Глава 4
В 17.20 Пестов и Масатов подошли к вышке, пункту управления полетами. Командир авиабазы, как и обещал, находился возле здания. Пестов доложил о прибытии.
Полковник Грубанов сказал:
– Машина, как мне доложили, в готовности. Уточнения задачи не будет, она прежняя: выйти к Абу-Диязу и уничтожить командный пункт террористов. Как атаковать, решишь сам. У вас четыре бомбы «КАБ-500». Цель подсветите с самолета.
– Вы уверены, что Мосаб Хабар до сих пор на командном пункте? – спросил Пестов.
– За объектом смотрит беспилотник. От командного пункта пока не отходило ни одной машины, а туда прибыли шесть штук. Все грузовики.
– Вопросов нет. Разрешите идти?
– Идите! Удачи вам, ребята.
– Спасибо, товарищ полковник. Мы ненадолго. Туда и обратно обернемся минут за пятьдесят.
– Давайте! Связь с пунктом управления в штатном режиме.
– Скажите, товарищ полковник, беспилотник на какой высоте работает?
– Пять тысяч пятьсот метров.
– Мы сможем получить с него картинку результатов бомбометания?
– Нет, но об этом сообщу вам я. Надеюсь, что вы доставите подарки точно по назначению.
– До связи!
Командир «Су-24М» и штурман козырнули и пошли к стоянке своего бомбардировщика. Возле самолета находился один техник. Все остальные специалисты, отвечающие за подготовку машины к боевому вылету, уже разошлись.
Старший лейтенант Юдин начал было доклад:
– Товарищ майор!..
Но командир прервал его:
– Не стоит, Вова. Все нормально?
– Так точно. Бомбы, сами видите, на пилонах, машина полностью заправлена. Прослушаю, как работают двигатели, и вперед!
– Инженеры проверяли?
– Конечно. Никаких отклонений.
– Давай посмотрим машину.
Офицеры обошли самолет. Все было в полном порядке.
Техник, как и всегда, помог летчикам устроиться в кабине, закрыл фонарь, убрал стремянку.
Пестов запустил двигатель. Техник, стоя впереди самолета, показал большой палец, снял наушники, отключил кабель, отошел в сторону. Пестов вызвал пункт управления полетами:
– Я ноль тридцать четвертый. Рулежка!
– Разрешаю!
«Су-24» покатился по дорожке к взлетно-посадочной полосе, вывернул на нее, остановился.
– Ноль тридцать четвертый. Взлет!
– Взлет разрешаю! – ответил руководитель полетов.
Взревели турбины, самолет как бы присел и тут же пошел по бетонке, набирая скорость.
Штурман докладывал командиру по переговорному устройству:
– Скорость сто, двести, триста, триста пятьдесят!
Пробежав по взлетно-посадочной полосе чуть больше километра, «Су-24» оторвался от нее и резко взмыл вверх.
Пестов перевел вперед ручку управления двигателем.
Несмотря на то что периметр аэродрома охранялся хорошо, пилоты старались как можно быстрее набрать высоту. Они не хотели попасть под атаку переносных зенитно-ракетных комплексов, которые могли достать самолет на высотах до трех с половиной тысяч метров. До сих пор противник «ПЗРК» не применял, но никто не мог дать гарантии, что к аэродрому не подойдут диверсионные группы, вооруженные американскими ПЗРК «Стингер» или российскими «Иглами». «Су-24» с бортовым номером 034 набрал высоту в шесть тысяч метров. Командир выровнял машину, взглянул на указатель скорости – девятьсот километров в час. Вскоре стрелка подошла к отметке тысяча сто.
Штурман, как ему и положено, докладывал курс, но мог и не делать этого. Пестов знал маршрут наизусть. Переключаться на автопилот он не стал, управлял самолетом в ручном режиме.
До Абу-Дияза по карте было четыреста двадцать километров, двадцать три минуты полета. Самолет шел над появившимися облаками. С земли его было слышно, но не видно.
А на командном пункте ИГИЛ в это время царила суета. Наемные специалисты спешно готовили дорогостоящую технику к эвакуации. Снимали мониторы, отключали системные блоки компьютеров, сматывали километры различных кабелей и проводов.
Хабар находился на втором нижнем ярусе в командном отсеке. Там технику еще не снимали, и он мог по мониторам отслеживать, как идут дела. Заместитель доложил, что работы по подготовке эвакуации проходят в плановом режиме.
Хабар повернулся к нему вместе с креслом и заявил:
– Вижу!
– Не пора ли и нам выйти на поверхность?
– Глянь на монитор камеры, которая снимает площадку у горы, – сказал он своему заместителю. – Видишь, та вся забита машинами?
– Вижу, однако…
Хабар прервал заместителя:
– Ты заметно нервничаешь, Надир. В чем дело? Атака русских запланирована на ноль тридцать. Значит, бомбардировщики будут здесь очень не скоро. Передал информацию человек надежный, проверенный, так в чем дело, Надир?
– У нас есть данные о вылетах самолетов с аэродрома Хмеймим на данный момент?
