Глава 7

Круглолицый коротышка Зак показался между деревьями, когда я вступил в рощу. Было темно, а под кронами стало еще темнее, и я поднял руку, привлекая его внимание. Он подошел, шелестя палой листвой, буркнул: «Пошли, что ль? Заждались уже», – и зашагал обратно.

Красться Зак не пытался. Нагнав его, я сказал тихо:

– Гляжу, вы тут не прячетесь.

– Прячемся, а чего ж, – возразил он. – В кущах засели.

– Тишину ты не особо блюдешь.

– Да подслухать все одно некому.

– Что, вокруг склада никого?

– Не-а. Ни сторожов, ни прочих людей каких, никого нет. Мы уже сколько наблюдаем – тишина.

– Так… – протянул я. – Не может быть, чтобы Харконгеры положились только на паутину и камнекрылов. Те защищают склад, но лавка у них в отдельном здании, и там паутина обычная, без всяких ухищрений. Поэтому должны быть сторожа, которые шастают снаружи.

– Говорю тебе – нет, – ответил он, перешагивая через рытвину и вовсю шелестя травой. – Мы с Саиром в разведку дважды ходили, нету там никого.

Разглядев темные силуэты между деревьями впереди, я просил:

– Все собрались?

– Душегубцев четверо. Атаман и трое его подручных. Стражников с замка пятеро, ежели со мной и Саиром, и еще наш огненный пришел.

– Джада, фанг?

– Ага. Ну и Тира с Барлоу, и ваш этот… мрачный, который хромой, в мешке. – Вдруг Зак остановился, повернулся ко мне и объявил: – А меня к тебе приставили.

– Что-что?

Он утер нос запястьем и, насупившись, добавил:

– Тирка сказала, когда в склад полезем, быть подле тебя как привязанному.

– Следить за мной будешь? – догадался я.

– Во-во. Чтоб, значит, ты чего неправильного не стал творить.

– А например? Что в этой ситуации Тира считает для меня неправильным?

– Не знаю ниче про ситуацию, – буркнул он. – А только если ты вдруг костяной клинок схватишь и с ним попробуешь сбежать, то я должен тебя… того…

– Приструнить? – подсказал я.

– Во, да, приструнить. Мечом по шее.

– Ладно, понял. Хотя другого не понял, почему ты мне про это решил сказать.

На краю рощи замерцал бледный огонек, Зак покосился туда и ответил:

– Потому как мне оно не по душе, когда темнят. Я приказ выполню, не сомневайся. Мне так легше: делать, что говорят. Мне сказали, я сделал, все довольны. Но не люблю, когда втихаря. Вот и говорю – чтоб ты понимал, значит, чего к чему. Так что ты не в обиде будь.

– Ясно, ты у нас честный малый. А вот если наоборот, я тебя того… мечом по шее приструню? Ты тоже тогда не будь в обиде.

Он окинул меня с ног до головы взглядом и молча пошел дальше. Я направился следом. Глядя на толстобокую фигуру, на покатые плечи и кривоватые ноги, подумал, что с Заком, наверное, не так-то легко справиться. Вроде и руки у него коротковаты, и задница как подушка, но есть что-то в его повадках такое… внушающее. Да и пара мечей вон висит на боку в сдвоенных ножнах, редко кто умеет двумя клинками биться.

Люди, прячущиеся возле кустов на краю рощи, разделились на три группы: стражники слева, воры справа, между ними присели Гаррота, Тира, Барлоу, Мозгосос и Джада.

Над головой Мозгососа тлел зелено-синим, с проблесками алого, небольшой магический шарик. Подобные ему могут зажигать многие маги, только обычно светляки висят на одном месте или плавно летают по кругу, этот же дергался, иногда смещался рывками, словно отображал нервозную натуру своего создателя. Джада сидел, поджав ноги, положив руки на колени, и с холодной неодобрительностью глядел на меня. В неровном мерцании светляка поблескивали перстни на пальцах и гладко зачесанные назад черные волосы, смазанные жиром.

– Ну что, четырнадцать нас, – сказал я, присаживаясь между Тирой и Гарротой, из-за плеча которого торчала кривая рукоять с маленьким золотым копытом на конце. – А где тролль?

– Я пока отправила его в замок, – сказала Тира. – Может, приведет сюда еще людей, а если нет, будет дожидаться нас в таверне. Все равно Маунти не очень хорош, когда надо действовать тихо. Он… шумное существо.

