— Это, будем говорить так, содержимое моей полевой сумки, вот эти часы, они как раз были у меня на руке, когда второй раз подбили боевую машину, и вот тогда осколком ударило в руку, в часы. Вот они остановились, здесь точно указано время, когда произошел подрыв.

Семен Бурлаков — один из тех, кто в новогоднюю ночь 1994 года оказался в самом пекле — в центре Грозного. С тех пор прошло почти 15 лет, но тот день — день начала штурма чеченской столицы, он и сегодня помнит практически по минутам. Помнит, как погибали его товарищи, как чеченские боевики уничтожали молодых и еще необстрелянных солдат, как подбили его БМП и он, весь израненный и обгоревший, тихо умирал в овраге. Шансов выжить у него практически не было. Но… он выжил. Выжил всем смертям назло.

Для Бурлакова была уже отрыта могила. Но так как, к счастью, она оказалась незаполненной, то от памятника остались только надгробие с табличкой, где его фото, даты жизни и смерти. Фотография была взята и скопирована из личного дела.

31 декабря 1994 года. Чечня. В 6 часов утра колонны федеральных войск начинают движение в сторону Грозного. По плану входить в город войска должны по четырем направлениям: Восток, Запад, Северо-Восток и… Север. Именно в этой группировке войск «Север» шел 81-й самарский полк.

Солдатам 81-го полка была поставлена задача следующего характера. Первый штурмовой отряд должен был взять под контроль железнодорожный вокзал. А второй штурмовой отряд должен был взять под контроль площадь, занять дворец Дудаева и, как сказал Квашнин, на развалинах дворца Дудаева водрузить знамя. На этих развалинах собирались вручать ордена и медали отличившимся бойцам.

Семен Бурлаков — начальник штаба 81-го самарского полка — идет вместе с первым штурмовым отрядом. Уже к 7 часам утра отряду удается взять под контроль аэропорт «Северный» и, миновав реку Нефтянка, начать движение к центру города. Но… неожиданно отряд попадает под шквальный огонь боевиков. Чтобы сломить их сопротивление, командование принимает следующее решение: обработать квартал артиллерией. Но… для этого нужно оттянуть всю колонну назад. Первый штурмовой отряд получает приказ: полный назад.

Бурлаков и другие офицеры вспоминали о том, как полк был подготовлен к штурму. Полк при доукомплектовании получил абсолютно необученных механиков-водителей, которые за весь летний период обучения, по признанию командиров, просто ходили вокруг БМП, а не ездили на них. Они могли только заводить машину и трогаться с места, больше ничего они не умели. Когда полк начал сдавать назад, то получилась страшная давка. Машины практически наезжали друг на друга.

Вот так прямо в самом центре Грозного в пробке застряла колонна федеральных войск. Чтобы ее вытащить и перестроить, требуется время… Но его нет. Боевики уже начинают стягиваться к центру. Малейшее промедление приведет к тому, что сражаться придется с противником, который уже занял более выгодные боевые позиции. И тогда подполковник Бурлаков, машина которого не попала в пробку, предлагает командованию единственный выход из ситуации — он быстро вытаскивает из пробки первый штурмовой отряд и, возглавив его, продолжает продвижение к железнодорожному вокзалу.

Когда самарцы прибыли к вокзалу, там уже занимала оборону майкопская бригада во главе с комбригом Савиным. Савин сказал Бурлакову, что согласно приказу 1 января он должен занять здание вокзала и строящуюся гостиницу, к нему примыкающую. Это разграничительная линия, остальную территорию должен занимать 81-й полк. Что он и сделал под очень сильным огнем дудаевцев.

Первый штурмовой отряд 81-го полка под командованием подполковника Бурлакова занял оборону в привокзальных строениях. Через дорогу от железнодорожного вокзала находился пятиэтажный дом. В нем, как выяснится позже, засело почти полторы сотни боевиков. Рассмотрев с верхних этажей здания позиции обороняющихся, они завязали бой. Этот бой не прекращался почти сутки. В полночь 31 января возникла передышка, но всего на 20 минут. И опять кинжальный огонь, не прекращавшийся до полудня 1 января.

Первый батальон 81-го полка и один батальон майкопской бригады с комбригом во главе оставались на вокзале. И были полностью отрезаны. Они в буквальном смысле слова попали в ад. Здесь и оказался Семен Бурлаков, начальник штаба. Были полностью отрезаны два батальона, к ним за сутки не прошел ни один БМП, ни один танк.

