Глава 17. По разные стороны
— Никогда не жалел о том, что помог ей. Никогда не думал, что пожалею, — раздался тихий голос, и Дмитрий открыл глаза.
Он не сразу понял, где находится, чтото жёсткое, неровное под головой, перед глазами мутная плёнка. Он не лежит, а сидит. Попробовал потянуться, но не смог даже вытянуть ноги. Потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить, как заснул в машине, всего на секунду прикрыл глаза и отключился. Кожаная оплётка руля отпечаталась на ладонях и щеке.
— Не думал, что придёт день, когда скажу, что она была неправа.
Дмитрий повернулся к Илье и, не удержавшись, зевнул.
— Прости, — столичный специалист смотрел красными с недосыпа глазами, — старею, наверное. Сам с собой разговаривать начал.
— Ничего. Сколько времени?
— Около восьми. Рассвело час назад, — Лисивин открыл дверь, впустив в машину порыв холодного утреннего воздуха, и вышел.
Перекрещивающиеся улицы Суровищ тонули в тумане, видимость не больше, чем на сотню метров. Тёмные очертания домов, погружённых в белёсый кисель, казались ненастоящими, как мираж, подойдёшь ближе, и он исчезнет.
Дмитрий налил в крышку кофе из термоса и, облокотившись на машину, достал сигарету. Илья остановился у шатких останков забора и, не отрываясь, смотрел на дом.
— Переквалифицируемся в археологов? — спросил он.
— Хоть в гробокопателей, — Дмитрий поёжился от утренней прохлады.
— С чего начнём?
— С начала, — Демон сделал пару глотков и выплеснул коричневые остатки прямо на землю, помял и выкинул неприкуренную сигарету в канаву, пачка опустела лишь наполовину. Он слишком занят, чтобы вспоминать о дурной привычке. Станин открыл багажник и достал фонари.
Два луча метнулись в беловатую дымку, нисколько не рассеивая пелену, а, скорее, теряясь, исчезая в тумане.
— Итак, парня вынули из петли, — столичный специалист кивнул, и Дмитрий попросил, — покажи, куда положили.
Илья поводил фонарём из стороны в сторону.
— Не видать ничего.
Специалист потоптался на месте, подошёл к крыльцу. Встав спиной к двери, он уверенно повернулся влево. Круг света с размытыми краями упёрся в непримечательный участок земли.
— Здесь.
— Уверен?
— Да.
Демон обошёл предполагаемое местонахождение тела, если, конечно, сбросить со счетов четверть века. Ничего. Лишь одинокий старый дом. Он втянул воздух и замер. Отыскать энергетические следы смерти спустя столько лет нереально, но попытка не пытка.
— Где же Лена? — чувство вины у столичного специалиста проснулось в самый неподходящий момент.
Дмитрий понимал его беспокойство. Когда они носились по вызовам, каждый из которых приносил болезненное разочарование и казался бесполезной тратой времени, решение разделиться и отработать ещё одну версию выглядело разумным. Но стоило уехать, в мысли вторглись неуверенность и сомнение. Вдруг Гош с Эми не справились? Вот если б сам был там, а не гонялся за миражами…
— Они бы тогда отзвонились, — ответил Демон.
— Что мы здесь забыли? — спросил столичный специалист, — Здесь мы её не найдём.
— Нападения на Алленарию — это следствие, надо искать причину.
— Это если верить клоуну — учёному, — буркнул Лисивин.
— С верой подождём, — Дмитрий перевёл луч фонарика на дом, — но проверить не помешает. Как долго ты ждал Нирру?
— Трудно сказать. Но забеспокоиться не успел. Минут двадцать — тридцать.
— Слабая женщина, — столичный специалист крякнул, и Демон поправился, — физически слабая, не успела бы утащить труп далеко, а умная не стала бы и пытаться. В доме был подпол?
Илья кивнул.
— Вот почему они сюда не вернулись. И дом не продали, — Дмитрий распахнул недавно раскуроченную дверь. В нос сразу бросились запахи старости, пыли, заброшенности.
— Не советую, — столичный специалист указал на неровные края сломанной доски пола, — опоры и перекрытия могли прогнить насквозь.
— Где спуск? — не обратив внимания на предостережение, спросил Демон.
— На кухне, — Илья попробовал на прочность доски пола, и они глухо скрипнули под его весом. — Твоя затея нравится мне всё меньше и меньше.
— Есть другие?
— Снести развалюху к чёртовой бабушке. Лена возражать не будет. А потом уже копаться.