– У нас нет таких данных.
– Я бы на твоем месте, Мосаб, поинтересовался…
Хабар вновь прервал заместителя:
– Ты не на моем месте, Надир. Мне известно, что ты давно метишь занять его, но с этим тебе придется подождать.
– Ты не прав. Я не желаю занять твое место, пока ты жив. Но после теракта с «А-321», на котором летели двести двадцать четыре человека из Шарм-эль-Шейха, русские начали действовать непредсказуемо. Их бомбардировщики и штурмовики выходят на свободную охоту, привлечены стратегическая авиация и флот.
– Ты это кому рассказываешь, Надир? По-твоему, я ничего не вижу, не слышу и не знаю?
– Извини, но раньше ты уделял куда больше внимания своей безопасности.
Хабар рассмеялся.
– Своей безопасности? Так ты печешься обо мне, Надир? А может, больше за собственную шкуру?
– Только идиот станет без крайней необходимости рисковать своей головой.
– Значит, по-твоему, я идиот, раз не бегу с командного пункта раньше всех?
– Может, не надо передергивать? Лучше вспомни, сколько раз самолеты ВКС России вылетали с одной целью – убить тебя?
– На меня покушались и бывшие соратники. Забыл случай в Эр-Ракке, когда мой джип взлетел на воздух во дворе не какого-то обычного дома, а главной резиденции организации, за минуту до того, как мне сесть в него? А нападение курдов у границы с Турцией? Да и в самом Стамбуле пуля снайпера прошла в каких-то миллиметрах от моей головы. Хотя я прибыл туда тайно и остановился в отеле, охранявшемся парой десятков полицейских, не считая наших людей. Даже в руководстве ИГИЛ никто не знал, где я нахожусь. А что это значит? Да только то, Надир, что Всевышний хранит меня для больших дел во славу Его имени.
– Это очень опасно, Мосаб, считать себя неуязвимым.
– Не надо нравоучений, Надир. Мы покинем командный пункт последними, как только все уйдут отсюда. Но не позднее двадцати одного часа. Так что ступай и занимайся делами.
– Хорошо. Ты командир, и я подчиняюсь.
– Вот! Это единственные правильные слова, которые ты произнес в течение последних минут. Ступай, Надир.
Отправив заместителя, полевой командир развернул кресло к пункту управления и взглянул на часы – 18.15. Он считал, что времени у него еще много.
«Су-24» приближался к цели.
Капитан Масатов доложил:
– Да заданного квадрата семьдесят километров.
– Принял! Снижаемся до пяти тысяч метров, скорость девятьсот.
– Скорость тысяча, девятьсот, высота пять тысяч, – доложил штурман через минуту.
– Система наведения?
– Включена.
– Подсветка?
– Есть. Двадцать километров, десять.
– Первая, четвертая, сброс!
Две бомбы «КАБ-500» сошли с пилонов. Головки самонаведения захватили луч лазера и пошли к земле по нему.
– Режим прежний, разворот.
Пестов взял ручку управления влево и на себя. Бомбардировщик накренился.
– На курсе!
Командир экипажа выправил самолет.
Штурман доложил:
– До заданного квадрата десять километров.
И вновь:
– Подсветка!
– Есть!
– Вторая и третья, сброс!
Еще две бомбы пошли к цели.
– Высота пять тысяч пятьсот, скорость тысяча четыреста. На курсе.
– Так и идем.
«Су-24М» двинулся к аэродрому.
На связь вышел полковник Грубанов:
– Ноль тридцать четвертый, это база!
– Слушаю вас.
– Объект уничтожен!
– Понял. Идем домой.
– Встречаем!
Пестов перевел радиостанцию в режим приема, взглянул на штурмана и сообщил:
– Есть контакт! Подтверждено!
– Ну и хорошо! Впереди аппендикс.
– Горючее?
– Норма.
– Система предупреждения об облучении?
– Включена. Аппендикс!
– Что-то я не вижу наших турецких коллег. Твою мать!.. Говорят же, не поминай черта!
– Объявились?
– Как всегда, один «F-16». Параллельный курс. Что по облучению?
– Нас не ведут. «F-16» не применяет бортовую РЛС.
– Номер перехватчика семнадцать, вчера был тринадцать.
– Меняются. Прошли выступ.
– И турок отвалил.
«Су-24М» приближался к аэродрому.
Пестов снизил скорость до тысячи ста километров в час и сообщил на пункт управления полетом:
– Я ноль тридцать четвертый! Задание в зоне закончил.
– На привод шестьсот, посадка.
Штурман доложил данные о силе и порывах ветра.
– Нормально. Снижение скорости.
– Одна тысяча, девятьсот, шестьсот! Высота семьсот!
– Заход на посадку.
– Скорость пятьсот, высота шестьсот, четыреста, триста.
– Шасси!
– Вышли, зафиксированы.
– Передняя стойка!
– Норма!
– Посадка.
«Су-24» на скорости в двести девяносто километров в час коснулся бетонки, выпустил тормозной парашют. Пестов убавил скорость, удерживая самолет на полосе. В конце ее он сбросил парашют и начал разворот к месту стоянки.