Сохранились кадры этого трагического для российских солдат боя, снятые боевиками.

На них видно, как погибали 81-й самарский полк, 131-я майкопская бригада и ее комбриг Иван Савин, чей голос звучит в радиоэфире.

— Идите. Пехоту ищите. Охоту на них делайте. Ищите их.

Опять перекличка Савина с подчиненными:

— Прекратили совсем. 4-й, я ранен. БМП выведена из строя. — Я 10-й. — Я 11-й, прием. — 11-й, ну, вы думайте, мы все погибнем. Это не просто так. Надо конкретная и быстрая помощь.

— Я понял. Я все понял.

— Это было хуже, чем Брестская крепость. Это я вам отвечаю на 100 %. Потому что в крепости были катакомбы, и там возможность была уйти и через вход не пускать немцев, а вокзал, это и есть вокзал. Со всех сторон пятиэтажки стоят, а на них снайперы и гранатометчики, они напрямую этот вокзал мочат, а наши сидят там и отстреливаются.

— Семен Бурлаков около часа ночи пошел посты проверять и нарвался на засаду чеченскую. И к 3 часам ночи он уже начал терять сознание, я его оттащил в сторожку, и он там вместе со всеми ранеными находился. Мы зажаты, команды никакой нет. Савин вызывал, вызывал. Переговоры, обещания идут такие, что вот-вот они на помощь подойдут, сейчас подойдут. Там уже был мат-перемат и все тому подобное.

Поняв, что подмога уже не придет, а боевики с минуты на минуту ворвутся в зал ожидания, приняли решение самостоятельно прорываться к своим. Бойцы нашли уцелевший танк, снарядом выбили угол здания. Через эту пробоину в стене началась срочная эвакуация раненых на двух оставшихся БМП.

Никто из тех, кто не был ранен, не имел права садиться в эти БМП. Но все прекрасно понимали, что раненых нельзя отправить без прикрытия, без сопровождения. Не дай бог, нарвутся на боевиков, как оно и случилось, кто будет отбиваться?

БМП, в которой оказался раненый комбриг Савин, попала в засаду боевиков. Не выжил никто. Тело комбрига, изуродованное боевиками, со снятым скальпом, обнаружили только в марте.

Боевая машина пехоты, в которой оказался Семен Бурлаков, дважды попадала в засаду боевиков, и дважды бойцам удавалось отбиться. Но очередной обстрел закончился трагедией: один из снарядов попал в ящики с боеприпасами. БМП загорелась. И тогда подполковник Бурлаков, который сидел у люка, дернул ручку и выпал из машины. Обгоревший, с простреленными ногами, пытаясь прорваться к своим, он сумел пройти пешком еще 7 километров, а потом потерял сознание в ближайшем овраге.

Оказалось, что именно в этом овраге проходил трубопровод с водой. А так как все было разбито, а в этом трубопроводе оставалось немножко воды, и поэтому рано утром женщины из окрестных домов приходили туда. Там они и увидели раненого офицера — спрятали его сначала в автомобиле. Когда стемнело, перетащили сначала в подъезд разрушенного дома, потом в другое открытие. Им, кстати, помогал старый чеченец. И уже третьим по счету пристанищем Бурлакова стала квартира Лидии Семеновны.

Лидия Семеновна — простая русская женщина, которая в новогоднюю ночь 1994 года, как и подполковник Бурлаков, оказалась в самом пекле. На протяжении почти двух недель она подкармливала раненого вареньем — единственной пищей в доме, что уцелела после бомбежки, делала массаж и перевязки, пытаясь спасти ему жизнь. Даже ценой своей собственной.

Риск со стороны этой женщины был огромен. Боевики Басаева, против которых вел бой Бурлаков, работая на радиочастотах наших военных, засекли его позывной, изучили тембр его голоса и знали, что он начальник штаба 81-го полка. После того, как остатки полка вышли из боя, бандиты начали активные поиски начштаба по всему Грозному и продолжали их несколько дней. А Лидию Семеновну в районе все хорошо знали…

О том, что Лидия Семеновна выхаживает раненого подполковника, тоже знали все. Но… об этом никто из мирных жителей боевикам, которые регулярно патрулировали квартал, не рассказал. Возможно, просто потому, что мирные чеченцы тоже были против войны и не хотели иметь ничего общего с фанатичными моджахедами.

