25
Как хоббиты любят гостей
В таверне "Гарцующий пони" мне понравилось. Кормили там отменно! Единственный минус — тесновато.
Однако нам места хватило — наверное, потому, что все пялились на единственную девушки в таверне (не считая служанки). Под шумок и мы с Леголасом уместились на лавке и заказали сразу пива и поесть.
Пиво было отменным, поесть, повторюсь, не подкачало, а денег у нас с собой было достаточно. Ну, деньгами ведала Афадель, а ее и на гарцующем пони не объедешь.
Словом, все пялились на нее. Тут было с пяток гномов (Афадель тоже положила на них глаз), какие-то купцы с югов. Леголас завертел головой в поисках Следопыта. И даже спросил у кабатчика, не видал ли такого.
Кабатчик закатил глаза и ответил в том смысле, что тоже был бы рад повидать Следопыта, желательно в комплекте с кошельком, чтобы предъявить ему счет.
Афадель больно ткнула Леголаса под ребра, чтобы замолчал.
— Вот жалость, он и нам задолжал, — быстро сказала она. — Где его можно найти? Только искать мы пойдем завтра, а сейчас нам хотелось комнатку… или две… На ночь.
— Две, — быстро сказал я. Я предпочитал ночевать с Леголасом, что бы ни подумали о нас окружающие. А Афадель храпит!
Афадель выразительно посмотерла на меня и мурлыкнула:
— Я тоже предпочитаю отдельный номер… По личным причинам, если вы понимаете, о чем я.
Мы отлично понимали, поэтому на всякий случай забаррикадировались, придвинув к двери комод. Хороший комод, таким мумака остановить можно!
— Как думаешь, — спросил Леголас, — надолго мы тут?
— Нет, мы же в Шир собрались. Это дальше, тут я хоббитов что-то не видел. Или не узнал…
— Это хорошо… А то что-то не нравится мне отношение нашего кабатчика к Следопыту.
Я заверил, что такое отношение лучше всего: раз Следопыт ему должен, он его от всех врагов убережет.
Леголас чуток повеселел.
Я правда, не добавил, что Следопыт может посидеть в долговой яме, в смысле, подвале. Хотя бы потому, что в подвале припасы и эль, и урон Следопыт нанесет на большую сумму, чем уже задолжал.
Ночь прошла спокойно, не считая того, что Леголас все время крутился. Откуда-то доносились вопли. Может, это развлекались пьяные гости, а может, Афадель. Я не побежал ни к кому на помощь.
А то так еще сам и виноватым окажешься.
Утро выдалось мрачным. Я не выспался из-за воплей и Леголаса, которому явно снилось, что он веретено. Одеяло он не себя, во всяком случае, наматывал профессионально. Может, Следопыт поэтому с ним вместе не живет? Тут я задумался о гостевом браке, но тут же понял, что мама не оценит.
Леголас тоже не выспался — из-за клопов. Наверно, они ему снились, меня вот не кусали. Наверно, принц вкуснее.
Когда еще попьешь выдержанной королевской кровушки!
Когда мы спустились вниз, Афадель уже сидела за столом, уминая свиную ножку. Она приветственно замахала руками:
— Слушайте, я тут с таким мужиком познакомилась… Ну как мужик он не очень, конечно, зато я у него все расспросила про Шир.
— И? — спросил я сквозь ножку с чечевицей.
— Там кормят еще лучше, чем здесь, — многозначительно сказала она.
— А клопы есть? — подозрительно спросил Леголас, почесываясь.
— А тебе зачем? — удивилась она. — Их разве едят? Вот пиявок едят, очень вкусно, кстати!
И она подвинула принцу сковородку с жаренными в масле жирными черными пиявками.
Леголас побрезговал, я отведал. Очень вкусно, кстати. И пиво есть. И бочки катать не надо.
— Может, останемся тут? — предложил я. — Да и Следопыт когда-нибудь заглянет… лет через пятьдесят.
— На полтос лет тут еды не хватит, — сказала прожорливая Афадель. — А у нас — денег. Придется где-то подрабатывать, а ты же знаешь, как это утомительно! Но… — тут она понизила голос, поманила нас поближе и, навалившись бронелифчиком на столешницу, зашептала: — Тот мужик сказал мне, что хоббиты обожают меняться. У нас есть что-нибудь на обмен?
— Плетеная обувь, — сказал я.
— Они обувь не носят.
— Ну тогда… — я задумался. — Сплету жилетку! Из той же бересты.
— Я могу компотик, — добавила Аафдель. — Ну наш.
