Глава 5
Туда без обратно или Экстремальная романтика

Осторожно озираясь по сторонам и шарахаясь от каждого звука, Дэвид Дубовны прокрался по коридору и юркнул в свою каюту, мгновенно заперев за собой дверь и привалившись к ней спиной для надежности.

Потом он отправился в ванную и взглянул на себя в зеркало. Взгляд у стажера был загнанный, а полы пиджака неаккуратно оттопыривались: видимо, он неудачно намотал шарф. Пришлось расстегиваться и перематываться заново.

Дэвид изнывал от жары, но вынужден был с каждым днем навьючивать на себя все больше и больше одежды: тетушки не дремали. То и дело стажер ловил на себе их откровенно плотоядные взгляды, а щелканье спиц и мелькание крючка уже снилось ему по ночам.

Выхода не было. Он хотел было попросить защиты у доктора, но тот был занят какими-то таинственными делами, Дэвида довольно невежливо выставил вон и порекомендовал самому справляться со своими амурными делами, а не впутывать в них весь «Колоссаль». Идти к офицеру суда не было смысла: ввиду сугубой черствости нрава Пол Топорны вряд ли бы проникся трагедией стажера. Оперативники? Ну что они могли поделать против тетушек! Правда, Ян научил Дэвида избегать ловушек и посоветовал постоянно находиться на людях, а Берт преподал ему пару уроков. Учеником Дубовны оказался способным, и теперь мог, пожалуй, выбраться из запертого помещения, воспользовавшись куском проволоки (который он отныне всегда носил при себе) или каким-нибудь подручным предметом.

Несколько ночей Дэвид провел, съежившись под клетчатым пледом на диване в гостиной у своего патрона, но это было крайне неудобно. Во-первых, диван оказался не рассчитан на рост кого-то вроде Дубовны, во-вторых, предполагалось, что на нем станут сидеть, а не лежать, и конфигурация сиденья была соответствующей. В итоге всю ночь стажер вертелся без сна, прислушиваясь негромкому похрапыванию следователя и подозрительным звукам, доносившимся из коридора, а поутру вставал совершенно разбитым. Ну и, наконец, сам Бессмертных возмутился и выставил юношу из своей каюты почти с теми же словами, что и доктор: умел, мол, нажить неприятности на амурном фронте, так умей и справиться с ними!

И вот теперь Дэвид не знал, куда податься. Оставаться в каюте один он боялся: тетушки легко выманивали его наружу, а попадаться к ним в руки не стоило, это он уже усвоил. Что же делать?..

Пока что молодой человек решил пойти на палубу и там, среди множества людей, хорошенько вздремнуть в шезлонге. Ночью спать не придется, в этом он был уверен!

Высунувшись наружу, он сторожко глянул в одну сторону, в другую. В другом конце коридора Дэвид заметил доктора с двумя дамами. Одной из них, несомненно, была госпожа Кисленьких в роскошном амарантовом платье, ее спутать с кем-либо стажер не мог. А вот вторая – второй оказалась та самая таинственная незнакомка в не менее роскошном померанцевом наряде! И вышли все трое из каюты госпожи Кисленьких, что вовсе уже ни в какие ворота не лезло… Тут Дэвид проморгался, и оказалось, что доктор удаляется под руку с одной лишь Каролиной, оживленно о чем-то с нею беседуя…

Впрочем, стажеру было не до этих загадок. Он закрыл свою дверь, дождался, пока странная парочка скроется из виду и крадучись отправился в том же направлении… с тем, чтобы тут же налететь на кого-то, видимо, только что вышедшего из каюты.

Увидев у себя перед носом ухоженные светлые пряди, Дэвид покрылся ледяным потом и понял, что пропал.

Только через пару секунд он сообразил, что, во-первых, никогда не видел тетушек с распущенными волосами, а во-вторых, они всё же покомпактнее…

– Что это с вами? – прогудел сверху поручик Вит-Тяй. Несмотря на внушительную комплекцию, передвигался он очень быстро и совершенно бесшумно.

– П-простите, – выдавил Дэвид, не в силах отцепиться от беарийца. Тот был таким большим и надежным…

– Ну, обнимать-то уж меня не надо, – сказал тот и поставил стажера ровно. – На то девушки имеются!

Дэвида передернуло.

– А что-то вы вроде малость того… – поручик деликатно кашлянул. – Поправились? Это, я вам скажу, не дело! У справного мужчины жиру на теле быть не должно!

– Это я так… – поспешно сказал Дубовны. – Чтобы тетушек обмануть! Вот!

Он быстро расстегнул пиджак, показал свои обмотки и тут же застегнулся, пока никто не застукал.

– Смышлено, – оценил Вит-Тяй. – Только все равно заметно, что неправда.

