Глава девятая

Сирия

Под утро группа успешно вышла к хорошей асфальтированной трассе, соединявшей мелкие сирийские селения Даркуш, Азмарин, Салькин, Шарам и уходившей в турецкую провинцию Хатай – в большой приграничный город Рейханлы. После непродолжительных поисков снайпером было найдено неплохое местечко для отдыха. Чуть выше – в тридцати метрах – нашлась и площадка для дозора, с которой открывался отличный вид на дорогу и прилегающую местность.

В первом дозоре Новиков отдежурил сам. При смене проинструктировал следующий:

– Фиксировать все! Тип и количество проезжающего транспорта. Пешие колонны и даже повозки. Особое внимание – цистернам и машинам, замаскированным под фуры. При прохождении больших колонн желательно фиксировать время. Понятно?

– Так точно.

– Все, ребятки, за дело.

Аппетита не было. Пожевав галету и запив ее соком, Павел бросил на траву тонкую подстилку и улегся, закинув за голову руки. Закрыв глаза, он попытался уснуть.

Не получалось. Сначала мешали приглушенные голоса товарищей, которым почему-то не хотелось спать.

– Была у меня одна одноклассница по фамилии Панарина, – рассказывал кому-то Кудин. – Она была чертовски хороша собой. Такая… – Дальше Славка наверняка вскинул руки и нарисовал в воздухе гитару без грифа. – Одевалась вызывающе, яркий макияж, лексикон насыщен ненормативной лексикой, брелок – презерватив на розовом телефоне. В общем, не девушка, а мечта!

– И что же. Было у тебя с ней продолжение?

– Нет, после школы мы потерялись. И вот представляете такую классику: сижу недавно в своем тюнингованном «фокусе», слушаю современный музон… Смотрю, идет обалденная деваха: ноги от глаз, глаза по пятаку, губки бантиком, сиськи Эверестом. В майке меньше ткани, чем дырок, юбка едва успевшая начаться. Пригляделся, а это она – Панарина…

«Нет, брат, классика – это когда у подъезда стоит идеально чистая, отполированная черная «Бэха», шэдоу-лайн без единой хромированной детали и на белоснежных девятнадцатых дисках. Под капотом еле слышно шелестит 300-сильный двигатель, а из салона не слишком громко, но качественно, с глубокой прорисовкой каждого инструмента играет «Полет валькирии» Вагнера. Вот это называется «классический стиль». Прививается с детства и остается на всю жизнь, – мысленно возражал ему Новиков. – А то, что ты облепил сильно подержанный 100-сильный «фокус» пленкой «типа карбон», поставил издающий неприличные звуки китайский глушитель и включил на полдвора попсу через сабвуфер из «Ашана» – это не стиль. Это дисфункция межушного ганглия. Закладывается на генетическом уровне и, к сожалению, не лечится даже дюлями. И вообще, Славик, знакомиться нужно в метро – там очень приличные девушки ездят. И приготовят, и накормят, и спать уложат, и детишек умненьких родят…»

Старлей Кудин попал в группу Новикова три года назад. Первый год стал каторгой и для молодого лейтенанта, и для его старших товарищей. Всем известно, что настойчивость, энергичность, энтузиазм, инициативность и упорство – сугубо отрицательные человеческие качества, если в одном ряду с ними не фигурирует слово «ум». Так вот ума у Славки поначалу не было. Вообще. Похоже, он с детства был не такой, как все, – в лифте поджигал углы и ссал на кнопки. Это сейчас он оброс мозгами и опытом, а поначалу Новикову приходилось едва ли не за ручку водить его на боевых операциях…

– …Она записана на моем регистраторе. Вернемся – покажу. Эх, скорее бы отсюда свалить.

– Видеорегистратор от лукавого, сними его – беду притянет!

– Это почему?!

