Часть первая

Джейн не спалось. Она разглядывала лицо спящего Калеба, стараясь увидеть там тайну всего сущего. Если смотреть подольше, секрет обязательно раскроется. В этом Джейн не сомневалась. А если никакой тайны нет, она будет безумно счастлива просто смотреть на него. Долго-долго. Целую вечность.

Нескончаемый поток музыки, доносящейся с улицы, ничуть не мешал Калебу спать. Казалось, он и из материнского чрева появился под оглушительный грохот барабанов. У него весь мир состоял из музыки, и даже шум крови в венах звучал для него красивыми песнями. Неоновый свет, просачиваясь сквозь жалюзи, оставлял красные полоски на его молодом лице. Веки Калеба вздрагивали в ритме сна, а когда губы изогнулись в легкой улыбке, Джейн едва удержалась, чтобы не поцеловать его. Но ему надо выспаться, и потому она молилась музыке и ночи: пусть его сны будут о ней. Потом Джейн закрыла глаза, мечтая увидеть Калеба в своих снах.

Джейн проснулась, почувствовав нежное прикосновение губ Калеба к своему затылку. «Значит, я ему снилась», – подумала она.

Не открывая глаз, Джейн слушала биение собственного сердца. Проживи она хоть тысячу лет, ей никогда не наскучат такие пробуждения. И причина не только в чисто сексуальном наслаждении. Это было нечто большее. Знание, таящееся в глубинах ее души. Понимание, что они с Калебом связаны физически, эмоционально, духовно и нет числа этим связующим нитям. Он принадлежал ей, а она – ему. Вместе они составляли все значимое в этом мире. Они были как туго переплетенные корни дерева. Никакая внешняя сила не могла сломать их единение.

Волосы Калеба свисали ей на плечи, щекоча грудь. Джейн перевернулась на спину, подставив ему свои губы. Поцелуй, как всегда, был долгим.

– Я люблю тебя, – прошептала Джейн, неохотно отрываясь от его губ.

Калеб дотронулся до уха, показывая, что не слышит.

– Я сказала, что люблю тебя, – повторила она.

Калеб поддел и вытащил из ее уха беруши.

– Малышка, я тоже тебя люблю, – засмеялся он. – Но не надо так громко кричать.

Смех его был заразительным. Джейн вытащила беруши из второго уха:

– Все время забываю о них.

Калеб опять ее поцеловал. Потом перелез через Джейн, встал с кровати и отправился в ванную.

– Ты затыкаешь уши из-за соседского пса?

Джейн слышала вопрос, но, как всегда, залюбовалась его обнаженным телом, отчего она неизменно теряла дар речи.

– Если хочешь, я с ней поговорю, – предложил Калеб.

– Ты… про беруши? Нет, так я спасаюсь от уличной музыки.

Джейн хотела объяснить, что с самого приезда в Остин плохо спит по ночам. Квартира, снятая Калебом, находилась в центральной части города. Уличный шум и музыка не затихали здесь до трех часов ночи. А ей сегодня нужно успеть до восьми утра к паркомату и оплатить стоянку.

Паркомат!!!

Джейн взглянула на часы возле кровати. Десять минут девятого.

Она выпрыгнула из постели, рывком натянула джинсы, футболку Калеба и, не тратя времени на обувание, босой понеслась вниз по лестнице.

Джейн мчалась со всех ног. Завернув за угол, она увидела неторопливо отъезжавшую машину парковочной службы. Джейн бросилась к своей машине. Так и есть! Под левый «дворник» был подсунут штрафной талон. Еще один. За последние три недели она получила не один десяток таких талончиков.

Услышав смех, Джейн подняла голову. Она знала, кто это. Соседка. Попыхивая сигаретой, та сидела на балконе в своем затрапезном розовом халате. Похоже, ее забавляли постоянные сражения Джейн с паркоматом. А вот чересчур громкие занятия любовью соседке не нравились, и тогда она принималась колотить в общую стену.

Джейн показала соседке язык и пошла к своей двери. Там она обернулась.

– Извините! – крикнула она хозяйке розового халата. – Неистребимая детская привычка.

Соседка раздавила окурок в пепельнице, подхватила на руки скулящую собачонку и ушла внутрь, молча захлопнув балконную дверь.