– Ждать, когда он придет, мы не будем. Что у нас здесь? Они убрали наружную охрану, чтобы никто случайно не помешал. Для нас это хорошо, но это же и знак: на складе ночью точно готовится что-то важное.

– Да мы и так уже в этом уверены, брат вор, – поигрывая кинжалом, ответил Гаррота. – Не нужны уже всякие знаки. Я тут еще поспрашивал, когда ты ушел бродить по лавкам алхимиков, поговорил с людьми… Не только старший Харконгер пропал. У них тут последние дни вообще творятся непонятные дела. Еще вроде кто-то из работников исчез, а других Тагор, младший брат, вдруг уволил. А третьим сказано было, что работы много, и они свои семьи предупредили, что останутся на складе на несколько суток, мол, позже придут со щедрой оплатой. Только пока никто не пришел. Да, и еще любопытные сведения появились, уж не знаю, связано ли оно с нашим делом… – Он по очереди оглядел присутствующих. – Слыхали, что в замке Дома Хортов той ночью случилось?

Дом Хорта был крупной магической гильдией, чей главный замок стоял к западу от Зангара. Хозяйничали там стихийные маги.

Никто не ответил, и Гаррота продолжал:

– У них то ли бунт, то ли передел власти, то ли еще что. У хортов последние годы верховодили двое: Гил Стич, повелитель воды, и магиня Равета Шэл. Она, как их там называют…

– Эфирница, – сказал Джада.

– Во-во, причем боевая. Бури всякие с молниями устраивает. Так вот, в замке у них посреди ночи вдруг загрохотал гром. Потом туча над ним собралась и целый водопад обрушился, а после, – он покрутил руками в воздухе, – поднялся ветер, закрутился в смерч. Сильный, деревья там начало вырывать с корнем. И с этого смерча ударила молния, прямиком в главную башню, да так, что та раскололась.

– Смерч? – повторила Тира, и мы с ней глянули друг на друга. Наверняка сестра, как и я, вспомнила свой фантом, когда над трактом между городом и замком историков виднелся смерч с молниями.

– И что это значит? – спросил я. – Равета Шэл известная магиня. Она что, на стороне некромагов? Или, наоборот, против них?

– Я одно из всего это понимаю, – сказал атаман. – Заговор колдунов – это вам не просто наш городской гробовщик с хозяевами оружейного склада сошелся да нежить-лича призвали. Это все серьезней.

– Серьезней и сложнее, – согласился я. – И сколько магов участвует в заговоре, мы не знаем. Тем больше причин действовать немедленно, пока все не зашло слишком далеко.

При свете магического шарика, парящего над головой Мозгососа, был виден рисунок, оставленный кинжалом Гарроты на земле между нами, и я спросил:

– Это план склада?

Атаман ткнул в землю клинком:

– Видишь, здание как большое «Г». В коротком крыле сидят счетоводы, от этой рощи оно дальнее, отсюда мы его не видим. В длинном, которое перед нами, есть центральный коридор, по сторонам от него комнаты.

– В коридор ведут ворота с торца дома, – добавила Тира. – Они широкие, там ездят телеги с грузами.

– Путь в подвалы? – спросил я.

– Подвальный люк в конце коридора. – Кинжал атамана снова ткнул в землю. – То есть тут, на повороте, где длинное крыло сходится с коротким. Скорее даже, как я разумею, не люк это, а надстройка с дверью.

– Но мы не идем внутрь через ворота, так?

– Нет, – снова заговорила сестра. – Там изнутри наверняка засов. Я подумала, что его ломать – громко и долго. Так? Поэтому пойдем через дверь в задней стене длинного крыла, она находится возле ворот. Через ту дверь днем внутрь зашли лич, Тагор Харконгер и остальные. Эта дверь смотрит в сторону рощи.

– Там тоже может быть засов, – заметил Барлоу, но она покачала головой:

– Зак днем хорошо разглядел, когда они ее открыли. Засова на двери не было.

– И куда она ведет? – Я вгляделся в рисунок. – Получается, в одну их складских комнат, которая ближе к торцевым воротам. Гар, словоключ у тебя?

– Они меняют его раз в неделю. – Атаман сунул руку в карман. – Таким образом там дело устроено: в один из дней Салдо Бар приходит сюда, обновляет код паутины и передает новый словоключ хозяевам. И себе оставляет копию, на всякий случай, так положено… – Он сделал паузу и эффектным жестом извлек заткнутую пробкой мензуру, сияющую алым, будто маленький уголек.

