Глава пятая

Сирия

Помимо ненависти к врагам Отчизны и бесконечной любви к друзьям, Павел обладал и другими знатными качествами. Под третьим номером списка значились снисходительность и милосердие к пленным врагам.

В середине две тысячи одиннадцатого года его группе пришлось побывать в Ливии. Перед самым концом «Джамахирии». Самого Муаммара аль-Каддафи спасать было поздно – страна стремительно погибала, и командование поставило задачу вывезти несколько его приближенных.

Военный борт доставил группу на аэродром Мисураты. Там, погрузившись в четыре внедорожника, выехали в заданный район и дождались прибытия ливийцев. Кажется, среди них было два министра и один генерал, а также пятеро членов их семей.

Все складывалось удачно до тех пор, пока на обратном пути к аэродрому не напоролись на группу вооруженного сброда. То ли повстанцы, то ли мародеры, возжелавшие завладеть автомобилями.

Остановились, заняли позиции, приняли бой. Одним словом, пришлось приложить конское усилие, чтобы отбить несколько атак упрямых «революционеров». В итоге скосили больше половины наступавших, остальных обратили в бегство. Спецназовцы отделались двумя легкими ранениями. Министры, генерал и их жены-дети остались целы.

Выиграв очередной бой, Павел не испытал тогда ничего. Никаких эмоций вообще. Ни злобы, ни отвращения, ни тяжкой задумчивости. Полное отсутствие послевкусия победы. Вероятно, это было следствием того, что он увидел в некогда благополучной африканской стране. Ливия тогда лежала в руинах.

Надо было ехать дальше – в сторону аэродрома, однако Новиков услышал стоны. Неподалеку лежал раненый ливийский мальчишка лет пятнадцати. Рядом валялся автомат, из ран на ноге и животе хлестала кровь.

Санинструктора тогда в составе группы не было, и он взялся сам помогать несчастному. Сделал два укола – обезболивающий и мощный антибиотик. Вскрыв пакет, обработал и перевязал раны. Перед тем как уехать, оставил мальчишке флягу воды и упаковку сухпая.

Ливийцев группа спасла – машины домчались до аэродрома, все в полном составе погрузились в самолет и, покинув пределы страны, через Иран добрались до России.

– Зачем тебе был нужен тот мальчишка? – спросил много позже Лихач. – Все равно бы сгинул в этой заварухе. Не в тот день, так в другой.

– А что я должен был сделать? – спокойно ответил Новиков. – Пройти мимо? Или пристрелить его, чтобы почувствовать себя веселым фашистом, который просто по инерции, ну и для поддержания фашистской формы, убивает беззащитного пацана?

Много на его боевом пути было поверженных врагов. И ни один не получил пулю в затылок.

Впереди, как всегда, шел снайпер Устинов. Павел двигался следом, третьим неуверенной походкой пробирался санинструктор Дубов. Он был наименее подготовленным членом группы, правда, на лишения и большие нагрузки никогда всерьез не жаловался. Знал: в командировки отправляют только тех, кто не ноет.

– Проклятые заросли, – шепотом ругался он, постоянно спотыкаясь о кочки и путаясь в корнях деревьев.

– Да, метро и таксомоторы здесь не ходят. Равно как и туристических маршрутов не проложили. Зато какая красота! – подбадривал Павел.

– Где она красота-то? Не видно же ни черта!

– А ты днем любуйся, пока отдыхаем.

– Днем я лучше спать буду…

Остановившись, санинструктор припал к пластиковой трубке и стал жадно пить…

Если без еды человек способен прожить больше десяти дней, то без воды – всего трое суток. Именно поэтому привычных литровых фляжек бойцы спецназа с собой не брали. Для дальних рейдов они использовали «мягкую флягу» – гофрированную емкость из эластичного материала, вшитую в «спину» разгрузочного жилета. Такой «бурдюк» вмещал до шести литров воды, при этом служил «подушкой безопасности» для спины и отлично смягчал разного рода удары. Эластичный материал сжимал воду и не давал ей плескаться внутри. Доступ к ней был возможен даже на ходу через небольшую пробку сверху или трубочку с клапаном, закрепленную на плече. Стоило сдавить клапан зубами, как вода под силой сжатия сама текла по трубке.

