18
Наливные яблочки
— О, лень… — приговаривала Афадель. — О, лень!..
— Я понимаю, что тебе лень, но сбор урожая никто не отменял, — сердито ответил я. — Подай корзину!
Мы сидели на громадной яблоне и обирали румяные плоды. Которые получше — к столу, а похуже — на сидр. Разумеется, вторых было больше.
— Я пытаюсь рифму к "оленю" подобрать, — пояснила Афадель. — Скоро же очередное состязание бардов! Я хочу выступать со своими стихами.
— Тюлень, — брякнул я. — И лучше возьми что-нибудь известное, а то ты со своим креативом всех перепугаешь!
— А чем тебе не нравится… Олень в короне рогатой, что в чаще лесной рожден… дальше я еще не придумала, — созналась она.
— Королем побежден, — подхватил я.
— А Трандуил его победил? — удивилась Афадель.
— Нет, олененком подобрал и из соски выпоил. Но для твоего опуса это недостаточно героически. Опиши, как король столкнулся в лесной чаще с гордым оленем…
— И забодал его короной, — завершила подруга.
— Не в рифму. да и слово не подходящее для бардовского состязания — забодал. Лучше…
Тут корзина, в которую мы складывали яблоки, вырвалась из рук и грохнулась прямо в заросли крапивы.
— Сам туда полезешь, — сказала Афадель, посмотрев сверху на раскатившиеся румяные яблоки.
Я пожал плечами: как знал, надел рубаху с длинным рукавом и замшевые штаны, крапива мне не страшна!
Но тут из кустов выбралась кабаниха с целым выводком.
— Хана яблочкам, — прокомментировала подруга.
Мы грустно смотрели сверху, как с таким трудом собранные плоды, радостно чавкая, пожирают дикие свиньи.
— Ничего, вкуснее будут, — сказал я в утешение нам с Афаделью.
— Ага, только король нам настучит по маковке. Мы не кабанов должны откармливать, а припасы готовить. Останемся вот без сидра.
— Да ладно, мы ж не одни. Леголаса тоже припахали, — возразил я.
— Угу, только он хитрый, он на том берегу мелкие яблоки на сидр обирает. Ну знаешь, карликовые такие яблоньки… А мы тут сидим, как орлы! Спускайся за корзиной, а я полезу наверх, там вон какие яблоки здоровенные!
— Нет уж, я подожду, пока кабаны уйдут, — ответил я присмотрелся и добавил: — Корзину они тоже сожрали.
— Тогда снимай рубаху и завязывай рукава, будем в нее складывать.
— Ищи дурака! Там крапива, — заупрямился я. — Лучше новую сплести.
— Ты ж отказываешься слезать, а из чего тут плести?
— Я попозже слезу, — пообещал я. — Не будут же они там пастись вечно.
Кабаны, будто услышав меня, развалились под яблоней и блаженно похрюкивали. Еще бы, после отборных-то яблок…
— Брось в них яблоком, — сказал я Афадели.
Она прицелилась и метко запустила в кабаниху недозрелым плодом. Та недовольно хрюкнула, подобрала яблоко, сожрала и снова развалилась.
— Не-ет, так мы все яблоки на них изведем без толку, — покачал я головой. — Эх, ну почему мы луки не взяли! Чем бы еще бросить?
— Бронелифчик не тронь! — быстро сказала Афадель. — Давай переберемся на другое дерево, как обычно?
— Это отдельно стоящая яблоня, — мрачно ответил я. — Допрыгнуть вон до того дубка мы допрыгнем, но меня он не выдержит.
— Ты посиди, а я сбегаю за подмогой! Или за луком хотя бы…
— Хм, — я посмотрел вниз. — я бы сам сбегал, только там кабаниха. Она с поросятами знаешь какая злобная? Давай посидим еще, заодно и песню твою придумаем.
— Ну ладно, — кивнула подруга, уселась на сук верхом и с хрустом откусила от наливного яблока. — Все равно пора обедать.
Я тоже начал грызть урожай. Вкусный…
— Значит, говоришь олень в короне рогатой… — тут мне пришла на ум неприличная рифма, и я закусил ее яблоком. — Что в чаще лесной рожден. Был кабаном поврежден?
Афадель кинула в меня огрызком.
— Чтобы олень сцепился с кабаном, он должен быть вообще придурочным. Где ты такое видел?
— Так он не связывался, может, случайно набрел, а кабан кинулся. Они ж буйные! И олени не буйные, по-твоему? — скептически ответил я. — Гон по осени вспомни.
— Ну вот и встретились два одиночества…
Мы переглянулись. Звучало это перспективно.
— Эх, оленя бы сейчас сюда, — мечтательно сказал я. — Он бы и кабана отогнал…
— Не отвлекай… — прочавкала Афадель. — Вот и встретились два одиночества, олень ветвисторогий с лесным владыкою…
— С кабаном? — не понял я.
— С Трандуилом!
Я поперхнулся яблоком.
— Ты на что намекаешь?
— На дружбу и преданность, а ты что подумал?
