Глава 6

Смолк перестук копыт и скрип, карета остановилась. Правил Саир, как звали выжившего в драке с личем усача, рядом сидел незнакомый мне стражник, а сзади пристроился Маунти. За каретой бежала третья лошадь, привязанная поводом. Внутри напротив меня расположились Барлоу и Гаррота, а сбоку Тира.

На ремне снова висела старая сумка, которую сестре пришлось мне отдать. Котомку, где лежали предметы из стенного шкафа Жабы-Рэя, я спрятал неподалеку от «Горячей похлебки».

Всхрапнул конь, прошелестела листва в порыве ветра. Тира хмурилась и барабанила пальцами по колену и наконец не выдержала:

– Ну и чего ты пялишься на меня?

Гаррота, с полуулыбкой наблюдавший за ней, огладил бороду.

– Ослеплен твоей красотой, прекрасная Тира Викантина. Я и не думал, что у Кея такая…

– Полегче, разбойник! – проворчал Барлоу.

– И что же я такого сказал? – обернулся к нему Гаррота. – Всего лишь комплимент красивой женщине. Подозреваю, в вашем скучном замке она не часто слышит их от окружающих ее мужланов.

– Слушай, ты! – Барлоу начал приподниматься, и пришлось вмешиваться мне.

– Вы двое – хватит! Собираетесь драться прямо в карете? Нам вместе работать.

– Барлоу, не надо, – сказала Тира. – А ты, Кей, скажи своему дружку, чтобы он не лез ко мне, иначе получит в морду. Не от Барлоу – от меня.

– Буду счастлив, когда мое лицо вступит в соприкосновение с пальчиками подобной красавицы, – немедленно откликнулся Гаррота с чисто андаманской велеречивостью. – Равно как и с любой другой частью того бесподобного тела, что я вижу напротив себя.

Барлоу снова начал закипать, а глаза Тиры опасно блеснули, и рука легла на кинжал.

– Заткнуться всем! – рявкнул я, не выдержав. – Теперь просто сидите молча!

Потом достал «Око Кабала», отодвинув занавеску на окне, выглянул. Карета стояла на пригородном тракте, уходящем от Зангара на восток, вдоль побережья, в сторону Гарвиана. Сбоку за редкими деревьями находилось хозяйство братьев Харконгеров. Отсюда было видно только длинное приземистое здание склада, но я знал, что за ним находится кузня, лавка с кучей пристроек и ристалище, большая площадка с бруствером, местом для тренировочных боев, стрельбищем. Был там и деревянный помост для зрителей, вокруг которого проводили конные состязания.

– Эти ведь Харконгеры – они оружейники, а? – подал голос Барлоу. – И торгуют, и сами в своих кузнях клинки с наконечниками делают. Слыхал я, склад их стоит на месте старого храма, и под ним остались катакомбы или вроде того.

– Храм Кабала Трехглазого, – сказала Тира. – Бог-Кузнец, он изобрел кузнечный горн и плавку металлов, его почитают в гильдии магов-металлургов, да и алхимики тоже. И он был первым, кто научился… – помедлив, она сделала неопределенный жест, – не знаю, как это назвать. Объединять металлы и человеческую плоть. Кабал Трехглазый был божественным другом Некратора, и тот передал ему часть тайных знаний. Кабал умел погружать в свое тело металлические элементы, и не только металлы, но и всякие амулеты, из одного он сделал себе третий глаз во лбу, чтобы видеть магию. Его считают прародителем всех личей.

– Прародитель личей, – повторил я. – Этого не знал. Моя стекляшка, которая помогает различать магию, как раз и названа в честь Кабала. К слову, вы ведь слышали это имя, Теамат Северянин. Тот, который сто лет назад справился с гильдией некромагов, вступив с союз с другими магическими Домами.

– Ага, всякие сказки про него рассказывают, – сказал Барлоу. – Вроде он летал на какой-то колеснице богов – что это вообще такое? Ну и другое толкуют… мамки в сказках детишкам. А я и не верю, что такой человек вправду был. Про него ж говорят даже, что он из-за Срединного хребта на своей колеснице прилетел, прямо из Падшего мира! Точно сказки.

– Вроде бы все же был такой. И он действительно летал на огромном странном звере… Так вот, я слышал, Теамат Северянин был почитателем Кабала Трехглазого, его адептом. Вот почему про Теамата сейчас вспомнил. Ну и к тому же он участвовал в сражениях с колдунами, воевал против них вместе с другими Домами, и, как говорят, без Теамата с его летающим чудищем у магов тогда ничего бы не получилось. Все это так перепутано… Ладно, что бы там ни было, Харконгеры построили склад и остальное свое хозяйство на месте заброшенного храма Бога-Кузнеца, это известно точно. И, возможно, как-то связано с нашим делом.

Через «Око Кабала» виднелась паутина силы, накрывающая длинное здание склада мерцающим колпаком, и я снова надолго замолчал, изучая ее.

– Что, так плохо? – спросила наконец Тира.

