14
Каролина Бруклин
Вот и закончилась очередная Гадафщина. Люди расходились с поляны по своим группам, чтобы поесть и лечь спать. Я же проверила, все ли хорошо у Старейшин, и поблагодарила вожаков: Лиз, Цветку, Кэнди, Сьюзен, Тома, Мэри, Джули и Беллу (с ней творилось что-то странное, но об этом в другой день). Люди постарше подходили и благодарили меня за труд, но большинство побежало со всех ног к групповым кострам и шалашам. За последние бдни я им порядком надоела. И я, и Законы, и вообще все.
А я и не возражала. Если честно, они мне тоже надоели. Я сильно-пресильно устала. Актерам в Пьесе нужно было играть роль меньше часа, а мне — три дня подряд, причем так, чтобы никто и не подумал, будто я притворяюсь. Ни тебе хихикнуть, ни моргнуть, ни забыть слова. Вся остальная Семья понятия не имела, до чего это утомительно, — кроме разве что нескольких вожаков, настоящих, тех, кто понимал: дело не в том, чтобы упиваться собственной важностью. Нет, конечно, я была вовсе не против играть роль Главы Семьи. Я ее играю так долго, что в каком-то смысле она стала реальнее, чем настоящая Каролина Бруклин. В конце концов, даже обычному человеку приходится играть роли, просто все время разные, а не одну и ту же. Сейчас ты сильный, потом слабый. А мне нравилось придерживаться чего-то одного. Я люблю быть в центре внимания, и то, что все крутится вокруг меня, очень поддерживает меня в Гадафищну, но все равно от этого устаешь.
— Да, Том, возвращайся к группе, — сказала я Тому Бруклину, — я вернусь, когда все разойдутся с поляны. Бруклинцы молодцы, устроили отличное представление. И лодка не упала, как в прошлый раз, и текст никто не забыл. Я вами горжусь.
— Обидно, что Сьюзи так плохо сыграла. Могла бы вложить в роль Анджелы всю душу. На репетиции было куда лучше.
— Не расстраивайся, она сыграла хорошо. Мэри, ты тоже уходишь? Мне кажется, Гадафщина удалась, хотя теперь придется потрудиться. И ты уходишь, Сьюзен? Жаль, что вам не удалось договориться с Лондонцами так, как вам хотелось, но я непременно прослежу, чтобы они выполнили обещания и помогли вам устроиться на новом месте.
— На Совете мы говорили про десять ярдов. А Секретарь-Ша почему-то записала двенадцать.
— Ну ведь она же была с нами. Я уверена, что она все записала правильно. Не волнуйся, Сьюзен, я обещаю, что мы заставим Лондонцев помочь вам. Через несколько дней все устроится.
До чего же трудно сохранять мир в Семье. Кто-то вечно чем-то недоволен, кого-то приходится успокаивать. Вот чего не понимал этот глупый мальчишка Джон Красносвет. Сломать все может любой дурак. И двух минут хватит, чтобы спустить на Большое озеро лодку старого Джеффо, камнем отбить края и утопить ее. А вот чтобы построить новую, нужно трудиться бдни напролет, а потом — постоянно ухаживать за лодкой, чтобы она держалась на плаву: смазывать жиром, проверять, не протекают ли шкуры, не намок ли где клей, не отошел ли.
Разумеется, иногда приходится что-то менять. Неужели этот мальчишка, Красносвет, вообразил, будто кроме него этого никто не замечает? Разумеется, это не так. Лондонцам нужно больше места. Пришлось изменить правила рыбалки на Большом озере. Но Джон не знает: чтобы жизнь шла своим чередом, приходится трудиться, трудиться и еще раз трудиться день за бднем. Глупый нахальный сопляк.
— Да, Цветочка, возвращайся к Мышекрылам. Я тоже скоро ухожу. Мне кажется, Гадафщина удалась, хотя нам придется обсудить поведение этого мальчишки из группы Красных Огней.
Я заметила, что он все еще на Поляне. Красные Огни понемногу расходились, а Джон стоял один, как будто тоже был Главой Семьи и, как я, обязан оставаться на поляне до последнего. Я хотела подойти к нему, поговорить или, может, прогнать прочь, но решила, что от этого Джон только сильнее загордится. Всему свое время: он и сам уйдет. Вот высплюсь и тогда придумаю, как быть с ним и с Красными Огнями: Белла, между прочим, ускользнула, не попрощавшись.
— Пожалуй, я пойду, — сказала Лиз Иглодрев, — вернусь к группе, посмотрю, все ли в порядке.
— Да, Лиз, иди. Спасибо за работу на Совете. Я тоже сейчас пойду.
— Можно убрать кору? — спросила кроха Джейн Лондон.
— Конечно, Джейн, убирай. Она мне больше не нужна. Возвращайся к Лондонцам, отдохни.
