Книга: Игра престолов. Часть II
Назад: Бран
Дальше: Кэтлин

Дэйнерис

Получив удовольствие, кхал Дрого поднялся с постели и встал, возвышаясь над Дэни. Кожа его светилась темной бронзой в неровном свете жаровни. Тонкие линии старых шрамов проступали на широкой груди. Расплетенные черные волосы рассыпались по плечам, спустившись по спине ниже поясницы. Влагой поблескивал признак его мужества. Рот кхала неодобрительно скривился под длинными вислыми усами:
– Жеребец, который покроет мир, не нуждается в железном стуле!
Дэни оперлась на локоть и взглянула на него, такого высокого и великолепного. В особенности она любила его волосы. Дрого никогда не доводилось обрезать их: ведь он не знал поражений.
– Предсказано, что жеребец этот доскачет до самого края земли, – сказала она.
– Земля кончается у черного соленого моря, – немедленно ответил Дрого. Смочив лоскут ткани в тазу с теплой водой, он принялся стирать с кожи масло и пот. – Ни одна лошадь не сможет переплыть ядовитую воду.
– В Вольных городах найдутся тысячи кораблей, – сказала ему Дэни, как говорила прежде. – Эти деревянные кони с сотней ног перелетят через море под крыльями, полными ветра.
Кхал Дрого ничего не желал слушать.
– Мы больше не будем разговаривать о деревянных лошадях и железных стульях. – Он отбросил ткань и начал одеваться. – Сегодня я отправлюсь в степь охотиться, жена, – объявил он, надевая разрисованный жилет и застегивая пояс из тяжелых золотых, серебряных и бронзовых медальонов.
– Да, мое солнце и звезды, – ответила Дэни. Дрого поедет вместе со своими кровными искать храккара, великого белого льва равнин. Если они вернутся с победой, то ее благородный муж будет очень доволен и, возможно, захочет выслушать ее.
Дрого не боялся диких зверей, не страшился он и всякого человека, когда-либо ступавшего по земле, но с морем дело обстояло иначе. Для дотракийцев вода, которую не могли пить кони, была чем-то мерзким; вздымающиеся серо-зеленые равнины океана вызывали у них суеверное отвращение. Она уже поняла, что Дрого во многом был храбрее остальных табунщиков… но только не в этом. Если бы только ей удалось посадить его на корабль!
После того как кхал и его кровные, прихватив луки, уехали, Дэни призвала служанок. Она теперь казалась себе такой толстой и неуклюжей, что с радостью принимала помощь их крепких рук и ловких ладоней, хотя прежде ей бывало неудобно, когда они хлопотали и порхали вокруг. Они вымыли Дэни и облачили в просторный халат из гладкого песчаного шелка. Пока Дореа расчесывала ее волосы, Дэни послала Чхики разыскать сира Джораха Мормонта.
Рыцарь явился немедленно – в штанах из конского волоса и расписном жилете, как подобает наезднику. Его крепкая грудь и мускулистые руки заросли грубым черным волосом.
– Моя принцесса, чем я могу услужить вам?
– Вы должны поговорить с моим благородным мужем, – сказала Дэни. – Дрого утверждает, что жеребец, который покроет весь мир, все равно будет править всеми землями и ему незачем пересекать отравленную воду. После рождения Рэйго он хочет повести свой кхаласар разорять земли, лежащие вокруг Нефритового моря.
Рыцарь посмотрел на нее задумчивым взглядом и ответил:
– Кхал никогда не видел Семи Королевств. Они ничего не значат для него. Если он и задумывается о них, то, без сомнения, представляет себе острова, несколько маленьких городков, прижавшихся к скалам, как Лорат или Лисс, и окруженных бушующим морем. Богатства востока должны казаться ему более привлекательными.