– Плохо, – кивнул я. – У них паутина подвижная, через такую с ходу не пройти.

– Что ж ты за вор такой хилый? – заговорил Барлоу. – Увидел чего посложней – и сразу в кусты.

Вздохнув, я опустил стекляшку, повернулся к нему:

– В кустах лежала твоя мамка, когда твой папка отымел ее и зачал узколобое недоразумение, сидящее напротив меня.

– Хо-хо! – сказал Гаррота.

Барлоу начал багроветь, и тут не выдержала Тира.

– Это как называется?! – возмутилась она. – Трем мужикам нельзя в одной карете сидеть, вы тут же норовите сцепиться, как псы в клетке? Барлоу, молчи, не говори им ни слова, иначе отправлю тебя обратно в замок! Ты, бородатый, хватит пялиться на мою грудь, клянусь, что сейчас поставлю тебе фингал под глаз! Кей, рассказывай про паутину!

– Вы двое в этом совсем не разбираетесь, да? – вздохнул я, переводя взгляд с нее на Барлоу. – Ладно, слушайте. Магическая защита – это токи энергии, такие нити, которые маги протягивают внутри стен, полов, потолков. В пустом пространстве нити держатся хуже, но в твердых предметах их можно укрепить так, что они будут долго сохранять структуру. Их переплетают, создают тревожные узлы. Охранная паутина сосет ману из алхимических источников. Эти источники на языке магов называют «сердцем» – сердце паутины, стало быть. Заденешь нить, пробираясь в дом через окно или вскрыв замок на двери, и ближайший тревожный узел заголосит на всю округу.

– А я еще слыхал, – все же не выдержал Барлоу, – что воры способны эти узлы глушить.

– Правильно. Либо можно осторожно раздвинуть паутину в нужном месте, либо пригасить узел, чтобы он молчал. А самые умелые могут разрезать нить и перевязать, не потревожив узел, и создать себе прореху для прохода в нужном месте. Но дело в том, что у Харконгеров нити заведены на горгулью, которая сидит там на крыше.

– Э… чего? – Он вытаращился на меня. – Горгулья? Не, ну тьма им в печень, нам тут еще клятой бестии не хватало!

– Горгулья? – повторила Тира, и впервые я услышал в ее голосе настоящую растерянность.

– Так их иногда называют, хотя чаще – камнекрылы. Сама погляди, можно увидеть и без моей стекляшки.

Она подалась к окну.

– Я вижу большой угловатый камень на крыше склада. Ты про него? Странные очертания.

– Потому что это и есть камнекрыл. Они древние твари, говорят, что прилетели со Срединных гор, а то и даже из-за них. Вроде как они населяют Падший мир за хребтом и там, как сказать… ну будто наши стервятники. Пожирают мертвые души, питаются их остаточной маной. Без магии такая махина летать не смогла бы.

– Ты же в Падший мир не веришь, – заметила Тира.

– Может, это и сказочки, но точно известно, что у них в теле полно кремния, а в крови растворены частицы альбита. То есть это у всех магов так, но у камнекрыла его из крови можно выпарить и получить горку волшебного порошка. Твари от когтей до клюва насыщены магией.

– А на складе камнекрыл что делает?

– К горгулье, если она постарше и поленивей, можно подсоединить паутину силы, кормить ее маной, и она будет сидеть на месте месяцами, а то и годами, если не тревожить. И при этом все настроить так, чтобы даже небольшие смещения в паутине вызывали у нее сильное беспокойство. Камнекрылы это воспринимают как вторжение в свое гнездо, понимаете? Днем паутина на воротах, дверях и окнах раздвигается, чтобы можно было беспрепятственно передвигаться, а ночью нити закрывают все проемы. Дверь-то ты открыть сможешь, нити невещественные и на это не среагируют. Но вот на прикосновение чего-то живого они сразу откликнутся, так что зайти внутрь не получится. Ощутив вмешательство, камнекрыл снимается с места и нападает. Совершенно безжалостные твари, с ними не договориться, не подкупить, никак не сладить. Тебе просто нечем его заинтересовать, он расчленит тебя и улетит обратно спать.

– Говорил же тебе, брат вор, – нешуточное дельце ты мне подкинул, – заметил Гаррота. – А убить-то эту суку каменную как-то можно?

– Как убить камень? – пожал плечами я. – Ну, почти камень. Огнем ты горгулью не возьмешь, водой не напугаешь, на ветер, даже ураганный, ей насрать булыжниками… Короче, магам-стихийникам с камнекрылом вообще ничего не светит. Так, знаете что, я думаю, нужно, чтобы кто-то из нас прошелся туда. На склад, в лавку. Хорошо было бы мне, но мое лицо кое-кто в Зангаре знает, и лучше, чтобы меня там не видели. Гаррота не годится по той же причине, а вы двое… – я поглядел на статного блондина с выпирающей челюстью и рыжую воительницу в мужском костюме, – какие-то слишком приметные.

– Зак может пойти, – сказала Тира и высунулась наружу: – Зак, сюда!

