Гуров и Сашка Бойцов были единственными, одетыми в гражданскую одежду и не привлекавшими внимания. Автобус ОМОНа, не имевший полицейских опознавательных знаков, оставили на проезжей части в тридцати метрах от объекта. Гуров и Сашка неторопливой походкой двинулись к зданию училища. Беглый осмотр показал, что окна и двери основного здания целы. Послав Сашку с обходом здания дальше, Гуров поднялся по ступеням и стал барабанить в дверь. Внутри стояла гнетущая тишина, ничем не нарушаемая. Гуров подумал с неудовольствием, что сейчас может обнаружиться труп сторожа, и дела совсем пойдут кувырком. Но тут послышались шаркающие шаги, потом приподнялась белая тряпка, закрывавшая застекленную часть двери, и на Гурова глянули неприязненные заспанные глаза мужчины лет семидесяти.

– Че те?

– Откройте, полиция, – попросил Гуров и показал корочку удостоверения через стекло.

– Че те? – снова тупо осведомился сторож с еще большей неприязненностью. – Иди вон начальству моему звони и с ним приходи.

Занавеска опустилась, и шаркающие шаги стали удаляться. Гуров поднял было кулак, чтобы снова начать барабанить в дверь, и тут тишину маленького городка прорезал пистолетный выстрел. Раздался как раз с той стороны, куда Бойцов пошел осматривать стены и окна. Со стороны пристроенного высокого одноэтажного спортивного зала училища. Чертыхнувшись и невольно тронув пистолет, заткнутый сзади за ремень, который его уговорил взять капитан Морозов, Гуров побежал вдоль стены здания.

Вот и угол, за углом должна быть спортивная площадка, а потом парк. За углом были остатки спортивной площадки. И по растоптанному и совсем не имевшему травянистого покрытия футбольному полю резко разворачивалась старенькая черная «Мазда». Справа, вытаскивая на бегу пистолет из кобуры, бежал Бойцов. Гуров увидел открытую настежь дверь спортзала. А еще возле второй машины – красной «Ауди-80» – визжала девчонка. На земле лежал парень в окровавленной на груди рубашке, а над ним склонился второй парень.

– Вызывай «Скорую», что смотришь, – закричал Гуров, подбегая к машине. – Телефон есть?

Парень кивнул и полез за телефоном. Девушка наконец перестала визжать, но смотрела теперь на всех с таким ужасом, что скоро могла просто рухнуть в обморок от избытка впечатлений.

– Ключ? – дернул парня за плечо Бойцов.

Тот кивнул на салон. Ключ торчал в замке зажигания. Гуров толкнул Бойцова на водительское сиденье, а сам прыгнул на переднее пассажирское.

– Гони, Сашка!

Взревел мотор «Ауди», и машина понеслась по футбольному полю к проему в ограждении, где не хватало двух бетонных плит. «Мазда» уже миновала проем и исчезла на улице. Бойцов восхитил Гурова тем, что, не сбавляя скорости, прошел этот же проем, где преступники притормозили. Тормозные фонари «Мазды» мелькнули у перекрестка, и снова машина исчезла за деревьями и крайними домами.

Гуров по рации кричал Морозову, отдавая распоряжение. Капитану следовало любым способом перекрыть три направления выезда из городка. Четвертое было свободно, но там их гнали они с Бойцовым. Первый же пост ГИБДД, первая же патрульная машина усложнят бегство. И тут Сашка удивил Гурова. Он не стал сворачивать налево и выходить на другую улицу в хвост беглецам. Он продолжал гнать машину по пустынной улице параллельным курсом. Знает, что делает, или это ошибочный маневр. Но участковый как будто понял взгляд Гурова.

– Там улица перекопана. Я еще в прошлый раз видел. Мы отсюда заезжали, когда с Вадиком тут были.

Впереди мелькнул бок «Мазды», выворачивающей с трудом по разрытому участку дороги, где еще не положили асфальт. Вот отлетел в сторону пластиковый стакан ограждения. «Мазда» снова прибавила скорости и пошла в отрыв в сторону Ленинградского шоссе. Еще два поворота, и все! Над Ленинградским шоссе почти постоянно висят вертолеты надзора за движением, эту гонку увидят сразу и перекроют беглецам кислород.

– Нормально, Саша, пусть идут. – Гуров похлопал Бойцова по руке. – Держи дистанцию, нервируй, но не рискуй.