Тира с Барлоу непонимающе уставились на нее, а я сказал:

– Ого!

– Соображаешь, что это, брат вор? – спросил он.

– Дополнительная защита для словоключа. Если записать его на бумаге, кто-то может случайно прочесть, а так – только украсть или забрать, как мы. Но еще нужно понимать, что с этим делать.

Он передал мензуру, и я убрал ее в карман.

– А с камнекрылами-то что? – спросил Барлоу.

Все, даже Мозгосос, посмотрели на меня, и я сказал:

– Пусть камнекрылы вас не заботят.

– Как это? – не поверила Тира. – Ты столько нарассказывал про них, а теперь предлагаешь нам не заботиться? Так ты понял, как их победить?

– Мы не будем их побеждать. Я уже говорил – это, пожалуй, невозможно. Сделаем другое.

– Ты перекинешься с ними в карты, выиграешь и прикажешь слетать за вином? – хмыкнул Гаррота. – Давай, рассказывай, брат!

– Нет времени. Просто забудьте о камнекрылах, вы их даже не увидите. Я все решу, когда попаду к складу.

– Ну, лады, обычно ты знаешь, что говоришь. Значит, пошли? – Гаррота, сунув кинжал в ножны, начал выпрямляться.

– Нет, стойте. Я пойду первым, один.

Шарик над головой Мозгососа дернулся, пыхнув густым зеленым светом, снова пригас, и маг прошипел, поднимая из травы свою клюку:

– Никто из вас так и не сказал, что надо сделать!

– А и вправду, Кей, – согласился Гаррота. – Много вы с прекрасной Тирой Викантиной мне наговорили, а до сих пор не хватает точной цели. Убить лича… и?

Я развел руками:

– И всех колдунов. То, что они вместе с личем делают, приведет к жутким последствиям. Мы видели это в фантоме Тиры. Значит, нужно им помешать, и лучший способ сделать это – убить всех.

– Пленник нужен, – впервые заговорил Джада. – Иначе не понять, в чем их план. И еще – меч.

– Да, меч, – согласилась Тира. – Костяной меч нужно вернуть в Дом Реликвий. Это обязательно.

Я покачал головой:

– Пленник-некромаг может быть опасен, даже связанный. Поэтому, Гар, главное – расправиться с ними как можно быстрее, пока они не успели ничего натворить. Так и скажи своим. Если удастся кого-то оглушить, спеленать, заткнуть кляпом пасть – ладно, наши друзья из гильдии оттащат его в свой замок. А нет – то и Некратор с ними, пусть сдохнут все.

– Да будет так! – кивнул Гаррота и глянул на своего мага. – Мозг, ты готов?

Тот молча погладил карман на груди.

– Хорошо, – заключил я. – Значит, сейчас я иду к складу, чтобы вскрыть дверь с паутиной и разобраться с горгульями. Наблюдайте, дам сигнал, тогда подходите.

– Зак с тобой, – заявила Тира не допускающим возражения тоном.

Я покосился на нее, но ничего не сказал. Гаррота, отойдя к своим людям, тихо заговорил с ними, а я раздвинул кусты и быстро пошел к приземистому длинному зданию, стоящему на краю небольшого поля. В той стороне не горело ни одного огня, ночь черным одеялом накрывала хозяйство братьев Харконгеров.

На середине поля я остановился, достал из сумки «Око Кабала». Когда сзади зашелестело, оглядываться не стал. Сквозь стекляшку стала видна накрывающая склад длинная светящаяся клеть. Она повторяла темные контуры здания, только те были угловатыми, а паутина силы имела покатые очертания. Нити белые… нет, так казалось раньше, днем, а теперь я стал замечать тусклые красноватые проблески. Магия огня пробивалась сквозь маскировку.

Рядом послышалось дыхание, и я сказал:

– Стой на месте и молчи.

– А я и молчу, – ответил Зак.

Нити медленно двигались, по сплетениям ползали пятна узлов. В верхней части лениво шевелящейся, изменчивой конструкции оставались четыре неподвижных жгута, куда сходились потоки маны. В тех местах сидели камнекрылы.

Я опустил «Око Кабала» и пошел дальше. Вот и дверь. Зак спросил едва слышно:

– Камнекрыл у нас прям над головой?