— Письменное разрешение владельца — раз, — начал перечислять Дмитрий, расстёгивая куртку, — запрос — обоснование на перегон и использование тяжёлой техники — два. Утверждение в центральном офисе — три. Включение расходов в бюджет — четыре. Продолжать?
— Закрытая категория, допуск — пять, — парировал Лисивин. — Все объяснения потом.
— Нирра мертва. Высунемся раньше времени, и дело быстро спустят в категорию обычных, — Демон вгляделся в серый полумрак дома и. не дождавшись возражений, шагнул вперёд.
Старый дом на то и старый, что заслужил право жить по — своему и умереть, как считает нужным. Постепенно осесть, врасти в землю или рухнуть в одночасье. Со старостью надо обращаться бережно. Она может быть благородной или жалкой. Это не только состояние, но и непрекращающийся процесс, со своими константами и переменными.
Доски, как старые кости, скрипели от боли, но держались. Дмитрий сосредоточился на том, чтобы правильно распределять вес. Он нашёл лучом фонаря дыру в полу, в которую провалился в прошлый визит, и псионники разошлись к стенам, обходя опасное место.
— Направо, — подсказал Илья почемуто шёпотом, и Дмитрий свернул в узкий проем.
Здесь было светлее, чем в коридоре, благодаря большому окну во всю стену.
Молочно — белый грязный свет ложился на пол вычурным старинным узором. "Занавески, — отстранённо подумал Демон, — вывезли всё, а занавески оставили". Старый тюль напоминал белёсый мох, наросший на стекла.
— Сюда, — позвал столичный специалист, указывая на чуть более тёмный квадрат пола, в скользнувшем луче фонаря блеснуло железное кольцо.
Люк поддался настолько легко, что не рассчитавший силы Лисивин едва не упал. Незакреплённая крышка приземлилась с гулким грохотом, подняв тучу серой пыли, словно лопнувший мешок с лежалой мукой.
Дмитрий заглянул в тёмную дыру: в свете фонаря появились тонкие перекладины уходящей вниз лестницы. Слава императору, железной. Демон подёргал ближайшую и, удовлетворённый, начал спускаться.
Илья продолжал хранить молчание. Дмитрий ловил себя на мысли, что наблюдает за ним, ищет подвох в каждом жесте, фразе и ждёт. Чего? Он и сам не представлял.
Подпол повторял размером и формой кухню. По сути, неглубокая яма, укреплённая досками, с утрамбованным земляным полом. Дмитрий стоял, согнувшись в три погибели.
— Что там? — спросил сверху Илья, доски под ним заскрипели, и Демону на спину и голову посыпался какойто мусор.
— Ничего.
Псионник ещё раз огляделся. Что тут раньше хранили, неизвестно, изпод традиционных банок с соленьями не осталось даже полок.
— Тогда вылезай, — столичный специалист шевельнулся, половицы громко треснули.
Дмитрий закрыл глаза, сосредоточился и резко вдохнул. В нос тут же попала пыль, заставив тихо закашляться. Формирование поисковой полосы с самым мелким разрешением, которое было ему доступно, заняло доли секунды.
В управлении энергиями всё зависит от мастерства специалиста, впрочем, как и в любом другом деле. Один выбросит плетёнку, сквозь дырки которой просочится не только след хвоста, но и сам блуждающий. Другой, если хорошо учился, сотворит сачок, который ещё иногда называют ситом, в хорошем смысле слова, — мука просеется, а всё чужеродное застрянет. Мастер выбросит "шёлковый платок", который развернётся широким полотнищем, не собьётся с курса и не пропустит ни малейшей частицы энергии, какой бы незначительной она ни была.
Демон оценивал свои способности не без гордости, все модификации полосы поиска давались ему легко. Платок развернулся и пошёл по расширяющейся спирали параллельно земле. Минус этого способа — время действия, не дольше минуты, и малый радиус, центром которого всегда будет псионник.
Подвал был пуст. Почти ничего. Но это "почти" зазвенело у него в голове, подобно сирене.
— Подожди, — Дмитрий повернулся.
Стена как стена, но энергия сквозь неё прошла чуть быстрее, словно там была не спрессованная временем земля, а пустота. Станин дотронулся до досок. Старые, гнилые, неровно опирающиеся одна на другую. Кажется, или эти две чуть светлее остальных? Или это шутка неровного света фонаря? Гвозди не ахти как приколочены, небрежная работа.
Демон постучал, и доски отозвались гулкой пустотой. Он просунул пальцы под нижний край и, не обращая внимания на впивающиеся в кожу занозы, потянул. Дерево хрупнуло, и доска наполовину отломилась.