Бурлаков вспоминает, что, когда ему попытались перевязать простреленную в трех местах ногу, обнаружилось, что обе ноги были полностью обморожены. Женщины растерялись, и тут пришел старый чеченец. Что-то резко сказал женщинам, потом снял с себя высокие вязаные шерстяные носки, какие носят на Кавказе. И надел их на обмороженные ноги русского офицера. Этот старый человек помнил то время, когда в Грозном мирно и дружно жили люди всех национальностей.

Рано утром 10 января в разбитую бомбежками квартиру Лидии Семеновны заявились двое боевиков. Они рассказали, что местонахождение Султана, таким был позывной подполковника Бурлакова, уже известно полевым командирам, и после обеда за ним придут. Потом предложили нечто вроде обоюдовыгодной сделки. Они вывозят его на блокпост, где стоят российские десантники — примерно в двух километрах от дома, где в тот момент находился Бурлаков. А он взамен должен обеспечить их неприкосновенность.

И вот утро началось с дикой бомбардировки, а Лидия Семеновна под огнем пошла на тот самый блокпост нашей десантуры. Сообщила, что сейчас чеченцы привезут раненого офицера, подполковника.

Погрузив в машину раненого подполковника Бурлакова и его спасительницу, боевики рванули в сторону блокпоста. Добраться до него удалось только чудом: по машине стреляли все: и свои, и боевики, даже артиллерия…

Машина влетела на территорию блокпоста, между бетонными плитами. Тут началось самое интересное. Десантники выдернули всех трех и стали бить головой о бетон. Ведь все трое были черные, обгоревшие, офицера нельзя было отличить от боевиков. Выручила Лидия Семеновна, она закричала: «Не трогайте, это тот самый подполковник!» Тут подошел высокий десантник, как оказалось, полковник. Бурлаков объяснил ему, кто он такой. И услышал в ответ: «Ого, да тебя же уже похоронили». Ответил, что в этом отношении очень поторопились.

Таким был первый штурм Грозного. А ровно через пять лет история повторится. Российские войска вновь пойдут в бой за чеченскую столицу в предновогодние дни.

Конец декабря 1999 года. Федеральные войска планируют штурм Грозного. По данным разведки, общая численность боевиков, находящихся в городе, велика — 5 тысяч человек. Причем все они хорошо подготовлены и вооружены. Несмотря на это, командование отдает приказ: взять город в кратчайшие сроки.

Как только российские войска начнут входить в Грозный, они тут же столкнутся с ожесточенным сопротивлением. Всего за три дня спецоперации потери российских солдат составят… 400 человек! И это только убитыми. Раненых будет в три раза больше.

Только тогда командованию станет понятно: вооруженные до зубов боевики решили стоять до конца!

Самый крупный отряд боевиков находился на востоке Грозного. Там располагался укрепленный район, где были сосредоточены основные склады боеприпасов незаконных вооруженных формирований. Задачу обезвредить этот отряд, уничтожить боеприпасы и взять территорию под контроль получила группировка «Восток» под командованием полковника Евгения Кукарина.

26 декабря 1999-го. Группировки федеральных войск «Север», «Юг», «Запад» и «Восток» берут город в плотное кольцо, полностью отрезав боевикам путь к отступлению. Через представителей чеченской администрации мирным жителям предлагают добровольно покинуть город. Многие на это соглашаются.

В 10 часов утра группировка «Восток» в составе 800 человек под командованием полковника Кукарина приступает к спецоперации. Полковник ставит своим бойцам задачу: зачистить территорию от противника. Почти без единого выстрела отряды бойцов проходят весь частный сектор и берут под контроль район Старой Сунжи. Когда до высотных домов оставалось меньше километра, на разведгруппы обрушился шквальный огонь.

— Встретили нас минометным огнем. Сразу же мы понесли первые потери, весьма ощутимые. Убитых не было, но порядка 20 раненых.

Полковник Кукарин понимает: попытаться взять укрепленные высотные здания малыми штурмовыми отрядами — значит отправить солдат на верную смерть. Боевики просто расстреляют их в упор. При этом уничтожить огневые точки бандитов минометным огнем практически невозможно. Они слишком далеко.