– Но он должен повернуть на запад, – проговорила Дэни с отчаянием. – Пожалуйста, помогите мне убедить его! – Как и Дрого, она тоже никогда не видела Семи Королевств, однако Дэни казалось, что она знает их благодаря всем тем историям, которые ей рассказывал брат. Визерис обещал ей тысячу раз, что однажды они вернутся домой, но теперь он умер, а с ним и его обещания.
– Дотракийцы совершают поступки, когда приходит время, руководствуясь собственными причинами, – ответил рыцарь. – Потерпите, принцесса, не повторяйте ошибку вашего брата. Мы вернемся домой, я обещаю вам!
Домой? Слово это опечалило ее. У сира Джораха был его Медвежий остров, но где же ей отыскать свой дом? Несколько рассказов, имена, произносимые с торжественностью молитвы, тускнеющие воспоминания о красной двери… Должен ли Ваэс Дотрак стать ее домом навсегда? Неужели, глядя на старух дош кхалина, она видела собственное будущее?
Сир Джорах, должно быть, заметил печаль на ее лице.
– Сегодня ночью прибыл великий караван, кхалиси. Четыре сотни лошадей из Пентоса через Норвос и Квохор под началом капитана купцов, Байна Вотириса. Иллирио мог прислать с ним письмо. Не хотели бы вы посетить западный рынок?
Дэни пошевелилась.
– Да, – ответила она. – Хотела бы.
Базары оживали, когда приходил караван. Никогда нельзя было заранее сказать, какие сокровища привезут купцы на этот раз. И было бы приятно вновь услышать валирийскую речь, как в Вольных городах.
– Ирри, пусть мне приготовят носилки.
– Я скажу вашему кхасу, – удаляясь, сказал сир Джорах.
Если бы кхал Дрого был с ней, Дэни поехала бы на Серебрянке. Беременные женщины у дотракийцев ездили верхом почти до самых родов, и Дэни не хотела выглядеть слабой в глазах мужа. Но кхал отправился на охоту, и ей было приятно, лежа на мягких подушках, ехать через Ваэс Дотрак за красными шелковыми занавесками, укрывавшими от солнца. Сир Джорах оседлал коня и ехал рядом с Дэни, вместе с четырьмя молодыми людьми из ее кхаса и служанками.
День был безоблачный и теплый, небо сияло глубокой синевой. Когда дул ветер, до нее доносились насыщенные запахи травы и земли. Носилки двигались мимо украденных монументов, солнечный свет сменялся тенью. Покачиваясь на носилках, Дэни изучала лица мертвых героев и забытых королей и гадала, способны ли еще боги сожженных городов отвечать на молитвы.
«Если бы я не была от крови дракона, – с тоской подумала Дэни, – это место могло бы стать моим домом». Она здесь кхалиси, у нее есть крепкий мужчина и быстрый конь; служанки, чтобы служить, воины, чтобы охранять. Ее ждет почетное место среди дош кхалина, когда она состарится… Кроме того, в чреве ее вырастал сын, который однажды покроет мир. Этого должно быть довольно всякой женщине… но не дракону. Теперь, после смерти Визериса, Дэйнерис осталась последней, единственной. Она рождена от семени королей и завоевателей, как и дитя внутри нее. Об этом нельзя забывать.
Западный рынок представлял собой огромную площадь с утоптанной землей, окруженную хижинами из сырцового кирпича, загонами для животных, белеными зданиями кабаков. Бугры вырастали из почвы подобно спинам поднимающихся на поверхность огромных подземных тварей. Их разинутые черные пасти вели вниз, в прохладные и вместительные хранилища. Сама площадь представляла собой лабиринт из прилавков и кривых проходов, затененных плетеными из травы навесами.