— Дмитрий? — в голосе Лисивина различалось недовольство, сверху опять посыпалась труха.
— Я чтото нашёл, — псионник потянул за вторую доску, и гвоздь выпал, как гнилой зуб.
Столичный специалист чтото неразборчиво пробурчал, но ни одного вопроса не задал. Нелюбопытный человек. Демон начал догадываться почему.
За деревяшками была пустота, неровно вырубленная в земле полость. Очень небрежный и неумелый тайник. Создававший его не рассчитывал, что в доме будут проводить обыск и найдут неловко втиснутый в грунт дипломат. Чёрный, окантованный тусклой полоской серебристого металла, с выпуклыми скобами замков. Неумелая подделка под лаковую пупырчатую кожу, писк моды энных годов. Дмитрий припомнил, что видел с таким директора начальной школы при пси — академии. Сейчас плоские чемоданчики сменили более практичные пластиковые кейсы.
Он выдернул дипломат. На пол посыпалась земля.
— Держи, — Станин встал на нижнюю перекладину лестницы и швырнул чемодан на пол — потолок и оттолкнул.
Столичный специалист не удостоил находку и взглядом.
— Вылезай.
Одной рукой Демон ухватился за протянутую Ильёй ладонь, второй оперся об пол. Доски решили, что на сегодня с них хватит, и с треском подломились. На пару секунд воцарилась зыбкая предгрозовая тишина, а потом дом застонал. Застонал, как больной в преддверии боли. Ещё одна доска хрустнула, вторая выгнулась, словно ей вдруг перестало хватать места.
Лисивин рывком вытащил Дмитрия из ставшего ловушкой окошка люка.
— Чемодан! — крикнул Дмитрий.
Длинные доски, словно деревяшки из наборного паркета, разъединились. Пол вздрогнул и стал расползаться, как старая ткань.
— Брось, — Илья был уже в коридоре.
Оттолкнувшись от предательски ненадёжной опоры, Демон в один прыжок оказался рядом с находкой и схватил дипломат за пыльную пластмассовую ручку. Не замедлившись ни на секунду, он развернулся и прыгнул обратно. Бег по короткому коридору, подгоняемый треском за спиной, и специалисты вывалились в холодное утро туманной улицы
Дом ожил. Как старик, на мгновенье расправивший плечи. В негодовании шевельнулись стены. Зашуршали, выгнулись доски. Дом ухнул, наклонился, осел и, в тот момент, когда Демон ждал неминуемого разрушения, замер, решив ещё постоять час, день, год.
Станин выдохнул. Завораживающее зрелище, особенно когда осознаешь, что ты здесь, а не там.
— Надо же, — удивился столичный специалист, — его ещё Ниррин дед строил.
Псионник перехватил дипломат в повлажневшей руке и посмотрел на часы. Они не пробыли внутри и десяти минут.
— Закурить есть? — Лисивин, нахохлившись, сунул руки в карманы куртки.
Демон, никогда не замечавший за столичным специалистом вредной привычки, молча достал пачку. Щёлкнуло колёсико зажигалки, и впервые за последнее время пламя коснулось белого кончика.
— Что там? — псионник положил дипломат на капот машины.
— Ничего, изза чего стоило так рисковать, — Илья поморщился, отправил едва прикуренную сигарету в кусты, — гадость какая.
— Рассказывай, — Дмитрий подёргал, но замки не поддались.
Илья посмотрел на чемоданчик и, отстранив Демона, стукнул кулаком по крышке, одновременно отгибая скобы. Крышка отошла, и специалист заглянул внутрь. Дипломат был почти пуст, лишь на дне лежал прямоугольный свёрток. Лисивин развернул хрупкий пакет, мутный слежавшийся целлофан в нескольких местах сломался.
— Нашлась дорогая пропажа, — он повертел в руках одну из трёх тонких продолговатых книжечек с сероватыми корочками из плохого картона. Кто не знает, как выглядят медицинские карточки.
— Сергий ещё в университете подхватил какуюто заразу, — Лисивин ткнул в одну из книжечек. — Нет, ничего такого. Обычный грипп, но с осложнениями там, где не ждали. Бесплодие. Посмотри, там всё написано.
— Откуда ты всё это знаешь? Нирра рассказала? — псионник перевернул несколько страничек.