К возвращению Джейн Калеб успел принять душ и теперь вытирал волосы. Он отбросил полотенце, прижал Джейн к себе и поцеловал. Его губы были теплыми и мягкими. От него вкусно пахло мылом.

– Как тебе удается так быстро принимать душ? – удивилась Джейн.

– Легче легкого, – ответил он. – Я пускаю воду, намыливаюсь и потом все смываю. – Он снова поцеловал Джейн и добавил: – Полезли туда вдвоем. Я тебе все наглядно покажу.

Джейн высвободилась из рук Калеба, оттолкнулась от его груди и пошла на кухню соображать завтрак.

– Мужчины, мужчины, мужчины, – пробубнила она.

– Малышка, что ты там бормочешь?

Квартирка была настолько тесной, что они слышали не только слова, но и мысли друг друга.

– Я вслух скучаю по своей старой ванной.

– Неужели скучаешь?

– Скучаю. Мужчинам проще. Общество принимает вас волосатыми, где бы ваши волосы ни росли. А мне, чтобы выглядеть презентабельно, нужно их сбривать, выщипывать и дальше по списку.

– Можешь уподобиться цыганкам, – предложил Калеб.

– Цыганкам?

– Угу. Своей нарастающей бедностью мы приближаемся к их уровню.

– И ты бы не возражал?

– Малышка, я бы любил тебя, даже если бы ты была похожа на самку снежного человека.

– Неужели ты бы продолжал заниматься со мной любовью – с волосатой и шерстистой?

Калеб выглянул из спальни. Вопрос Джейн заставил его задуматься, но ненадолго.

– Да, – улыбнулся он. – Мой ответ – да.

Джейн усмехнулась, продолжая возиться с кофе и тостами.

– Только у наших детишек могли бы возникнуть проблемы в школе, – снова послышался его голос.

– Что ты сказал?

Калеб вошел в кухню, одевшись для нового рабочего дня. Его знаменитые истрепанные джинсы, футболка. Джейн купила ему другие ботинки, однако Калеб почему-то упорно таскал старые – высокие ботинки со шнуровкой, в которых несколько месяцев назад он работал, приводя в порядок ее запущенный двор. Тогда она жила в штате Вашингтон.

– Я сказал, что, если бы ты была похожа на самку снежного человека, у наших детей могли бы возникнуть проблемы в школе.

Джейн повернулась к нему. Она больше не улыбалась.

– Кажется, мы договорились не трогать эту тему.

– Прости, это непроизвольно. Когда я смотрю на тебя, то всегда думаю, как выглядели бы наши дети. А разве ты об этом не думаешь?

Джейн вынула из шкафчика кофейные чашки, выключила кофеварку, наполнила чашки дымящимся кофе. Все это – стоя к Калебу спиной.

– Я думаю о куче разных разностей. Что бы я чувствовала, спрыгивая с небоскреба и дергая кольцо парашюта. Или путешествуя по Африке с одним рюкзаком. Или переплывая Ла-Манш. А тут подумала, как бы смотрелась у меня татуировка во всю руку.

– Вот видишь. В тебе живет дух свободы. В одной из прошлых жизней ты наверняка была цыганкой.

Джейн подала ему кофе:

– Думать – еще не значит осуществить. Я вовсе не собираюсь лезть на небоскреб с парашютом.

– Ладно. Разговор о детях отложим на потом.

– Лучше отложим насовсем, – сказала она.

Калеб выхватил из тостера горячий, хрустящий ломтик и откусил половину, даже не намазав маслом.

– Про татуировку тоже говорить не хочешь? – спросил он, набивая рот горячим хлебом. – А на тебе она бы шикарно смотрелась.

Его зеленые глаза так озорно подмигивали, что Джейн невольно улыбнулась.

– Может, когда-нибудь, – сказала она. – Яичницу хочешь?

– Нет. Мне пора бежать.

– Я думала, твоя работа начинается не раньше полудня.

– Так оно и есть. Но мы с Джереми договорились встретиться и обговорить завтрашний репертуар. – Калеб взглянул на дисплей микроволновки, показывавший время. – Я уже опаздываю.