Ночь выдалась на удивление тихой и теплой – в самый раз для длительного перехода. Снайпер шел аккуратно, стараясь не наступать на сухие ветви. Все остальные старались идти строго за ним.

Когда шли по «зеленке», засветиться не боялись. Однако равнины и свободные от густой растительности пространства все-таки попадались довольно часто. И тогда приходилось притормаживать, осматриваться, вынюхивать обстановку. Это здорово замедляло продвижение. Тем не менее, до первой пограничной точки, обозначенной на карте командира, оставалось не так уж много.

Чаще всего по равнинам меж горных склонов петляли грунтовые дороги, соединявшие многочисленные селения. Именно по ним в дневное время передвигались разнообразные автомобили. Каждый дозор, дежуривший во время отдыха группы, вел наблюдение и фиксировал количество и направление проехавших машин, после чего докладывал результаты Новикову. Тот, в свою очередь, записывал данные в блокнот, а вечером во время очередного сеанса связи намеревался передать их генералу Шестопалову.

Три дороги из четырех оставшихся на пути до первой пограничной точки за ночь пересекли без проблем – они были пусты, и за время предварительного наблюдения по ним не проехало ни одного автомобиля. А вот с третьей вышла накладка. Она связывала несколько больших селений и оказалась чрезвычайно оживленной даже под утро.

Группа обосновалась метрах в шестидесяти от трассы и принялась ждать. Снайпер выдвинулся вперед, заняв позицию в придорожных кустах. Он следил за дорогой, а Новиков ждал от него условного сигнала…

Минут через двадцать, когда над дорогой повисла долгожданная тишина, послышался короткий свист.

– Пора, – тихо скомандовал майор.

Бойцы дружно побежали к дороге. Однако добраться они успели только до обочины.

– Ложись! – прижался к земле Павел, услышав звук работающего мотора. – Ложись, я сказал! Кто-то едет!..

Бойцы снова нырнули в заросли.

Звук набирал силу.

– Боря, ну-ка посмотри, что за транспорт, – обернулся майор к снайперу.

Снайпер подполз ближе к полотну, приник к окуляру ночного прицела и вскоре доложил:

– С юга приближается внедорожник с черным флагом. За ним идут два бензовоза.

– Точно с черным? – переспросил Новиков.

– Точно. Игиловский флаг – сто процентов. Идут медленно – кажись, бензовозы под завязку.

«Вот это удача, – промелькнула у Павла мысль. – Всего лишь второй переход, а «язык» сам идет в руки…»

– Внимание, группа, – объявил он товарищам. – Машины тормозим, пассажиров и водителей берем живьем. Боря, по два выстрела по передним колесам всех машин.

– Понял, командир.

Устинов отложил свою убойную снайперку и, приняв от майора «Вал» с ночным прицелом, изготовился к стрельбе.

– Кудин, Лапин и Бубнов – вторая автоцистерна. Силанов, Горбенко и Бобровский – первая. Остальные берут внедорожник.

Названные спецназовцы рассыпались в обочине вдоль дороги, по которой прыгали желтоватые лучи фар. Машина приближалась…

В последние несколько секунд перед началом операции память Павла воскресила похожую ситуацию, произошедшую несколько лет назад на российском Кавказе. Тогда его группе было поручено ликвидировать одного известного бандитского главаря, совершившего два дерзких и громких теракта.

Три автомобиля со спецназовцами полдня торчали на тенистой стоянке одной из загородных краснодарских трасс. Из машин не выходили, чтобы не распугивать своим видом мирных граждан. Солнце палило нещадно. Новиков приказал слегка опустить тонированные стекла, чтобы не сдохнуть от духоты и табачного дыма.

К вечеру в нагрудном кармане жилета зашипела рация:

– «Равелин», ответь «Первому»!

– Да, «Первый», «Равелин» на связи.