«Су-24» качнулся и замер. Техник, который, разумеется, ждал возвращения машины, занялся своей работой: стремянка, фонарь, ремни, чеки в ручках катапульт, помощь командиру, штурману.
Появились тягач и топливозаправщик.
Полковник Грубанов подошел, улыбнулся, пожал руки пилотам и заявил:
– Молодцы, парни! Командный пункт уничтожен полностью. В штабе посмотрели видео с беспилотника. Впечатляет.
– Хабара зацепили? – спросил Пестов.
– Точно узнаем позже, но до удара он вел переговоры с Эр-Раккой. Связь внезапно оборвалась. Сейчас в районе командного пункта террористов, теперь уже бывшего, полное молчание в эфире. Наши слушают Эр-Ракку. Других данных у меня пока нет. Но если Хабар находился на своем КП, то выжить он никак не мог. Отличная работа. Давайте в машину. Я вас в столовую отвезу.
– Да мы и сами дойдем. В медпункт заглянем.
– В этом нет никакой необходимости. Ужин, отдых. При желании просмотр видео, но завтра все равно его крутить на разборе полетов.
Капитан Масатов, видимо, вспомнил, что лейтенант Топалова уже сменилась или сдает дежурство, и сказал:
– Ладно, завтра посмотрим. Главное, объект отработан.
Пестов улыбнулся:
– Тогда принимаем приглашение командира. Когда еще он нас на своем служебном «УАЗе» прокатит?!
Офицеры устроились в армейском внедорожнике, и тот пошел к столовой летного состава, работающей круглосуточно. Летчикам определялось четырехразовое специальное питание. Несмотря ни на что. В России и в Сирии. Есть сегодня полеты или нет. Приготовит супруга вкусный борщ и пельмени или почему-то позабудет об этом. Для поддержания надлежащей физической формы летчик обязан питаться в столовой. Это касалось всех. От молоденького лейтенанта, только что прибывшего из училища, до командира полка, дивизии, авиагруппы.
Пестов с Масатовым сдали планшеты, поужинали и пошли в свой модуль.
По дороге капитан спросил:
– Слушай, Паша, когда, ты говоришь, у тебя день рождения?
– Шестнадцатого числа.
– Мне понравилась твоя идея насчет переноса этого крутого праздника.
Командир посмотрел на штурмана.
– Ну да, мне, в принципе, без разницы, когда его отмечать, а Левину, насколько я понимаю, не терпится поближе познакомиться с Топаловой. Слишком он нетерпеливый, упертый, но, как ни странно, еще и стеснительный.
– Характер, ничего не поделаешь.
– Ошибиться еще раз не боится?
– Он, командир, как и все мы, боится только одного, вернее, двух случаев. Первое: вылететь из армии, потому как на гражданке на хрен никому не нужен будет. Второе: остаться инвалидом беспомощным. Лучше смерть.
– Люди ко всему привыкают.
– Не все.
– Ладно, увижу начмеда, поговорю с ним.
– А чего его видеть, вон он, как специально. Хороший знак, командир.
Из модуля напротив вышел майор Нерезов, увидел пилотов, подошел к ним.
– Приветствую вас, властелины неба.
– И тебе не хворать, санчасть.
Офицеры пожали руки.
– А мы только о тебе, Николай Владимирович, говорили, – сказал Масатов.
– Это значит, богатый буду?
– Вроде того.
– И что вы обо мне говорили? Не нашли, кого обсуждать?
– Ты для нас сейчас самый нужный и незаменимый человек во всем гарнизоне.
Пестов взглянул на штурмана.
– Погоди, Костя. Ты сбил с толку начмеда. Помолчи.
– Понял, молчу, – ответил капитан.
Пестов перевел взгляд на Нерезова:
– Разговор к тебе есть, Коля.
– Насчет спирта скажу сразу. Нет его и не будет.
– А от тебя душок идет.
– Так это я, как говорится, тыловая крыса, а вы пилоты. Вам положено летать и выполнять боевые задачи. А посему мне немного для дезинфекции можно, вам – нет.
– Не о спирте речь.
– А о чем? Ко мне парни только за этим и подходят.
– Знаешь, давай не будем торчать посреди городка, зайдем ко мне и поговорим.
Начмед, который вышел из модуля потому, что заняться ему было нечем, согласился:
– Пойдем. Послушаю, что это у вас за разговор ко мне, который не касается спирта.
Все трое вошли в отсек Пестова, разместились за столом.
– Кофе? Чай? – предложил Павел.
Начмед поморщился.
– Я тут к сирийцам в госпиталь ездил. Надо было проконсультировать их хирурга. Так вот они меня угостили кофе. С виду нормальный напиток, а попробуешь и не поймешь, что за бурда. Такое ощущение, словно туда одеколона «Гвоздика» плеснули.
Пестов улыбнулся и спросил:
– А ты не знал, что местные пьют кофе с пряностями?
– Знал, но не до такой же степени! Правда, они говорили, что если привыкнешь, то потом никакого капучино не захочешь.
