38
Миа резко проснулась и лежала, тяжело дыша, пока до нее наконец не дошло, что кошмар, который она только что видела, был всего лишь сном. Она поднялась и села на край постели, уронив голову на руки, а сердце глухо колотилось под свитером. Она уснула в одежде и обуви и так вспотела, что белье прилипло к телу.
Черт.
Она действительно думала, что это правда. Что ей это не приснилось, что она и правда пережила то, что видела. Обычно она хорошо спала. Обычно ей снились хорошие сны, как будто в ней была какая-то стена, вне зависимости от того, как много зло забирало у нее, когда она бодрствовала, как будто добро побеждало, когда она касалась подушки и исчезала. Но не в этот раз.
Адский ад.
Миа встала с постели и доковыляла до ванной, все еще в кожаной куртке и ботинках. Умылась прохладной водой. Оно все еще сидело в теле, не хотело отпускать, и она еще постояла, с руками и лицом в холодной воде, пока не смогла более-менее восстановить дыхание, добрела до гостиной и рухнула на диван. Ей снилась Сигрид. Не прекрасный сон, как обычно. Улыбающаяся сестра бежит через поле.
Пойдем, Миа, пойдем.
Нет, она была в подвале. В подвале в Тёйене, там Сигрид сидела на грязном матрасе с резиновым жгутом на руке и шприцем рядом, готовясь сделать себе укол, тот, который лишил ее жизни больше десяти лет назад. Миа была там. Так это ощущалось. Она стояла в той же комнате. Видела всю эту грязь вокруг, чувствовала запах мочи и мусора, пробивающий ноздри, контраст с прекрасной Сигрид не мог быть больше. Эта грязная, зараженная комната, и красивая девушка со светлыми длинными волосами на матрасе. Миа пыталась говорить, но слова не шли с языка. Она попробовала двинуться, подбежать и помочь сестре, но тело было не в состоянии пошевелиться. Паника, вот что она чувствовала, она все еще сидела в теле. Миа сделала попытку дышать спокойнее и выудила телефон из кармана куртки. Почти полночь. Она пропустила общий бриф, но ни неотвеченных звонков, ни сообщений от Мунка не было. Несколько пропущенных от Кима Кульсё, но от Холгера – ничего. Странно. Почему? Вдруг ей почудилось, что, может быть, она все еще спит, это ее испугало, и все происходящее вокруг могло оказаться неправдой, и тень могла быть тоже здесь, та тень, которую она увидела на стене за Сигрид. Она хотела еще раз проверить телефон, но он скользнул из пальцев и упал на пол, а она не смогла встать, чтобы поднять его. Не смела оторвать глаз от комнаты вокруг.
Тень на стене.
Это наверно таблетки, черт бы их побрал.
Она приняла их, чтобы бодрствовать. Обычно она так не делала. Обычно она пила таблетки, чтобы избежать реальности. Отдохнуть. Создать дистанцию между собой и миром. Создать сонное пространство. Сон наяву. Место, где можно спрятаться. Но она сама себя обманула. Проглотила таблетки, которые пить не следовало. И они разрушили ее сознание. Реальность это или нет? Она не могла ощутить разницу. Миа наклонилась за телефоном, все еще не отрывая глаз от стены перед собой, дрожащими пальцами ощупала пол, но не нашла.
Потому что она передумала. Сигрид. Вот что она сделала. Миа стояла там беспомощно в грязном зловонии и смотрела, как сестра завязывает резиновый жгут. Затягивает его на худой руке чуть повыше локтя. Смотрела, как сестра кладет дозу в маленькую ложечку. Героин. Подставила под нее зажигалку. Он запузырился. Кусочек ваты и немного воды. Миа не поняла, почему, она не очень разбиралась, как они делают себе уколы, но ритуал показался знакомым, как будто она видела его раньше. Пузырьки на дне ложки крупным планом. Кончик иглы, всасывающий жидкую дозу в шприц. Смрад. Миа закрыла нос рукой, смрад был такой жуткий, что не выветривался из тела. Это же сон, правда ведь? Миа вообще здесь? В своей квартире? Она придет и сюда тоже?
Тень.
Миа еще раз поискала телефон на полу, все еще не отрывая глаз от стены, и наконец нащупала. Подняла и положила его на стол перед собой. Не смела смотреть на дисплей. Скоро полночь? Не может быть. У них был бриф, во сколько там Мунк назначил? В шесть? В семь? Почему он ей не позвонил? Она отняла руку от носа в попытке посмотреть на телефон, но сразу же отложила его. Вонь. Она не уходила. Экскременты и мусор. Запах человеческой нужды. И ее близняшка там, на матрасе прямо перед ней, и Миа ничего не могла сделать, звуки не выходили изо рта, как бы громко она ни кричала, ноги не двигались по загаженному полу, как бы она ни пыталась.