– Срочно двигай к восточному посту. Как понял?

– Понял! – Павел толкнул в бок водилу: – Заводи, поехали! – И на всякий случай уточнил: – «Первый», на чем клиент?

– На черной «десятке» с четырьмя пассажирами…

Яснее некуда. От стоянки до восточного поста – два с половиной километра.

Первый джип, в котором ехал Новиков, должен немного оторваться от второго и третьего, чтобы не мчаться кавалькадой и не вызывать подозрений.

Оторвались и перестроились в другой ряд.

– Вон они, – вглядывается вперед водитель.

– Где?

– Впереди, метрах в ста – через три машины.

Все верно – через три машины в потоке едет темная «десятка». Едет аккуратно – на правила бандитам сейчас плевать не резон. Они тоже не хотят привлекать к себе внимание.

Спецназовцы постепенно их нагоняют. Никаких резких и подозрительных телодвижений: следуют точно в потоке, попутных автомобилей не обходят. Куда им спешить?..

На ближайшем перекрестке лишние машины будто по команде сворачивают с трассы на поперечный проселок, и спецназовцы оказываются в тридцати метрах от кормы «десятки». Это они, сомнений быть не может – регистрационный номер Новикову сообщили коллеги из ФСБ.

Спецназовцы держат дистанцию и с каждой секундой приближаются к восточному посту ДПС.

– Готово, – цедит сидящий сзади прапорщик Устинов.

Несгибаемый, надежный Борька Устинов комментирует ленивый взмах полосатой палочки, приказывающий черной легковушке остановиться. Два безоружных дэпээсника неплохо справляются с ролью: неспешно слоняются по пыльной обочине и выглядят вполне безобидно. Да и ситуация заурядная – из разряда профилактических проверок. Поэтому «десятка» моргает поворотником, принимает вправо и спокойно тормозит.

Сработало.

Бандитским водителем занимается милицейский сержант. Второй мент – младший офицер – согласно задумке, машет палкой нашему внедорожнику. Машет так, что это видят пассажиры «десятки».

Спецназовцы останавливаются впереди машины с бандитами – так, чтобы в случае чего она не смогла одним движением рвануть дальше по трассе. Два других внедорожника принимают на правую обочину, не доехав до восточного поста сотни метров. Они наблюдают в шесть пар глаз, слушают рацию и контролируют ситуацию с помощью «Валов» с хорошей оптикой. Старший второй группы – капитан Лихачев. Он одет в гражданку. У него тоже имеется автомат с убойными боеприпасами, но сегодня он обойдется без него.

Сержант вальяжно подходит к «десятке», представляется. Глядя вслед проносящимся мимо авто, просит предъявить документы…

Ознакомившись с ними, о чем-то говорит с водителем. Улыбается, кивает. И опять озирается на проезжающие машины…

Хорошо играет – непринужденно, правдоподобно.

Наконец – апофеоз. Офицер, остановивший внедорожник, тоже делает вид, будто занят проверкой документов и внешним осмотром солидного авто. Потом машет напарнику и зовет его. Сержант с документами лица оборзевшей кавказской национальности делает несколько шагов в его сторону.

Нарочито громкий диалог меж дэпээсниками длится несколько секунд. Офицеру нужны два понятых для проведения досмотра внедорожника – дескать, его владелец требует все сделать согласно букве закона.

Сержант возвращается к «десятке» и просит водителя помочь. Дело-то плевое, не отнимет и минуты: показаться несговорчивому законнику и расписаться в протоколе.

После короткой паузы кавказец нехотя выбирается из салона, мельком оглядывается по сторонам и вместе с сержантом направляется к нам.

Это сигнал Славке Кудину. Он должен быть где-то рядом – в пяти шагах.

Все сидящие в нашей машине в полной готовности.

Сзади раздается громкий хлопок – Кудин закинул в салон «десятки» шумовую гранату.

Павел рявкнул:

– Работаем!

В одну секунду спецназовцы покинули салон внедорожника: те, что с левого борта, навалились на водителя-кавказца; Новиков с Устиновым в три прыжка оказываются у «десятки». Здесь же и Слава Кудин.