– Нет, правее, над воротами. И спящая горгулья нас вряд ли услышит, можно говорить громче. Стереги, чтоб никто не подобрался. Знаю, что сторожей нет, все равно охраняй, я какое-то время буду очень занят.

Открыв сумку, я достал из бокового кармана мягкий чехол, сшитый Рагдой из лоскута, срезанного с кафтана Мастера Крума. Из него вытащил отмычку. Обычно они железные, но эта из обожженной глины. Причем глина – с огорода ведьмы, особым образом обработанная, со сложной смесью добавок, да к тому же с одного конца в нее погружен маленький альбит.

Зак придвинулся ко мне, вглядываясь.

– Отвали. – Я прикрыл отмычку ладонью. – Делай свою работу.

– Да боязно мне, когда над башкой клятый камнекрыл торчит, – проворчал он. – Унутрь побыстрее хочется.

– Сейчас попадешь унутрь. Стереги пока.

Я мягко, почти нежно просунул отмычку в замочную скважину и сдавил пальцами альбит, светлый магический камень. На самом деле, оттенков у камней много, но остальные цвета, сочетания цветов, бесцветные прозрачные камни, все они относятся либо к темным, либо к светлым. Изначально их магическое свойство или очень слабое, или вообще не проявляется, для полноценного его раскрытия требуется алхимик, способный инициировать камень. Или очень умелая ведьма.

Альбит в отмычке засветился медовым светом, а сама она шевельнулась.

Сколько уже проделывал это – и все равно каждый раз хочется отдернуть руку. В первый момент кажется, что держишь маленькую змейку и сейчас она тебя ужалит. Хотя если уж думать о магической отмычке как о змее, то сейчас мои пальцы сжимали ее хвост.

Она зашевелилась сильнее, вползая в скважину. Я не отпускал, но позволил ей углубиться туда почти целиком. Хорошо, что на «хвосте» утолщение из-за альбита, иначе точно выскользнула бы. Я никогда этого не видел, но очень живо представлял себе, как она юрко извивается в недрах замка́, как суется во все отверстия и щели, проворачивает их, нажимает, сдвигает… А может, отмычка-змейка получает от этого удовольствие? Как мастер, радующийся выполнению сложной, но интересной работы. Впрочем, почему сложной? У нее большой опыт, количество вскрытых ею замков перевалило за сотню, в этом и состоит основная прелесть: моя магическая отмычка может учиться. Встроенная в нее тонкая структура способна запоминать комбинации, последовательность движений, приведших к успеху, включать в свои переплетения все новые и новые циклы, поэтому с каждым разом все проходит быстрее, если только нам не попадается какой-то особо хитрый замок.

Этот, в задней двери склада, к таковым не относился – слишком большую надежду возлагали хозяева на подвижную огненную паутину с горгульями.

В замке щелкнуло. Послышался тихий лязг, дверь едва ощутимо дрогнула.

Я вытащил отмычку, и она распрямилась, снова превратившись в твердую глиняную палочку. Альбит угас. Убрал ее в чехол, тот – в сумку. Медленно потянул дверь на себя.

– Погоди, ворюга, – шепнул Зак. – А насчет паутины этой вы все толковали, она ж тут прямо, перед нами, да? Разве она не сработает, когда ты дверь отворишь?

– Не сработает, – ответил я, медленно раскрывая ее. – Вот если ты или я туда сунемся, вот тогда – да. И чтобы отключить паутину, я должен дверь открыть.

– А-а, ясно. Так что, звать наших?

– Нет еще.

Я вставил в глазницу стекляшку, придавил ее бровью, чтоб не выпадала. За раскрытой дверью стояла темнота. В прямоугольнике мрака медленно двигались несколько толстых светящихся нитей, они уходили вверх и в стороны, и самая нижняя была на высоте щиколотки. С расстояния в шаг я отчетливо ощущал эманации силы. Нити были как раскаленные добела спицы, и если их не видеть, если шагнуть дальше – вспыхнут и сожгут, причем колдовской огонь может испепелить даже кости, это зависит от мощности установленного здесь Салдо Баром алхимического источника, питающего складскую паутину.

Я достал из сумки раздутый, величиной с кулак, жабий пузырь, к которому была присоединена медная игла с очень тонким кончиком. Внутри пузыря плескалась ядовито-зеленая световая дымка.