– Ты даже кофе не допил.

Калеб молча достал из шкафчика большую пластмассовую кружку, перелил туда свой кофе, плеснул сливок, после чего разбавил все это холодной водой из-под крана. Залпом проглотив странную смесь, он бросил пустую кружку в раковину. Джейн лишь головой покачала.

– Возьми машину, – предложила она.

– Ты серьезно?

– Вполне. Я не могу весь день бегать и оплачивать стоянку. Штрафной талон брось в бардачок, где остальные валяются.

– Надо бы поджечь чью-нибудь тачку, тогда бы у тебя на целый месяц появилось парковочное место, – сказал Калеб.

– Лучше перенаправь свою энергию и поищи нам жилье с нормальной ванной. И как насчет кондиционера?

Калеб подошел к ней, обнял за талию. Он не торопился разнимать руки, хотя и опаздывал на встречу.

– Разве здесь так жарко?

– Издеваешься? – не выдержала Джейн. – Поторчал бы тут днем. Не квартира, а сауна! Все цветы, что я купила для балкона, сгорели от солнца. Даже кактус.

– Тогда повесь на окно объявление, что предлагаешь уроки горячей йоги.

Вспомнив о йоге, Джейн засмеялась:

– Мне хватило одного урока. Меня тогда чуть на «скорой» не увезли. Я выдержала пятнадцать минут, потом вылезла в коридор. Преподаватель вопросительно на меня посмотрел, и я ему промямлила, что поза дохлой собаки почему-то не принесла ожидаемого расслабления.

– Тут я с тобой согласен. Но мне понравилось, когда ты показывала эту позу. Помнишь? На тебе были облегающие джинсы. Без джинсов было бы еще лучше.

– Мистер, вас Джереми не заждался?

Калеб нагнулся и поцеловал ее:

– Я люблю тебя.

– И я тебя люблю.

Калеб запихнул в рот еще один ломтик, сдернул с крючка автомобильные ключи и уже собрался выйти, но у самой двери остановился:

– Слушай, малышка. Ты не против, если мы вечером с ребятами порепетируем здесь? Мне очень важно не облажаться на том концерте.

– Конечно, – ответила Джейн, немного удивившись, что слышит об этом впервые. – И до какого времени вы мыслите играть?

– Часиков до девяти. Может, до половины десятого. Потом, наверное, перекусим.

– Играйте на здоровье. Я схожу в кино или поболтаюсь по городу.

– Спасибо, малышка, – улыбнулся Калеб. – А я постараюсь раздобыть нам подержанный кондиционер.

Джейн хотела сказать ему, что это излишне, но Калеб уже исчез. Она стояла с кофейной чашкой в руках и слушала его затихающие шаги. В квартирке стало тихо. Тишина была знакомой и неприятной для Джейн. Само присутствие Калеба казалось ей прекрасной музыкой, а когда он уходил, вместе с ним уходили и все звуки.

Джейн перенесла недопитую чашку на диван, подняла крышку ноутбука и принялась за ежедневный ритуал по удалению спама. Она разместила свое резюме на нескольких сайтах и ждала сообщений. Сегодня опять было пусто. Только двенадцать сообщений, приглашающих ее воспользоваться сервисом LinkedIn – это что еще за зверь? – и письмо от Эсмеральды. Та писала, что ее прежний дом наконец продан. Джейн вздохнула и закрыла ноутбук.

Джейн оглядела их с Калебом крошечное жилище. Потускневшая краска стен. Идиотское трековое освещение. Окно с мутноватым стеклом, которое от каждого мытья становится еще мутнее. Пока Калеб был рядом, она никогда не тосковала по своему дому на острове Бейнбридж. И только когда он уходил, Джейн сразу бросалась в глаза вся неприглядность их остинской квартиры.