Скрипнула ременная подвеска кареты, дверь открылась, и внутрь сунулся низкорослый стражник, сидевший на передке вместе с усатым Саиром. Рожа у коротышки была круглая и лопоухая, а нос будто разваренный картофель.

– Чиво?

– Сходи к складу и лавке, оглядись там.

Стоя на подножке, он кинул взгляд через плечо.

– А чиво выглядывать?

– Все выглядывай, – сказал я. – Сколько продавцов в лавке, много ли народу на складе. Запоминай, что покажется подозрительным.

– Чего это подозрительное? – Стражник спрыгнул на землю, придерживая парные ножны с мечами. Одет он был так, что принадлежность к Дому Реликвий не определишь, обычный малый, смахивающий на наемника, в недорогом, но справном облачении.

– Все, что тебе может показаться подозрительным в таком месте. Загляни в лавку, купи там себе, не знаю… что-нибудь купи. Потолкуй с продавцом, когда закрываются, когда открываются. Оглядись – и назад.

– Ладно, – пожал плечами Зак и пошел к деревьям.

Придерживая дверь, я встал на подножке и снова поднес к глазу «Око Кабала». Тира спросила:

– Если стихийная магия камнекрылу нипочем, то что ему может навредить?

– Обычное оружие, стрелы, мечи, даже топоры тоже вреда не причинят. Может, если долго колотить по нему железной палицей или молотом… Ну или садануть тараном.

– Чего ж их все не пользуют? – спросил Барлоу.

– Во-первых, они редки, во-вторых, попробуй еще приручи его, чтобы посадить к себе на охрану. Этим занимаются только маги-зверятники, а они тоже не часто попадаются, вон, в Цехе Брони такой работает – один на всю округу. А в-третьих, связку «паутина-камнекрыл» настроить крайне сложно, это защитная магия высочайшего уровня. Стоит очень дорого, зато считается одной из самых надежных, а тут… тут… – Я сощурился, прижимая к глазу стекляшку. – А тут их четыре!

– Чего?!

– Чтоб мне провалиться, впервые такое вижу! Четыре камня торчат по углам крыши. Слышал, что на охрану можно приспособить выводок камнекрылов, но никогда раньше не сталкивался.

– То есть нам нужно пробиться через паутину, не простую, а подвижную, и еще и разобраться с четырьмя клятыми горгульями? – уточнил Гаррота.

Я возразил:

– Скорее всего каждая горгулья заботится только о своей части паутины, так что разобраться надо будет с одной, а остальные три и не почешутся.

– Ах, ну это сразу же успокоило меня, брат! – кивнул он.

Сзади за поворотом дороги раздался тяжелый топот, скрип, и я запрыгнул обратно в карету. Закрыл дверцу, позволив шторе упасть на окно, пальцем сдвинул край и выглянул в щель.

– Кто едет? – спросил Тира.

Звуки стали громче, и в поле зрения показалась длинная черная карета со ставенками на окнах. В нее были запряжены не лошади, а гнохи, сутулые, косолапые и очень выносливые твари, смахивающие одновременно на медведей, гиен и троллей. Кажется, они и есть дальние родичи болотных троллей, только те слегка поумнее, а гнохи совсем тупые. Сзади зафыркал Маунти – учуял родню.

Кучер черной кареты был в плаще с поднятым воротником, закрывающим лицо, но я все равно узнал его по лысой макушке, обрамленной венчиком кудрявых волос. Янох, владелец городского кладбища и похоронной лавки. Когда карета проезжала мимо, он повернул к нам голову, разглядывая.

Я выждал немного, потом приоткрыл занавеску шире. Тира, толкнув дверь с другой стороны, выставила наружу голову.

– Свернули к складу, – заметила она. – Карета необычная.

– Это катафалк. А на козлах Янох… и что ему понадобилось у Харконгеров?

– Сдается мне, – заговорил Гаррота, – что мы неправильно делаем, когда торчим на тракте у всех на виду.

Я согласился:

– Да, лучше отъехать.

– Зак еще не вернулся, – возразила сестра.

– Можно встать за теми деревьями. Между ними земля почти без горбов, карета проедет.

Она снова высунулась, отдала приказание Саиру, тот прикрикнул на лошадей, щелкнул плетью, и мы медленно покатили, сворачивая вправо. Когда за окном стали проползать стволы деревьев, выглядывающий с другой стороны Барлоу заметил:

– Зак назад идет.

– Что-то быстро он, – нахмурился я. – Сказал же ему все там осмотреть.

Карета стала. Вскоре дверь с моей стороны раскрылась, и внутрь запрыгнул коротышка-стражник. Придерживая мечи, уселся возле Гарроты, сказал:

– Непонятное там.

– Что непонятное? – спросила Тира. – Рассказывай толком.

– Черную карету видали? – Говорок у него был простонародный, такое впечатление, что парень из крестьян.

– Видели.

– В ей гробовщик и ешо трое.

– Он не совсем гробовщик, скорее… – начал я. – Неважно, рассказывай. Кто еще?