— Вариант. Интересно, тут волчье лыко растет?
— Плети бронежилетки, — хихикнула Афадель. — Слушай, а ты трубки умеешь вырезать? Говорят, они тут трубочное зелье уважают, вот и…
— Не думаю, что это сложнее, чем флейта-пикколо, — фыркнул я, — но мне нужен образец.
— А еще хоббиты любят слушать истории, — развивала мысль Афадель. — Леголас, думаю, за свою жизнь столько насмотрелся, что уж найдет пару сотен историй, а?
Словом, у нас созрел бизнес-план. Поэтому мы подробно расспросили кабатчика, где что растет и как туда пройти. И решили задержаться еще на денек. В том числе и Леголас, который согласился потренироваться рассказывать истории, интересные не только Следопыту.
Тренировался он на посетителях трактира, и вскоре заработал на отдельную комнату без клопов: послушать его приходили с окрестных ферм. Ну! Небось, король наш Трандуил не скупился на учителей риторики для сына (и на розги тоже), так что речь Леголаса лилась плавно, но не усыпляюще… когда как, правда, но если он замечал, что слушатели начинают клевать носом, быстро придумывал кульминационную сцену. От его вопля заснувшие просыпались, а принц, порой вскочив на стол, продолжал вещать. Кажется, он вошел во вкус… И то, где бы ему еще стали платить за тысячелетней давности истории о его похождениях в каких-то болотах, которых уже и нет давно?
Однако он неплохо зарабатывал. И по глазам я видел, что он не прочь тут пока остаться.
Я тем временем надрал лыка и кое-каких цветочков-василечков, насобирал ягод, выпросил у трактирщика пару горшков, сварил краску и, пока лыко вымачивалось, присмотрелся к здешней моде. Потом на пробу сплел жилетку трактирщику — яркую, красно-синюю. Ему понравилось!
Мне тоже. Медитируешь, плетешь — и ни одна Афадель в это время не пристает.
Даже лыко подносит, потому что видит, сколько я получаю. А за лыко я ей плачу. Хотел натурой отдавать, но тут уж она заартачилась, денежки подруга любит.
Однако такая мирная и спокойная жизнь — не по ней. Через два дня она заскучала и принялась шпынять нас, требуя продолжить путешествие. И даже деньги ее уже не так прельщали. Леголас неожиданно встал на ее сторону, видимо, вспомнив о Следопыте. И охрипнув.
Все шло хорошо, но Леголас охрип основательно, я стер пальцы, а всю растительность вокруг кабака мы выпололи в радиусе полета леголасовой стрелы. Одна Афадель была весела и варила компотик в товарных количествах.
— Каждый день новые лица! — говорила она. — Это так познавательно.
— И не только лица, — шепотом добавлял Леголас. Молоко с медом ему не помогало. Карьера лектора явно не задалась. А я говорил, что надо вести рассказ пианиссимо! Да и Лавр Наркисс стал поглядывать косо.
Платили мы, конечно, хорошо, да и публику привлекали… Особенно Афадель. Но через неделю он Эру всемогущим стал заклинать нас идти своей дорогой. И дал на эту дорогу продуктов. Даже с нашей прожорливостью их должно было хватить обратно до Лихолесья.
— Куда пойдем? Домой или в Шир?
— В Шир! — хором ответили мы. Домой не хотелось, хотя мамины пирожки…
У Наркисса были не хуже, но и он что-то нас разлюбил. Очень быстро.
Так что мы пошли. Тем более что мы уже были экономически подготовлены к встрече с ширцами. Два кувшина компотика волок Леголас как самый безгласный в нашей команде. Лавр сделал вид, что не заметил исчезновения кувшинов.
В Шир мы пришли к вечеру. И первым делом начали искать гостиницу. Ее не оказалось, зато нашелся трактир, но нам не по размеру.
— Я что, на четвереньках должна заходить? — вознегодовала Афадель и потребовала вынести еду под навес на улицу.
Что ж, легенды не обманули. Хоббиты были Афадели по пояс. Но еда у них оказалась отличная, тут уж мы отвели душу. Даже учитывая разницу в размерах, мы все ранво объелись. Даже Леголас, который вообще ест мало. Местная кухня его покорила. Наевшись, мы подумали было, что вопрос с ночлегом решим так же легко. Но не тут-то было.
— Вы же, эльфы, любите на травке ночевать, — простодушно сказал трактирщик. — Чтоб звезды и все такое. На наших перинах вы и спать не сможете.
На слове перины Афадель застонала.