– Посмотри на «ютьюбе», одни аварии с теми, кто их использует. Аварии, смерть и разрушения. Никакого секса, бабочек и пони…

Павел минут пятнадцать вынужденно слушал его треп о том, как «окучивал» бывшую одноклассницу. Потом в его голову полезли воспоминания о собственной личной жизни…

Был в списке положительных качеств Павла и такой пункт под номером четыре, как «преданность и категорическое нежелание оставлять человека в беде».

Как-то раз Новиков брел по парку, пиная через шаг опавшую листву. Листья с шелестом разлетались в разные стороны. Солнце медленно опускалось к горизонту, а на аллеях зажигались желтые фонари…

Время стремительно убегало. Еще немного, и девушка повернет за угол и скроется в маленьких дворах микрорайона, густо застроенного старыми хрущевками. И тогда вновь придется терпеливо дожидаться подходящего случая для знакомства с этой обладательницей стройных ножек, красивого личика и густых черных волос, спадающих небрежными волнами на плечи.

Да, это был тот самый звездный момент, когда жизнь из черно-белой превращается в объемную.

Выдохнув и постаравшись успокоиться, он аккуратно пригладил волосы, оправил одежду. За это время незнакомка, которую он совсем недавно рассматривал восторженным взглядом, успела удалиться, и в разрыв вклинились две женщины, о чем-то увлеченно болтающие.

Павел прибавил шаг, догоняя попутчицу:

– Девушка, извините, а можно с вами познакомиться?

Сбавив шаг, девушка, с которой он успел поравняться, слегка повернула голову. Он ощутил на себе любопытный и оценивающий взгляд ее серых глаз.

– Извините… но я принципиально не знакомлюсь на улице, – улыбнувшись глазами и вздернув в показной надменности носик, произнесла она.

– Я тоже давно ни с кем не знакомился на улице, – признался Новиков. – И, если честно, мне было непросто на это решиться. Я понимаю, что вы идете с работы, устали, и вообще, вечер пятницы – не то время, чтобы посвящать его всяким городским сумасшедшим вроде меня. Если вам не до этого – готов безропотно уйти. Буду грустить в одиночестве и страдать от свежеприобретенного комплекса неполноценности.

В серых глазах мелькнул интерес, незнакомка остановилась. Павел застыл рядом. Идущие мимо прохожие укоризненно смотрели на вставшую посреди тротуара парочку.

– А откуда ты знаешь, что я иду с работы? – подозрительно спросила она.

– Дедукция, – улыбнулся молодой мужчина. – Последние полгода я часто вижу тебя здесь. С учебы идти поздновато; значит, с работы.

– Правильно – с работы.

– Мне каждый раз хотелось подойти и познакомиться; сегодня наконец решился.

Девушка в нерешительности смотрела на Павла.

– Я не маньяк – честное слово, – улыбнулся он. – Мне сейчас и самому не верится, что говорю с тобой. Волнуюсь ужасно, вон как пальцы дрожат.

Он вытянул вперед руку, выразительно потряс ею.

– Ну, ладно, – девушка улыбнулась краешками пухлых губ, – будем считать, что я заинтересовалась. И что дальше?

– Во-первых, хотелось бы узнать, как тебя зовут.

– Ирина.

– Очень приятно. Павел.

– Хорошее имя – Павел. А что значится под вторым пунктом твоих наполеоновских планов?

– Во-вторых, я собирался ненавязчиво проводить тебя до дома. В-третьих, постарался бы произвести приятное впечатление своей воспитанностью и эрудицией.

– Это все?

– Нет. Еще хотел спросить номер твоего мобильного телефона.

Она повесила сумку на другое плечо и с легким удивлением качнула головой.

– Как много дел у тебя запланировано!..

– Да, я такой. Задачу-минимум уже выполнил: я полагал, что такая красивая девушка просто пошлет меня взглядом, а она уделила мне целых три минуты своего времени.

– Знаешь, я немного замерзла и, признаюсь, очень голодна. Если ты пригласишь меня в ближайшее кафе, то я уделила бы тебе еще полчаса.