Когда они прибыли, сотня купцов и торговцев разгружала свои товары и расставляла их на прилавки. Но несмотря на это, огромный рынок казался тихим и пустым по сравнению с многолюдными базарами, которые Дэни помнила по Пентосу и другим Вольным городам. Караваны приходили в Ваэс Дотрак с востока и запада не столько для того, чтобы продать что-то дотракийцам, сколько для того, чтобы торговать друг с другом, объяснил ей сир Джорах. Табунщики пропускали их, не чиня препятствий, если гости соблюдали мир священного города, не оскверняли Матерь Гор или Чрево Мира и почитали старух дош кхалина традиционными дарами – солью, серебром и зерном. Дотракийцы не очень-то разбирались в вопросах купли и продажи.
Дэни нравился и странный восточный базар со всеми его загадочными зрелищами, звуками и запахами. Она нередко проводила там целое утро, лакомясь древесными яйцами, пирогами с саранчой, зеленой вермишелью, прислушиваясь к высоким улюлюкающим голосам заклинателей, дивясь на мантикор в серебряных клетках, колоссальных серых слонов и полосатых черно-белых лошадей из Джогос Нхай. Она любила разглядывать и людей: торжественных смуглокожих ашайцев, высоких бледных квартийцев, ясноглазых мужчин из И Ти в шляпах с обезьяньими хвостами, воинственных дев из Байасабхада, Шамирианы и Кайкайнаи с железными кольцами в сосках и рубинами в щеках; даже жутких Призрачных Людей, покрывающих руки, ноги и грудь татуировкой и прятавших лица за масками. Восточный базар был для Дэни местом чудес и магии. Но на Западном рынке пахло домом.
Когда Ирри и Чхики помогли Дэни спуститься из носилок, она принюхалась, узнавая острые запахи чеснока и перца, которые напомнили Дэни о давно ушедших днях, проведенных в переулках Тироша и Мира, и заставили ее с нежностью улыбнуться. За кухонными ароматами угадывались пьяняще-сладкие благовония Лисса. Она увидела рабов с кипами затейливого мирийского кружева и тонкой шерстяной ткани дюжины ярких расцветок. Между прилавков ходили стражники, охранявшие пришедший караван, – в медных шлемах, длинных – до колена – стеганых туниках из желтого хлопка. Пустые ножны болтались на плетеных кожаных поясах. За одним прилавком расположился оружейник, выставивший стальные нагрудники, причудливо украшенные золотом и серебром, и шлемы, выкованные в виде сказочных зверей. Возле него устроилась молодая красавица с изделиями златокузнецов Ланниспорта: кольцами, брошами, гривнами, изысканными медальонами для поясов. Прилавок ее охранял рослый евнух; безмолвный и лысый, одетый в пропотевший бархат, он сурово смотрел на всякого, кто подходил близко. Через проход толстый торговец тканью из И Ти спорил с пентошийцем о цене какой-то зеленой краски, и обезьяний хвост на его шляпе раскачивался взад и вперед, когда он тряс головой.
– В детстве я любила играть на базарах, – сказала Дэни сиру Джораху, пока они шли по тенистому проходу между прилавками. – Там так оживленно: все вокруг кричат или смеются; а сколько удивительных вещей, всегда найдется на что посмотреть! Только у нас редко хватало денег, чтобы что-нибудь купить, кроме колбаски или медовых пальчиков… А в Семи Королевствах пекут такие же медовые пальчики, как в Тироше?
– Это такие пирожные? Не могу вам сказать, принцесса. – Рыцарь поклонился. – Если вы отпустите меня ненадолго, я разыщу капитана и спрошу, есть ли у него для нас письма.
– Очень хорошо. Я сама помогу вам отыскать его.
– Вам нет нужды утруждать себя. – Сир Джорах бросил в сторону нетерпеливый взгляд. – Наслаждайтесь товарами. А я присоединюсь к вам, закончив свои дела.
«Любопытно», – подумала Дэни, глядя в спину рыцаря, широкими шагами удаляющегося в толпу. Она не поняла, почему ей нельзя было пойти с ним. Впрочем, возможно, сир Джорах собрался отыскать себе женщину, повстречавшись с капитаном каравана. Шлюхи часто сопутствовали торговцам, она знала это. А некоторые мужчины проявляли странную застенчивость в вопросах совокупления. Она пожала плечами и сказала всем остальным:
– Пойдемте!