Трое из второго внедорожника обязаны держать ситуацию в прицеле – это старое отработанное правило. Трое из последнего спешат оказать посильную помощь. По большому счету оставшиеся в «десятке» были приговорены командованием и спецназовцами к смерти. Это означало, что если операция в какой-то момент захлебнется и пойдет наперекосяк, то трое ребят из второй машины хладнокровно изрешетят бандитскую машину до состояния изъеденного молью шерстяного носка. Расстреляют, как учил товарищ Берия, без лишних церемоний. Собственно, потому сержант заранее и выманил из темной легковушки водителя. Его одного вполне достаточно для дачи показаний в Федеральной службе безопасности о недавнем террористическом акте на трассе «Дон». А Новикову для отчета об успешно проведенной операции.

Однако косяков не случилось. Или почти не случилось.

Три пассажира сами вывалились из «десятки» – оглушенные, задыхающиеся и орущие от страха за свои жизни. Двоих – мордами в асфальт, руки в кандалы. Третий, паля во все стороны из пистолета, стремглав бросился сквозь автомобильное движение через дорогу.

Крутанувшись, Павел присел на колено, вскинул автомат, совместил линию прицела с затылком беглеца. И выждал ровно одну секунду для того, чтобы успокоить дыхание…

Но кто-то из его ребят успел сделать выстрел первым.

Готов. Убежал недалеко. Ноги кавказца несуразно заплелись; тело сложилось пополам и безжизненно шмякнулось на проезжую часть – аккурат поперек разделительной полосы. И тут же по его башке с визгом покрышек проползла иномарка.

– Не стоит бегать от снайпера – умрешь уставшим, – проворчал майор, защелкивая на запястьях лежащего бандита наручники. Тот был податлив и что-то ласково шептал по-басурмански – наверное, предлагал большие деньги или разговаривал с небесами…

Новиков встал, отряхнул одежду. Поглядел по сторонам – нет ли пострадавших от беспорядочной пальбы трусливого ублюдка.

Кажется, нет. Прохожих за городом не встретишь, проносящиеся рядом машины не задерживаются. Значит, все нормально.

Сзади резко скрипит тормозами машина с начальством. Через минуту откуда-то появляется вторая, за ней останавливается автомобиль «Скорой помощи»…

Дело сделано. И сделано хорошо. Можно сказать, стерильно.

Вечереет. Новиков отыскал среди приехавших чинов координатора операции – генерала ФСБ Шестопалова. Пора было докладывать о завершении операции и сматываться домой – в родное Подмосковье…

Первые выстрелы снайпер, как и положено, сделал по первому автомобилю. Внедорожник ехал медленно, дабы не отрываться от загруженных автоцистерн. Получив пару пуль в передние колеса, он вильнул и, ткнувшись носом в обочину, остановился.

Вторая пара выстрелов пришлась на грузовик. Пропищав тормозами, он замер посередине дороги.

Третий, получив свою порцию, едва не врезался в переднего коллегу, но сумел тормознуть в метре от него.

Кудин, Лапин и Бубнов – уже были рядом. Один распахнул левую дверцу, второй правую. Несколько ударов прикладами, и водитель с пассажиром уже лежат мордами в пыли. Силанов, Горбенко и Бобровский с той же скоростью расправились с двумя мужчинами, сидевшими в кабине первой автоцистерны.

Новиков, Лихачев и Устинов занимались внедорожником. Санинструктору Дубову было поручено сидеть под ближним кустом и держать на прицеле его пассажиров. Когда медик был трезвым, то быстро соображал и неплохо стрелял из любых видов оружия, так что в некоторых ситуациях спецназовцы на него полагались.

Двоих из внедорожника все же пришлось ликвидировать, так как те попытались сопротивляться, а один даже успел выпустить короткую очередь из автомата. На этом неприятности закончились. Два других боевика без лишних телодвижений подняли руки и послушно покинули салон автомобиля.