О таком повороте событий он даже не мечтал. Это была почти победа. Подхватив Ирину под руку, он тотчас повел ее в кафе, расположенное на другой стороне улицы.

– Но учти, Павел, я на строгой диете, – виновато призналась она. И шутливо добавила: – Уже сбросила два килограмма, и голова перестала соображать. Видимо, это был мозг.

– Чашка хорошего кофе и легкий салатик не повредят диете, но зато спасут от голодной смерти.

Они уселись на шаткие пластиковые стулья, заказали ужин и стали болтать о всяких мелочах, избегая неудобных вопросов о личной жизни, словно чувствуя, что их время еще не подошло.

Их вкусы совершенно не совпадали. Им нравилась разная музыка, разные фильмы, книги разных писателей. Ирина любила японскую кухню, к которой Павел был равнодушен. Она никогда не выезжала на природу, без которой он не мыслил своей жизни.

Тем не менее, это не вызывало отторжения. Наоборот, с каждой минутой его все сильнее тянуло к девушке, сидевшей напротив. Кофе в одноразовых стаканчиках оказался отвратительным. К тому же за время разговора он успел остыть. На улице стемнело, а они все сидели, глядя друг на друга; обменивались малозначительными вопросами, перепрыгивая с одной темы на другую.

Прервал беседу темно-красный кленовый лист. Кувыркаясь в воздухе, он перелетел через декоративный заборчик кафе и приземлился точно на стол между тарелками. Ирина взяла незваного гостя, внимательно его оглядела.

– Какой красивый. А ты собирал в школе гербарий?

– Нет, не пришлось.

– А я собирала. Помещала самые красивые листочки между страницами книг, стоявших в комнате родителей. Потом забывала про них. Когда папа доставал зимой что-нибудь почитать, они рассыпались в труху, пачкая ковер.

– Так можно собрать гербарий прямо сейчас – первый листок уже есть. А в ближайшем парке лежит множество его собратьев, таких же красивых и ярких.

Рассчитавшись, они покинули кафе. В парке было по-осеннему уныло. Вдоль дорожек, засыпанных упавшими листьями так, что было не видно асфальта, стояли темные скелеты деревьев, иногда налетавший ветер подвывал, играя в лабиринте веток, и шелестел немногими уцелевшими листьями, а наступивший вечер окрасил все в серые цвета.

Парочка не замечала царившего вокруг увядания. Неторопливо прогуливаясь и собирая листья, Павел с Ириной наслаждались вечером. А когда включившиеся фонари подкрасили парк уютным желтым светом, они нашли лавочку, спрятанную в глубине парка.

Чтобы открыть без штопора предусмотрительно купленную по дороге бутылку сухого красного вина, пришлось напрячься и протолкнуть пробку внутрь. Новиков искренне старался понравиться, много шутил и рассказывал о себе небылицы, не сильно заботясь даже о внешней правдоподобности рассказов. Придумывать себе новую жизнь, веселую и яркую, оказалось довольно увлекательным занятием. Особенно когда рядом стояла та, в которую был влюблен.

Вино закончилось. Волнение, преследовавшее Павла весь вечер, пропало. Ирина тоже освоилась и вела себя свободнее, чаще улыбалась. В тот миг, когда парочка намеревалась покинуть парк, у нее зазвонил телефон. Она отошла от лавочки, провела по экрану пальцем, принимая звонок, и поднесла трубку к уху.

– Да, мам. Что случилось?..

Поговорив, она вернулась.

– Ну вот, Павел, и закончился наш романтический вечер. Мама звонила. Беспокоится, почему я до сих пор не пришла с работы.

– Ты живешь с мамой?

– Да.

– Тогда, может быть… продолжим общение завтра?

Немного подумав, она кивнула:

– Хорошо. Давай встретимся здесь же. В шесть вечера…

После второго свидания поздно ночью раздался звонок.

– Знаешь, сегодня мне было так хорошо с тобой. Правда. – Это звонила она.