Стоящий рядом Зак вылупился на меня:

– Э, ворюга, а чего оно такое…

– Зак, дружище, – перебил я, не глядя на него, – называй меня просто: командор. Еще раз скажешь «ворюга» – всуну эту штуку тебе в пасть и заставлю проглотить.

– И что тады будет? – не обиделся он.

– Скорее всего, ты заснешь на веки вечные.

– Это почему?

Я не стал отвечать. Осторожно поднес кончик иглы к движущейся нити, погрузил в нее и очень плавно, очень медленно, ведь ближайшая горгулья могла что-то почувствовать, сдавил пузырь.

Через иглу зеленая дымка проникла в нить и стала расходиться по ней. Когда пузырь опустел, я осторожно вытащил иглу. Зелень потекла дальше, за края дверного проема. Нити проходили сквозь косяк, внутри стен, вверх и в стороны, мы с Заком стояли будто у подножия длинной клети, сияющей белым светом. Я вытер вспотевший лоб. Белизны становилось все меньше, она сменялась зеленым цветом. Ярким, неприятным, от него начинали слезиться глаза.

Вверху скрипнул камень. Зак вжал голову в плечи, схватившись за меч, но я положил руку на его запястье:

– Замри.

– Что там творится? – хрипло спросил он.

Опять скрипнуло, захрустели камешки, посыпались вдоль стены. Я крепче сдавил его руку. Вверху стихло.

– Я чуть не обделался, – трагическим шепотом поведал стражник. – Что случилось с горгульей?

– Она заснула.

– Как?! – Он выдернул ладонь, потряс ею и пихнул меня локтем в бок. – Да ну, в задницу Яррису вас всех! Че, серьезно?

– В этом вся суть, – подтвердил я. – Не бороться с ними, а усыпить.

– А точно опочила тварюка каменная? – Зак попятился, задрав голову, глядя на крышу. – Темновато, не вижу. Вправду спит? Ох ты ж! Да ты мастер, ворю… командор! Так, все, стой здесь, я остальных веду!

Не дожидаясь ответа, он побежал назад. Ну а я убрал в сумку шприц и достал из кармана светящуюся ярко-красным мензуру, полученную от Гарроты. Вытащил пробку, осторожно понюхал и вылил содержимое в рот.

Оно не имело никакого вкуса. И веса тоже – как будто пар проглотил. Я сглотнул, и перед мысленным взором проступило слово:

ГЕОТОНГ

Буквы состояли из полосок алого дыма, большие, яркие, с вычурными завитками… у каждого мага свой почерк. Они засияли, отпечатываясь в сознании, и растаяли. Спрятав опустевшую мензуру в сумку, я потянул из липуна на плече нож-сумрак, но услышал за спиной шелест травы и не стал доставать его, чтобы другие не удивлялись, что это такое невидимое у меня в руке. Рано их Зак привел, ну да ладно. Теперь вся световая клеть стала зеленой, значит, горгульи спят. Ведь так? Я очень надеялся на то, что все сделал правильно, что все они дрыхнут и ни одна не заметит, что словоключ используют во внеурочное время.

– Кей, что тут у тебя? – донесся сзади тихий голос сестры.

Подавшись к зеленым нитям, медленно смещающимся в проеме, почти коснувшись одной из них губами, я прошептал:

Они дрогнули и начали истончаться, таять. Вот нити уже толщиной с волос, вот почти не видны… А теперь не видны совсем, их просто нет. Когда вся паутина исчезла, я вытащил из-под брови стекляшку, отправил в сумку и шагнул в сторону. Повернулся и сказал:

– Горгульи спят. Я снял паутину. Имейте в виду: кто бы ни был там внутри, они – маги, и могли ощутить, что она исчезла, поэтому теперь не мешкаем. Пусть первым войдет Мозгосос с парой бойцов.

– Мозг, вперед, – велел Гаррота, выхватывая из-за спины короткую саблю, какими любят орудовать лихие табунщики Андаманских степей. – Дикарь и Вывертень – с ним.

Светляк над головой мага поднялся выше, набухая и разгораясь. Опираясь на клюку, Мозгосос шагнул в проем, за ним нырнули два бандита. Зелено-синий свет озарил стены большой пустой комнаты… или она только показалась мне пустой? Я стоял сбоку от двери и не мог видеть ее всю.

Лязгнула цепь, раздался вскрик, стук упавшего тела. Темный склад братьев Харконгеров огласил вой разъяренного волколака.