Служанки двинулись следом, когда Дэни возобновила свою прогулку по базару.
– Ой, погляди, – чуть позже сказала она Дореа. – Это те самые колбаски! – Дэни показала на прилавок, за которым маленькая морщинистая старуха жарила мясо и лук на горячем камне. – Туда добавляют много чеснока и жгучего перца. – Восхищенная своим открытием, Дэни настояла, чтобы и остальные съели с ней по колбаске. Служанки проглотили свои, хихикая и ухмыляясь, мужчины ее кхаса подозрительно обнюхивали поджаренное мясо. – Вкус у них не такой, как я помню. – сказала Дэни после первых кусочков.
– В Пентосе я делаю их из свинины, – начала объяснять старуха. – Но все мои свиньи умерли на просторах дотракийского моря. Так что эти я приготовила из конины, кхалиси, но сдобрила теми же специями.
– Ох. – Дэни почувствовала разочарование, но Кваро колбаска понравилась, и он решил съесть еще одну, а Ракхаро решил превзойти его и съел еще три, громко рыгнув. Дэни хихикнула.
– Вы не смеялись с того дня, как Дрого короновал вашего брата, Кхала Рхаггата, – заметила Ирри. – Хорошо снова видеть вас веселой, кхалиси.
Дэни застенчиво улыбнулась. Смеяться было действительно приятно. Она чувствовала себя почти как в детстве.
Они бродили по базару половину утра. Дэни увидела прекрасный, расшитый перьями плащ с Летних островов и взяла его в качестве дара. А взамен подарила купцу серебряный медальон с пояса – так принято среди дотракийцев. Торговец птицами научил зелено-красного попугая произносить ее имя, и Дэни вновь рассмеялась, но не стала покупать птицу… что ей делать с разноцветным попугаем в кхаласаре? Еще она взяла дюжину бутылочек с ароматными маслами, запахами детства: нужно было только закрыть глаза и понюхать, и перед ней сразу появлялся большой дом с красной дверью. Когда Дореа с вожделением посмотрела на дающий чадородие амулет, выставленный на прилавке кудесника, Дэни взяла его и подарила служанке, решив обязательно отыскать что-нибудь и для Ирри с Чхики.
Свернув за угол, они наткнулись на торговца вином, предлагавшего прохожим на пробу свой товар в чашечках размером с наперсток.
– Сладкое красное, – кричал он на беглом дотракийском. – У меня есть сладкие красные вина из Лисса, Волантиса и Арбора, тирошийское грушевое бренди, огненное вино, перечное вино, бледно-зеленые нектары из Мира. Дымно-ягодное бурое и андалское кислое, у меня есть всё – и это и то! – Это был невысокий мужчина, стройный и симпатичный, льняные волосы завиты и надушены на лиссенийский манер. Когда Дэни остановилась возле его прилавка, торговец поклонился. – Не хочет ли кхалиси отведать? У меня есть красное сладкое из Дорна. Оно благоухает сливами, вишней и роскошным темным дубом. Бочонок, чашу, глоток? Только разок попробуйте, и вы назовете своего ребенка в мою честь.
Дэни улыбнулась.
– У моего сына уже есть имя. Но я попробую твое летнее вино, – ответила она на таком валирийском, каким пользовались в Вольных городах. После столь длительного перерыва было странно произносить эти слова. – Только попробую, если ты будешь столь любезен.
Купец, видимо, принял ее за дотракийку – в этой одежде, при намасленных волосах и загорелой коже. Когда Дэни заговорила, он открыл рот от удивления.
– Госпожа моя, вы… тирошийка? Может ли быть такое?
– Говорю я по-тирошийски, одета по-дотракийски, но происхожу из Вестероса, из Закатных королевств, – сказала ему Дэни.