На севере Сирии в основном говорили на курдском языке. Новиков, знавший пару сотен фраз из арабского, все же довольно быстро выяснил, кто есть кто.

– Он, – почти одновременно показали пятеро пленников на шестого. А один – особо говорливый – уточнил: – Он назначен старшим за переправку нефти.

– Как зовут? – подошел вплотную к старшему майор.

– Ульфат, – хмуро ответил тот.

– Этого берем с собой, – распорядился командир. – Остальных привязать к машинам. Надеюсь, сирийские солдаты скоро их найдут.

– Не боишься оставлять их в живых? – тихо спросил Лихачев.

– А что и кому они расскажут? Ты же не предъявлял им документов?

– Ну, мало ли…

– Брось. Посмотри на них. Это же вчерашние крестьяне. Ни читать, ни писать не умеют.

– Согласен.

– Все. Действуй, Володя, нам пора уходить…

Спустя пять минут группа российского спецназа с одним пленником уходила на северо-восток. А на дороге остались стоять три автомобиля, к колесам которых были накрепко привязаны пятеро боевиков ИГИЛ…

Лихачев был однокашником и давним другом Новикова. Володя всегда отличался вдумчивостью и обстоятельным подходом ко всему, что делал. Серьезным был мужиком. Вот только с личной жизнью ему категорически не везло.

Павел страсть как не любил поздних телефонных звонков. Есть в этих звонках что-то от тревожной сирены. Осыпающаяся штукатурка стен, перечеркнутые крест-накрест белыми полосами окна; свинцовое небо, которое вот-вот взвоет и расколется под тяжелыми телами черных бомбардировщиков. Под бомбежками Новиков никогда не бывал, но где-то глубоко в розовых склизких кишках всегда прятался серый мохнатый страх, который испытывали когда-то его предки, жившие в норах и пещерах.

И вот однажды ночью мобильный телефон монотонно заорал и потребовал физического контакта. Паша лениво взял его.

Под блестящей металлической сеточкой печально пошуршали дыханием и спросили:

– Ты не спишь?

Он сдержанно ответил:

– Нет, конечно. Время-то еще детское – половина четвертого утра.

– Я иду к тебе.

– А на хрена ты мне нужен среди ночи, если из тебя не растут сиськи? – поинтересовался Новиков причиной его неожиданного порыва.

– Сиськи – зло, – парировал Лихачев. – А у меня пиво. Много пива. Доставай рыбу.

– Вова, скоро утро. Какое пиво?!

– Ты знаешь, такое дело…

Новиков вздохнул и собрался слушать.

Его однокашника Вовку, которому в училище прилепили кличку Лихач (к слову, она совершенно ему не подходила), в мирной гражданской жизни можно было принимать как снотворное. Вязкое, бормочущее, невразумительное снотворное.

– Меня из дома выгнали, – шмыгнуло оно носом.

– Поздравляю, – осторожно сказал майор, чувствуя, куда клонится беседа.

– Я стою у твоего подъезда, тут, понимаешь, домофон… А я не помню номера твоей квартиры.

Новиков с досады пнул тапкой ничем не повинный косяк и простонал:

– Сорок девятая.

Можно было назвать другое сочетание цифр и отключить телефон. Но это не панацея. Лихач будет обходить методично весь подъезд и уныло искать источник. Оазис. То бишь Новикова.

Павел пошел доставать рыбу…

Тогда это была четвертая по счету жена. И никогда он не уходил сам – его всегда выгоняли. Именно так, как собаку на мороз, с чемоданчиком необходимых вещей и, разумеется, без всякого раздела имущества. Первой жене Вовка оставил квартиру, доставшуюся ему от бабушки, второй – квартиру, которая осталась от родителей. С третьей, к счастью, имеющей свою квартиру, он расстался без таких лишений, малой кровью – минус новенькая машина. И вот четвертая.

Происходило это с определенной периодичностью года в три-четыре. И каждый раз он иронично констатировал: «Пипец подкрался незаметно». Гуляя на его крайней свадьбе, Павел с надеждой думал, что история брачных распадов закончится на этой супруге. Она была не просто старше Вовки, но еще и страшна как смертный грех.