– Да так его все кличут, гробовщиком. Еще Тагор, и с ним какой-то такой, непонятный. Вроде староват, по движениям судячи. Капюшон на нем, рожи не видал я. И третий еще, тот совсем дивный.

Я посмотрел на него:

– Ты городской, Зак? Яноха, Тагора в лицо знаешь.

– Тутошний, – кивнул он. – Не, сам с деревни, но в Зангаре давно топчусь. При местной тюряге охранником служил, в Доме Вигов едва капитаном стражи не стал, но все ж таки не сложилось, ну и потом к этим вот пошел.

– Тагор – это младший Харконгер, – напомнил я Тире и Барлоу. – Ладно, так что за третий, который совсем дивный?

– Высокий, тоже весь в плащ закутан. – Зак поднял руки над головой, изобразив нечто вроде купола. – Во так капюшон торчит. И внизу под плащом темнотень.

– Что еще за темнотень? – переспросил Барлоу.

– Так и есть, – уверенно кивнул коротышка. – Плащ длинный, по земле метет. Но он так вышагивал, что полы летали, и тогда видно, темно под ними совсем.

– Погоди… – протянула Тира. – Так это что, лич?

– Не знам. Я ж не видел лича вашего, я ночью на стене сторожил в дозоре. Как подоспел в главную башню – он уже ушел.

– Если у лича под капюшоном шлем, то это должно быть похоже на то, что ты изобразил, – сказал я. – А на боку у него оттопыривалось?

Зак пошевелил бровями, припоминая.

– Ага, вроде торчало так малеха. И чего оно такое?

– Возможно, кривой меч в широких ножнах. И что было дальше?

– Они стали у склада, где задняя двера, из кареты вытащили чего-то завернутое. Длинное, в холстине, веревкой обмотано. Ну, вроде трупака покойного. И понесли. Старый этот с Янохом понесли, а Тагор пред ними дверу отворил.

– А лич? – спросил Барлоу.

– Лич внутрь зашел, да и все тут. А те, значит, понесли трупака покойного за ним. Тагор же бегом назад вернулся, из кареты какой-то еще сундук такой… деревянный, с ручкой достал, тоже понес. Тяжелый, его на бок кривило, но сторожко нес, навроде внутри там что-то важное.

– Постой, – сообразил я. – Если трупак… если покойник – зачем веревкой обматывать?

– Во! – Зак поднял толстый палец. – И я про то. Потому как не покойник там был.

– Точно?

– Дернулся он.

Мы помолчали, и Тира уточнила:

– А ты уверен?

– Чего – уверен не уверен… – махнул рукой Зак. – У меня глаза пока на роже, а не на заднице. Говорю же: дернулся. С одного краю… ногами, короче, брыкнул там, в свертке, выбраться хотел. Ну, они его побыстрее в дверь заволокли, Тагор за ними с тем сундуком забежал и дверь закрыл. Но перед тем огляделся так подозрительно… Я за кущами присел, меня не приметил. И я подумал, что важное увидал, ну и бегом назад. Потому быстро возвернулся.

– Правильно подумал, – согласился я и посмотрел на Тиру, а она уставилась на меня и сказала:

– Получается, это были наши некромаги?

– Похоже на то, – кивнул я. – Янох, Тагор и тот старик, или кто он, три веселых брата-некромага. И лич. И труп… который не труп… зачем они притащили его в свое логово?

Она приоткрыла дверцу, выглянула. Начинало смеркаться.

– Они что-то готовят на складе. Какое-то… действо. Церемонию, ритуал.

– А может, в подвалах под складом, – добавил я. – Судя по тому, что мы видели той ночью в доме Рэя, эти парни любят подвалы.

– А вот скажите, любезные братья и сестры, – заговорил Гаррота, и Тира поморщилась от такого обращения. – Кей рассказывал, как было дело с личем в замке, и я понял так, что Темный Воин силен. И магия у него боевая есть, и обычное оружие. Если ту палицу можно назвать обычной. Да и доспех скорее всего заговоренный. И как мы собираемся с ним совладать? С таким-то воином, который у вас в башне положил дюжину людей. Или Магистр пришлет на подмогу большой отряд?

– Не пришлет, – сказала Тира. – Мне сообщили, что в наш замок пришли клирики.

– Клирики заявились в Дом Реликвий? – удивился я. – Зачем?

– Зангарские церковники прознали о ночной резне и теперь хотят понять, что произошло. Я не знаю, что Магистр сказал им, вряд ли правду. Он выдворил их из замка, но они шастают вокруг. Их соглядатаи торчат под каждым кустом. Магистр смог прислать нам в помощь троих, тех, что остались в таверне. Он обещал еще людей, но не думаю, что у них получится выбраться незамеченными.

Я взглянул на атамана:

– Гар, уже ясно, что нам нужно проникнуть в склад. Скольких выделишь ты? Соберешь всю шайку?