— Идите вон к Бэггинсу, — предложил трактирщик и быстро захлопнул дверь. — Он и Гэндальфа знает.
Мы тоже знали Гэндальфа, поэтому сильно сомневались, что его местные знакомые будут нам рады. Но делать было нечего, ночевать на травке не хотелось, тем более накрапывал дождь.
Мы, конечно, не сахарные, но мокрый Леголас, например, похож на водяную крысу. А я на бобра. А Афадель… нет, я этого не говорил.
Дом присоветованного нам Бэггинса выглядел перспективно. Он был достаточно большим.
Поэтому мы постучали, причем Леголас — кувшином. Из-за двери опасливо спросили, не гномы ли мы. И мы хором заверили, что нет.
Тогда круглая зеленая дверь приоткрылась, и мы увидели один глаз.
— Эльфы! — воскликнул обладатель глаза. — Целых три!
И попытался захлопнуть дверь, но я успел вставить в щель ногу.
— Не найдется ли у тебя местечка для нас троих, добрый хоббит? — спросила Афадель, наклонившись пониже. — Наш друг Гэндальф…
Тут я взвыл, потому что хоббит чуть не сломал мне ногу дверью.
— Погоди, не такой уж он нам друг, — вмешался я. — Мы бы сами не прочь от него избавиться.
— Мы от него скрываемся, — с чувством момента заметил Леголас.
Под нашими утроенными усилиями дверь медленно подавалась, пока мы не ввалились внутрь. И быстро закрыли за собой дверь и подперли спинами чтобы гостеприимный хозяин не вздумал ее открыть в ближайшие двенадцать часов.
В качестве благодарности за радушный прием мы угостили хозяина остатками из кувшина, а я подарил ему жилет. Жилет был великоват, потому что делался на Наркисса, но я быстро подогнал его по фигуре.
Как бы то ни было, а ночлег мы отработали. Леголас даже помыл посуду, хотя хоббит очень просил этого не делать. Спать нас уложили на полу, зато у хоббита были очень уютные перины и одеяла, жаль только, короткие. Зато много. И мы уснули под барабанящий в окна дождь.
Я заметил, что даже Афадель не рассматривает нашего гостеприимного хозяина как добычу. А это о многом говорило. Но может, она найдет себе хоббита завтра? С этой мыслью я и уснул.
Проснувшись и плотно позавтракав, мы выразили желание поближе познакомиться с местными. Потому что, объяснил я, о Шире очень мало известно у нас в Лихолесье, и мы хотели этот пробел восполнить.
На бедного хоббита было жалко смотреть. Но вежливость не позволила ему вытолкать нас и прямо сказать, куда идти. Он лишь указал дорогу к ярмарочной площади и вежливо добавил, что чай ровно в пять. Я прихватил с собой жилетки, Леголас взвалил на плечо оставшийся кувшин, и мы пошли.
Афадель осматривалась по сторонам и шепнула мне, что молодые хоббиты очень ничего, но больно уж мелкие.
— Мал золотник, да дорог, — сказал я.
— Мал клоп, да вонюч, — добавил Леголас, вспомнив гостиницу.
На ярмарке были представлены товары местных производителей: мед, сало, сено, яблоки, отруби, леденцы на палочке.
— Ну и что из этого ты собиралась обменивать? — ехидно спросил я.
Аафдель явно расстроилась.
— Думаю, мы сможем обменять жилетку на шматок сала.
— Почему именно сала? — удивился Леголаса.
— Тетиву смазывать, — ответил я. — А что останется — съедим.
За полчаса мы обменяли две жилетки, одну — на трех петушков на палочке, вторую — на кожаные туфельки для Афадели. Афадель упорно знакомилась с местным населением, невзирая на сопротивление. Троих увели жены, двоих мамы. Мы им посочувствовали: у нас самих такие же.
— Ты бы хоть на корточки приседала, — посоветовал я, — а то они твоего декольте не видят.
Афадель вместо этого присела на скамеечку, согнав оттуда зазевавшегося хоббита. Так ее прелести были гораздо виднее. Но в целом было заметно, что мы не произвели фурора, будто они тут эльфов каждый день видят.
Леголас усиленно вертел головой, словно что-то почуяв.
— А не видали ли вы тут Следопыта? — спросил он первого попавшегося торговца отрубями.
— Бродягу, что ли? — спросил тот. — Вон у речки отдыхает.
И мы поперлись на речку. Освежиться, как выразился Леголас. Чутье его не обмануло: на зеленом бережку, подальше от коровьих лепешек, стоял шалашик, из которого поднимался синий дымок.