Год или около того все было замечательно: новобрачные ворковали, как пара пингвинов. Протертые паровые котлетки по утрам, совместная покупка рубашек и телевизора, отпуск на солнечном побережье… И вот опять он стоит на пороге этаким мятым выброшенным пальто без срока годности.

Наверно, хорошо, что ни от одной жены у него не было детей. Новиков не задавал по этому поводу вопросов, а Вовка всегда обходил данную тему стороной, как зону лепрозория.

Павлу как убежденному холостяку отказывать в приюте было неудобно. К тому же свободный полет изгнанного мужа обычно продолжался недолго – через месяц-два обязательно находилась дамочка, желающая пригреть и одарить нежностью широкоплечего Лихачева. Ведь, как ни крути, он обладал хорошей специальностью, соответствующей зарплатой, притягательной наружностью, мягким и незлобивым характером.

«Женщины, какого рожна вам надо?!» – недоумевал Новиков, глядя на грустную небритую морду приятеля, дергающего шнурки ботинок. Потом молча вручал ночному гостю пару кожаных тапок и лез в шкаф за порцией постельного белья. Если завтра предстоял обычный рабочий день, то задушевные беседы откладывались на неопределенный срок. Если выходной, то следовала пытка душещипательными рассказами.

Вскоре на пороге появился Вовка. Несмотря на мороз, он был без шапки, и уши его сияли всеми спектрами бордового и белого. Он всегда уходил из семьи без шапки. Видимо, это был какой-то особый вид наказания, недоступный пониманию коллег. Новиков в таких случаях представлял его очередную жену, с трагическим видом теребящую шапку и думающую: «Без шапки ушел, сука. Изверг. Лучше бы побил, садист проклятый…»

Растирая уши, Вовка прошел на кухню, поставил на стол звякнувшую бутылками сумку. Павел полез за бокалами. Друг тут же налил себе пива и, стуча зубами, осушил бокал до дна.

– Что случилось? – поинтересовался Новиков.

– А-а… Не хочу говорить об этом, – отмахнулся Лихач и принялся шелушить рыбу.

«Ну и хорошо, что он не стал рассказывать, – решил про себя майор. – Иначе поспать не получится…»

Через час, вдоволь насытившись пивом, Вовка лег на диванчике в гостиной. Долго ворочался и вздыхал, нарушая тишину «двушки». Потом уснул…

Срочных командировок в горячие точки не было – группа отдыхала. Рано утром Новиков уехал для решения насущных проблем к Шестопалову. А вернувшись после обеда домой, Лихача не обнаружил. Постельное белье с диванчика было аккуратно сложено стопкой, запасные ключи от квартиры брошены в почтовый ящик. Без записки со словами прощания или благодарности.

– Вовка, в чем дело? – позвонил ему Павел. – Ты где?

– Да завис тут у одной подружки, – поделился друг опасливым шепотом. – Галей зовут. Симпатичная.

– Когда ждать? Через месяц или через год?

– Надеюсь, приютит лет на пять.

– Ну, дай бог. Дай бог…

Вот такой был у Павла однокашник.

Майор отвел группу от места проведенной операции примерно на километр. Тащить с собой «языка» дальше он не собирался. На проселочной дороге боевик вел себя довольно смело: брыкался, когда вязали руки, и что-то грозно лепетал, поминая всуе Аллаха. Ну и получил для порядка в печень, как учили. Просто чтобы отогнал грешную мысль о побеге и сопротивлении.

Парень намек понял и припал на колено, словно Ричард Львиное Сердце перед присягой. Судя по взгляду, убегать передумал. Поумнел, стало быть, от подобного воспитания и молча смотрел снизу вверх на неведомых «человечков в камуфляже», вопросительно подняв бровки. В таком податливом состоянии он и был отконвоирован до лесочка на пологом склоне.

Подходя к этому живописному местечку, Новиков решил, что клиент созрел для серьезного разговора. Дав команду о привале, он взял «Ричарда» за шиворот и посадил перед собой на поваленное деревце.