Снова крупный план. Пальцы, стучащие по белой коже, чтобы вены набухли. Большой палец на шприце, и картина кончика иглы, откуда вылился героин, немного, но достаточно, чтобы там не было воздуха. Никакого воздуха в венах. Один маленький пузырек может убить. И ее прекрасные глаза. Красивый рот. И рука, подносящая шприц к синей вене, набухшей прямо под желтым жгутом. Но затем она передумала.
Сигрид.
Она хотела жить.
И тут она посмотрела на нее. Сигрид. Посмотрела ей глубоко в глаза. И кивнула. Улыбнулась своей привычной улыбкой. Едва заметно подмигнула. Отложила шприц на матрас. Начала ослаблять резиновый жгут на руке, и тут появилась она. Тень на стене. Похоже, Сигрид собиралась встать. Погладить ее по волосам, как она обычно это делала. Если Миа была расстроена. Если ударилась. Если кто-то обидел ее в школе. Рука Сигрид по волосам, и Миа почувствовала, как ей это нужно, там, в этом кошмаре, окруженная зловонием и человеческим унижением. Теплая, приятная рука Сигрид по волосам.
Все хорошо, Миа.
Мы есть друг у друга.
Ты и я навсегда, правда?
И тут она пришла. И больше Сигрид ее не видела. Миа пыталась слушать разговор, потому что видела, что губы шевелятся, но уши не слышали, она не понимала, что происходит, но она увидела, что Сигрид опустила глаза в грязный пол, кивнула и села обратно на воняющий мочой матрас. Опять крупный план. Кончик иглы входит во вспухшую вену.
Тень на стене.
Та же тень, что была на стене в подвале, где держали Камиллу Грин.
Человек в перьях.
Покрытый перьями человек.
А потом опять крупным планом, посередине Сигрид. Большой палец на шприце. Инъекция в вену. Глаза, вначале широко раскрывшись, медленно сомкнулись, глаза девочки, которую она любила больше всех на свете. Теперь Сигрид безжизненно лежала на матрасе перед ней.
Черт подери.
Миа попыталась дышать размеренно, почувствовав, как реальность возвращается к ней. Нераскрытые коробки. Кухонный стол с остатками еды, которую она с трудом в себя запихивала. Осторожно убрав руку от носа, она все еще чуяла вонь, но поняла, что на самом деле пахло от нее. Таблетки. Синтетический яд, который ее тело не принимало и лихорадочно пыталось избавиться от него, обливаясь потом, химический запах, не из подвала, а от нее. Миа аккуратно встала и сняла с себя плохо пахнущую одежду, сбросила все на пол, одну вещь за другой, пока не осталась голой на полу холодной квартиры. Она завернулась в плед с дивана, когда зазвонил телефон, маленькое вибрирующее создание на столе перед ней.
Ким Кульсё на дисплее.
Миа села на диван, плотнее закуталась в плед и нажала на зеленую кнопочку.
– Да?
– Миа? – сказал Ким Кульсё, голосом как будто из другого мира.
Из далекого-далекого места.
– Ты тут, Миа?
Миа кивнула.
– Алло?
– Привет, да, сорри, я тут, Ким, как дела? – сказала Миа, поджав ноги под плед.
– Я тебя разбудил?
– Да нет, не переживай, я не спала.
– Ладно, я хотел просто проверить. Все нормально?
– Да, конечно, а у вас?
Ответ на автомате, но она почувствовала, что голова и тело начали просыпаться. Она уже не во сне. Она в своей квартире. Голая под пледом, в телефоне Ким Кульсё. Никаких теней на стенах.
– Все хорошо, он тебе звонил?
– Кто?
– Мунк?
– Нет, ничего от Холгера, – сказала Миа.
– И мне тоже не звонил. Я пытался, но не дозвонился до него, подумал, пусть выспится.
– Да, правильно.
– До Габриэля тоже не дозвонился и решил его тоже оставить в покое. Он очень испугался.
– Да, – ответила Миа, не слушая его.
На секунду они замолчали, как будто Ким ждал, скажет ли она что-нибудь еще.
– Ну, в общем, мы провели краткий бриф, подвели итоги, хотели подождать вас, конечно, но я собрал все, что смог.
– Хорошо, – пробормотала Миа.
– Ты в порядке?
– Да-да, все нормально, – сказала Миа, поднимаясь.
По-прежнему укутанная в плед, она прошаркала к окну и пощупала батареи. Холодные. Она ведь оплатила счета за электричество, разве нет? Включив обогреватель, она, шатаясь, вернулась на диван.
– Я точно не знаю… – начал Ким Кульсё и тут же замолчал.