Звучало настолько хорошо, что закрадывались сомнения в том, что это правда. Но какой у нее был голос! Вы когда-нибудь прыгали в воду с большой высоты? Когда смотришь на воду сверху вниз, это не то же самое, как смотреть в профиль. Сверху вниз – страшнее. Ты стоишь у края. Собираешься. Потом делаешь движение. А потом… потом от тебя уже ничего не зависит…

До определенного момента у них все складывалось хорошо. Правда, Ирина не слишком спокойно переносила постоянные длительные разлуки, связанные с отъездами Павла в командировки.

В общем, жили они долго и счастливо, пока не надоели друг другу через месяц. Ведь красивая женщина редко бывает подарком, скорее – это чей-то крест.

Однажды товарищи донесли ему, что видели в городе его девушку с другим мужчиной. Он навел справки. Мужчиной оказался некий Егор – давний знакомый Ирины. Когда он спросил о нем, девушка ужасно обиделась и обвинила Павла в ревности и слежке. На том они и расстались.

А примерно через полгода, когда на дворе стоял апрель и весна солнечным пожаром истребляла печати недавних холодов, он шел по улице и увидел, как Ирина гуляет с мамой по улице. Точнее, мама гуляла с ней – катала на инвалидной коляске.

По весне многие женщины меняют цвет. Новиков называл это сезонной линькой. Лицом они тускнеют, румянец сменяется всеми оттенками синего, зеленого и перламутрового цветов. Причем последний – признак не сложившейся личной жизни.

Лицо Ирины было пустым и слегка озлобленным, без малейшего намека на косметику. Мама что-то говорила в пустоту, дочь бессвязно отвечала.

Он не смог пройти мимо. Подошел.

Выяснилось, что прошедшей зимой Ирина поскользнулась на тротуаре и сильно ударилась спиной, повредив позвоночник. В результате отнялись ноги. Ситуация оставалась нестабильной. По мнению врачей, чувствительность и работоспособность нижних конечностей можно было восстановить, но для этого требовалось много заниматься, не вылезать из больницы, терпеть боль. А до боли еще нужно было пройти курс лечения, реабилитации. И все это не гарантировало полного выздоровления, а лишь давало небольшой шанс.

В общем, результатов видно не было, и Ирина впала в жуткую депрессию. А следом смирились и родственники…

Примерно в полдень Новикова разбудил Лихачев.

– Паша, дозор вызывает.

– Что случилось? – привстал майор и спросонья обалдело озирался по сторонам.

– Ничего не случилось. Просят подойти.

Командир группы с заместителем поднялись до площадки, где обосновались старший лейтенант Силанов и прапорщик Горбенко.

– Чего хотели? – спросил Павел.

– Погляди, командир. – Старлей подал бинокль.

По асфальтированной трассе с турецкой территории сплошным потоком шли автоцистерны и фуры. Поток был очень плотным, и автомобили не останавливались ни на турецком пропускном пункте, ни на сирийском.

– Хм… Интересно… – пробормотал майор.

– Днем шуруют в Сирию за нефтью. А ночью пойдут обратно, – пояснил прапорщик.

– Наверное, так и будет. Продолжайте наблюдение. И считайте, сколько прошло машин.

– Командир, да их сотни! – попробовал возмутиться Силанов.

– Если разучился считать до тысячи, то по возвращении пойдешь во второй класс нашей гарнизонной школы, – осадил его Новиков. – Усек?

– Усек…

Спустившись вниз, майор больше не стал спать. Только что увиденная картина утвердила в его сознании тот факт, что трасса для предстоящей операции выбрана верно. Развернув карту, он стал выбирать маршрут отхода, которым надлежало воспользоваться после того, как на трассе прогремит взрыв.

Минут через двадцать, когда маршрут был выбран и обозначен на карте, он поднял голову.

– Силанов! Гена!

– Он в дозоре, – напомнил Лихачев.

– Володя, замени его. Он мне нужен.