– От кофе ты отказался, значит, чай?
– Чая можно, но немного, пиалу – и хватит.
– А обычная кружка, товарищ майор, не пойдет? – не без иронии поинтересовался Масатов.
Начмед сохранял спокойствие, которому позавидовал бы и удав.
– И кружка пойдет, Костя, а вот подкалывать не надо. Ежу понятно, что это я вам зачем-то нужен, а не вы мне.
– Пардон! – Масатов поднял руки. – Виноват, исправлюсь.
– Так-то лучше, – проговорил начмед.
– Сделай чай, – попросил Пестов штурмана.
– Вообще-то ты здесь хозяин.
– Иди!
Масатов ушел в кухонный отсек.
Пестов повернулся к Нерезову.
– Дело, Коля, такое. Приглянулась капитану Левину, моему бывшему штурману, твоя Топалова.
– Погоди, но Станислав вроде окольцован. Или захотел завести и походно-полевую жену?
– Он не такой и уже не женат. Перед командировкой развелся с Ириной.
– Не мужское это дело – обсуждать женщин, но я на его стороне. Ладно, хорошо, понравилась Стасу Топалова. Кстати, не ему одному. Что от меня-то надо?
– Вот ты скажи, если Стас напрямую подъедет к ней, что будет?
– Скорей всего, от ворот поворот. Маша – женщина серьезная, всякие шуры-муры не для нее.
– Вот. Напрямую Стас подъехать не может, так что ему делать? Как хотя бы поговорить с твоей докторшей?
– Сложный вопрос. Здесь это тяжело. Все на виду.
– Я о том же. Поэтому мы решили организовать небольшие посиделки. У меня есть бутылка водки, Масатов раздобудет вина. Или вообще без спиртного обойдемся. Чай с пирожными и шоколадом.
– Повод?
– Мой день рождения.
Нерезов внимательно посмотрел на Пестова:
– Когда он у тебя?
– Через две недели, но это не важно. Устроим в любой день, когда Топалова не будет на дежурстве.
– Понятно. Расчет прост. Ты влияешь на меня, я предлагаю Маше составить мне компанию. Отказать начальнику она не сможет, да и мероприятие вроде как совершенно безобидное, ничего такого. Я прав?
– На все сто процентов, Коля.
– Сегодня у нас второе число. Она будет свободна четвертого, как раз на праздник. Допустим, я уговорю ее пойти посидеть у тебя, но вы-то летаете чуть ли не по два раза в сутки.
– Не всегда такое бывает. Да и договорюсь я с командиром. Если не выйдет, все отменим.
Начмед погладил подбородок.
– В мутную историю ты меня втягиваешь, Паша.
– Почему? Я же не настаиваю, а прошу. Маша может отказаться, давить на нее не надо. Значит, не судьба. Получится, придет сюда. Подойдет Стас. Мы же друзья, как без него? Техник, конечно, заглянет. А уже дальше дело Левина. Ты его знаешь, Коля, он не пойдет против воли женщины. Они просто поговорят. Может, что и сложится.
– Ты сначала вопрос с Грубановым реши. Я, в принципе, не против, но предупреждаю, только предложу Маше пойти на твой день рождения, настаивать не буду.
– Договорились. С командиром я завтра утром переговорю, после разбора сегодняшних полетов, и тут же сообщу тебе результат, лады?
– Лады! Что для друга не сделаешь, особенно если это не касается спирта.
Офицеры рассмеялись.
Масатов внес чайник, кружки, плитку шоколада.
– Прошу, господа старшие офицеры.
Все принялись за чай.
Масатов взглянул на командира и заметил:
– Надо бы по теме поговорить, Паша.
– А мы с Колей уже обо всем договорились.
– Да? И когда успели? – удивился штурман.
– Слишком долго ты с чаем возился.
– Ну и как, Николай Владимирович? – Масатов посмотрел на начмеда.
– Командир объяснит. Ну а теперь предлагаю пошуршать картами, перекинуться в тысячу.
– Я пас, – сказал Масатов. – В карты играю только в дурака.
– Ясно. Паша?
– Нудное это занятие, Коля. Может, в нарды?
– Давай в нарды, лишь бы время убить. Тоскливо здесь по вечерам.
– По семье скучаешь? – со вздохом спросил Пестов.
– А ты не скучаешь?
– Скучаю, но у меня на это меньше времени, чем у тебя.
– Это понятно. Давай нарды. Играем в длинные.
– Я в короткие не могу, не научился.
– Научу, но в длинные интереснее.
– А мне, командир, ты ничего сказать не хочешь, перед тем как расстаться?
– Скажу завтра. Отдыхай!
Масатов ушел в свой отсек, а Пестов с Нерезовым провели остаток вечера за восточной игрой.
На следующее утро Грубанов вызвал к себе Пестова до разбора полетов.
Павел удивился, но с начальством не поспоришь. Ему пришлось наспех одеваться и идти в штаб.
В кабинете командира авиабазы находился представитель разведки майор Суслов.
– Разрешите? – спросил Пестов, открыв дверь.
– Входи, Паша.