Дореа шагнула вперед:
– Ты имеешь честь разговаривать с Дэйнерис из дома Таргариенов, перед тобой Дэйнерис Бурерожденная, кхалиси наездников и принцесса Семи Королевств!
Виноторговец упал на колени.
– Принцесса, – сказал он, наклоняя голову.
– Поднимись, я все же хочу попробовать то летнее вино, о котором ты говорил.
Торговец вскочил на ноги.
– Это? Дорнийское пойло. Оно не достойно принцессы. У меня есть сухое красное из Арбора, бодрящее и восхитительное. Прошу, позвольте мне подарить вам бочонок.
Кхал Дрого посещал Вольные города, привык к хорошему вину, и Дэни знала, что благородный напиток порадует его.
– Ты оказываешь мне честь, сир, – тихо и ласково проговорила она.
– Это честь для меня. – Купец покопался в задней части своего прилавка и извлек небольшой деревянный бочонок с выжженной виноградной гроздью. – Знак Редвинов, – сказал он, указывая. – Для Арбора. Нет напитка лучше!
– Мы с кхалом Дрого выпьем вместе. Агго, отнеси вино в мои носилки, прошу тебя. – Виноторговец просиял, когда дотракиец поднял бочонок.
Она заметила, что сир Джорах вернулся, лишь когда услышала непривычно резкий голос рыцаря:
– Нет. Агго, поставь бочонок.
Агго поглядел на Дэни. Она неуверенно кивнула:
– Сир Джорах, что-то не так?
– У меня жажда. Открой его, виноторговец.
Купец нахмурился:
– Вино предназначено для кхалиси, а не для таких, как вы, сир!
Сир Джорах шагнул поближе к прилавку.
– Если ты сам не откроешь бочонок, я открою его о твою голову. – Здесь, в священном городе, при нем не было иного оружия, кроме рук. Но и его ладоней было довольно – громадных, жестких, опасных. Костяшки пальцев заросли грубыми темными волосами.
Виноторговец помедлил мгновение, а затем взял молоток и выбил затычку.
– Наливай, – приказал сир Джорах. Четверо молодых воинов из кхаса Дэни встали позади него, хмуро наблюдая за происходящим темными миндалевидными глазами.
– Преступно выпить такое богатое вино, не позволив ему подышать. – Виноторговец еще не опустил молоток. Чхого потянулся к кнуту, свернутому у пояса, но Дэни остановила его легким прикосновением.
– Делай, как говорит сир Джорах, – приказала она.
Люди останавливались поглазеть. Торговец бросил на нее короткий мрачный взгляд.
– Как прикажет принцесса, – ему пришлось положить молоток, чтобы поднять бочонок. Две крохотные чаши на пробу он наполнил так ловко, что не пролил ни капли.
Сир Джорах взял чашу и, нахмурившись, принюхался.
– Сладкое, не правда ли? – проговорил виноторговец улыбаясь. – Вы чувствуете аромат плодов, сир? Пахнет Арбором. Попробуйте, милорд, и скажите, что это вино не самое лучшее и душистое из тех, что касались вашего языка.
Сир Джорах подал ему чашу.
– Сначала попробуй ты.
– Я? – расхохотался купец. – Я не стою такого товара, милорд. К тому же виноторговец, пьющий свой товар, разорится. – Улыбка купца оставалась дружелюбной, однако Дэни заметила внезапно выступивший пот на его лбу.
– Ты выпьешь, – сказала Дэни ледяным голосом. – Осуши чашу, или я велю своим людям удерживать тебя, пока сир Джорах не вольет весь бочонок в твою глотку.
Виноторговец пожал плечами и потянулся к чаше, но вместо этого схватил бочонок обеими руками и швырнул его в Дэни. Сир Джорах врезался в Дэни, отталкивая ее в сторону. Бочонок ударился о его плечо и разбился о землю. Дэни споткнулась и потеряла равновесие.