— Я-то ничего не подумал, а вот что подумают гости и барды? И Леголас!
— Леголас не похож на оленя, — строго сказала Афадель.
— Ну как сказать… есть что-то в профиль…
— Ты еще скажи, что у него холодный мокрый нос, печальные глаза и хвостик.
— Ну, когда он голодный, глаза у него печальные, — припомнил я. — А нос не трогал, не знаю. Про хвостик тебе лучше знать.
— Он мне его не показывал, — грустно сказала Афадель. — Он его вообще никому не показывает. Ну может, Следопыту разок. Нос тоже мокрый бывает — во время дождя. Так что не знаю, не знаю…
— Афадель, у нас сейчас получится трагическая история лесного принца, зачатого в противоестественной связи короля с оленем, — сказал я. — И нас за это казнят.
— За это нас не казнят, а изгонят, — поправила Афадель. — И мы поедем в Умбар к пиратам!
По ее заблестевшим глазам я понял, что поездка к пиратам — дело вполне реальное.
— А что, это ново, свежо и до нас так никто не писал, — Аафдель оживленно что-то прикидывала.
— Не-не, мама не отпустит, — отперся я.
— Будет король маму спрашивать! — фыркнула она. Пираты манили Афадель со страшной силой. По-моему, налеты их стали намного реже после знакомства с нею: не всякий пират выдержит напор моей подруги. Я-то привычный, и то…
— Значит, повстречался Трандуилу в Лихолесье странный лось… пусть покажется вам странным, но в итоге все срослось!
— Алексиэль олень, — напомнил я.
— А это я для маскировки, — пояснила она. — Лось трубил на всю округу, Трандуила понося, но в итоге получилось королю поймать лося!
— Нам прилетит еще и от оленя, — мрачно напророчил я. — И от Леголаса.
— А от него-то за что? — удивилась Афадель и вдохновенно продолжила: — Как тот лось ни упирался, ни мычал сквозь зубы "бля!", но никто не вырывался у лесного короля!
Я чуть не упал на кабанов. Во всяком случае сполз вниз по стволу. я не мог решить, где безопаснее — рядом с кабанами или Афаделью.
— Сел король верхом на лося, в общем, круто понеслося! — импровизировала Афадель. — Лихолесье не видало скачки бешеной такой, даже старый акромантул говорил тихонько "ой".
— Знаешь что, давай это будет история укрощения свирепого зверя, а не… а не что-то еще, — предложил я. — Это будет ново, свежо и тебе дадут приз.
— Вообще-то это и есть история укрощения, — ответила Афадель. — А ты о чем подумал, извращенец?
— Зная тебя, можно подумать о чем угодно, — промямлил я. Вот с Афаделью всегда так: вывернется и свалит все на меня. Главное, чтобы соавтором не указала, а то мне от мамы влетит. И от короля.
— Длилась скачка третьи сутки, — развивала мысль Афадель, — не прервавшись на минутку. Вот ослаб наш лось, упал, тут король его и взял.
— Алексиэль обидится, — сказал я. — Он и дольше скакать может. Просто не хочет.
— Он тогда был моложе и слабее. Кормили плохо, — пояснила она. — Значит… Вот уздечка и седло — королю вновь повезло!
— Это конец, я надеюсь? — спросил я.
— Нет, что ты! Это начало! Теперь опишем, как король его любит, расчесывает… ну я не знаю, что там у оленей расчесывают, привязывают ленточки на рога, кормит с рук черносливом, выпасает, моет копыта… Думаю, строф в тридцать шесть можно уложиться.
— Ты забыла "чешет рога", — мрачно сказал я. Кабаниха не собиралась никуда уходить, а творческий порыв Афадели остановить было невозможно.
Спасение пришло неожиданно: на поляну выехал король наш Трандуил верхом на Алексиэле. Кабаниха подозрительно хрюкнула, потом снова заснула.
— Что это вы там прохлаждаетесь? — недовольно спросил король, поглядев вверх.
— Там кабаны, ваше величество, а мы без оружия, — честно ответил я. — Неудобно с луком за плечами яблоки собирать, цепляется!
— А еще эльфы, — поцокал он языком и вдруг хрюкнул. Кабаны живо подорвались и умчались впереди собственного визга. — Слезайте.
— Ваше величество, я про вас с Алексиэлем песню сочинила! — завопила Афадель с макушки яблони.
— Тогда не слезай, — отрезал король. И обратился ко мне: — А ты мог бы подучить всеобщий лесной. Тебе пригодится.
— Я всегда! — заверил я, спрыгивая наземь. — Может, дадите пару уроков, ваше величество?
— Мне некогда, — сказал король. — Обратись к Леголасу.
— И я! — завопила Афадель. — Я хочу брать частные уроки у его высочества!
— Нет-нет, — быстро сказал король. — Только групповые.
— Групповые еще круче! — обрадовалась Афадель. — Леголас придет?
— Леголас занят, он работает, — строго сказал король. — Лучше пусть вас советник подучит.