Я узнал этот звук, потому что и сам недавно издавал такой же. У оборотней он утробный и зычный, в нем больше ярости и злобы. Волки воют не так.

Этот вой что-то пробудил во мне. Плотный ком под грудью запульсировал, обдавая тело и разум кипучими волнами: зверь! враг! убить! С рычанием оттолкнув Гарроту с Тирой, я прыгнул в дверь.

Она находилась в углу большой прямоугольной комнаты, а вторая, ведущая в коридор, была по диагонали. Мозгосос стоял рядом, под стеной слева. Возле него пригнулся, выставив боевой топор, верткий маленький Вывертень, дальше тяжело выпрямлялся, упираясь в стену, волосатый Дикарь Хуго. Моя верхняя губа сама собой задралась, обнажая зубы, и я развернулся в другую сторону. К дальней стене длинной тонкой цепью был прикован светло-серый волк. Он оскалился и зарычал.

Я оскалился в ответ.

Мы стояли на другом конце комнаты, цепь не позволяла оборотню добраться до нас, но и мы не могли подойти ко второй двери, не разобравшись с ним.

В комнату, вращая саблей, влетел Гаррота, крякнул, увидев волколака. Я хрипло выдохнул: «Отвлеките его!» – и прыгнул вбок, готовый к тому, что сейчас мое лицо выдвинется из черепа, будто ящик из стола, превращаясь в волчью морду.

Гаррота все мигом понял и взревел:

– Вывертень – за мной!

В дверь запрыгнул Барлоу с мечом наголо и Тира, сразу крикнувшая:

– Джада, помоги им!

Гаррота спешил вдоль стены, за ним Вывертень. Между Тирой и Барлоу вперед выбежал огненный маг, вскинул руки. Блеснули альбиты на перстнях, и по полу протянулась прямая тонкая огненная полоса. Миг казалось, что она накроет волколака, но тот успел прыгнуть вбок. Тянущаяся назад от его ошейника цепь, зазвенев, выгнулась дугой. Полоса огня перечеркнула ее, ударилась в стену, взметнулась ярко-красным клубом. Я увидел, как раскалились звенья, прорычал: «Хватит!», но меня не услышали за гудением пламени.

Джада опустил руки, пламя опало, однако было поздно. Волколак рванулся, зарычав оглушительно, будто тысяча злобных псов, цепь натянулась и лопнула в том месте, где добела раскалились несколько звеньев. Кто-то вскрикнул. Волколак прыгнул на Гарроту.

Сабля атамана закрутилась бешено, яростно.

В неверном свете колдовского светляка она превратилась в маленькое облако зеленовато-синих отблесков. Раздался скребущий звук и дробь частых ударов. Гаррота плавно скользнул вбок, поворачиваясь. Во все стороны полетели брызги темной крови.

Это позволило мне обойти волколака. Я подскочил к нему сзади и вонзил сумеречный нож в выпирающий хребет на мохнатой спине.

Мне обязательно нужно было убить его самому, осознать, что я смог разделаться с волколаком, оставаясь в человеческом теле. Иначе близость волка-оборотня с его запахом могла сорвать какую-то пружину внутри меня, заставив обратиться в зверя помимо своей воли.

Невидимый клинок вошел в спину, и волколак упал, как подрубленное дерево. Выдернув нож, я отскочил и воткнул его в липун, прежде чем кто-то из них что-то понял. Удивленно рыкнув, волколак повалился на бок. Был ли в этом звуке намек на благодарность, или мне почудилось?

– Все уже, все! – сказал я Гарроте, и тот опустил саблю. – Ну, ты его и отделал.

– Не так, как хотелось, – проворчал он. – С человека бы всю облицовку стесал, а этому только шкуру ободрал.

– Чем ты его проткнул, Кей? – спросила Тира, подходя к нам и ногой отбрасывая обрывок цепи.

Я не ответил. Возле стены с трудом выпрямившийся Дикарь Хуго стягивал с себя дублет. Правой рукой он двигал неловко и тихо ругался от боли. Зак пристроился у меня за спиной, выглядывал из-за плеча.

– В следующий раз… – начал я, обращаясь к Джаде, и тут Мозгосос, стоящий рядом с Хуго, пронзительно зашипел:

– Это Дамир Харконгер!