Капитан отправился наверх, и вскоре старший лейтенант предстал перед командиром.

– Вот что, Гена, – сказал тот. – Сегодня ночью мы должны устроить на трассе большой фейерверк. Готовься.

– Понял. Насколько большой?

– Такой, чтоб сгорело минимум пять цистерн. Это поможет на время остановить поток. Сможешь соорудить такой сюрприз у обочины?

– Постараюсь.

– Перед отлетом нас, к сожалению, не предупредили о такой задаче. Поэтому еще один вопрос. Скажи, еще можешь устроить такой же хороший взрыв?

– Запросто.

– Отлично. К которому часу будешь готов?

– Часикам к одиннадцати вечера.

– Отлично. Иди, готовься.

– Понял…

Вообще-то Гена Силанов был гением взрывного дела. Гением без шуток и преувеличений.

Как-то группе Новикова довелось довольно долгое время проторчать в Абхазии – накануне короткой, но яркой войны с Грузией. Охраняли небольшой объект с российской начинкой, находящийся у подножия протяженного горного хребта. По одну сторону – абхазское селение, по другую – грузинское.

Жили в крепком сооружении, похожем на блокпост: стопка бетонных блоков, деревянная крыша, несколько рядов колючей проволоки. Со жратвой было худо – снабженцы присылали урезанную пайку, состоящую из сухарей, просроченных брикетов каши и еще какой-то дряни в консервных банках. Да что там со жратвой! Даже нормальной воды поблизости не было.

Абхазов не опасались – те, если и навещали, так обязательно приносили провизию: хлебные лепешки, фрукты, яйца, козье молоко. Это и спасало от голода. А вот грузины по ночам реально доставали: то обстреливали из автоматов, то кидали бутылки с коктейлем Молотова. Короче, отсыпались днем, а ночью приходилось дежурить чуть ли не всем составом группы. И так всех достал подобный распорядок, что парни готовы были отправиться в самую горячую точку планеты, только бы не слышать грузинскую речь.

Как-то наведались к блокпосту российские минеры.

– Что, братцы, устали от «гостей»? – весело пробасил прибывший капитан. – Небось долбят по блоку каждую ночь?

– Долбят, – криво усмехнувшись, ответил Новиков. – А ты откуда знаешь?

– Так нас за этим и прислали. Вы же докладывали по радио о ночных приключениях?

– Было дело. Более всего опасаемся, как бы гранатами не закидали – крыша только половину блокпоста закрывает. Если хоть одна чушка залетит – хана всем.

– Ну, мы примерно так и думали.

– А вы-то можете чем помочь?

– Постараемся. Мы вокруг вас еще проволоки натянем и все вокруг заминируем – хрен кто подойдет. Только одну змейку проложим, по ней и будете ходить за водичкой…

Генка вызвался помогать коллегам и целый день провозился за работой. Под вечер они с капитаном, прапорщиком и двумя сержантами были уже лучшими друзьями.

– А вот такую штуку видал? – закурив, показал ему капитан странный запал.

– Нет. Откуда он у вас?

– В трофеях нашли. Американский, нестандартный; срабатывает без замедления. Раз – и на небесах.

– Дай взглянуть…

Повертев длинную штуковину в руках, Генка попросил:

– Подари, а?

– Да забирай! Мне-то она на кой черт?! Все равно в наши «штучки» не годится…

В результате кропотливой работы минеров вокруг блокпоста появились несколько дополнительных рядов колючей проволоки и две броских таблички с надписью на грузинском «Осторожно, мины!». Парни во главе с капитаном показали искусную «змейку», по которой можно было безопасно пройти в пределы блокпоста. После чего попрощались, запрыгнули в «УАЗ» и укатили в сторону основной базы.

Как водится, через пару дней о «змейке» уже знали абхазские селяне. Ну и, вероятно, грузинские лазутчики, наблюдавшие за блокпостом с ближайшего склона. Так что панацеей эта мера не являлась.