– Что не знаешь? – спросила Миа, почувствовав, как мозг снова заработал.
– Нет, ну… – продолжил Ким. – Мне кажется, ты немного напугала народ.
– Чем?
– Ну, одно дело – девочка в колесе, уже жуть. Но та тень на стене за ней. Даже Карри замер при виде ее, а это говорит о многом.
Ким издал краткий смешок.
Тень на стене.
Человек, одетый в перья.
– Так что вы обсудили? – спросила Миа.
– Да только то, что у нас есть, – продолжил Ким. – Из технических штук из лаборатории – та бумажка, которую ты нашла в центре верховой езды. Никаких отпечатков пальцев, кроме самой Камиллы. Расшифровка телефона. Должен быть кто-то, кто послал сообщение, что у нее все хорошо.
– Или поблизости, – сказала Миа, окончательно проснувшись.
– Да, конечно, но какова вероятность?
– Ты прав, – сказала Миа. – И все равно.
– Ах, да, новые подробности из отчета о вскрытии.
– Да?
– Ничего полезного для нас, я думаю. Все, как мы и предполагали. Задушена. Вик считает, это случилось на месте преступления, но он не на сто процентов уверен.
– Так она пошла в лес по собственной воле?
– Нет, этого он не говорил, но можно предположить, что не по собственной воле – ты ведь понимаешь?
Миа слишком хорошо понимала, о чем он говорит. Камилла Грин сама прошла через лес. Не добровольно, естественно.
После трех месяцев в колесе в подвале.
– И еще у нас есть кое-что новое от парня-техника, работавшего в «Садоводстве Хурумланне», я не знаю, как к ним отнестись.
– Что за находки?
– Они нашли кусты марихуаны в одном из парников.
– Вот оно как, – сказала Миа.
– Да, что думаешь?
– Не знаю, много их?
Миа вдруг вспомнила встречу с Себастианом Ларсеном. В квартире, пахнущей так, будто кто-то решил переместить Амстердам в Осло. У нее еще не было времени переварить это. ОВТ. Масоны. Значение пентаграммы. Она подумала, что не вполне понимает, как к этому отнестись. Навсегда ли он покинул эту планету или его слова действительно можно использовать.
– По-моему, они нашли восемь штук.
– Значит, для личного пользования?
– Не знаю, – зевнул Ким.
– Обсудим завтра, – сказала Миа.
– Ок.
– Нас созывают к какому-то определенному времени?
– Я не нашел Холгера, так что сказал всем к девяти, тебе нормально?
– Да-да, конечно, – сказала Миа, плотнее укутываясь в плед.
– И да… – сказал Ким.
– Что?
– Я еще раз зашел к Ольге Лунд.
– Ольге Лунд? – переспросила Миа, не понимая, о ком он.
– Пожилая женщина в Хуруме.
– А, точно.
Теперь она вспомнила. Та женщина, определяющая время по передачам «ННР».
– Что-нибудь выяснил?
– Нет, к сожалению, она не сказала ничего нового, кроме того, что мы уже знаем, белый фургон с каким-то логотипом сбоку, может быть, с цветком.
– Из садоводства? – снова оживилась Миа.
– Я тоже понадеялся на это, – сказал Ким. – Но она также сказала, что это мог быть и апельсин.
– Понятно, – вздохнула Миа.
– Думаю, пока можно ее вычеркнуть.
– Но она уверена насчет белого фургона?
– Да. Проблема только в том, что, по словам Людвига, в Осло и Бускеруде зарегистрированы тысячи белых фургонов, и с чего тут начинать?
– Вот как, – сказала Миа. – Нет, тогда отбросим это, если это не останется последней зацепкой.
Она почувствовала, как тепло постепенно наполняет квартиру. Вытянула ноги на стол и зевнула. Снотворное не помогало. Надо нормально поспать.
– Ах, да, – сказал Ким, снова пропал на секунду, как будто рылся в бумагах. – Парик.
– В котором ее нашли?
– Да, – ответил Ким. – Тот светлый, помнишь?
Девственница в светлом парике.
– Конечно, по нему что-то нашли?
– Это немного странно… – начал Ким, снова пропав, как будто сам не верил в информацию, лежавшую перед ним.
– Да, сейчас все идет так чертовски быстро, техники слегка раздражены на нас из-за того, как мне кажется, что нам все нужно сразу, и все же…
– Да?
– Да, ну, это только предварительный отчет, из-за того, что мы их пилим и подгоняем, но это кажется каким-то… я ни хрена в этом не понимаю, но все-таки…
Он снова исчез.
– Все-таки? – сказала Миа.
– Нет, это определенно необычная штука.
– Что за штука?
