Глава двадцать третья

Я пронеслась по коридору, едва не сбив с ног мальчишек, идущих на репетицию хора.

— Эй, помедленней не пробовала? — крикнули они вслед, но я и не думала останавливаться.

Я пронеслась мимо учителей, зная, что это грозит мне снижением балла за дисциплину, мимо дежурного, который попытался остановить меня, мимо стойки охраны и выскочила под солнечные лучи.

Но даже на улице я не остановилась.

Я неслась со всех ног. Мой рюкзак отскакивал от моей задницы, пока я пересекала поле, на котором какой-то класс занимался физкультурой.

— СПЕНСЕР! КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ТВОРИШЬ? — услышала я вопль мисс Манн, но даже не оглянулась и продолжила свой марафон.

Наконец я достигла дома. Влетела на кухню и застала там маму, погруженную в чтение книги «Метафизика сегодня».

— Лея! — Она вскочила и опрокинула стул.

— Мамочка! — Я бросилась прямо в ее объятия. И сама того не желая, залилась слезами.

— Что случилось, милая? Что произошло? Что-то в школе? — Мама слегка повысила голос.

Я зарыдала еще сильнее, уткнувшись лицом в ее черный свитер; мамин аметистовый медальон больно впился в щеку.

— Все в порядке, все будет хорошо, — приговаривала она, поглаживая меня по волосам, баюкая, как в детстве. — Все наладится.

Я кивнула и отстранилась. Вытерла глаза и откинула волосы.

— Садись, — сказала мама, подвигая мне стул.

Я послушно села:

— Мам, все как-то сразу навалилось. Иной мир… жизнь. Все вместе. Противостояние Темного и Светлого… — Мое лицо на мгновение исказилось, но я удержалась от новой порции слез. Взглянув на свои руки, положила их на стол, сцепила пальцы и прошептала: — Не знаю даже, кому доверять…

— Ах, — мягко пробормотала мама, наклонилась вперед и накрыла ладонью мои руки. — Да, это тяжело. Но… ты знаешь, ты четко знаешь, что нужно делать, моя девочка.

Я подняла голову и яростно замотала:

— Да нет, пойми же! Я не знаю!

Она улыбнулась:

— Знаешь, знаешь.

Я пожала плечами и стала рассматривать узор на кафельном полу кухни:

— Мам, можно тебя спросить?

— Конечно.

— Ну… — Я перевела взгляд на ногти. — Вы с папой абсолютно разные, верно? Я имею в виду… как у вас получается? Он ведь не… — Я замолчала, а потом решилась: — Он ведь не имеет к магии никакого отношения.

Мама снова улыбнулась:

— Просто мы с твоим отцом очень любим друг друга. И хотя наши взгляды отличаются, а порой отличаются и желания нашего сердца, мы по-прежнему сильно связаны на духовном уровне. Истинная любовь, Лея, не всегда бывает проста. Это труд. Это борьба. Но по большей части это уважение и понимание, а все остальное можно уладить.

Я кивнула и ничего не ответила.

Мама встала, подошла к кухонному шкафчику и извлекла из него коробку с травяным чаем.

— Знай, Лея, — сказала она, — я очень горжусь тобой. Ты всегда была… Ты всегда старалась достичь своей цели. Всегда тщательно взвешивала свои решения. Ты рациональна. И чиста душой…

Мама налила воду в чайник, включила его и снова повернулась ко мне:

— И конечно, моя девочка, тебе сложно в этом мире, могу это понять.

Она достала из мойки чашки, бросила в каждую по пакетику и залила кипятком. Затем поставила чай передо мной.

— Кажется, я знаю, что ты хочешь сказать, — произнесла я. — Слышала эту историю уже миллион раз.

Мамин взгляд стал отсутствующим.

— Ты родилась на месяц раньше положенного, дочка. Моргане только-только исполнился год, и мы с отцом не были готовы к другому ребенку. Но природа распорядилась иначе… — Мама вздохнула, поднесла чашку к губам и сделала небольшой глоток. — В тот день, когда у меня начались схватки и мы поехали в больницу, на улице шел проливной дождь, была ужасная гроза. Некоторые улицы были затоплены, и нам пришлось объезжать их, чтобы найти другой путь. Лило с такой силой, что твой отец едва мог разглядеть дорогу. Схватки усиливались, потом отошли воды, и я поняла, что ты готова появиться на свет, какими бы ни были условия. — Я кивнула, а мама сделала еще один глоток. — Мы были в двух кварталах от больницы, когда ты родилась… — Мамины глаза увлажнились.

— Да, и дождь перестал, — закончила я.

Она кивнула:

— Это было настоящее чудо. Дождь перестал хлестать в лобовое стекло, ветер стих. Сквозь тяжелые грозовые облака пробилось солнце, и запели птицы. Словно сама Вселенная воспевала твое рождение.

Я слышала эту историю много раз, но все равно подалась вперед, жадно впитывая каждое слово.

— Это было чудом… Ты была чудом… Чудом для нас и чудом для… них. Каждая из вас, девочки, мое главное сокровище, — тихо сказала она, и я засмотрелась на ее нежное лицо.

— Да, мама, я знаю, что мне делать, — прошептала я. — Но что, если я снова застряну там?

— Не застрянешь, — ответила она. — Ты уже все продумала, Лея. Просто поверь в себя.

Я допила чай и сказала:

— Ну, пойду к себе.

Мама кивнула.

Закрыв дверь своей комнаты, я достала наше с Фионой старое фото, сделанное до того, как она перебралась в Иной мир. Фиона… Я провела пальцами по ее испещренному морщинками лицу, которое тут же разгладилось, стоило ей переступить границу, и вспомнила, что она сказала мне, прежде чем передать титул: «Верь в свое духовное предназначение, в свой дар, Лея. В свое сокровище. Используй его как должно, и Вселенная будет помогать тебе».

Я сильно зажмурилась и прижала ладони к лицу. Затем посчитала до ста, открыла глаза и уставилась в потолок. И сказала:

— Хорошо. Я отправлюсь зуда. Я вернусь в Иной мир.