– Нет, – вскричала она, выставляя руки, чтобы смягчить падение… но Дореа поймала ее за руку и потянула назад, так что упала Дэни на ноги, а не на живот.
Торговец перепрыгнул через прилавок, бросившись между Агго и Ракхаро. Когда светловолосый купец оттолкнул Кваро в сторону, тот потянулся к аракху, которого, естественно, на месте не оказалось. Торговец бежал по проходу. Дэни услышала щелчок кнута Чхого, увидела, как кожаная полоска скользнула вперед и обвила ногу виноторговца. Мужчина повалился лицом в грязь.
К ним подбежала дюжина караванных стражников, а с ними и сам хозяин, капитан купцов Байн Вотирис. Это был миниатюрный норвошиец с выдубленным непогодой лицом. Его синие усы топорщились и загибались вверх до самых ушей. Он, похоже, понял все без единого слова.
– Уведите его прочь, пусть ожидает решения кхала, – приказал он, указывая на лежавшего человека. Двое стражников подняли виноторговца на ноги. – Его товары я также дарю вам, принцесса, – продолжил капитан купцов. – В качестве скромного извинения за то, что один из моих людей осмелился на такую вещь…
Дореа и Чхики помогли Дэни подняться на ноги. Отравленное вино вытекало из разбитого бочонка в грязь.
– Как вы узнали? – дрожа, спросила она сира Джораха. – Как?
– Я не знал, кхалиси, до тех пор, пока он не отказался выпить. Но после того как я прочел письмо магистра Иллирио, я стал опасаться. – Темные глаза Мормонта обежали лица незнакомцев. – Пойдемте отсюда, не стоит здесь говорить об этом.
Когда ее несли назад, Дэни была готова расплакаться. Во рту чувствовался столь знакомый привкус страха. Многие годы она жила в ужасе перед Визерисом, опасаясь разбудить в нем дракона. Теперь было даже хуже. Она боялась уже не за себя – за ребенка. Дитя, должно быть, ощутило испуг матери и беспокойно задвигалось внутри нее. Дэни с нежностью погладила округлившийся живот, ей хотелось дотронуться до малыша, прикоснуться к нему, утешить.
– Ты от крови дракона, маленький, – шептала она, а носилки с плотно задернутыми занавесками, покачиваясь, двигались вперед. – Ты от крови дракона, а дракон не боится.
В землянке, служившей ей домом в Ваэс Дотрак, Дэни приказала оставить ее всем, кроме сира Джораха.
– Скажите мне, – велела она, опускаясь на подушки, – это сделал узурпатор?
– Да. – Рыцарь извлек сложенный пергамент. – Вот письмо Визерису от магистра Иллирио. Роберт Баратеон предлагает земли и титулы тем, кто убьет вас или вашего брата.
– Моего брата? – Она плакала смеясь. – Он еще не знает, правда? Узурпатор должен возвести Дрого в лорды. – На этот раз она смеялась плача. Словно защищаясь, она обняла себя. – И меня, вы сказали. Только меня?
– И вас, и ребенка, – ответил мрачно сир Джорах.
– Нет, он не получит моего сына. – Дэйнерис решила, что не будет плакать. Не будет дрожать от страха. «Узурпатор теперь разбудил дракона», – сказала она себе… и глаза ее обратились к драконьим яйцам, покоившимся в гнезде из черного бархата. Трепещущий свет ламп плясал на каменистых чешуях, алые, золотые и нефритовые пылинки плавали в воздухе вокруг яиц, словно придворные вокруг короля.
Неужели ее охватило рожденное страхом безумие? Или же мудрость, присущая самой ее крови? Так и не сумев понять этого, Дэни услыхала собственный голос:
– Сир Джорах, разожгите жаровню.
– Кхалиси? – Рыцарь поглядел на нее удивленно. – Здесь и так жарко, вы уверены?