Он огладил бороду, размышляя:

– Не выйдет, брат. Харконгеры твердо в городе стоят, их все знают. Богатеи, связи у них большие. Такое серьезное дело против них… Нужно действовать втайне. Если приведу всех своих, кто-то потом проболтается, и городские узнают, что шайка славного Гарроты напала на склад братьев-оружейников. Мне это не с руки, совсем не с руки, поэтому возьму на дело только самых доверенных.

– Значит, вас будет четыре-пять человек. И меньше десятка людей из гильдии… Мало. Отсюда вывод: нельзя нападать с шумом, нам нужно тихое проникновение. Мне чудится, или там опять топот?

Я выглянул. За деревьями показались возвращающиеся гнохи, запряженные в черную карету.

– Янох назад катит. Его дом на другом краю города, далеко. Значит, или они этой ночью ничего делать на складе не собираются, или он скоро вернется. Зак, садись на лошадь, которая у нас сзади, проследи за ним. Осторожно.

Тира кивнула ему, и он полез наружу, а сестра повернулась ко мне. По лицу было видно, что ей совсем не хочется говорить то, что она собирается сказать. Закусив губу, она поморщилась и, когда дверца за коротышкой-стражником захлопнулась, спросила:

– Что будем делать, Кей?

Я откинулся на сиденье, уставившись в перегородку напротив. Пальцы машинально перебирали цепочку, на которой висел металлический кружок с «Оком Кабала». Камнекрылы, а? Святые мощи, четыре горгульи-убийцы! Как с ними совладать? И еще эта паутина… Сложная, дорогая, тонкая работа. Сунув стекляшку в сумку, я сказал:

– Насчет камнекрылов есть кое-какая мысль, когда-то мне ее подсказал один знакомый алхимик. Если невозможно их убить, то надо решить с ними по-другому. Мне нужно наведаться в пару алхимических лавок, купить кое-что. И к лекарю.

– А к лекарю зачем? – спросил Барлоу.

– Слышал такое слово: шприц? Не слышал? Вот то-то и оно, поэтому и нет смысла объяснять. В любом случае на склад нужно идти ночью, так что у нас есть пара часов на подготовку. Тира, если к вам из замка могут подойти еще люди, значит, ждите в таверне у Вионы. И кстати, повежливей там будьте с ней, она моя хорошая подруга. Как стемнеет – сходимся здесь. На краю рощи высокие кусты, рядом лежит поваленный ствол, видите? Встречаемся возле него.

– Там не только паутина с камнекрылами, – напомнил Гаррота. – На складе или под ним придется столкнуться с магами и с личем, а значит…

– А значит, и нам нужен маг. Тира, постарайся вызвать из замка хотя бы Джаду. А ты, Гар… – Мы с атаманом поглядели друг на друга, и я добавил: – Ты думаешь о том же, о чем и я?

– Мозгосос, – серьезно кивнул он. – Прежде чем пойдешь к алхимикам, брат вор, наведаемся к нашему доброму Мозгососу. Без него на складе нам делать нечего.

Гаррота поднял тяжелую крышку, и через люк мы выбрались на первый этаж дома, под которым находилась «Тихая ночка». Хотя второго этажа здесь давно не было, как и внутренних стен, все здание превратилось в одну большую замусоренную коробку.

Вслед за атаманом я обошел почерневшие от давнего пожара остатки внутренней перегородки. Нижние окна дома были закрыты железом и заколочены досками, верхние залеплены паутиной так плотно, что едва пропускали свет. Никому в здравом уме не пришло бы в голову лезть сюда без приглашения, ведь внутри обитал Мозгосос.

Место считалось безопасным, однако Гаррота несколько раз пытался переселить своего мага вниз, в одну из многочисленных подвальных комнат, но так и не смог и в конце концов махнул рукой. Мозгосос боялся маленьких глухих помещений, коридоров, каморок без окон. Боялся панически, до истерики, а его истерика была опасна для окружающих. Когда маг паниковал, у людей послабее могла не просто пойти носом кровь, у них через уши могли вытечь мозги.

По углам дома шевелились густые тени, с далекого потолка свешивалась дранка. По стенам тянулись потеки, между ними расползались острова плесени. Было сыро – почему-то в присутствии Мозгососа всегда было сыро – и зябко.

Бормотание мы услышали, еще выбираясь из люка. Сутулая фигура склонилась над деревянным ящиком с высокими бортиками. На менталисте была хламида, смахивающая на подпоясанный веревкой мешок с тремя дырками, для головы и рук, с большим отвисшим карманом на груди. Он смотрел в ящик и сосредоточенно бормотал. Мы подошли и тоже заглянули.

В ящике выводок мышей нападал на крысу. По-моему, Мозгосос попытался воссоздать там что-то вроде озера с башней и ландшафтом вокруг. Между холмиками земли валялись мелкие камни, пучки травы и обрывки мха, в центре поблескивала вода в большом блюде, посреди него столбиком лежали голыши. К ним со всех сторон, громко пища и пуская волны, бежало с десяток мышей, а на вершине стояла крупная крыса.