– Товарищ полковник, майор Пестов по вашему приказанию прибыл.
– Ты не стесняйся, присаживайся за стол.
Пестов пожал руку полковнику и Суслову, сел напротив разведчика.
Грубанов потер руки.
– У нас хорошая новость, Паша.
– Главари ИГИЛ решили сдаться всем скопом под натиском ударов нашей авиации?
– Оценил шутку. Нет, главари ИГИЛ и их боевые формирования сдаваться не собираются. Да и кто ж им позволит, даже если захотят? В них столько денег вложено, что только успевай отрабатывать. Новость в другом. Мы получили подтверждение о гибели Мосаба Хабара.
– Позвольте узнать, из каких источников? Игиловцы сами распространили известие об этом в соцсетях?
– А если и так, то что тебя не устраивает?
– Насколько мне известно, о гибели Хабара сообщалось не единожды, а он оказывался цел и невредим.
– Но не в нашем случае.
В разговор вступил разведчик:
– У нас есть данные агентуры, Павел Сергеевич, и даже снимки трупа Хабара.
– Их передали те же агенты?
– Один из них, случайно уцелевший в том аду, который вы устроили у Абу-Дияза.
Полковник развернул монитор к Пестову и предложил:
– Посмотри запись с беспилотника. – Грубанов включил воспроизведение.
Павел увидел пологий склон горы, у подножия которого располагалась площадка. Там стояли грузовики, сновали люди. На дороге от Абу-Дияза была видна еще одна машина.
Вдруг весь экран закрыло облако огня и дыма.
– Точное попадание двумя бомбами в штаб с первого захода, – прокомментировал Грубанов.
Следующие два взрыва казались уже не столь мощными. Бомбы, сброшенные со второго захода, не пробивали толщину камня. Они попали в уже разрушенный свод огромной пещеры, в которой находился командный пункт боевиков. Было видно, как вздрогнула гора, посыпались большие камни. Техника горела у КП и на дороге, по которой кто-то метался.
– Отличная работа! – подытожил полковник, отключил компьютер и привел монитор в первоначальное положение.
Суслов выложил перед Пестовым три фотографии. Внешность Мосаба Хабара была хорошо известна офицерам. Он часто появлялся в Интернете, выступал с грозными и громкими заявлениями. На первом снимке этот субъект лежал у стены бункера, рука оторвана, физиономия видна плохо. На второй фотографии труп перевернут. Лицо Хабара все в крови, рот изуродован. На третьей картинке он же, только на животе. В затылке дыра.
– После таких ранений человек не выживает, – сказал Суслов.
– Человек да, но Хабар таковым не был, – ответил Пестов и полюбопытствовал: – А как уцелел агент, сделавший фото?
– Случайно. Подробности объяснять долго, да это вам и не надо. Могу заверить, что на этот раз Хабар получил то, что заслужил.
– Так что готовьтесь с Масатовым получать ордена. Я сегодня же отправлю на вас представление, – заявил Грубанов.
– Спасибо. Награда всегда приятна.
– Но я вызвал тебя не только по данному поводу.
– Есть новое задание?
– Не спеши, Паша. – Полковник дал слово разведчику.
Суслов перешел к делу без предисловий:
– К позициям курдов ночью вышел турок, некто Адом Чаглар. Он представился одним из помощников небезызвестного контрабандиста Дениза Элмаза.
– Это мне ни о чем не говорит.
Суслов проигнорировал реплику Пестова и продолжил:
– Элмаз – крупный покупатель нефти у ИГИЛ. Здесь берет, затем переправляет в Турцию. Вчера утром вы с Масатовым накрыли как раз караван Элмаза. Так вот, курды народ горячий, их отношение к туркам известно. Они пристрелили бы перебежчика, если бы тот не заявил, что может быть полезен нам.
– Нам – это кому, Михаил Антонович? – поинтересовался Пестов.
– Нам – это всем.
– Чем именно может быть полезен перебежчик?
– Адом Чаглар владеет информацией о местонахождении крупного нефтехранилища, от которого под землей проложены трубы, выходящие к морю, к танкерам.
– Наша разведка до сих пор ничего не знала об этом хранилище и нефтепроводе?
– Не все в наших силах.
– Но у вас целая агентурная сеть в ИГИЛ…
– Извините, Павел Сергеевич, но это вас не касается.
Пестов поднял руки.
– Согласен! Меня это не касается. Но тогда вопрос, зачем вы об этом мне рассказываете?
– Затем, что вашему экипажу предстоит уничтожить нефтехранилище и перекачивающие станции.
– Какие проблемы? Давайте координаты, данные о цели, и мы отработаем объекты. Правда, если бить еще и по станциям, то одним бомбардировщиком не обойтись.
– Разберемся, – вставил полковник Грубанов. – Но есть тут одна неувязочка, Паша.
Майор взглянул на полковника.
– Интересно.
– Да, интересно. Дело в том, что перебежчик показывает объект по карте, состряпанной где-то в Эр-Ракке. Она не совпадает с нашей. Чтобы определить точное местонахождение хранилища, тебе, Паша, надо лично поработать с турком по нашим картам. Естественно, без кодированной сетки.
