документ:

– Выдержка из завещания твоего отца. Я тебе уже говорила: он завещал все свои акции «Колтано» Лоику.

Эрван инстинктивно отвел взгляд, как если бы имел дело с табу, со священным текстом, чтение которого ему запрещено. Было что-то непристойное в возможности прочесть о планах отца после смерти. В то же время он подумал о том, что утверждал детектив Софии: раздобыть подобный документ равносильно тому, чтобы обзавестись кодами к французскому ядерному арсеналу.

– Я достала и завещание моего папаши. То же самое. Поверь мне: они хорошо подготовились.

Эрван заставил себя прочесть. Это доказывало, черным по белому, всю махинацию. Теперь он понимал необъяснимую ярость Морвана по поводу развода Лоика. Этот развод срывал его планы.

– В то время не было никаких гарантий, что вы поженитесь, – привел он еще один аргумент, просто для порядка.

– О чем ты говоришь. Следовало только сделать так, чтобы мы встретились. Лоик выглядел полубогом, я тоже была совсем неплоха.

– Вы могли бы подписать брачный контракт.

– Мой отец, как и твой, настаивал на раздельном имуществе супругов. Мы тут же сделали наоборот. Проблема молодых с их мятежами в том, что они абсолютно предсказуемы.

Эрван вернул ей документы, не говоря ни слова.

– Это поглощение путем смешения крови, – заключила София. – Желая дать мне все, он у меня все отнял…

Ее прическа, всегда такая аккуратная, растрепалась. София сильно вспотела, и на лице стали отчетливо видны поры.

– Чуть не забыла: лучшее на закуску!

Эрван опустил глаза на протянутую Софией фотографию. С картинки ему улыбался мужчина лет сорока с лицом хищника и шевелюрой цвета пемзы: отец, каким он знал его в детстве. На коленях Морван держал маленькую девочку с серьезным послушным видом, в которой, казалось, воплотился целый срез истории итальянской аристократии. Однако, со своими черными длинными волосами и чуть раскосыми глазами, она вполне могла сойти за евразийку или ребенка из индейского племени: София.

– Где ты это нашла?

– В собственной папке с фотографиями. Этот снимок наверняка попал туда по ошибке. У меня в руках было доказательство их лжи! Твой отец видел, как я родилась!

В сущности, Эрван не был ни шокирован, ни удивлен. В отличие от Софии он давно знал, какое животное его породило.

– Ты говорила с Лоиком?

– Нет еще. В любом случае, после… ну, после того что выкинула твоя сестра, он где-то в параллельном мире. Повторяет мантры, предается медитации и купается в кокаине.

– Что думаешь делать?

– Что и собиралась: разводиться. И теперь я в этом уверена более, чем когда-либо.

Не раздумывая, он взял ее за руку, и она не стала ее отнимать. Не лучший момент для романтики, к тому же ее пальцы были ледяными.

– Твоя сестра права, – прошептала она. – Их нужно уничтожить. Их нужно разорить.

– Осторожней с моим отцом…

– За кого ты меня принимаешь? За дурочку из пансиона благородных девиц?

Он чуть было не сказал «да», но она добавила:

– Я выросла рядом с Кондотьером, который ни в чем не уступит твоему старику.

Эрван больше не слушал. Он думал о предыдущей ночи. Нет, он проживал ее заново. В нем разливалась темная горячая сила, распространяя воздушные частицы счастья, почти болезненные, настолько они были острыми… Ему не хватало ни слов, ни мыслей, чтобы выразить или хотя бы постичь, что он ощутил в объятиях – в лоне – Софии. Это был поток, чудесный дар, глубину которого он не уставал измерять. Он никогда бы не осмелился в этом признаться, но его всегда удивляло – а на самом деле, изумляло, – что женщина принимает его в себя. Это как зайти в храм, в священное место, запретное для смертных.

В дверь постучали.

Пока он собирался ответить, посетитель уже зашел, одетый по моде восемнадцатого века, с напудренным лицом и завязанными в хвост длинными седыми волосами, в алом бархатном камзоле с кружевными манжетами, в коротких панталонах, белых чулках и туфлях с пряжками.

Эрвану потребовалось несколько секунд, чтобы узнать Крипо, который изогнулся, одной рукой опираясь на трость, а другую положив себе на бедро.

– Что ты вытворяешь?

– Это для нашего похода…

– Какого еще похода?

– Я в образе маркиза де Сада. Возвращение к истокам, товарищ!