— Праздник был, вроде бы третье столетие восшествия на престол династии, — стал рассказывать столичный специалист. — Мы сидели, пили коньяк. Не много, так, для настроения. Болтали о работе, политике. Нам нравилось находить разногласия, спорить. Спарринг с Ниррой тонизирует, знаешь ли, — голос столичного специалиста становился всё тише и тише, переходить к главному ему совершенно не хотелось. — И вдруг она без всякого перехода просит порекомендовать хорошую частную клинику по проблемам бесплодия, — он потёр переносицу.
— Почему у тебя?
— Я ни с кем не обсуждал свою семью. Никогда. Но она знала. Хороший руководитель обязан знать, кто пьёт, кто играет, у кого долги, кредиты или как у меня. Мы с женой… у нас нет детей, теперь и не будет. Тогда мы ещё на чтото надеялись, я хорошо зарабатывал, и мы побывали во всех клиниках, наших и за рубежом, хотя могли бы обратиться в ведомственную, там врачи не хуже, но огласки не хотелось. Сейчас это кажется глупым, когда обойдёшь всех врачей, целителей, знахарок, ведьм, колдунов и экстрасенсов, гордость поистаскивается. Тогда я пребывал в священном убеждении, что никто, нигде, ничего. И тут она…
Я попытался перевести всё в шутку, мол, она, что ли, по пелёнкам соскучилась. Ей было к пятидесяти, — Лисивин открыл машину и плюхнулся на сиденье, — Глупо вышло. Нирра не улыбнулась. Просто смотрела, — специалист вздохнул, — я оскорбился, наговорил всякого. Забыл про субординацию, забыл про дружбу, — Лисивин закрыл глаза, ему до сих пор было неприятно вспоминать. — Знаешь, что сделала, по общему мнению, самая нетерпимая, злопамятная и жёсткая женщина империи? Ничего. Взяла бутылку и налила нам ещё по сто грамм. Вот тогда я и выдохся. Я был в ужасе. Что я творю? Как позволяю себе кричать и безобразно ругать своего начальника, хуже того, друга, и совсем скверно — женщину? Тебе приходилось так стыдиться себя, что любой гнев предпочтительнее этого осознания?
— Да, — ответил Дмитрий.
— Тогда ты поймёшь. Скорей всего, я бы ушёл. И уволился.
— Но ты остался.
— Да, она остановила меня. Нирра стала рассказывать. Сначала мне в спину, а когда я не в силах поверить обернулся, прямо в глаза. Твердо и невозмутимо, как делала всё, за что бралась. О сыне, о невестке, об их желании иметь детей, даже о нахалках, пытавшихся выдать случайных отпрысков за её внуков.
У Демона дёрнулся уголок рта.
— Врачи помогли?
— Долгое время я думал, что да. Злата забеременела. Сергий радовался, как мальчишка. Нирра подобрела настолько, насколько это возможно. Весь личный состав ходил по отделу на цыпочках, боясь спугнуть удачу.
— А потом?
— Потом Сергий заварил всю эту кашу с монахиней. Руки чесались ему морду начистить. Как мужчина, я мог отчасти найти оправдание, но как у мужа, как у несостоявшегося отца, он вызывал у меня отвращение. Когда Нирре пришла в голову идея с подменой девочек, я ужаснулся, — Демон заметил, что у специалиста задрожали руки, — но она объяснила, как им помогли врачи, — последнее слово он выплюнул, словно оно жгло язык. — Они нашли донора и искусственно… представить себе это не могу.
— И не надо, — поспешил сказать Демон. — Всё это более или менее понятно. Кроме одного. Как вы могли так поступить со Златой? Это был её ребёнок.
— Тогда я об этом не думал. Наверное, всё к лучшему, — Илья пожал плечами.
— Тут мы с тобой по разные стороны. Я за правду.
— Кому была бы нужна эта правда? Сломленной горем матери, похоронившей ребёнка, а с ним и всякую надежду? Или девочке — сироте из приюта?
— Она нужна мне. Сейчас. Будь вы тогда посмелее, не было бы сегодня, — Дмитрий обвёл округу глазами, — жертв. Кто изъял медицинские сведения? Ты?
— Сергий.
— Нирра велела их спрятать?
— Нирра велела их сжечь, — столичный специалист поплотнее запахнул куртку, словно замёрз, — но Сергий не послушался, и я ему помог.
— Документы уцелели, это хорошо, но на вашем месте я послушался бы Нирру. Незачем оставлять улики.
— Мы опять по разные стороны, — Илья грустно улыбнулся.
— Почему ты ему помог?
— Потому, — Лисивин скривился.
— Ясно.