Я тихо выругался. Во-первых, она стояла на задних лапах. Во-вторых, и на них, и на передних ее конечностях были надеты широкие металлические колечки, будто наручи, и еще крыса держала зазубренную пику, ржавое лезвие на железной палочке. Ею она пыталась перепилить шею серой мышке, которая дергалась и пузырилась кровью у ее лап.

Мозгосос загудел громче. Крыса сжала пику в зубах, схватила еще дергающуюся мышь, чья крошечная голова повисла на лоскутке шкуры, и швырнула вниз, сбив в воду пару других, подбирающихся к вершине.

В этот момент позади нее еще одна мелкая хвостатая тварь забралась наверх и бросилась крысе на спину. Повисла, пытаясь прогрызть ей загривок. Защитница башни снова перехватила пику лапами, завела назад, полосуя хребет врага иззубренной влажно-бурой кромкой.

– Как будто наблюдаешь с небес за осадой пограничной башни, – ухмыльнулся Гаррота.

Кажется, Мозгосос так увлекся, что до сего момента не замечал нас. Он вздрогнул, и я ощутил незримую волну, будто круговой всплеск, разошедшийся от башни по ящику. На миг подернулась рябью вода, дрогнули земляные холмики, шевельнулись торчащие из них пучки травы. И сразу все изменилось: мыши посыпались с башни в воду, беспорядочно забегали по миске и вокруг, а крыса, стряхнув со спины последнюю противницу, бросила пику, встала на четыре лапы и тоже запищала.

– Вы помешали мне! – прошипел Мозгосос, и у меня заломило в висках. Он всегда шептал, что-то у него было не то с гортанью, какое-то повреждение, возможно, следствие пребывания в пыточных камерах Шерва, как называли остров-крепость, где обосновался Дом Ментала. Мозгосос и сам когда-то состоял в этой гильдии, не знаю, что маг не поделил с другими менталистами, мне трудно представить, за что они могли наказать своего. Пожалел сироту? Дал медяк умирающей от голода вдове, случайно не убил мяукающего котенка?

– Недопустимо отвлекать меня во время опытов! – Маг взял потерянно крутящуюся на месте крысу и сунул в карман на груди. Она завозилась там, но быстро успокоилась. Мыши бегали по ящику и пищали, обнюхивали трупики товарок, шевеля усами.

– И скольких ты теперь можешь контролировать зараз? – осведомился Гаррота.

– Смотря кого! – Мозгосос обычно говорил с надрывом, будто шепотом выкрикивал обвинения в лицо собеседнику. – Тварей неразумных – многими десятками, а зверье поумнее… и людей… трудное, трудное дело!

Он взял прислоненную к ящику кривую клюку, опираясь на нее и волоча левую ногу, поковылял к столу, заваленному рваными бумагами, тряпьем и грязной посудой. Схватил кувшин и стал пить из горлышка, громко глотая. Маг стоял к нам боком, я отчетливо видел крючковатый нос, острый подбородок, кучерявые, жесткие, будто проволока, всклокоченные волосы и вспомнил, каким он был в каменном мешке под островом-крепостью, когда я вытащил его оттуда. Дурнопахнущее, грязное, что-то мычащее, почти умершее от голода и жажды существо с перебитой ногой. Узилище его было размером с гроб, не с той ли поры Мозгосос боится маленьких комнат? Тогда я спас его и Гарроту с Филином из камер смертников, хотя забрался в замок совсем по другой причине, целью был ларец Магистра. Вот почему атаман теперь помогал мне – он возвращал тот долг.

– Мозг, а можешь при этом перенестись духом в ее тело? – с любопытством спросил Гаррота. – Одновременно, чтобы командовать мышами и видеть их глазами крысы?

– Невозможно такое! – отрезал маг. – Но могу твой разум в животное перенести. Желаешь, атаман?

Гаррота с ухмылкой покачал головой, а я напомнил:

– Мы спешим, Гар.

– Да, Мозг, давай-ка потолкуем насчет склада братьев Харконгеров. Ты там бывал, помнишь?

Кувшин стукнул о стол, Мозгосос повернулся к нам. По темным глазам и землистому лицу невозможно было понять, какие чувства одолевают этого человека. Есть много волшебных умений и школ, но большинство магов по сути своей – обычные люди. Просто содержание альбита в их крови больше, чем у прочих, и много лет своей жизни они посвятили тому, чтобы научиться управлять силами, которыми владеют благодаря этому отличию. Но они выглядят как обычные люди, ведут себя как обычные люди… Исключение – менталисты, которые умеют насылать видения и морочить, подчинять чужую волю, принуждать, направлять и ломать. А это постепенно ломает мозги им самим. Чаще всего опытный маг-менталист – уже не человек, но странноватое существо в человеческом теле.

– Бывал, и что с того? – прошептал Мозгосос. Я потер виски. Атаман то ли привык, то ли был нечувствителен, а у меня этот голос вызывал головную боль.

– Значит, видел их охранную паутину, – продолжал Гаррота. – Она подвижная?

– Сложный движущийся узор, – шепнул маг, поглаживая карман, в котором сидела крыса. – Частый невод с тройным плетением на узлах.