И тут случилось непредвиденное. Навстречу выехал белый «Форд» патрульной ДПС. Полицейские еле увернулись от черной иномарки, выскочив на обочину и едва не перевернувшись. «Форд» мгновенно врубил проблесковые маячки, проквакал сиреной, и властный голос начал приказывать иномарке остановиться. Гуров опустил голову. Как не вовремя! Сейчас эти друзья могут натворить таких дел. Гуров поднял рацию, но понял, что вмешиваться бесполезно. Пока он свяжется с управлением ГИБДД района, пока те поймут, о чем речь, пока вызовут свою машину, что гоняется сейчас за преступниками, и велят прекратить преследование. Много времени уйдет на это. А из «Мазды» высунулась рука с пистолетом, и в инспекторов ДПС полетели пули. Один, второй, третий выстрел! «Форд» вильнул, но даже не сбавил скорости.

«Мазда» резко ушла влево на грунтовую дорогу. «Форд» все же сбавил скорость и вошел в поворот. Гуров показал Бойцову вперед, туда, где грунтовка шла параллельно асфальтированной дороге и только потом уходила в лес. Сашка понял и вдавил педаль до пола. Теперь они обогнали «Форд» и почти поравнялись с «Маздой». Гуров вглядывался в лица тех, кто сидел в машине. Точно, Самарин. А за рулем? Не видно.

Сашка притормозил так, что машину занесло и она проехала боком по глинистой поверхности обочины. Потом она плавно съехала в кювет и выбралась на грунтовку. Отчаянно сигналя, мимо пронеслась машина ДПС, окутав все вокруг пылью. Сашка ругнулся, виновато глянул на Гурова и снова погнал машину следом. За поворотом парила разбитым радиатором «Мазда». Две фигуры, коренастый Самарин и еще кто-то в черном свитере под горло, бежали в гору. «Форд» остановился, и тут же беглецы открыли по инспекторам огонь из пистолетов. Несколько беглых выстрелов заставили ребят спрятаться за свою машину. Зашипело пробитое колесо.

– Не стрелять! – заорал Гуров, но было поздно. Невысокий белобрысый старший лейтенант вскинул руку, положил ее на капот машины и несколько раз выстрелил в сторону беглецов.

Самарин, бежавший последним, вдруг вскинул руку с чем-то зажатым в ней и повалился набок нелепо, как подкошенный. Длинный вернулся было, но тут у его ног запрыгали фонтанчики, выбиваемые пулями второго инспектора.

– Не стрелять, идиот! – продолжал кричать Гуров.

Когда они поднялись на пригорок, второго уже не было. Игорь Самарин лежал на спине с открытыми ясными глазами и коротко, поверхностно дышал. При каждом подрагивании его грудной клетки изо рта выплескивалась струйка крови и стекала по его шее на траву. К груди он прижимал небольшую кожаную сумочку, явно женскую, причем плотно чем-то набитую. Сумочка была в крови.

Гуров протянул руку и вытащил из пальцев Самарина сумочку. Один из инспекторов вернулся с аптечкой и сейчас изготавливал тампон, чтобы прикрыть рану и не давать попадать в нее воздуху. Сумочка оказалась набитой драгоценностями. Инспекторы увидали содержимое и одновременно с уважением присвистнули.

– Самурай, ты меня слышишь? – позвал Гуров. – Игорь! Самурай! Самарин! Кто с тобой был?

Самарин перевел взгляд на Гурова, но неясно было, понимал ли он что-то или лапы смерти уже сжали его мозг, спасая умирающего от ужаса понимания собственного конца. Гуров попытался прочитать в глазах Самарина хоть что-то, говорящее о сознании. Но тот вдруг вытянулся странно, стал как-то длиннее и замер. Голова свесилась набок, как у куклы… кровь больше не выплескивалась толчками изо рта. Глаза смотрели с непонятной пустотой куда-то в сторону.

– Один охранять тело, вызвать опергруппу, второй за мной, – устало приказал Гуров и, прихватив сумочку, побежал выше по склону. Туда, где скрылся Губарев. Следом, шумно дыша, побежал Бойцов.

Черная спина была хорошо видна среди белых молодых березок. Преследователи растянулись цепью и пытались отрезать уголовника от Ленинградского шоссе, от возможности захватить машину. Губарев несколько раз стрелял. Одна пуля прошла над плечом Гурова очень близко и с треском врезалась в ствол дерева за его спиной. Вот так и нарываются на шальные, неприцельно посланные пули, подумал сыщик.

То, что он увидел дальше, заставило закричать от бессильной злости. Уголовник встретил молодую женщину с мальчиком лет пяти, которые собирали грибы. Выбив из рук женщины ведерко, Губарев схватил ее за шею и, развернув к своим преследователям, прижал ствол пистолета к ее голове.