– Ну что, уважаемый контрабандист? – произнес майор на смеси сирийского и курдского. – Ситуация для тебя сложилась вполне определенная: запахло бедой. Говорить сам будешь или с моей помощью?

Тот сделал вид, будто не понимает ни слова.

Тогда Новиков добавил воспитательного пинка по литеральной мышце. Клиент тихо взвыл, глаза стали еще умнее, но слова из головы так и не выходили.

– Значит, так, – достал Павел пистолет, демонстративно передернул затвор и приставил ствол к бандитской переносице. – Либо отвечаешь на мои вопросы, либо остаешься гнить на этой полянке.

Боевик понял, что оппонент настроен решительно и второго шанса прожить хотя бы на час дольше не будет. Мелкими кивками головы он подтвердил свое твердое решение выдать всю известную ему информацию.

– Молодец, – оценил его решительность майор. – Первый вопрос: откуда дровишки?

– Пальмира, – пробормотал пленный, махнув рукой в сторону юга.

– Понятно. Есть в Пальмире месторождения. Дальше… Кто из полевых командиров тебя отправлял в рейс?

– Отправкой занимается лично Айман Захир.

– Кто он?

– Представитель руководителя ИГИЛ шейха Абу Багдади.

– Как, говоришь, зовут этого представителя?

– Айман Захир.

– Кому предназначена нефть?

– Я не знаю этих людей. Они встречают нас на сирийско-турецкой границе и сопровождают до поселка Ханул. Там мы отдыхаем, а следующей ночью выезжаем обратно.

– Это турецкие граждане?

– Думаю, да. Но разговаривают на курдском языке.

– Как много автоцистерн идет из Сирии в поселок Ханул?

– Много, – ответил боевик. – Я точно не знаю, но за ночь туда приходит не менее ста машин.

Новиков развернул карту и подсветил ее фонарем.

– Покажи точное расположение нефтебазы, где вы загружаетесь.

Поелозив пальцем по бумаге, пленный нашел нужную точку.

– Здесь.

– Теперь маршрут до турецкого поселка Ханул.

– Мы едем вот так.

Павел отметил карандашом маршрут, по которому осуществлялись поставки нефти в Турцию.

– Расчет получаете наличными?

– Нет, денег нам не дают. Их переводят на какой-то счет.

Новиков призадумался. Пленный игиловец рассказал все, что знал, и более никакой ценности для его группы не представлял.

По сути, он был рядовым исполнителем. Запуганным, глуповатым, малообразованным. Обычный крестьянин, обработанный бойкими молодчиками из радикальных группировок. Вон и кожа рук его вся в темных морщинах. У хитрожопых идейных вдохновителей руки не такие.

«Что же с тобой делать? – размышлял Павел. – Отпускать нельзя. Хлопнуть – рука не поднимется…»

– Ладно, – поднялся он. – Пойдешь с нами.

– Паша, ты охренел! – зашипел рядом Лихач. – На кой черт он нам сдался?! Нам и ветеринара хватает!..

– Не плачь. Дотащим до ближайшей дороги и оставим связанным. Пусть бойцы Асада с ним разбираются…

Так и поступили. Протопав полтора часа вдоль пологого склона, группа вышла к окраине горного селения. К населенному пункту вели сразу две дороги. Одна оставалось пустынной, по другой время от времени проезжали автомобили. На ней-то снайпер и приметил что-то вроде блокпоста с трепыхавшимся над крышей сирийским флагом.

Пленного аккуратно подтащили к обочине и, связав руки-ноги, оставили в сотне метров от блокпоста. После рассвета его наверняка заметят с проезжавших машин и доложат дежурившим воякам.

В шесть утра Новиков приказал снайперу подыскивать место для бивака. Вскоре такое нашлось на небольшом взгорке, покрытом густой растительностью. Солнце успело подняться над горными пиками, небо радовало безоблачной синевой.