Ночью по расположению группы велась прицельная стрельба из пулемета. А весь следующий день Силанов провозился с трофейным запалом, приспосабливая его к нашей гранате. Закончив работу, он для чего-то подвесил эту гранату к колючей проволоке на самом видном месте неподалеку от входа в «змейку».

– Генка, ты зачем это сделал?! – допытывались сослуживцы.

– Не бойтесь, вам с этой затеи хуже не будет.

– Что значит, не бойтесь, изобретатель?! Нас же и долбанут ночью этой гранатой!

– Мне по херу на ваши страхи, – вежливо отвечал сапер. – Но гранату трогать запрещаю!

На этом разговор и закончился. Вскоре легли спать, оставив четверых в дозоре. Весенняя прохладная ночь была тихая, безветренная и звездная. Генка спал на лежаке, сбитом из патронных ящиков, и смотрел в небо. Рядом храпели товарищи.

«Вот ведь красотища какая! Только бы гранату не кинули», – мечтал он, запрокинув руки за голову. И вдруг услышал шорох со стороны пресловутой «змейки».

Силанов тихо сполз на землю, взял автомат и сжался в комок, готовый к прыжку. Это шестое чувство – ощущение близкой опасности – не раз спасало ему жизнь. Он осторожно разбудил соседа по лежаку – Кудина:

– Славка, вставай. Только тихо!

И тут случилось непредвиденное. Тишину расколол громкий взрыв. Прогремело почему-то не в пределах блокпоста, а где-то снаружи.

– Не докинули, что ли? – хватая автоматы, всполошились бойцы.

Прозвучало несколько очередей в сторону взрыва. Ответной стрельбы не последовало.

Парни не спали до утра, заняв круговую оборону и не выпуская из рук оружия.

Рассеявшийся утренний туман прояснил ситуацию.

Генка первым прополз по «змейке» и в самом ее начале увидел повисшее на колючей проволоке тело. Это был мужчина из грузинского села. Взрывом ему оторвало руку; большой осколок гранаты вошел в голову прямо через каракулевую шапку. Сама шапка была отброшена взрывом и валялась рядом, на минном поле. Лицо убитого грузина даже после смерти источало злобу. А смерть, вероятно, наступила так быстро, что покойный даже не успел удивиться.

О подрыве сообщили по радио командованию, и вскоре приехали две комиссии – из Южного военного округа и от правозащитных организаций. Члены первой быстро догадались, что произошло, но молчали с глубокомысленными лицами. Члены второй пытались доказать, что грузин зашел на минное поле и подорвался на мине блокпоста, а не шел с гранатой в руке. Но выходила нестыковочка – в пределах «змейки» мин не ставили, и посрамленные «правозащитники» уехали восвояси.

Бойцы были довольны случившимся. Начальство о них тут же вспомнило, прислав нормальное питание и воду. К тому же пообещало вскоре заменить. Будучи дежурным по кухне, Генка варил кашу в предвкушении того момента, когда забабахает в нее аж три банки свежей тушенки. Рядом в алюминиевом чайнике заваривался нормальный чай.

– И все-таки, Генка, что произошло, а? Колись, изобретатель! – допытывались товарищи.

– Все просто, мужики, – наконец признался тот. – Короче, взял я нестандартный детонатор, сточил его край о бетон. Да в нашу ручную гранату и завинтил. Он же без замедления срабатывает, понимаете?

Бойцы затихли.

– Вот дела… – тихо проговорил Лихач. – Значит, грузин вычислил со склона нашу «змейку», ночью пришел, наткнулся у входа на висящую гранату и решил нас одним разом замочить. Чеку-то выдернул, желая забросить гранату внутрь блокпоста, а она сразу и взорвалась. Бац – и нету лазутчика.

– Ну, ты действительно изобретатель! – удивленно качнул головой Новиков.

Группу сменили ровно через неделю, и за это время блокпост ни разу не потревожили. Видно, преподнесенный урок пошел грузинским «товарищам» впрок.