– Парики. Как я это вижу: ты идешь в магазин игрушек, понимаешь? Покупаешь какую-нибудь ерунду на карнавал или что-то в таком роде. Хочу одеться как Мэрилин Монро, и нужно купить дешевку, понимаешь, о чем я?
Миа взбодрилась, и ей показалось, что здесь что-то есть. Она не могла точно сказать что, но что-то было в голосе обычно такого спокойного следователя, какой-то подтекст, она не вполне улавливала.
– Но здесь было не так?
– Нет, – продолжил Ким, и Мие показалось, что он все еще сидит и смотрит в свои записи.
– Ну, это предварительно, и все-таки…
– Да-да?
– Судя по всему, это настоящие волосы.
– А это так необычно? – спросила Миа.
– Я не очень в этом разбираюсь, но да, я поговорил об этом с парнем в лаборатории. Турмуд или Тургейр, точно не помню, как его зовут, он сказал, что нашел в этом парике волосы как минимум двадцати разных женщин.
– В одном парике?
– Да.
– Это так необычно? – повторила Миа.
– Может быть, и не очень, – продолжил Ким. – Но ведь если он такой дорогой, его, наверное, надо специально заказывать? Сколько людей делают такие? Длинные светлые парики из настоящих волос должны стоить дорого, правильно? Можно за это ухватиться, как считаешь?
– Определенно, – сказала Миа, поднявшись с дивана. – Мне кажется, это не так необычно, но да, можем попробовать поискать здесь.
Миа подошла к плите у окна и ощутила тепло на голом теле. Она постояла, глядя вниз, на стадион «Бишлетт». Жизнь там. Почти полночь в городе Осло. Люди, которым не нужно жить, как она. Кто-то выпил пива с другом и собирается домой, лечь спать со своей любимой. Молодые люди трепетно обнимают друг друга, с улыбкой на лице переходят улицу, не беспокоясь о мире. Женщина в красном пуховике под фонарем. Капюшон на голове и руки в карманах, взгляд обращен на окно, точно этажом выше или ниже ее, может быть, ждет друга, который откроет дверь и впустит ее. Обычные люди. Обычные жизни. И она почувствовала зависть. Вставать по утрам. Идти на работу. Идти домой по вечерам. Включать телевизор. Быть свободной в выходные. Готовить пиццу. Смотреть, как какой-нибудь лыжник выигрывает соревнования.
– Ты тут? – окликнул ее Ким. Она не расслышала его последние слова.
– Да, я тут, – ответила Миа.
– Так что думаешь?
– Давай просто обсудим это завтра утром? – сказала она, вернувшись на диван.
– Да-да, само собой, – сказал Ким Кульсё, и снова оно, чувство, что он так и не сказал ей, что хотел.
– Хорошая работа, Ким, – сказала Миа.
– Что? А-а, спасибо, но…
Он опять замолчал. Вернулся на связь не сразу.
– Ведь вы меня еще не исключили из игры, правда?
Миа сначала не поняла, что он имеет в виду.
– Я хочу сказать, вы с Холгером?
– Из игры? В каком смысле?
Вот оно, то, что лежало за всем, о чем он ей говорил.
– Нет, ну, ведь мы, я с Эмилие… – забормотал Ким Кульсё.
Миа не испытывала ничего к опытному следователю, кроме большого уважения. Если бы пришлось выбирать, в чьи руки доверить свою жизнь, он был бы без сомнений первым в списке. Таких вещей она никогда раньше от него не слышала.
– Что ты хочешь сказать, Ким?
– …я ведь попросил перевести меня, – сказал Ким не без усилий.
– И что это значит?
– Ну, я не знаю, – продолжил Кульсё. – Наверное, мне просто кажется. Из-за того, что мы с Эмилие сошлись и я попросил о переводе? Что я уже не с вами? Что вы работаете без меня?
– Ким?.. – сказала Миа, плотнее укутываясь в плед.
– Что?
– Конечно же, нет.
– Точно? – сказал обычно спокойный как удав следователь, и Миа снова удивилась его тону.
– С какого перепугу мы должны так делать? Ты лучший в команде, да что с тобой, Ким?
– Я просто…
Он снова пропал на мгновение.
– Ясное дело, что ты в игре, Ким, – сказала Миа, опять вставая.
– Хорошо.
– Еще бы!
Плед упал, и Миа голой прошла к ванной.
– Значит, бриф завтра в девять? – сказал Кульсё.
– Обязательно, – сказала Миа.
– Хорошо, – сказал Ким. Он словно хотел было сказать что-то еще, но не стал. – Увидимся завтра.
– Увидимся в девять, – сказала Миа и нажала на красную кнопку. Отложила телефон, зашла в душ и стояла под ним, прислонив голову к плитке, пока не кончилась горячая вода.