Он позвонил Сержанту, чтобы тот заступил на пост у дверей Гаэль. Полицейский ничего не понял: похоже, – он должен охранять сестру босса от… нее самой. У Эрвана не было времени дождаться офицера в больнице. Он представлял, какой прием уготовит тому Гаэль, когда проснется…

Площадь Насьон предстала во всем своем унынии. Слишком просторная, слишком пустая, она выходила как раз на те места, которые сами по себе не располагали к веселью: кладбище Пер-Лашез, грязный квартал Бастилии, фальшиво живописный виадук Искусств на улице Домениль…

Крипо выбрал дорогу на Венсен в объезд Парижа – он заехал за Эрваном в Сент-Анн. Мастерская Лартига находилась у малого кольца – забытой всеми, даже теми, кто жил по соседству, железнодорожной ветки.

Эрван хранил молчание. Прошло семьдесят два часа после обнаружения тела Анн Симони, сорок восемь после трупа Людовика Перно, а у него по-прежнему не было ни одной серьезной зацепки. Мнимый вор в доках Марселя, волосы неизвестной, скульптор, который покупал ржавые железки из Конго, вот и все.

Одна за другой ниточки расследования обрывались, а над Парижем поднимался ветер паники. Пресса уже заговорила об Убийце с гвоздями, множились абсурдные свидетельства и стихийные признания, а начальство давило все больше и больше. С утра Фитусси звонил уже пять раз, и не без причины: никто не понимает методов Эрвана. Он постоянно исчезает, до сих пор не задержал ни одного, пусть самого хилого, подозреваемого и не допросил ни одного свидетеля – и это за четыре дня. Чем он вообще занимается, мать его?

Эрвану пришлось пообещать, что с понедельника он усилит группу всем необходимым плюс призовет помощь из форта Росни, в том числе специалисток по психологическому профилю. Следовало хотя бы произвести шум, ажиотаж и сотрясение воздуха. Чтобы было что сказать журналистам!

Когда он отвлекся от своих мыслей, Крипо уже разворачивался на пересечении бульвара Суль и авеню Куртелин. И снова они оказались в Двенадцатом округе, в нескольких метрах от улиц де ля Вут и д’Аврон. Опять случайность?

Эльзасец свернул направо, на перпендикулярную улицу.

– Ты едешь против движения, – заметил Эрван.

– На войне как на войне.

Новый поворот руля: вилла «Бель-Эр» раскинулась у откоса проходящей поверху железной дороги и утыкалась в тупик. Проезжая часть была вымощена булыжником, как в мультфильмах Уолта Диснея. Ряд небольших домов с палисадниками на английский манер выстроились внизу под рельсами. Ни одного прохожего на горизонте.

Эрван вышел из машины и оглядел открывающуюся картину: рельсы под деревьями и сорняки образовали завораживающую прогалину, как если бы кто-то снял крышку с одной из парижских тайн. Смесь заброшенности и меланхолии, напоминающая и романы Анри-Пьера Роше, и японский лесной пейзаж. По другую сторону путей здания стояли к ним спиной, покрытой бесчисленными граффити.

Мастерская Лартига располагалась в глубине. Царящий здесь покой благотворно подействовал на Эрвана: он сдержал нетерпение и решил провести встречу спокойно и мягко. Дом номер девятнадцать оказался бывшим вокзалом – высокий куб без этажей, в котором когда-то путешественники ждали поезда.

Заметив пластиковые контейнеры, Эрван призвал Крипо к исполнению служебных обязанностей:

– Помойка.

Они перевернули баки и приступили к обычному просеиванию мусора. Лартиг питался только йогуртами и киноа. Он также злоупотреблял препаратами сексуального назначения: попперсы, виагра, сиалис, таблетки женьшеня и сосудорасширяющие алкалоиды.

– Ну и гуляют в этом доме, – хмыкнул Крипо.

В другом баке они обнаружили металлические фрагменты, от которых еще пахло огнем, как от тела пахнет сексом после занятий любовью, остатки химических веществ (наверняка разные клеи), обрывки каучука (для муляжей и формовки)…

– Вы что-то ищете?

Они обернулись.

– Иво Лартиг, – представился незнакомец, не покидая узкого тротуара. – Полагаю, вы приехали повидаться со мной?

Эрван знал, что Лартиг не соответствует описанию его похитителя гвоздей, но скульптор оказался вообще вне подозрений: он сидел в инвалидной коляске.

Полицейский постарался скрыть удивление, протянув удостоверение, – что дало ему крошечную отсрочку, позволившую взять себя в руки. Инвалид глянул на карточку с триколором, потом вернул ее, сопроводив долгим изучающим взглядом:

– Рассеянный склероз, майор. Я прочел в ваших глазах, что сведения обо мне вы получили неполные. Ступайте за мной. У меня есть горячий кофе.