Радиоуправляемое взрывное устройство повышенной мощности было изготовлено Силаевым к десяти вечера.

Для безопасной транспортировки Гена брал в командировки двухкомпонентный взрывной состав типа «Таннерита». Как правило, это были от трех до пяти банок каждого состава. При необходимости он смешивал составы в нужных пропорциях и получал вполне убойную смесь.

Собственно, ничего нового он не изобрел и в этот раз. Представленное устройство выглядело вполне заурядно: килограммовая металлическая банка готовой смеси и «вживленный» в нее электрический детонатор. От детонатора к небольшой «коробочке» радиоприемника тянулись провода. Из «коробочки» торчала проволочная антенна. Для создания осколочного поля по бокам основной банки были закреплены четыре РГО – ручные осколочные гранаты, оборонительные.

– Пяток бензовозов накроет? – справился Новиков.

– Смотря какой будет интервал, – пожал плечами Генка. – Если пойдут плотно, то накроет и больше.

– Дальность работы передатчика?

– До тысячи метров. Но для верности лучше восемьсот.

– Годится. Устанавливать пойдешь вместе с Лихачевым. Устинов и Горбенко прикроют со склона, а я подскажу момент для установки.

– Понял.

– Но сначала мы должны пересечь дорогу и обосноваться на склоне восточнее метров пятьсот.

– А почему не рвануть отсюда?

– Потому что сразу после взрыва мы должны уйти на восток…

Дождавшись полной темноты, группа переместилась ближе к дороге, выбрала момент и незаметно пересекла дорожное полотно. Отойдя на безопасную дистанцию, бойцы разделились. Лихачев, Силанов, Устинов и Горбенко вернулись к дороге, остальные немного поднялись по склону и нашли место с хорошим обзором.

Устинов с Горбенко заняли позицию чуть выше трассы. А капитан со старлеем подползли вплотную к неглубокой обочине. Ползти пришлось осторожно, то и дело припадая к земле, чтобы не угодить в свет фар проходящих автомобилей.

– На месте, – известил по рации Силанов.

– Понял, – ответил Новиков. – С установкой придется подождать – на подходе колонна из… – он прикинул примерное количество машин, – из десяти-двенадцати автомобилей.

– Понял. Жду команды…

Через три минуты колонна проследовала мимо залегших у обочины Силанова и Лихачева.

– Действуй, Гена, – передал майор. – У тебя не больше пяти минут. И оставайся на связи.

– Хорошо. Начинаю…

За отпущенное время Силанов успел запрятать взрывное устройство в небольшое углубление на границе асфальта и открытого грунта, расправить антенну и присыпать все это дорожной крошкой. Собрать несколько камней для окончательной маскировки не получилось.

– Гена, закончил? – ожил динамик приемо-передатчика.

– Нет, командир. Еще пару минут.

– Сверни работу и быстро в укрытие – на подходе пара автомобилей!

– Понял.

Едва он откатился на дно обочины, место установки осветилось ярким светом подползавшего большегруза. За первой машиной натужно гудела двигателем вторая.

Лихач с Генкой вжались в землю. Канава обочины была условной и очень мелкой – отблески света плясали над самыми головами.

Пронесло, машины проехали мимо, и прятавшихся спецназовцев никто не заметил.

– Гена, работай, – послышался голос Новикова. – Следующая колонна далеко – почти на горизонте.

Вскочив, тот собрал несколько камней и обложил ими устройство со всех сторон. После опять поправил антенну и окликнул Лихачева:

– Вовка, готово – уходим!

Два офицера побежали в обратном направлении. Поравнявшись с группой прикрытия, отдышались и все вместе стали подниматься по склону…

На полпути до расположения основной группы Силанов обернулся и посмотрел на дорогу. С обеих сторон шли колонны машин. Из Турции довольно быстро бежали пустые. Из Сирии натужно ползли полные нефти.