— Следопыт! — радостно закричал Леголас, и только чувство ответственности не дало ему отшвырнуть кувшин. Да, это оказался Следопыт, выглядевший в меру удивленным и обрадованным. Афадель мрачно посмотрела на сияющее лицо Леголаса и предложила мне пойти искупаться.
Я понял, что кувшин нам не достанется, и последовал за Афаделью, раздеваясь на ходу и отшвыривая остатки жилеток. На солнце они немного скукожилсиь.
Вода в речке была прекрасна, вокруг расстилался пасторальный пейзаж, романтично крякали утки, на плесе играла рыба, наверное, к дождю. Афадель мрачно плавала взад и вперед, ей явно не хватало умбарских пиратов. Я представил, как сюда вползает галера, отталкиваясь веслами от берегов, и мне стало весело. Я нырнул и вынырнул в камышах.
В камышах что-то шевелилось и играло мохнатыми пятками. "А вдруг бобер?" — подумал я, подобрался ближе и пощекотал пятку травинкой. Ожидаемого удара бобровым хвостом в лоб не последовало. Камыши зашевелились активнее, и у меня перед носом появилась хорошенькое личико в кудряшках, прикрытых кокетливым чепчиком в кружавчиках.
— Ты кто? — спросил я, чтобы завязать разговор.
— А ты не видишь? — сказала она и пошевелила мохнатыми пальчиками. — Я Пеларгония Брэндибак. Но друзья зовут меня просто Геранькой.
— А я Хвандир, — представился я. — В переводе на всеобщий — Грибной.
— Я люблю грибы, — и она посмотрела на меня с явным интересом.
— А что ты тут делаешь? — спросил я, начиная понимать Афадель.
— Купаюсь, — кокетливо ответила она.
Я подумал, что мог бы понять это и сам: на ней были только купальный чепчик и шерсть — мягкая, шелковистая, как у норки. Мне стало интересно, какова она на ощупь, и я вовремя вспомнил мудреное умбарское слово "футфетиш". И решил проверить, совпадает ли визуальное ощущение с тактильным, как говаривал король наш Трандуил. Геранька хихикала под моими чуткими эльфийскими пальцами, но не возражала. Судя по всему, грибы она действительно любила. Лишь бы мухоморы не попробовала.
— Это судьба, — сказала она. — Говорят, прадедушка Тук взял себе жену из эльфов.
Я мысленно присвистнул, представив Афадель в хоббичьей норе, и решил, что старый Тук любил фраппировать публику. А если можно хоббиту, почему нельзя мне? И увлекся.
Душу грело то, что таким успехом Афадель не пользовалась. Во всем виновата разница в росте, решил я: попробуй разгляди ее декольте, если ты ростом эльфу по пояс, как хоббиты!
После заката похолодало, и Геранька внезапно вспомнила, что у нее не доена корова. А я внезапно услышал какие-то звуки. Кажется, Афадель меня звала, но плеск реки, гогот гусей и отдаленное мычание недоеной коровы заглушали ее призывы.
— Кажется, мне пора. — сказал я. — Не люблю сцен расставаний.
— Мне тоже, — сказала она. — Заходи еще.
— Возьми на память, — спохватился я и вынул из уха серьгу. С рубинчиком.
Геранька визгнула, чмокнула меня в нос и живо ушуршала по камышам к своей корове.
Я же восстал из камышей — красивый и в тине — и нос к носу столкнулся с разъяренной Афаделью.
— Я думала, ты утонул, — сказала она с некоторым разочарованием.
— Не дождетесь, — злорадно ответил я. Афадель посмотрела на засос у меня на шее, на отсутствующую серьгу и пошлепала к шалашу. Я потер шею и потащился следом.
В шалаше тоже было все хорошо, одна Афадель сидела мрачнее тучи и кидала камушки в гусей.
Все молчали. Жужжали комары. Красиво заходило солнце, высыпали первые звезды.
— Кто бы мог подумать! — воскликнула наконец Афадель.
— Да! — поддержал ее Леголас.
— Безобразие! — согласился Следопыт.
— Что естественно, то не безобразно, — огрызнулся я любимыми словами Афадели.
— Да что ж это такое! — возмутилась она. — Сижу в компании двух взрослых эльфов и дунадана и хоть бы один протянул руку помощи!
— Да! — поддержал я. Но руку не протянул, я себе не враг.
Афадель плюнула в костер и спросила, что на ужин.
— Гусь, — ответил Следопыт. — Тебе ножку или крылышко?
Назад: 24 Путешествие на Запад
На главную: Предисловие