Джейн откинулась на спинку, закрыла глаза и стала вспоминать свой прежний дом с задним двором, приведенный Калебом в порядок. Когда Калеб входил в азарт работы, то не обращал внимания на погоду. Дождь хлестал вовсю. Его рубашка промокала и липла к телу, а он неутомимо выкорчевывал кусты ежевики. Потом Джейн вспомнилось, как однажды, вернувшись домой, она застала Калеба за сооружением водной горки на ручье. Кусты ежевики, с которыми она безуспешно воевала годами, исчезли, и на их месте зеленела трава. А какой у нее был фонтан! Джейн усмехнулась, вспомнив глупого старого козла, пожирателя ежевичных кустов. И день, когда они с Калебом впервые занимались любовью, ее возбужденность и нервозность. Другой эпизод: они вернулись с бейсбольного матча. Калеб вел себя как одержимый. Его желание зашкаливало, и он уложил ее прямо на кухонном столе… От этих воспоминаний перекинулся невидимый мостик к другим, более ранним, еще до Калеба. Джейн вспоминала свою умершую дочь Мелоди. Свою лучшую подругу Грейс, тоже умершую. Но этот ящик в шкафу ее воспоминаний Джейн старалась не открывать, и сегодняшний день не был исключением.

Воспоминания оборвало дребезжание древнего холодильника. Джейн встала, выглянула из окна. По крайней мере, с видом им повезло – даже если это вид на стадо припаркованных машин и двери мрачноватых баров. Внизу кипела жизнь старой части Остина. Фырчали грузовики, развозящие пиво. Катились другие машины. По тротуарам шли люди. Пора бы и ей вылезти из дому и отправиться искать работу. Но Джейн понимала: ей не выдержать очередного дня, полного отказов.

Может, сначала немного вздремнуть?

Нет. В квартире уже душно. Никакого сна не получится.

Джейн посмотрела на крышку ноутбука, и в мозгу шевельнулась мысль. Если ее дом на острове Бейнбридж продан, значит у нее снова появились деньги. Конечно, их лучше отложить на покупку другого дома – когда-нибудь у них с Калебом будет свой дом, – и к тому же она до сих пор не нашла работу. Но… не так уж это дорого стоит – позволить себе понежиться в настоящей ванне, а потом отдохнуть в прохладной комнате.

Джейн открыла глаза. Вокруг было темно.

Звонил будильник. Джейн не сразу поняла, где она находится. Еще несколько секунд назад она во сне сидела за рулем старого «мустанга» с откидным верхом и ехала по удивительно романтичной дороге. Чтобы солнце не слепило глаза, она надела темные очки и выставила в окно левую руку, наслаждаясь дуновением ветра.

Перевернувшись на бок, Джейн заглушила будильник в снятом ею гостиничном номере. Хорошо, что она догадалась установить время, когда ложилась спать. Джейн навестила туалет, затем поправила макияж. Взяв сумочку, она приготовилась уйти, но возле двери остановилась, обведя номер глазами: внушительную кровать с измятыми простынями, ванну, в которой она лежала, наслаждаясь теплом и ароматом, поднос с заказанной едой. Джейн чувствовала себя немного виноватой за это тайное свидание с собой. Зато она давно так хорошо не высыпалась. Глупо уходить, когда оплаченное время еще не закончилось. Джейн решила пока не сдавать ключ. Быть может, она устроит Калебу сюрприз. Они давно не резвились на такой королевской кровати.

– Спасибо, «Хилтон», – сказала Джейн, после чего вышла, осторожно закрыв дверь.

Вечернее небо было теплым, расцвеченным городскими огнями. Джейн воспринимала Остин прежде всего как город звуков. Здесь часами звонили колокола старой церкви. С дубов и пеканов гремели целые хоры граклов. Издали доносились сирены полицейских машин. Похоже, в этом городе постоянно случалось что-то непредвиденное. И конечно, музыка. Музыка почти до утра. Джейн шла мимо открытых дверей баров, каждый из которых обрушивал на нее свой поток усиленный электроникой музыки. В полумраке залов виднелись пьяные, загипнотизированные звуками лица тех, кто раскачивался, повинуясь ритму. Так много музыки, звучащей одновременно, собранной на сравнительно небольшом пространстве. Как отдельный музыкант или группа могли рассчитывать на успех, когда толпы талантливых тщетно пытались это сделать до них? А сколько несостоявшихся звезд оседало в Остине. Город не отпускал, и они исполняли старые хиты за бесплатную выпивку и скромные деньги, чтобы платить за жилье! Вдруг Калеб станет одним из них? Джейн гнала от себя тревожные мысли. Калеб был счастлив тем, что сочинял и пел свои песни, не особо замечая, слушают его или нет. Если кто и мог подняться над толпой претендентов, это, конечно же, был Калеб. Джейн не слышала более красивого и сочного голоса. Но может, она слишком предвзято к нему относится?