– Скользящие растяжки? – уточнил я.

Он принялся ходить вдоль стола, опираясь на клюку и сильно подволакивая ногу. С каждым шагом в колене хрустело и щелкало.

– Скользящие. И четыре камнекрыла. Ориентированы по сторонам света.

Когда Мозгосос остановился перед нами, тупая боль стала расплываться у меня во лбу, уходя в глубь головы. Чтобы уменьшить ее, я отошел в сторону, подальше от него, и только теперь заметил на столе серого зайца. Силы небесные! Он был засунут в широкий стеклянный сосуд, наружу торчала лишь голова. Глаза закрыты, макушка с ушами срезана, виден мозг, причем, как мне показалось, его верхней части бедный косой тоже лишился. Из головы торчала тонкая металлическая палочка, от нее, изгибаясь, отходила проволока, прямиком в горлышко большой колбы на тигле, где горел огонек. В колбе что-то пузырилось, иногда тихо хлопало, выпуская пену, и каждый раз по проволоке пробегал огонек света, переходил с нее на палочку, по ней вливался в мозг. У зайца дергались лапы, а глаза раскрывались и тут же снова закрывались. В этом было что-то механическое и неприятное, как будто живую тварь превратили в куклу… впрочем, именно таким менталисты по большей части и занимаются – делают живых существ более или менее управляемыми куклами.

Я с неприязнью покосился на мага и отошел еще дальше. В кармане на его груди закопошилась крыса, он сунул туда руку, погладил. Раздался свистящий шепот:

– Кажется, этот человек не любит меня, атаман?

– Этот человек спас тебе жизнь, маг, – усмехнулся Гаррота, присев на угол стола. – Да и не только тебе. Можно сказать, спас не нарочно, случайно, но если б не он, ты бы сейчас не имел удовольствия стравливать мышей с пацюками и пилить мозги зайцам. Сам посуди, как насыщенна и весела жизнь, которую ты ведешь благодаря ему. Так что теперь будь добр, терпи его присутствие, когда того требуют наши дела. Итак: паутина силы на складе братьев Харконгеров. Я мало что понял из вашей болтовни, но… тройное плетение, скользящие растяжки?.. Это серьезно, да, Кей?

– Я бы сказал – очень серьезно, – ответил я. – Скользящими растяжками называют дополнительные нити маны, которые… Не могу толком объяснить, надо долго разбираться в особенностях паутин силы, чтобы понять. В общем, у подобного плетения невозможно ни приглушить тревожные узлы, ни перерезать и перевязать нить. Как ни старайся, на это среагирует ближайший узел. Или, в нашем случае, камнекрыл.

– Паутина там огненная, – добавил Мозгосос.

– А… – Я запнулся, уставившись на него. – Откуда такие сведения? Я же осматривал ее, хотя и издалека, но все-таки…

– Это так! – зашипел он, словно оскобленный моим недоверием. – Знаю точно!

– Но если… – Теперь я по-настоящему растерялся. – Если так, то камнекрыл даже не понадобится. Она просто мгновенно сожжет того, кто ее зацепит.

Гаррота огладил бороду и спросил:

– Так что же делать, брат вор? Отказываемся от нашего маленького предприятия?

– Нет, погодите. Сейчас.

Я уперся ладонями в стол, склонив голову, прикрыл глаза. Мозгосос снова принялся ходить, щелкая и хрустя остатком раздробленного в пыточной камере колена, и, не выдержав, я буркнул:

– Хватит шататься туда-сюда.

Хруст стих, клюка стукнула о пол. Он забормотал в ответ, мрачно и угрожающе загудел, и я ощутил нарастающее давление в висках. Голову будто сдавливали тисками, медленно проворачивая винт. Заслезились глаза, заломило в переносице. Выругавшись, я положил руку на нож-сумрак, притороченный липуном к левому предплечью, и рявкнул:

– Гар, угомони своего мага! Клянусь черной задницей Некратора, я сейчас сделаю дырку ему во лбу!

– Мозг, а ну уймись! – прикрикнул атаман. – Оставь его в покое!

Гудение смолкло, и тиски на черепе разжались. Отвернувшись, маг запустил руку в карман на груди и снова принялся гладить крысу. Я медленно заговорил:

– Надо разбить вопрос на части. Первое: что там, внутри, на складе, как расположены помещения. Если мы ворвемся туда, то должны представлять хотя бы в общих чертах, где могут засесть колдуны, куда бежать. Второе: паутина сама по себе. Третье: горгульи. Нам нужно по очереди все…

– Насчет склада не беспокойся, – перебил Гаррота. – Его план я знаю.

– Да? Откуда?

– Скажем так, когда-то мы… – Он помолчал. – Когда-то меня уже посещала мысль о дружеском визите к Харконгерам посреди темной тихой ночки. У них там есть очень занятные вещицы. Я тогда приказал своим людям собрать сведения, и они кое-что разузнали. В то время здесь еще не было ни горгулий, ни такой сложной паутины, но мы все равно отказались от своей затеи. Дело было с полгода назад, сомневаюсь, что с той поры внутри складов все сильно перестроили.