Волчье тело зашевелилось. Голова с закрытыми глазами приподнялась и опустилась, громко стукнув о пол. Верхняя лапа судорожно распрямилась и стала изменяться. Тут же задергалась, ломаясь и преображаясь, вся верхняя часть тела, посыпалась шерсть, морда зашевелилась, бугристые волны прошли по голове.

– Светлый Яррис! – охнул Зак, высовываясь из-за меня. – Да это ж вправду Дамир! Они что же… Он… Тагор родного брата волчиной обратил?

– Может, старший брат ничего не знал и мешал их планам? – предположила Тира.

«Нет, не Тагор – его обратил лич, – подумал я. – Он сделал Дамира оборотнем, ударив его костяным мечом. Тем, который теперь так нужен мне, за которым я и явился на этот склад».

Изменения уже завершились, перед нами лежал странный гибрид. Должно быть, из-за перерубленного хребта что-то пошло не так: верхняя половина тела принадлежала человеку, а нижняя волку. Это было бы комично, если бы не казалось таким уродливым.

Гаррота пнул тело и сказал:

– Копыто мне в душу, а я-то думал, что видел уже все!

– Поспешим, – сказал я, быстро подходя к дальней двери.

Выглянув в темный коридор, достал «Око Кабала», посмотрел через него в одну сторону, в другую. Справа, довольно близко, виднелись ворота, слева коридор тянулся дальше.

– Давайте факелы, – сказал я.

Сзади чиркнуло огниво, зашипело, загудело, и мимо меня в дверь сунулся Барлоу с факелом. Огонь высветил длинный пустой коридор с двумя рядами раскрытых дверей. Они стояли на маленьких железных колесах, идущих по уложенным на пол желобам, и сдвигались вбок. Опустив стекляшку, я шагнул следом.

Люди из Дома Реликвий с Барлоу во главе двинулись вдоль левой стены коридора, Гаррота с разбойниками – вдоль другой. Впереди атаман пустил Филина. Широкое, одноухое, с темными запавшими глазами лицо бандита оставалось невозмутимо-унылым, он держал длинную сучковатую дубинку, из которой торчали зазубренные крюки и гвозди со спиленными шляпками. Рядом пританцовывал и крутил головой, потрясая топором, Вывертень. Дикарь Хуго повесил свой дублет на спину, концы рукавов связал на груди и просунул в петлю правую руку, которой теперь не особо мог работать. В правой был широкий тесак.

Мы с Мозгососом пошли по оси коридора, Зак пристроился у меня за спиной. Клюка мага тихо стучала о пол, скрипело колено, светляк над головой качался и дергался с едва слышным шипением.

– Так что, – заговорил Гаррота, – нас и дальше эти рыла мохнатые будут ждать? Не люблю перевертней. В степях повидал их.

Ему никто не ответил. Я припомнил, что этим словом оборотней называют в Андамантах. Мы двигались дальше, по пути стражники и бандиты заглядывали во все двери, и нигде не было никого живого.

– Бочки, – сказала Тира, посмотрев в очередную комнату, и шумно втянула носом воздух. – Много. И пахнут… Это же огнеструй.

– Чего, леди красотка? – поинтересовался Вывертень своим писклявым голоском.

– Ищи красоток в квартале борделей, – отрезала она. – Огнеструй – чтоб устраивать пожары. К таким бочкам цепляют фитили, поджигают и катапультами бросают за стену, в осажденную крепость.

– Это если не хотят долго ждать, – добавил идущий впереди всех Барлоу. – Потому что потом от крепости мало чего остается. Зачем его тут столько, а? Непонятно мне.

Там, где коридор сворачивал под прямым углом в соседнее крыло, из пола торчал каменный горб с дверью, похожий на верхнюю часть сельского амбара. Мы были на полпути к нему, когда идущий за Барлоу стражник вдруг застонал. Никто ничего не успел сделать или сказать – он пошатнулся, перехватил меч двумя руками и с разворота рубанул по шее идущего сзади. Я не знал имен ни одного, ни другого. Тот, что получил удар, повалился на пол. Ахнула Тира, за моей спиной крякнул Зак.

– Корин, ты что творишь?! – Окрик повернувшегося Барлоу прозвучал на весь коридор.

Тот снова замахнулся, и тогда блондин, недолго думая, воткнул ему меч между лопаток. Когда он выдернул клинок, Корин упал прямо на того, кого только что убил. Все остановились, ошарашенно уставившись на два трупа.