Более того, из радиоперехвата становится понятно: бандиты готовят попытку прорыва, чтобы выйти из города.

И тогда полковник Кукарин отдает приказ своим бойцам: прекратить наступление. Он докладывает в штаб объединенной группировки федеральных войск — продолжать штурм Грозного можно только при поддержке дальнобойной системы залпового огня «Град». Но… чтобы массированный обстрел не заставил боевиков рассредоточиться по другим районам города, он предлагает командованию пойти на риск: хитростью вынудить чеченцев перебросить основные силы на линию огня. И только после этого наносить удар. Получив разрешение, полковник Евгений Кукарин приказывает связистам: начать радиоигру «Новый год». 31 декабря с самого утра они запускают в эфир дезинформацию: федеральные войска готовятся к новогоднему штурму… Перед боем всем солдатам для храбрости выдали по бутылке водки.

Решили сыграть на такой ситуации — сымитировать завоз в войска спиртного. Продумали разговор — он должен был состоять из коротких фраз, чтобы не переигрывать, не дать возможности боевикам заподозрить неладное. Примерно так: «Ну, ты как, в баньку идешь? — Да, типа. Взяли пивка, литрушечку взяли, закуска готова. Давайте подтягивайтесь к 6–7 часам, а то эти опять нас под Новый год кинут».

То есть полунамеками мы дали понять, что планируем опять повторение новогоднего штурма.

К вечеру 31 декабря разведгруппы докладывают полковнику Кукарину: боевики поверили в дезинформацию и перебросили на передовую основные силы. Тогда Кукарин отдает приказ: накрыть район, в который стянуты усиленные отряды боевиков, сначала из артиллерийских установок «Град», а затем добить уцелевших снарядами типа «шрапнель»…

Расчет полковника оказался верным — после массированного артиллерийского удара моджахеды потеряли сотни бойцов. Из радиоперехвата стало понятно: убитых и раненых столько, что их не успевают вывозить с поля боя. Уже на следующий день федеральные войска начнут зачистку Грозного. На это у них уйдет еще целый месяц… Бойцам придется брать штурмом буквально каждый дом. Если бы радиоигры «Новый год» не было, погибших российских бойцов могло бы быть больше.

Тогда на связь со штабом группировки «Восток» выходит полевой командир Зелимхан. По его словам, боевики готовы сложить оружие. Зелимхан лично приходит в штаб на мирные переговоры. Ему вновь повторяют — надо сложить оружие, иначе вам смерть, сопротивление бессмысленно. Это не первый штурм Грозного, людей и технику вы не увидите, мы просто так их под расстрел не поставим, мы вас медленно перемелем артиллерийским огнем и потом войдем на расчищенную территорию.

Он спрашивал — боеприпасы продадите? В ответ возмутились, сказали, что он не в то подразделение пришел, ему даже укупорку не продадут, чтобы он обогревался.

Сами думали — а может быть, он приходил посмотреть, как у федералов налажена система огня, оборона.

На следующий день после переговоров с полевым командиром Зелимханом солдаты группы «Восток» начинают продвижение в глубь города. Но, не пройдя и километра, вновь натыкаются на засаду боевиков. За ночь из соседних районов бандиты успели перебросить подкрепление. Из противотанковых гранатометов боевики накрывают идущие впереди БМП. Одна машина уже вышла на рубеж, где кончался частный сектор и до высотных домов оставалось не более полутораста метров.

В течение двух минут на БМП не осталось ни одного целого триплекса, все были разбиты снайперским огнем, к тому же заклинила башня, туда попали боеприпасы. После выстрела из гранатомета БМП загорелась — это все произошло в течение 2–3 минут. На помощь послали вторую БМП, но спасти первую машину уже не смогли…

Дальше идти нельзя. Понимая, что озверевшие боевики будут биться за каждый дом до тех пор, пока у них есть оружие, полковник Кукарин отдает приказ: прекратить наступление. Для разведки боем в район подрыва БМП он отправляет спецподразделение чеченской милиции под командованием Беслана Гантемирова. Бойцы должны определить точное месторасположение гранатометчиков и по возможности обнаружить склад боеприпасов.