– Хорошо, тогда следующее: паутина. Маг, откуда сведения, что она огненная? Если ты прав, но я не заметил этого сквозь «Око Кабала», значит, стихийный оттенок намеренно скрыт. Так откуда узнал ты?

– Ведаю, кто ее делал. – Он пристукнул клюкой о пол, и крыса тихо пискнула в кармане. – Понял по особенностям узоров. У всякого Мастера свой почерк.

– И кто же?

– Салдо Бар.

– Второй Мастер из Цеха Брони, – кивнул Гаррота. – Известный деятель. Правильно, он же огненный маг… Ладно, Кей, и что нам это дает? Мы не можем ввалиться в дом Салдо и начать пытать его, чтобы выведать словоключ от паутины.

– Ввалиться и пытать – нет, – согласился я. – Но прийти вежливо, постучавшись и поклонившись, и принудить его отдать словоключ – можем. Причем так, чтобы он после никому ничего не сказал про это. Погодите, надо подумать…

Они посмотрели на меня, и даже во взгляде Мозгососа появился намек на любопытство. Тихо пыхтела субстанция в колбе, пробегала искра по проволоке и раз за разом бессмысленно раскрывались и закрывались глаза серого зайца со спиленной макушкой. Я задумчиво хмурился. Салдо Бар, Салдо Бар… это имя мелькало среди других в тетради Жабы-Рэя. Причем на одной из последних страниц, то есть запись, касающаяся огненного мага из Цеха Брони, была недавняя. И не единственная – речь шла про регулярные поставки. Ну а товар… товар был очень любопытен! Он назывался черный жир, вещество это добывали из внутренностей пятнистой морской камбалы, редкой и опасной твари, на которую предпочитали не нападать даже хищные кальмары. Жир стоит дорого, это забава для богачей. Можно разжижать его и капать себе в глаза, или мазать под язык или добавлять к своему табаку. Некоторые домешивают его в воск, делают свечи и потом зажигают их, запершись в комнате с закрытыми ставнями. Черный жир поднимает человека на вершину блаженства, делая равным богам. В грезах, конечно. А еще он исподволь губит рассудок, разрушая его медленно, но верно. В конце концов дурманщик со стажем может, движимый приступом злобной подозрительности, начать убивать близких людей. Именно поэтому черный жир – одно из немногих одурманивающих средств, запрещенных к употреблению в пределах всей Арды. И если станет известно, что Салдо Бар регулярно покупает его…

Все это я рассказал им, умолчав об источнике сведений. Гаррота сначала слушал с воодушевлением, но затем покачал головой:

– Ничего не выйдет. Вот мы заявляемся к Салдо Бару и говорим, что он должен передать нам словоключ от складской паутины, потому что иначе расскажем всем, что он пользует черный жир и через годик-другой схватит нож и станет бегать за лучшими друзьями, чтобы зарезать их. А он выслушивает нас и посылает в темную каменную задницу к горгулье, предлагая оставаться там до скончания веков, пока Гигран не обрушится в бездну вслед за Богом-Конем. Потому что – где доказательства? Кому поверят: второму Мастеру или людям из «Тихой ночки»?

– Грымзе-Скупщику, – сказал я.

– Ну-ну, – протянул Гаррота после паузы. – Продолжай, брат вор, ты, кажется, начал рассказывать что-то увлекательное?

– Черный жир привозили Жабе-Рэю с побережья, и он никогда не передавал его Салдо Бару лично. Товар попадал к тому через лавку Грымзы.

– Ух ты! Такими знаниями не разбрасываются, Кей. Неужто Рэй сам рассказал тебе?

– Я узнал случайно. Салдо Бар, видишь ли, любитель старины, о чем все знают, а у старьевщика иногда можно найти вещи даже поинтереснее, чем в сокровищнице историков. Так что Салдо захаживал к нему, что ни у кого не вызывало подозрений, оставлял кошель с монетами, а взамен получал, что хотел. Когда, заявившись к магу, вы не просто обвините его в употреблении черного жира, но и покажете, что хорошо знаете, каким путем тот к нему попадал…

Стукнув кулаком по ладони, Гаррота прервал меня:

– А перед тем можно прийти к старьевщику и выбить из него признание! И даже письменное, а? Он старый, слабый, трясущийся над своей жалкой жизнью калека. Припугнуть его легко. Тогда у меня здесь, – он поднял крепко сжатый кулак, – будут сразу они двое!

– Значит, с этим ясно, – кивнул я. – Если все провернуть умно, а я не сомневаюсь в твоем уме, атаман, то еще до ночи мы получим словоключ от складской паутины. Остались горгульи. Ключ, который кто-то использует в неурочное время посреди ночи, наверняка пробудит их, и нам придется разбираться как минимум с одной. Гар, займитесь Салдо Баром и паутиной, а я попробую решить с камнекрылами. Встречаемся после заката в роще.