– У разведки нет специалистов?
– Специалисты есть, но воевать-то придется вам, Паша. К тому же у майора Суслова и без нас достаточно заморочек.
– Хорошо, поработаем с турком. Он по-русски говорит?
– Вполне нормально. Достаточно долго взаимодействовал с нефтяниками в Азербайджане.
– Когда я должен с ним побеседовать?
В разговор вновь вступил Суслов:
– Курды передали перебежчика в Дамаск. Сюда его должны доставить после обеда.
Пестов вопросительно посмотрел на Грубанова и спросил:
– Мы сегодня не привлечены к полетам?
– Твой экипаж, Паша, будет заниматься конкретной целью, которую ты определишь в разговоре с турком.
– Понятно. Вопросов нет. Хотя один задам. Наша доблестная разведка уверена, что перебежчик не подстава?
Суслов изобразил улыбку и ответил:
– Не волнуйтесь, Павел Сергеевич. Наши люди поработали с ним еще у курдов, до отправки в Дамаск. Вы получите субъекта, с которым сможете работать, совершенно не волнуясь.
– Хорошо сказано. Но мне-то что волноваться? Мы разбомбим что укажут. Это вам надо беспокоиться, как бы не получить дезу.
– Характер у вас, Павел Сергеевич, не дай бог.
– Для вашего департамента, наверное, невыносимый, а для нас вроде ничего. Я не ошибаюсь, товарищ полковник?
Грубанов ударил ладонью по столу.
– Все, хватит! Мы здесь делаем одно дело, и негоже нам устраивать разлад.
– Да мы в шутку, не серьезно. – Пестов улыбнулся, глядя на разведчика.
Тот подыграл ему:
– Конечно. Мы шутим. Так! У меня все. Как доставят перебежчика, я сообщу и передам его вам. Разрешите идти, товарищ полковник?
– Конечно. Мог бы и не спрашивать.
– Не мог. Вы старший по званию и начальник на базе. Честь имею, товарищи офицеры.
– До связи, Михаил Антонович. Удачи.
Разведчик вышел из кабинета.
– Ты тоже свободен, Паша, – сказал командир авиабазы.
– У меня к вам разговор, Виктор Алексеевич. – По личному, так сказать, вопросу.
Полковник взглянул на майора и спросил:
– Дома что-то не так?
– Нет, дома все в порядке. Тут такое дело…
Майор изложил Грубанову суть проблемы Левина.
Грубанов удивился.
– Мне ничего не известно о разводе капитана.
– А что, если бы командование знало, его не послали бы сюда?
– Как знать, все же стрессовое состояние.
– У кого? У Стаса? Нет, с ним все в порядке. Если не считать внезапно возникшей симпатии к лейтенанту Топаловой.
– Вот этого мне на базе как раз и не хватало! – воскликнул полковник. – Интересно знать, как эта симпатия скажется на психологическом состоянии штурмана?
– Нормально скажется.
Грубанов прошелся по кабинету.
– Значит, говоришь, четвертого числа?
– Так точно. С постановкой новой задачи это будет вполне реально. Сегодня я начну работать с перебежчиком, послезавтра готовимся к вылету, определяем план операции. Раньше пятого числа на охоту не выйдем.
– Ладно, – согласился Грубанов. – Но это только благодаря тому, что вы отработали Хабара.
– Можете даже представления на награждения не оформлять. Не за ордена и медали служим.
– А вот это позволь решать мне.
– Конечно, Виктор Алексеевич.
– Но именно четвертого, Паша. Позднее никаких посиделок. И без спиртного!
– Где бы его еще взять?
– В медицинском пункте.
– Ага! Нерезов быстрее застрелится, чем даст спирт.
– Хочешь сказать, из дома ничего не привезли?
– Так нас проверяли.
– Ой, давай без этого. Я сам привез пару бутылок коньячка, хотя меня проверяли точно так же, как и всех прочих.
– Это разве объем? На один зуб в хорошей компании.
– Это, Паша, лекарство от нервов. По личному вопросу все?
– Так точно!
– Тогда находиться в гарнизоне и быть готовым вместе со штурманом прибыть в штаб, как только Суслов доставит перебежчика.
Пестов улыбнулся.
Полковник посмотрел на него и осведомился:
– Я сказал что-то смешное?
– А сами не поняли?
– Что?
– «Находиться в гарнизоне». А где нам еще быть-то? Мы на базе как на подводной лодке, которая залегла на дно, находясь на боевом дежурстве.
– Ладно, ступай.
– Спасибо, Виктор Алексеевич, с меня причитается.
– Ты ничего не говорил, я ничего не слышал. Свободен, майор.
– Есть! – Пестов вышел из штаба.
Неподалеку прогуливался Масатов, увидел командира, подошел к нему:
– Привет, Паша! Чего вызывали?
– А ты откуда знаешь о вызове?
– Так собрался в столовую, зашел к тебе, а дверь закрыта. А теперь скажи, куда ты мог пойти с утра?