– Эй, вы там, – кривя изуродованную губу, крикнул уголовник. – Стоять, суки. Еще шаг сделаете – я бабе мозги вышибу. Или пацаненку ее. Выбирайте!

Гуров устало опустился на одно колено за деревом и опустил голову, пытаясь восстановить дыхание. Неподалеку упал на дерево Бойцов и выжидающе посмотрел на сыщика. Что ты смотришь на меня, как на волшебника, с тоской подумал Гуров. Это самое неприятное, что могло случиться. Заложники, и он весь взбешенный.

– Че делать будем, товарищ полковник? – просипел за спиной инспектор ДПС.

– Губарев! – подняв голову, крикнул сыщик. – Сдавайся. Не делай хуже, чем есть.

– Ты меня знаешь, начальник?

– Мы тебя установили уже. Ты в бегах, но это мелочи по сравнению с умышленным убийством двух и более лиц с отягчающими. Ты же понимаешь, что это пахнет пожизненным.

– И че мне терять, начальник?

– А ты подумай, Губа! На хрена тебе усугублять все до такой степени. Сдайся добровольно, пойди на сделку с правосудием, и тебе могут скостить до двадцатки. А это уже шанс выйти оттуда.

– Ой, купил ты меня! – нехорошо засмеялся Губарев. – А то я не знаю. Да через пятнашку я напишу заяву, и меня выпустят. У вас там сидеть уже негде. Опять же амнистия какая подкрадется незаметно. Не, не сидеть мне пожизненно, даже если и дадут.

– Зря ты так думаешь, Губа! Оттуда не выходят. А те редкие исключения из правил, что там выживают, они выходят умалишенными, полными социальными и физическими импотентами. Ты там подохнешь, а я тебе жизнь предлагаю, Губа!

– Да пошел ты, начальник, – крикнул в ответ Губарев и тут же заорал на ребенка: – И ты заткнулся, утырок! Не, начальник, не уговоришь. Я пошел, но если хоть одна сука двинется за мной, я сопляка вам с дыркой в башке оставлю. И объясняйте начальству как хотите эту историю. А потом ее по частям буду отдавать. Хотите?

– Не дури, Губа! – крикнул Гуров, чувствуя, что впервые в жизни он теряет самообладание.

И тут до него дошло, что Бойцова нет уже на том месте, где он только что лежал. Гуров понял, где сейчас может быть его шустрый помощник. Спина участкового мелькнула и исчезла справа уже на половине расстояния до Губарева. А ведь получится, думал сыщик. Там хныкает и истерит женщина, там ревет во всю глотку ее ребенок. Губарев ведь не слышит ничего. Надо его еще отвлечь.

Гуров вышел из-за дерева и показал свободные руки, в которых не было оружия.

– Губа! Еще два слова, а потом беги, если захочешь! Прошу два слова.

И Гуров начал нести такую околесицу про гуманизм, про не убий, не укради. Он специально нес полную чушь, составляя такие наборы слов, которые ему только приходили в голову. Он должен был во что бы то ни стало помочь Бойцову отвлечь на себя Губарева. А Губарев сейчас как раз и стоял и пялился на Гурова, не понимая, что это за цирк такой.

Уголовник сначала слушал, потом повел стволом пистолета и, не целясь, выстрелил в сторону Гурова. Пуля ударилась в землю почти возле ноги сыщика. Инспектор ДПС дернулся было, но Гуров зашипел на него:

– Лежать!

И в этот момент Бойцов наконец добрался до Губарева. Ему как раз помогло то, что уголовник убрал ствол от головы женщины. Один прыжок, и рука Сашки обхватила шею Губарева, а кисть второй вцепилась мертвой хваткой в кисть его руки. Они повалились на землю, свалив и заложницу. Ребенок закричал от испуга, женщина кинулась к сыну, закрывая его собой.

Гуров бросился что было мочи вперед. Его обогнал старший лейтенант из ДПС. Еще две секунды борьбы, и пистолет из рук Губарева выбили, а самого положили на живот и сцепили за спиной руки наручниками. Гуров обессиленно уселся на землю. Он смотрел, как молодая женщина неистово целует лицо Сашки Бойцова, как она подсовывает ему ревущего в голос пацана то ли для того, чтобы мальчик целовал своего спасителя, то ли наоборот.

– Глупышка! Все же кончилось.