Они прошли буквально метров 300. Опять-таки вышли из частного сектора и сразу, как только попались первые же многоэтажные дома, по ним был открыт ураганный огонь. Несмотря на то что они ворвались в дом, в итоге вынуждены были все равно уйти. Примерно узнали расположение огневых точек. В ходе разведки боем стало известно, где находится артиллерийский склад боевиков, и вскоре он был уничтожен.

У всех бытовало мнение, что отряд просто топчется на месте и не хочет идти вперед. То есть перед ними никого нет, все спокойно — чего вы ждете, идите вперед. На самом деле очень много инженерных сооружений было подготовлено боевиками, перекопанные перекрестки, пробитые фундаменты, под заборами щели, траншеи, по которым можно было перебегать с одной улицы на другую, во дворы, практически не показываясь, настолько хорошо они были оборудованы. Прямо под фундаментом проламывались дыры, боевик прямо по траншее бежит, и он уже внутри дома.

Полковник Кукарин понимает — бандиты активно маневрируют по городу. Стоит только накрыть их огневую точку в одном квартале, как они тут же перебрасывают все свои силы в соседний… В такой ситуации бессмысленно отправлять в тот или иной квадрат артиллерию, ведь, зная о планах российских военных, бандиты успевают приготовиться к удару. Тогда Евгений Кукарин принимает следующее решение. Чтобы боевики не успевали перебегать по тоннелям, штаб группы «Восток» переименовывает все улицы… и дает каждому дому свое имя… теперь уже дело шло как по маслу… артобстрел, потом зачистка… и дальше. Боевики просто не успевали приготовиться.

Теперь Кукарин и его бойцы улыбались, когда им приносили расшифровку переговоров боевиков. Было приятно читать и понимать, что хитрость удалась. «Они наступают по улице Мутной». — «Где эта улица? У нас нет такой улицы в Грозном, улица Мутная» — «Я не знаю где эта улица, но они по ней идут».

Все читали с удовольствием и смеялись.

Бои тем временем продолжались. И нашим солдатам приходилось проявлять истинный героизм, спасая себя и друзей, выполняя боевые задачи.

Январь 2000 года. Федеральные силы держат Грозный в осаде уже три недели.

В городе еще остается около двух тысяч боевиков. Среди них — практически все полевые командиры, включая Басаева. Они блокированы и со дня на день должны пойти на прорыв.

Очистить от бандитов частный сектор на окраине Грозного поручают нальчикской бригаде внутренних войск, в составе которой служит Раис Мустафин. В ходе непрерывных боев военнослужащие освобождают от боевиков дом за домом. 27 января рота солдат занимает здание школы на правом берегу Сунжи. По плану здесь они должны переночевать, а утром продолжить зачистку. Основная часть бойцов отправляется отдыхать. На охране школы остаются пятеро солдат. Военнослужащие сменяют друг друга каждые два часа. В середине ночи рядовой Мустафин сдает свой пост и ложится спать. Но отдохнуть не удалось. Внезапно его разбудили крики «Аллах акбар», сразу раздались выстрелы, взрывы. Боевики начали штурм школы.

Позже выяснится, школа оказалась на пути прорыва бандитов. Чтобы обеспечить отход основным силам сепаратистов, ее нужно уничтожить. Разрабатывая план атаки, опытные боевики сделали ставку на внезапность. Чтобы застать федералов врасплох, они решили подойти к охраняемому объекту как можно ближе. Атаку начали на рассвете — в темное время суток можно дольше оставаться незамеченными. Кроме того, боевики экипировались белыми маскировочными халатами. Точно такие же используют зимой федеральные силовики. Обман бандитов сработал — охранявшие школу солдаты заметили вооруженных людей издалека. Но приняли их за своих и поэтому подпустили боевиков совсем близко. Те открыли огонь, когда до здания оставалось всего пять метров…

Боевики подползали, лезли в окна, стрелять по ним было невозможно из-за сплошного огня с их стороны. Наши бойцы только успевали высунуться в окно, дать две-три очереди, и надо было перебегать в другую комнату, чтобы не засекли, менять место нахождения.

Большая часть бойцов в момент нападения боевиков находилась на втором этаже школы. Они, как могли, отбивали атаку бандитов со своих позиций. Но те солдаты, которые были этажом ниже, погибли практически в первые минуты завязавшегося боя. Взвод бойцов остался без командования: два офицера и прапорщик погибли от взрыва гранаты боевиков.