– В медпункт. Зуб заболел.
– У тебя? Зуб?
– Ладно, зачем вызывали, узнаешь. Но тебя же другое интересует.
– Да.
– Ладно, можешь обрадовать Левина. Разрешил командир мероприятие четвертого числа.
– Ты серьезно? Что, без всякого?
– Со всяким. А разрешил потому, что, по проверенным данным разведки, мы с тобой все же уничтожили Мосаба Хабара вместе с командным пунктом. За это, кстати, полковник представляет нас к правительственным наградам.
– Нормально.
– Еще потому, что нам после посиделок вновь выходить на серьезную работу.
– Что за работа?
Майор взглянул на штурмана:
– Ты позавтракал?
– Нет, сюда пошел.
– Тогда завтракать, а потом я тебе объясню, что нас ждет в ближайшей перспективе.
– Надо бы начмеда предупредить.
– Кто о чем! Идем в столовую!
– А потом к начмеду.
– Как же ты достал меня, Костя! Кстати, техника нашего не видел?
– Видел. Володя на аэродром пошел.
– Его, если все срастется, тоже надо пригласить.
– Конечно, он же наш человек.
– Вот ты и позовешь его вместе с Левиным.
– Без вопросов. Срослось бы все!
– Будем надеяться, что срастется. Но что будет, если Маша проигнорирует чувства Левина?
– Ничего. Воевать будем!
– И это правильно!
– Ты начмеду позвони.
– Я тебя застрелю, Костя!
– С кем летать будешь? Другого такого штурмана ты нигде не найдешь.
– Это точно. Другого такого в российской армии нет. – Майор достал сотовый телефон, нашел в памяти номер Нерезова, нажал клавишу вызова. – Коля, привет! Пестов беспокоит.
– Привет!
– Я был у командира.
– Что он решил?
– Давай после завтрака мы с Масатовым зайдем к тебе. Ты на месте?
– А где же мне быть?
– Заглянем.
– Но ты скажи, разрешил командир посиделки?
– Да. Подробности обговорим при встрече.
– Лады. Жду!
Майор положил сотовый в карман, взглянул на штурмана.
– Доволен?
– Пока да, но это решение только половины проблемы.
– Вторую закрывать тебе и Стасу. Нерезов приведет Топалову, а что будет дальше, зависит…
Масатов прервал командира:
– Не продолжай.
Позавтракав, летчики прошли в медицинский пункт. Он отличался от обычных полковых только тем, что в нем не было стационарных больных. В командировку отправляли людей здоровых, физически подготовленных. Это касалось не только пилотов – те по определению не могли иметь проблем со здоровьем, – но и технического персонала, да и рядового состава подразделения обслуживания, технико-эксплуатационной части и охранения базы.
Над офицерами прошли два «Ми-8».
– Пополнение. Еще кого-то или что-то подбросили, – заметил Масатов.
– Тебя все касается.
– Интересно. Может, буфет или офицерский клуб решили открыть?
– Даже если и так, то не для нас. Нам хватит и столовой летного состава.
– Да брось, Паша, в России-то были кафе, и ничего. Главное тут что? На медосмотре не погореть.
– Там ты сколько летал? Раз в неделю? Два?
– Черт с ним, обойдемся и без кафе.
Нерезов встретил пилотов в своем отсеке. Он сел за свой рабочий стол, Пестов и Масатов – на кушетку.
– В общем, так, Коля, – начал командир экипажа. – Грубанов разрешил мероприятие, но только четвертого числа. Позже нам с Костей предстоит отдельная работа.
– Понял. Сегодня же поговорю с Машей. Но не обессудьте, если она откажется.
– Откажется, сами посидим.
– Когда мы узнаем о решении вашей подчиненной, Николай Владимирович? – спросил Масатов.
– Как только, так сразу. Такой ответ устроит?
– Даже если не устроит, от нас ничего не зависит.
– Ты постарайся, Коля, – попросил Пестов. – А то, не дай бог, затоскует Станислав, как тогда Володе Семину летать с ним?
– Паша, о чем разговор? Главное – устроить вечеринку, а что из этого выйдет, посмотрим. Тебя в любом случае никак не заденет.
– Так уж и никак?
– Неприятно будет, конечно, если Маша даст Стасу отлуп, но не больше. А затосковать нам любимое командование не позволит.
– Тоже верно.
Пестов поднялся и сказал Нерезову:
– Жду звонка от тебя, Коля.
– Я и зайти к вам могу. Да, одного не понял. Вы что, ни сегодня, ни завтра летать не будете?
– Нет. У нас еще одна персональная задача на повестке.
– Не спрашиваю, какая именно, – все равно не скажешь и правильно сделаешь. Хорошо, отзвонюсь.
– А потом и зайдешь. Обговорим, как все устроить.
– Добро.
– Тогда мы пошли.
– Удачи вам, парни.
– Тебе того же.
Пилоты покинули медицинский пункт.
На улице Масатов расстегнул верхние пуговицы облегченной куртки.