Вереница баров слилась воедино. Их огни и звуки смешались. Погруженная в мысли, Джейн не заметила, как оказалась перед домом, где они снимали квартиру. В их окнах не горел свет, хотя Калеб предупреждал ее о вечерней репетиции. Джейн достала мобильник. Тридцать пять минут десятого. Ни одного пропущенного звонка. Пожав плечами, Джейн вынула ключи и стала подниматься. На площадке из-за тонкой двери соседской квартиры доносилось собачье повизгивание. Мысленно обругав четвероногого мучителя, Джейн поспешила открыть свою дверь и войти внутрь.

В квартире было темно. Только на кофейном столике горела свечка. Джейн позвала Калеба. Ответа не последовало. Бросив сумочку, Джейн подошла к столику со свечой. Рядом с подсвечником лежала белая роза на длинном стебле и конверт. Может, сегодня какая-то дата, о которой она забыла, а Калеб не забыл? Вроде никаких дат не было, и они ничего не собирались праздновать.

Открыв конверт, Джейн извлекла записку.

Джейн еще ни разу не бывала на крыше этого дома и не представляла, как туда добираться. Взяв розу и записку, она снова вышла на площадку и стала подниматься наверх. Ее одолело такое любопытство, что сейчас она даже не услышала собачьего тявканья. Три этажа, которые нужно было пройти, показались ей тридцатью. Наконец она достигла двери, выводящей на крышу. Джейн почему-то ожидала найти эту дверь закрытой, но, когда нажала ручку, дверь открылась легко, без малейшего скрипа. Увидев то, что скрывалось за ней, Джейн даже прикрыла рот, словно боясь, как бы оттуда не выскочило ее сердце.

Свечи, горящие в хрустальных вазочках, окаймляли дорожку из белых лепестков роз. Дорожка оканчивалась у стола, накрытого белой скатертью. На столе возвышалась ваза с одиннадцатью белыми розами. А возле стола стоял Калеб: чисто выбритый, с аккуратно зачесанными назад волосами, в костюме и рубашке с галстуком. Джейн впервые видела его в костюме. Силуэт Калеба, оттененный мягким пламенем свечей, столик на двоих, романтическая обстановка крыши… Окружающий мир потонул в слезах радости. Обо всем этом Джейн давно мечтала. Как давно – она уже не помнила. Ее жизнь не очень-то располагала к подобным мечтам. Но то, что она видела перед собой, было не мечтой и не сном, а внезапно наступившей реальностью. Джейн заставила себя успокоиться, смахнула слезы и только сейчас заметила Джереми. Тот замер со своей электрической скрипкой у подбородка. Смычок был готов коснуться струн. Они с Калебом ждали ее. Джейн медленно пошла по дорожке из роз к Калебу.

Прежде чем она успела произнести хоть слово, Калеб приложил палец к ее губам. Потом взял ее за руку и опустился на колени. У Джейн по щеке покатилась слезинка. Глянув на коленопреклоненного Калеба, она увидела, что и его глаза влажно блестят. Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга. В этой позе таилось молчаливое обещание. Более того, таким он видел ее место в своей жизни. Молчаливый завет: всегда ставить ее выше себя во всем, отныне и навсегда, если только она примет его предложение. Предложение дальше двигаться в одной упряжке, куда бы жизненная дорога их ни завела.

– Ты выйдешь за меня?

Калеб едва успел спросить, как Джейн утвердительно кивнула, подняла его с колен и стала целовать, перебирая пальцами его густые волосы. Она могла бы целоваться с ним целую вечность, но рядом полились звуки электрической скрипки, и Джейн вспомнила: они здесь не одни.