— Ни черта тебе не ясно, — столичный специалист сжал пальцы в кулаки, — но это к лучшему. Чем бы ни руководствовался Сергий, но я ему помог. Даже дипломат одолжил, а то он хотел бумаги в одном пакетике в землю закопать. В подвал я не спускался, слышал, как он там чтото колотил, но не видел. Это всё, что я знаю. Теперь, действительно, всё.
— Зачем он вообще тебя с собой взял?
— Для страховки. Привязку тогда ещё не установили.
Демон задумчиво оглядел улицу. Солнце уже встало, чистыми лучами разгоняя остатки тумана. Сквозь него, как сквозь кальку, проступили неряшливо — чёрные линии домов и заборов. Почему он раньше не обращал внимания, как здесь грязно? И дело не в размытой осенними дождями дороге и черноте огородов. Даже деревья казались замызганными. Редкие листья не только пожелтели, но и почернели, скрутились, съёжились, словно их держали над огнём.
— Ну, что, мы снова на одной стороне? — спросил Лисивин.
— Возможно.
Дмитрий достал телефон и с минуту хмуро разглядывал дисплей, словно гипнотизируя. Ему нужны были хоть какието результаты. Пусть ребятам повезёт. Аппарат молчал, и Станин убрал его обратно, так и не нажав ни единой клавиши.
— Надо по соседям пройтись. Расспросить на случай воздействия нашего пропавшего. У них, конечно, и своих хвостов достаточно, но чем черт не шутит. Парень гдето здесь, возможно, ктото из местных знает место, которое другие блуждающие обходят стороной, место, где они никогда не атакуют, — Демон выпрямился.
— Знаешь здесь кого? — энтузиазма в голосе Лисивина не слышалось.
— Было дело.
— Тогда иди. А я, — специалист огляделся, — не в настроении чтото общаться.
Чтобы пройти из конца в конец единственную улицу деревни, много времени не нужно. Неспешный шаг. Остановка. Ещё один. Несколько метров туда и обратно. Высокий, опрятно одетый мужчина выделялся на грязной деревенской дороге так же, как и пьяница в воскресном хоре. Не тот человек. Не то место. Зачем он месит чёрную грязь своими дорогими кожаными ботинками? Туда — сюда.
Дмитрий сам не смог бы внятно ответить спросившему, если б таковой и нашёлся. Смотреть на хмурого мужика, который то ли заблудился с похмелья, то ли решил измерить дорогу, куда интереснее, чем помогать. Что ж, смотрите. Смотрите. И не говорите потом, что вы не видели. Свидетели, чтоб вам.
Ещё несколько шагов. Ожидание томительно. Улица кончилась. Вместо того, чтобы постучаться в ближайший дом, демон развернулся и сделал шаг назад. Первый из скольких? Демон сбился со счета.
Пока он тут шатается, чтото происходит. Как всегда. Люди спят, едят, разговаривают, занимаются сексом, плачут, смеются, работают, убивают.
Ему нужно время. Нужно подумать, прокрутить только что состоявшийся разговор и решить, чему верить, а чему нет.
Дмитрий сделал три размашистых шага. Нельзя торопиться, нельзя ошибиться. До дома Нирры пятьдесят метров.
Много было сказано, нужного и ненужного. В ворохе правды легко спрятать маленькую ложь. Очень маленькую и очень важную. Нирра не знала о подмене девочек, она ничего не могла ему рассказать. Не знала о смерти той, что носила Злата. В этом он уверен. Знал Сергий. Уж не поэтому ли он оставил младенца безымянным, чтобы не устанавливать привязку, не обращаться к матери. Вы с ним спрятали документы. Лисивин соврал в такой малости, Дмитрий начинал думать, может, это и не малость.
Он всё шёл и шёл. Машина. Дом. Участок. Пора. Надо решать, на одной вы стороне или на разных.
Изменения в пространстве Станин уловил скорее подсознательно, срываясь с места, едва почувствовал первые отголоски энергии. Запах пепла, тлена, старости, боли и страха — всё сразу и ничего. Для людей этих запахов не существовало.
— По одну сторону баррикад, говоришь, — почти прорычал Дмитрий, — значит, самое время взобраться на них и оглядеться.
Он всё ещё продолжал бежать, когда позвоночник обожгла боль. Тонкая, как паутина, нить канала, невидимая, но ощущаемая горячей иглой в костях, вошла в основание черепа. Ктото устанавливал с ним контакт. И этот ктото был мёртв. Отрезать. Псионник взмахнул рукой, резкий росчерк энергии расплылся бесформенным пятном. Опоздал.