– Ну и погода. У нас сейчас, наверное, уже сугробы лежат, детишки снеговиков лепят, на катке рассекают. Мужики на рыбалку по первому льду выходят.
– Нет, и у нас тепло. Оля сетовала на погоду. Не пойми что стало происходить. То снег, морозец, то резкое потепление и дождь, а потом, как следствие, – грязь.
– Да, погода меняется, но все равно дома лучше. Здесь вообще не поймешь, что за сезон. Утром было плюс десять, сейчас, наверное, все двадцать.
– Помнишь, как говорил товарищ Сухов? Восток – дело тонкое.
– К чему ты это сказал?
– К тому, что нам предстоит серьезная работа.
– Не уловил связи.
– И не пытайся. Сейчас идем ко мне.
– А я думал, возьмем дежурную машину да в город рванем. Интересно, какое здесь пиво?
– Хреновое пиво.
– Я тоже так думаю.
– Ты с женой помирился?
– Да, все нормально, недавно звонила.
Офицеры зашли в отсек Пестова. Там командир экипажа довел до штурмана суть разговора, состоявшегося в штабе.
– Понятно, – сказал Масатов. – А когда привезут турка?
– Суслов отзвонится. Ты карту приготовь. Будем выяснять, где находится цель.
– Выясним. Ты говоришь, перебежчик ориентируется по карте боевиков?
– Да.
– Этого достаточно. Разберемся. А работать, значит, пятого числа?
– Это решит командование. Может, шестого. Сегодня определимся с целью, завтра планирование.
– Штабистов хлебом не корми, дай только что-нибудь спланировать. А смысл какой составлять подробные полетные карты? Ладно, если бы мы каждый раз действовали по новым районам, а ведь работаем практическим по двум-трем, одним и тем же. Я и без карты наведу тебя на цель, только дай координаты.
Пестов открыл холодильник и спросил штурмана:
– Чем Топалову угощать будем?
– У меня есть бутылка крепленого вина.
– Ты уверен, что она будет его пить?
– Извини, шампанского не взял. Да и не наши это проблемы, а Левина.
– А мы в стороне? У меня бутылка водки имеется. У начмеда есть бренди. Тоже муть, конечно, но пойдет.
– Фрукты в Военторге возьмем. Вот с бокалами и фужерами напряг. Может, в столовой спросить? Там наверняка должны быть. Ведь начальство, которое прилетает к нам, наверняка пьет не из кружек или граненых стаканов.
– Спроси.
– Хотя и стаканы пойдут. Мы же находимся в особых условиях, и Топалова это понимает.
– Короче, Костя, ты замутил тему, на тебе и обеспечение.
– Согласен. Лишь бы облома не вышло. Стас мужик правильный. Ему как раз такая, как Маша, нужна. Вопрос в том, подходит ли он ей?
Неожиданно сотовый телефон Пестова провибрировал сигналом вызова.
– Да, Коля?
– Твой бывший штурман может продолжать радоваться и готовиться. Маша согласилась.
– Долго уламывал?
– Представь себе, нет. Я предложил, она согласилась без лишних вопросов. Признаюсь, не ожидал этого.
– Может, Стас и ей приглянулся?
– Не знаю. О нем разговора не было. В общем, так, Паша, завтра в девятнадцать пойдет?
– Вполне.
– И еще одно.
– Да?
– Если Станислав думает, что сможет с ходу затащить Машу в постель, то пусть даже не пытается.
– Нам-то с тобой откуда знать, что будет между ними?
– Я просто хорошо узнал ее за последнее время.
– У меня в училище тоже была девушка, о которой, как мне казалось, я все знал. Нет, сильно заблуждался. Хорошо, что вовремя понял это. А то сломал бы себе жизнь. Ладно, я понял тебя. Завтра в девятнадцать. Заметано.
Пестов отключил телефон, взглянул на улыбающегося штурмана:
– Слышал?
– У тебя громкость на максимуме, слышал.
– Ну вот, что от нас с начмедом зависело, мы сделали.
– Спасибо, командир. Я все же до столовой дойду, загляну к Левину да к ребятам из ТЭЧ. Их проверяли не так тщательно. Может, кто из гурманов вина с собой взял?
– Давай, но быстро, чтобы я тебя не искал, если нас в штаб вызовут раньше времени.
– Одна нога здесь, другая там. Пятнадцать минут от силы!
– Взлет разрешаю!
– Я уже в небе!
Масатов вернулся через полчаса. Он задержался, но принес и рюмки, и бокалы, и даже бутылку шампанского.
– Где взял такую роскошь?
– Знакомый техник из эскадрильи штурмовиков дал.
– Тогда у нас все готово, да?
– Еще к вечеру будет тушенка, только уместна ли она?
– Для нас уместна. Шампанским и шоколадкой Стас с Топаловой станут развлекаться, а нам под водку тушенка как раз будет.
– Но пусть Нерезов и бренди принесет.
– Принесет.
Телефон Пестова издал сигнал вызова.
– Да? – ответил майор.
– Грубанов! Доставили перебежчика. Следуйте со штурманом в штаб.
– Есть, товарищ полковник. Через пять минут будем.