В кабинете генерала Орлова горели все потолочные светильники. Довольный и веселый заместитель директора музея Егоров сидел, откинувшись на спинку кресла, и смотрел с большим удовольствием на худого и подвижного профессора Гафановича. Старик был в ударе. Он вышагивал, как аист, по кабинету и вещал, рассказывал, обобщал и делал выводы. Он находился в своей тарелке и был тоже, безусловно, рад, что в той тарелке он смог чуть ли не в одиночку раскрыть такое преступление и вернуть государству замечательную и очень ценную коллекцию ювелирных украшений.

– Вы понимаете, это же дома-реликвии, их под стеклянный колпак надо было, а мы под снос. Это первые дома выше одного этажа в Горчакове. Так называемые доходные дома. Квартиры там сдавались внаем. И жили там самые состоятельные и важные люди. Вокруг Горчакова сосредоточено несколько мелких имений, здесь воздух считался по какой-то причине чуть ли не целебным. И жил в этом доме в дорогой квартире врач Крупянников Всеволод Зиновьевич. Врач с хорошей практикой и с приличным доходом.

– Были времена, когда врачи получали как генералы, – засмеялся Орлов.

– Мы нашли тетради Крупянникова, – заявил Егоров. – Благодаря вам, товарищи сыщики, поняли теперь, в чем дело.

– Да-да! – закивал Гафанович. – Он был простым лекарем. Ничем не выделялся из среды своих коллег, но до тех пор, пока не придумал схему. Очень простую, но очень эффективную. А что вы хотите? Конец девятнадцатого и начало двадцатого века. Народ продвинутый и эрудированный. И тут появляется врач Крупенников и заявляет некой вдове майорше Пузанцевой, что у нее опухоль мозга или другая страшная болезнь, которая на слуху, про которую в ежемесячном вестнике прочитать можно.

– Дамочка в истерике, дамочка просит вылечить, – засмеялся Егоров. – Дамочка сулит большие деньги. Лекарь, кто бы мог подумать, вылечивает госпожу Пузанцеву. Слава, чудо-лекарь, посланец божий. И слава, и почет, а они несут деньги.

– Лекарь вел у себя учет. И оказалось, что брал он только что не борзыми щенками. И обстановка его квартиры была изысканна, и деньгами он брал. Как монетой, так и ассигнациями. Потом этот прохиндей нашел золотую жилу. Он пришел по вызову к купчихе Брыкаловой. И увидел он у нее или на ней драгоценности невероятной красоты. И придумал он Брыкаловой страшную болезнь, от которой он лечил ее на протяжении трех лет. А у Брыкаловой на тот момент были стесненные обстоятельства. А болезни своей и смерти она так боялась, что спустила все свое состояние Крупенникову.

– И он что же, – спросил Орлов, – знал, что в одном из шкафов есть тайник, или заказал его изготовить?

– Это нам неизвестно, как и дальнейшая судьба самого доктора Крупенникова. Главное, что врач, человек, призванный дарить жизнь, оказался дарующим смерть. Его наследие унесло столько жизней. Но каков наш Курочкин-то?

– Слаб он оказался перед сим испытанием, – философски наметил Гуров. Как уж они там с Копытиным нашли этот тайник, я не знаю, но как только они его открыли, то сразу перестали быть людьми. Золото вырвалось на свободу и принялось убивать и убивать. Проклятые какие-то драгоценности. А дальше Копытину не повезло встретиться с Губаревым.

– Как он жесток, – покачал головой Гафанович. – Из-за золота убивать друзей?

– Не друзей. Нет в их среде среди них друзей. А может, у него и другие причины были, узнаем после окончания следствия. Я представляю, как кусал локти Самарин. Сколько лет его тесть прожил рядом с золотым шкафом, и никто не знал и не догадывался даже про тайник. И продать-то шкаф Самарин уговорил тестя, чтобы денег заработать на этой сделке. Первого Губарев убил, может, и правда в драке, или Хондулян на него решил напасть и убить, а Губарев только защищался. Но потом смерти пошли чередой. Копытина могли убить уже для того, чтобы доля каждого повысилась. Копытин им никто, не их поля ягодка. А может, он просто решил забрать себе один весь клад, что хранился в квартире Крупенникова под полом. Только там бумага одна, ценности те ассигнации теперь не имеют.

– А что, – Орлов с интересом посмотрел на ученых, – эта коллекция правда стоит двести двадцать миллионов?

– Крови она много стоит, – вздохнул Гуров. – Эту коллекцию выставить в музее и назвать ее «Дарующая смерть». А музеям впредь давать указания проверять все шкафы на предмет нахождения в них кладов. Дабы слабость человеческую не провоцировать на гадкие поступки.