Она еще никогда не была так уверена.
– Да. Я… меня знобит. Разожгите жаровню.
Он поклонился:
– Как прикажете.
Когда угли воспламенились, Дэни отослала сира Джораха, ей нужно было остаться одной, чтобы сделать то, что она должна сделать. «Это безумие, – сказала она себе, снимая черно-алое яйцо с бархата. – Оно только потрескается и обгорит, а ведь оно так красиво. Сир Джорах назовет меня глупой, если я погублю яйцо, и все же, все же…»
Осторожно взяв яйцо обеими руками, она поднесла его к огню и положила на горячие угли. Черные чешуйки будто бы засветились, впитывая жар. Пламя лизало камень маленькими красными язычками. Потом Дэни положила на огонь остальные два яйца. И отступила от жаровни, задыхаясь.
Она смотрела, пока угли не превратились в пепел. Искры взмывали вверх и исчезали в дымовой дыре. Жара плясала волнами вокруг драконьих яиц. И всё.
«Ваш брат Рэйгар был последним драконом», – говорил ей сир Джорах. Дэни скорбно поглядела на яйца. Чего она ожидала? Тысячу тысяч лет назад они были живыми, но теперь превратились в красивые камни. Из них никогда не вылупятся драконы. Ведь дракон – это воздух и пламя… живая плоть, а не мертвый камень.
Когда кхал Дрого вернулся, жаровня уже остыла. Кохолло вел за собой вьючного коня, через спину которого была перекинута туша огромного белого льва. На небе высыпали звезды. Спрыгнув с жеребца, кхал расхохотался и показал ей свежие царапины на ноге, где храккар разодрал его штаны.
– Я сделаю тебе плащ из его шкуры, луна моей жизни, – пообещал Дрого.
Дэни рассказала ему о том, что случилось на рынке, и смех сразу умолк, кхал Дрого притих.
– Сегодняшний отравитель был первым, – предостерег его сир Джорах Мормонт, – Но не последним. Люди многим рискнут ради титула лорда.
Дрого молчал некоторое время. И наконец сказал:
– Этот продавец отравы бежал от луны моей жизни. Пусть теперь бегает за ней! Да будет так. Чхого и Джорах-андал, говорю каждому из вас: выберите себе любого коня из моих табунов, и он ваш. Любого коня, кроме моего рыжего и Серебрянки, которая была свадебным подарком луне моей жизни. Это мой подарок вам за то, что вы сделали.
И Рэйго, сына Дрого, жеребца, который покроет весь мир, я также оделю подарком. Ему я дам тот железный стул, на котором сидел отец его матери. Я подарю ему Семь Королевств. Я, Дрого, кхал, сделаю это! – Голос его возвысился, и он поднял кулак к небу. – Я отведу свой кхаласар на запад, туда, где кончается мир, и переправлюсь на деревянных конях через черную соленую воду, чего не делал еще ни один кхал. Я перебью мужей, что носят железные одежды, и низвергну их каменные дома. А потом силой возьму их женщин, детей отдам в рабы, разбитых богов привезу в Ваэс Дотрак, чтобы они склонились перед Матерью Гор. Такой обет приношу я, Дрого, сын Бхарбо. Я клянусь в этом перед ликом Матери Гор, и пусть звезды будут мне свидетелями!

 

 

Кхаласар оставил Ваэс Дотрак через два дня, направившись по равнине на юго-запад. Кхал Дрого на огромном рыжем жеребце вел своих людей, Дэйнерис сопутствовала ему на Серебрянке. Виноторговец торопился позади них – нагой и пеший, с оковами на руках и горле. Цепи его были прикреплены к упряжи лошади Дэни. Она ехала, а он бежал, босой и спотыкающийся.
С ним не могло случиться ничего плохого… пока хватало сил угнаться за конем.
Назад: Бран
Дальше: Кэтлин