Первым на реденькую травку, даже не сняв обуви, не расстегнув куртки, рухнул санинструктор Дубов. Все-таки изрядно проспиртованный организм медика с трудом переносил длительные физические нагрузки. Бойцы занялись приготовлением пищи, а Новиков снова разложил на коленях карту и, получив через систему ГЛОНАСС координаты, определил точку привала.

«Мы на траверзе маленького городка Бидама. Здешняя местность уже неподконтрольна сирийской армии, – ткнул он карандашом в зеленое поле. – А строго на север – в пятнадцати километрах от Бидама – первая точка начала нашей работы».

Назначив первый дозор, Павел предупредил:

– Парни, теперь от нас требуются максимальные внимание и осторожность – мы на территории противника.

– Да мы и раньше на посту не спали, – отшутился Кудин.

– Поняли, командир, – кивнул Бобровский и поправил на плече ремень автомата.

– Смена через два часа. Остальным ужинать и отдыхать.

Рядом с Павлом устроился Дубов. Он частенько в командировках находился рядом с майором, наверное, полагая, что так безопаснее. Или считая его давним другом.

– Паша, а где ты еще был помимо Африки и Ближнего Востока? – спросил он, потягивая из кружки сок.

– Во многих странах Европы был. В Испании наблюдал корриду и поймал себя на мысли, что болею за быков, – откинулся тот на ранец. – Объездил почти всю Азию.

– В каких азиатских странах?

– Проще сказать, где я не был.

– Ну, Па-аш, расскажи.

– В Пакистан ездил, на Филиппины, во Вьетнам. В Таиланде очень понравилось – хочу еще разок смотаться.

– Ого! А что там такого прикольного?

– Природа, погода, море. Народец неплохой. Но если хочешь снять девушку, то первым делом стоит осмотреть ее шею.

– Зачем?! – От любопытства Костик аж подался вперед.

– На предмет наличия кадыка…

Отсмеявшись, тот продолжил донимать:

– Значит, и Вьетнам посетил?

– Да. В качестве туриста.

– Расскажи, как там?

Страсть как не хотелось ворочать языком, но Павел понимал, что приятель интересуется искренне. Да и лучше отвлечь санинструктора, чтоб он забыл об усталости.

– Нормальная страна, только очень бедная, – начал он рассказывать, прикрыв глаза. – Первым делом тебе объяснят, что там хоть и социализм, но кушать хотят все. А на всех у руководящей и направляющей ни хрена не хватает. Поэтому если ты турист, то не смей сам носить чемодан, нажимать кнопку в лифте и вообще заткнись. Приехал отдыхать – отдыхай. Максимум, что тебе можно и нужно делать, это систематически открывать кошелек и давать на чай. Иначе ты у людей тупо отбираешь хлеб.

– Гы, – оскалился в улыбке Костя. – Мне всегда нравилось слушать твои истории.

– Тогда слушай и не перебивай.

– Да-да, продолжай.

– Они там вообще отмороженные, хотя в тени плюс сорок. Им на все наплевать. Рады тебе просто потому, что ты есть. Удивительная нация. Но есть маленький нюанс. Если вьетнамец с улыбкой говорит тебе Yes – это ничего не значит. Вообще ничего. Пустой звук. Ни «да», ни «нет». Просто шум, потому что он все равно сделает все по-своему. Кстати, русские там как Гулливеры в стране лилипутов. Вьетнамцы очень маленького роста и радушные до безобразия. Если кто едет отдыхать по полной программе – орать «Таги-ил» и тому подобное, то это точно не туда. Там нет никаких ментов – паспорта в гостинице сразу отбирают со словами «целее будут». Никто ничего не предъявляет, все так ровненько… Я был в нескольких европейских странах – там как-то не так уютно. А во Вьетнаме делай, что хочешь.

– А как там с погодой?

– Зимой в сезон дождей воздух – плюс двадцать пять, вода в море – плюс двадцать четыре. Летом в тени до плюс шестидесяти.

– Ого!

– Солнце там вообще злое – сказывается близость экватора. Ладно, пора отдыхать.

– Пора… А давай в следующий раз куда-нибудь вместе махнем?

– Почему бы нет. Давай…