Тогда она осторожно высвободилась из его объятий, пригладила ему волосы, радуясь, что полумрак скрывает ее покрасневшее лицо. Калеб обаятельно улыбнулся, потом достал синюю бархатную коробочку, открыл и… Там лежало кольцо, доставшееся Калебу от миссис Готорн. Кольцо, которое он честно заработал, много дней подряд приводя в порядок жилище этой странной старухи. Снова взяв Джейн за руку, Калеб надел ей кольцо. Оно изумительно сидело на ее пальце. Скорее всего, Калеб носил его в ювелирную мастерскую, чтобы подогнать по размеру. Они переплели пальцы и подняли руки вверх. Желтый бриллиант кольца ловил блики свечей, переливаясь маленьким солнцем. Пространство крыши расширилось. Уличный шум и сирены полицейских машин затихли. Они с Калебом были вдвоем. Вдвоем среди звезд, уносимые звуками электрической скрипки. Их обнявшиеся силуэты знаменовали собой появление нового созвездия, посвященного любви.

Джейн еще не вышла из этого чарующего сна и не сразу заметила, как Калеб пододвинул ей стул. Она села. Калеб открыл бутылку искрящегося сидра и наполнил фужеры.

– Надеюсь, это хороший год, – пошутила Джейн, вспомнив, как однажды за обедом он произнес такие же слова.

Калеб молча улыбнулся и отошел от стола.

– А ты не собираешься праздновать со мной? – удивилась она.

Он нырнул в сумрак и появился с подносом в руках:

– Я обязательно буду праздновать. Но сегодня я еще и твой официант. Друг, которого я просил мне помочь, не смог прийти.

– Хорошо, что у нас есть музыка.

– Джереми великолепен. Согласна?

– Согласна. Ничего подобного я еще не слышала. Какая чудесная музыка.

Джереми услышал их. Его улыбка стала шире, а электрическая скрипка зазвучала громче. Расставив все угощение, Калеб тоже сел и поднял фужер с сидром.

– За любовь! – провозгласил он.

– Да! – подхватила Джейн. – За любовь. За то, чтобы я стала миссис Калеб Каммингс.

– Ты уверена? – спросил Калеб.

– Да, черт побери!

– Я не о замужестве, – пояснил он. – Я спросил, хочешь ли ты брать мою фамилию. Не стану возражать, если ты захочешь оставить свою или даже взять двойную. Маккинни-Каммингс звучит совсем неплохо.

Джейн так тряслась от смеха, что даже сидр расплескала.

– А знаешь ли ты, сколько лет я мечтала избавиться от своей дурацкой фамилии? Теперь, может, выпьем, пока угощение не остыло?

– Боюсь, оно уже остыло, – виновато улыбаясь, признался Калеб. – Я ждал тебя к девяти.

– Нет, вы только посмотрите! – всплеснула руками Джейн. – Мы еще не успели пожениться, а уже начинаем выяснять отношения. За мистера и миссис Каммингс, и это окончательный вариант.

– Я должен тебе кое-что сказать. – Калеб поставил свой фужер. – Я схожу с ума от любви к тебе.

– Тогда и я должна сделать признание. Я тоже схожу с ума от любви к тебе, – улыбнулась Джейн.

Они чокнулись и, не сводя друг с друга глаз, медленно осушили фужеры. Скрипка продолжала играть. В хрустальных вазочках мерцали свечи. Еще никогда и никому холодное блюдо и теплый сидр не казались таким бесподобным угощением.

– Ого! – воскликнула Джейн, доедая последние куски остывшего мяса. – Ты даже приготовил на десерт клубнику в шоколаде.

– Небольшое уточнение. Клубника в шоколаде – предварительный десерт.

– Предварительный десерт?

– Да. И когда мы слопаем эту клубнику, я намереваюсь отвести тебя в нашу спальню и угостить главным десертом.

– У меня есть предложение поинтереснее, – сказала Джейн.

– Неужели? Я внимательно слушаю.

Джейн достала электронный ключ от номера в «Хилтоне»:

– Как насчет моих апартаментов в «Хилтоне», где главный десерт будет еще вкуснее?

– Ты сняла апартаменты в «Хилтоне»?

– Если честно, это обычный номер. Но там королевская кровать.

– А зачем тебе понадобился гостиничный номер, да еще в «Хилтоне»?

Джейн отправила в рот очередную клубничину и улыбнулась:

– Это, мой дорогой жених, я расскажу тебе по дороге.