– Это что такое было? – сдавленно спросил Зак.

– Ага, любопытственно, – подал голос Вывертень, поигрывая топором, – что на вашего рубаку нашло?

– Кей! – окликнула Тира. – Что происходит?

Я уже осматривал коридор через «Око Кабала» – и снова не видел в нем ничего подозрительного. Почти не разжимая губ, спросил:

– Мозг?

– Не зрю… ничего… не зрю, нет, никого нет! – прошипел он.

– Где-то рядом второй менталист, – сказал я. – Он подчинил Корина. Но такое невозможно сделать издалека, а мы с Мозгом никого не видим. Враг может прикрывать себя мороком от взглядов. Ваших взглядов. Мой амулет должен его обнаружить, но…

– Может, он в одной из комнат? – предположил Гаррота. – И получается, он сейчас слышит и видит нас?

Ответом ему был тихий хрип. Все заозирались.

Хрипел Джада. Он застыл спиной к стене, рука его медленно поднималась, пальцы дергались.

– Мозг, кто-то подчиняет Джаду! – шепнул я. – Перехвати контроль!

Мозгосос повернулся к огненному магу, стукнув клюкой. Светляк над головой затрепетал.

Джада напряженно застыл, одна рука опущена вдоль тела, вторая на высоте груди, пальцы согнуты, словно держат невидимый шар. Я заметил, как помигивают в быстром ритме альбиты на перстнях.

Все стояли неподвижно, не понимая, что делать. Гаррота переступил с ноги на ногу и, что-то проворчав, пошел к магу огня, занося саблю для удара.

– Не вздумай! – прикрикнула Тира на атамана.

– А если он полыхнет в нас своим жаром? – возразил тот.

На его пути встал Барлоу, подняв меч, сказал:

– Не трожь мага, борода!

Мозгосос загудел громче. Между пальцами огненного мага начали проскакивать искры, и вторая его рука тоже стала подниматься.

– С дороги! – процедил Гаррота, наступая на Барлоу.

– Гар, нет, – сказал я. – Если ты сейчас зарубишь его, в момент смерти он может выдать такую вспышку, что сожжет нас всех.

– И подпалит бочки с огнеструем, – добавил Барлоу.

Джада мучительно захрипел. Его лоб усеивали капли пота, в глазах был страх. Голова не шевелилась, но зрачки бегали из стороны в сторону, пытаясь отыскать врага.

Мозгосос замер, скалясь, кожа натянулась на скулах, лицо перекосило в гримасе. Светляк над его головой начал гаснуть. У менталиста не хватало маны. Джада поднял обе руки, свел их перед грудью. Между скрюченными пальцами с треском, все более громким, посверкивали искры. Зак шумно задышал над моим ухом, когда искры стали собираться в смерч. Тот уплотнился, формируя между ладонями мага гудящий шар пламени.

– Надо убить его сейчас, – процедил Гаррота, пытаясь обойти Барлоу.

Тира, стоящая позади Гарроты, прижала острие меча к его шее.

– Ни шагу дальше! – приказала она.

– Атаман? – окликнул Вывертень. – Что делать?

Я видел, что они с Дикарем Хуго и Филином готовы наброситься на мою сестру, Барлоу и стражников, как только получат приказ. И еще видел, что Гаррота вот-вот этот приказ отдаст.

Зак шагнул вперед справа от меня, вытаскивая мечи. Стоящий у стены Саир поднял арбалет. Джада едва слышно застонал, от его ноздрей потянулись струйки крови.

На груди Мозгососа зашевелилась мешковина, крыса с железными кольцами на лапках выбралась из кармана, цепляясь коготками за ткань, быстро спустилась и спрыгнула на пол.

– Вор… вор… – зашипел менталист, продолжая неотрывно глядеть на Джаду, между ладонями которого вращающийся искристый шар разгорался все ярче. – Мы не видим… но она увидит. Крысы – как кошки – магические твари, они зрят призраков и слышат шепоты теней. Ее взгляд… Сейчас ты посмотришь ее взглядом, одно мгновение, сразу вернешься – и крикнешь мне, где он, пока мужланы не начали резню!

Не меняя позы, он приподнял и резко опустил плечи, и в лоб мне будто ткнули замотанной в ткань палкой. Коридор дернулся, я услышал стук упавшего тела и лишь спустя несколько мгновений сообразил, что это было мое тело.

Потому что сам я находился уже в другом.