Признаться, Джейн меня очень раздражала тем, что постоянно поправляла и совала под нос свою кору. Я точно знала: иногда она записывает не то, что мы говорим, а то, что, как ей кажется, мы хотим сказать. Сьюзен Синегорка была права: на самом деле мы разрешили Лондонцам расширить территорию на десять ярдов, а не на двенадцать, как записала Джейн. Надо будет поговорить с ней об этом. Нельзя допускать, чтобы Секретарь-Ша использовала должность в интересах собственной группы, то есть Лондонцев. Одной проблемой больше, и на следующий день надо будет ее решить.
— Каролина, я ухожу, — предупредил меня Том Бруклин, — увидимся в группе?
— Да, я скоро буду.
Я подняла глаза и увидела, что Джон Красносвет по-прежнему здесь. Двое его друзей остановились поболтать с ним, но вскоре направились прочь, а он все стоял, потягиваясь, почесываясь и оглядываясь, как будто ему некуда было спешить.
У меня появилось дурное предчувствие. Каждую Гадафщину я уставала, и мне было немного тоскливо (наверно, так грустят актеры после Представления, когда уже не надо изображать Майкла Именователя и Томми Шнайдера и можно снова стать самими собой). Но на этот раз на душе у меня было паршиво, как будто к нам подкралось что-то новое и никуда уже не денется.
«Он всего-навсего глупый новошерсток, — сказала я себе. — Не стоит волноваться. Просто глупый новошерсток, который изо всех сил пытается привлечь к себе внимание. Ничего страшного. Я просто устала, вот и беспокоюсь».
Тут ко мне подошла Клэр, старомамка из Звездоцветов.
— Замечательная получилась Гадафщина, спасибо тебе за все. Ну и намучилась ты с этим нахальным сопляком из Красных Огней!
Она пристально посмотрела на Джона. Сейчас он стоял к нам спиной, но так и не сдвинулся с места.
— Ох уж эти нынешние новошерстки! — продолжала Клэр. — Убил леопарда — и вот вам пожалуйста: уже ставит себя выше Совета и Главы Семьи.
— Что с них взять! Все мы когда-то были молоды.
— Нет уж, такими мы точно не были. Спасибо тебе еще раз. Пойду проверю, как там наши сорванцы, угомонились или нет.
Клэр ушла. Джон оглянулся на меня и тут же отвернулся.
Как бы я ни уговаривала себя, что я просто устала и оттого преувеличиваю, все-таки меня не покидало чувство, будто в Семье зреет раздор, какого мы еще не знали. Причем меня о нем явно предупреждали, вот только кто и когда?
И тут я вдруг вспомнила. Это была Тайная История.
* * *
Истинная История, которую мы повторяем каждую Гадафщину, — это лишь часть того, что передали нам предки. Кое о чем Анджела рассказала только двум своим дочерям, Сьюзи и Клэр, которых считала самыми зрелыми и разумными, и завещала раскрывать секрет только тем из дочерей, в ком они уверены. Та, первая Клэр, которая основала группу Бруклинцев, была бабкой моей матери. Слова Анджелы дошли через нее и мою мать ко мне.
Одной из многих тайн, которые ей поведала Анджела, было вот что: «Опасайся мужчин, которые любят, чтобы все крутилось вокруг них. Такие будут всегда, и стоит одному привлечь к себе внимание, как найдется тот, кто захочет с ним побороться».
Мама рассказывала, что Томми Шнайдер, наш общий отец, был одним из таких. И Диксон Торли, один из Трех Спутников, — тоже. «Диксону нравилось думать, что он выполняет волю Иисуса, — говорила Анджела. — Можно подумать, это Иисус велел ему выпендриваться». Поэтому Диксон с Томми и не вернулись на Землю по приказу Президента. Им непременно надо было захватить «Непокорного» и улететь на нем сквозь Звездоворот, как будто они умнее всей земной Семьи.
Да, подумала я, Джон Красносвет из той же породы. Он полагает, будто пытается найти выход на случай, если вдруг закончится еда или камни завалят Проходной водопад, но на самом деле он не поэтому выскочил на Гадафщине со своими замечаниями. Ему всего лишь хотелось доказать, что главный здесь он и никто другой. Прежде у нас никогда не случалось ничего подобного, но я уже поняла: раз Джон начал эту игру, Дэвид Красносвет непременно ее подхватит. Он тоже был из тех, о ком предупреждала нас Анджела. За ним тоже глаз да глаз нужен. Придется мне придумать, как все это прекратить.
Я вздохнула. Каждая Гадафщина подбрасывала нам с Советом прорву трудной работы, но, клянусь сердцем Джелы, на этот раз придется напрячь все силы.
Я снова взглянула на Джона. Слава матери Джеле, он наконец собрался уходить. И вовремя! Почти все уже покинули поляну, и Джон тоже направился прочь, куда-то в сторону Слияния Ручьев.
Мне не хотелось уходить, пока он торчал на поляне, но теперь я с чистым сердцем могла вернуться в группу. К Бруклинцам, куску мяса и долгому-предолгому сну.
На следующий день я буду отдыхать, а вся группа станет за мной ухаживать. И кто знает: может, окажется, что все куда проще, чем я думала?