— Фу, — Афадель кинула вниз яблоко. Алексиэль поймал его на лету и с хрустом сжевал. — Тогда я точно спою, и только попробуйте мне запретить!
— Маме скажу, — пообещал король и тронул оленя. — И не забудьте про яблоки!
Мы переглянулись, и я со вздохом снял рубаху. Мухоморы мы в моих штанах уже таскали, настал черед яблок…
Ну а через несколько дней началось состязание бардов и прочих менестрелей. И отговорить Афадель от участия я не смог: пока мы собирали яблоки, она придумала еще шесть строф и была намерена исполнить их под мой аккомпанемент.
Я хотел было сказать, что порвал струны и вообще потерял лютню, но решил, что это недостойно мужчины. Поэтому я с чувством поцеловал маму перед концертом и приготовил на всякий случай мешок сухарей, смену одежды и лук. И мы пошли выступать в состязании бардов…
Первым выступал сладкоголосый красавец из Лориэна (не тот, который жених Афадели, какой-то незнакомый). Он исполнил балладу о любви к некой неприступной деве, в которой легко угадывалась Владычица Галадриэль. В каком месте она недоступная, интересно, подумал я, вспомнив давнишний инцидент с мэллорном.
Следом явился гость из Ривенделла (тоже не жених Афадели) с воинственной песнью. Мне понравилось, под нее можно было притопывать и прихлопывать. Сразу видно гномье влияние в музыке!
Потом вышел Следопыт. Я и не знал, что он приехал. Следопыт спел про дружбу и огреб неистовые аплодисменты Леголаса.
Дальше была наша очередь. Я ударил по струнам, а Афадель запела. Голосище у нее такой, что мою лютню почти и слышно не было, я мог тренькать, как угодно.
На втором куплете слушатели запереглядывались. На третьем король выразительно закашлялся, но разве Афадель остановишь? Она была намерена спеть все до конца.
На шестом у меня порвалась одна струна (честно!), но всем было наплевать: все слушали Афадель. Думаю, ее песнь долетала до Минас-Итиля. А может, и до самого Мордора. То-то Саурон порадовался: сел, поди, поужинать, вина выпить, а тут такие кошачьи вопли с двойным подтекстом… Гм. Ну это я увлекся…
Афадель тем временем дошла до эпической сцены овладения королем нашим Трандуилом загадочным лосем, в котором все давно узнали оленя.
Раздались аплодисменты. Это хлопал король. За ним втянулись прочие — как я понял, хотели заглушить песню. Ну не знаю не знаю. Это ж как надо аплодировать! Как бы своды не обрушились.
Афадель прибавила громкости. Теперь аплодисменты звучали как ударные на фоне ее гроула. Лютни моей слышно не было, так что я под шумок перестал играть, прислушиваясь к гулу свода королевского дворца. Ох не нравилось мне это!
Олень бил копытом. Оказалось, он отбивает ритм, и Афадель начала еще и пританцовывать.
Ко мне подошел Леголас и что-то крикнул. Через минуту я сообразил, о чем он спрашивает.
— Уже недолго, — я перекрикивал этот коллективный шабаш. — Всего восемь куплетов осталось.
Я ошибся. За ночь Афадель успела сочинить еще десять, а поскольку переорать ее и потребовать прекратить выступление не могло все жюри вместе взятое во главе с королем, то пришлось слушать… Ничего, кстати, к концу подругу мою унесло в романтику.
Словом, оргия продолжалась, пока Аафдель не допела. тогда наступила мертвая тишина. На короля не решались смотреть, поэтому я не знаю, что выражало его лицо.
— Принесите приз, — сказал он сквозь зубы. Олень ударил копытом.
Приз внесли. Это была золоченая арфа на подставочке.
Ростом с меня.
Я сразу понял, что если ее вручат Афадели, то таскать этот инструмент придется мне. Однако король был настроен решительно.
— Это тебе за песню, — сказал он. Прозвучало двусмысленно.
Афадель прижала арфу к бронелифчику и просияла взглядом и всеми бриллиантами.
— Спасибо! Спасибо, ваше величество! Следующую песнь я тоже посвящу вам, — пылко пообещала она.
— Не надо, — с расстановкой ответил он. Веко у него отчетливо подергивалось. — В следующий раз у нас конкурс исторической песни. Спой что-нибудь о битве… какой-нибудь битве, где не было меня!
— Я спою о битве Леголаса! — пообещала она.
— Я сказал — исторической! Леголаса тогда еще не было!
— Вы все — важные вехи истории, — возразила она, лаская короля взглядом.
Трандуил поплотнее запахнул мантию.
— Второй приз — для Следопыта, — сказал он, и в зал внесли серебряную арфу.
Бронзовая досталась лориэнцу, явно из политических соображений, а ривенделлец получил утешительный приз — кошель с золотом. Лучше б мы с ним поменялись.
— Ну что ж… Пора и попировать, — заявил король и первым двинулся в зал.
Ну а мне предстояло тащить проклятую арфу домой к Афадели. А потом тащить Афадель к ней домой…