Рядовой Мустафин остается один на один с боевиками. Он хватает пулемет и начинает отстреливаться. Раис понимает, что долго отражать натиск бандитов в одиночку не сможет. Ему необходимо пробиться к своим. Но путь к лестнице, ведущей на второй этаж, отрезан. Боевики полностью простреливают коридор, не давая ни малейшего шанса добраться до нее живым. Тогда Мустафин укрывается в первом попавшемся учебном классе и ведет стрельбу по бандитам оттуда. В какой-то момент Раис слышит, что у входа в школу тоже идет перестрелка. Это значит, кроме рядового, еще кто-то из бойцов жив. Но практически сразу стрельба стихла. Оборонявшихся солдат боевики взяли в плен. Сложить оружие они предлагают и Мустафину, обещая не убивать. Но рядовой принимает решение биться до последнего патрона. Позже выяснится, что бандиты свое слово не сдержали и захваченных в заложники бойцов никуда не отпустили. Никого из них не осталось в живых.

Боевики подбираются к укрытию Раиса совсем близко. С расстояния в 15 метров они начинают забрасывать его гранатами. Просто подкидывали гранаты в коридор. От полов ничего не осталось. Первый взрыв, второй, третий, солдат запомнил не менее пяти взрывов.

Выбрав минуту затишья, Раис дает длинную пулеметную очередь в сторону боевиков. В ответ бандиты начинают еще яростнее закидывать гранатами класс, где укрывается Мустафин. Рядовой отстреливался до тех пор, пока у него не заклинил пулемет.

— Когда у меня заклинил пулемет, я уже не знал, что делать. Через окно я его не мог выкинуть. У меня первая задача была не отдать пулемет боевикам. То есть я его под полами, маленькая, не маленькая, 50 на 50 где-то дырка была. Я спустился, закопал этот пулемет и насыпал туда песка. В пулемет засыпал песка, чтобы он непригодный был вообще, даже если… сам в углу сел. Ждал. То есть думал, что подкинут гранату.

Раис уже готовится к смерти. Шансов на спасение у него нет. Через несколько минут в комнату к Мустафину врываются боевики. Они скручивают рядового и отводят в другой класс — к главарю банды. Пока боевики решали, как поступить с Раисом, на счету которого уже не один убитый сепаратист, он сидел в стороне и ждал часа расплаты. Но умирать в одиночку он не собирался. В кармане у Мустафина припрятана граната. А значит, он может прихватить с собой на тот свет нескольких боевиков.

Указательным пальцем, после нескольких неудачных попыток, вытащил кольцо и подкинул гранату вверх. Хотел даже лечь на нее, решил, что это лучше, чем боевикам сдаваться. Прошло несколько секунд, бандиты бросились в разные стороны. О Раисе они вообще забыли. Он развернулся и побежал.

Но прежде чем бежать, Раис забирает у убитого боевика автомат. Теперь он вооружен — за свою жизнь можно продолжать бороться. Рядовой возвращается в комнату, из которой вел бой с бандитами, и готовится к новой схватке. Внезапно он замечает в полу вентиляционный люк и решает спуститься в него. Это единственный шанс на спасение.

Сколько он полз по узкой трубе вентиляции, солдат даже не помнит. Но внезапно Раис видит своих боевых товарищей. Они зачищают от боевиков комнаты, забрасывая их гранатами. Мустафин кричит, чтобы бойцы поняли — в классе укрывается свой. Но солдаты ему не поверили. Они решили, что это боевик, и начали простреливать пол насквозь.

Раис узнал одного из стрелявших, сержанта Ярина, позвал его по имени. Крикнул, что это он, рядовой Мустафин. В ответ услышал: «Это не он, стреляйте, его забрали в плен, его уж нет в живых». От отчаяния начал материться и матом крыть Сергея Ярина — тогда поверили, что это их друг Раис.

Когда Раис Мустафин выбрался из вентиляционной трубы, никто не мог поверить, что он жив. Его давно считали погибшим. Наконец, на помощь уцелевшим солдатам подоспело подкрепление. Совместными усилиями бойцам удается выбить боевиков из школы.

Раис Мустафин откопал свой пулемет и выяснил причину поломки. Оказалось, гильза прикипела в патроннике. Пулеметчик устранил неисправность и до конца командировки воевал со своим «калашом».