– Это отчего же? – поразился юноша.

– Так физиономия-то у вас как была тощая, так и осталась, – пояснил беариец. – Даже еще и осунулась. Вы бы ваты себе за щеки напихали, что ли…

Дэвид привалился к стене и застонал.

– Я больше не могу… – сказал он с отчаянием. Потом вдруг вспомнил, что это именно Вит-Тяй принес ему ошейник, припомнил, как славно ему спалось под броневиком в Болотноградске, и воспрянул духом. – Господин поручик! Умоляю вас! Спасите!

– От кого? – удивился тот. – Ежели от тех дам, то, уж извините, мы с женщинами не воюем…

– Просто спасите! – воскликнул Дэвид. – Не надо ни с кем воевать… Можно, я у вас спрячусь?

– Хм? – брови Вит-Тяя поползли вверх.

– Ну, на грузовой палубе! – для верности Дэвид притопнул. – Клянусь, до броневика даже не дотронусь, просто… просто у вас всегда кто-нибудь дежурит, чужие не проберутся! Мне бы хоть выспаться спокойно… Ну пожалуйста!

– Ну… – протянул тот, разглядывая несчастного стажера. Потом решил: – Ладно, так и быть. Авось, моих ребят вы не объедите… Но только чтобы об увиденном – молчок!

– Я понимаю, государственная тайна! – истово закивал Дэвид. – Готов поклясться… чем угодно!

– Там видно будет, – сурово сказал Вит-Тяй и повлек счастливого юношу за собой…

…– А куда запропастился Дэвид? – поинтересовался следователь, жмурясь на солнце, как большой кот.

Комиссар выразительно пожал плечами и махнул стюарду, чтобы принес содовой. Фляжка всегда была у Сидельских при себе.

– И правда, его второй день не видно, – сказал Берт.

– Точно-точно, – подтвердил Ян. – И в ресторане он не появляется. Может, с ним случилось что?

– Конечно, – язвительно сказал Бессмертных. – Тетушки увидели, что Дэвид плохо кушает, заперли в каюте и пичкают кашкой с ложечки!

– Не такой уж невероятный сценарий, если судить по его рассказам, – вздохнул Ян. – Господин Бессмертных, неужели вам его не жаль?

– Немного, – согласился тот. – Но, знаете, пока он ночевал у меня, мне не раз хотелось выгнать его за дверь!

– Почему? Он храпит? – заинтересовался комиссар.

– Хуже! Он обнимает подушку, причмокивает и пускает пузыри! – фыркнул следователь. – Представляете, каково поутру выйти в гостиную и застать своего стажера в этаком блаженном состоянии?

– Хлыстом, – лаконично сказал Сидельских. – Или тростью.

– Гм… – сказал Бессмертных, не бывший сторонником телесных наказаний. – Ладно, оставим это. Куда он всё-таки провалился? И кто его видел в последний раз?

– Я, – отозвался доктор, только что проводивший свою незнакомку и вернувшийся к компании. – Как раз позавчера. Я… хм… заходил проведать Пушистика. И вот, когда я вышел из каюты Каролины, то заметил Дэвида. Он, по-моему, был страшно напуган и озирался по сторонам.

– И что же?

– Ничего, – пожал плечами доктор. – Я направился к выходу на палубу, Дэвид остался в коридоре. С тех пор я его не встречал.

– Хм… очень интересно, – сказал следователь. – И что, прикажете обыскивать «Колоссаль»? Куда мог спрятаться этот… мальчишка?

– О чем это вы, господа? – весело спросила Каролина, удалявшаяся переодеться после купания (она продолжала шокировать почтенную публику и своими нарядами, и прыжками с вышки в три оборота).

– О Дэвиде, – пояснил Бессмертных.

– Он пропал, – добавил Берт.

– Не пропал, а спрятался от тетушек, – поправила госпожа Кисленьких.

– Так… Судя по всему, наша дорогая Каролина что-то знает? – поинтересовался Бессмертных.

– Только тс-с-с… – прошептала она, озираясь, не увидела тетушек и поманила мужчин поближе. Придвинулись все, даже комиссар на время отставил свою содовую и подставил ухо. – Он у Вит-Тяя…

– В смысле, в каюте? В этом есть резон, к беарийцу мало кто сунется, – вздохнул следователь.

– Да нет же! Он там! – Каролина украдкой указала пальцем вниз.

– Ах вон оно что! – поразился следователь. – И как это ему удалось уговорить поручика? А тот-то тоже хорош, молчит себе и молчит!

– Ну, – пожала плечиками госпожа Кисленьких, – Вит-Тяй, по-моему, взялся его опекать. Да и, помните, Дэвиду не впервой так тесно общаться с гвардейцами!

– Верно, – подтвердил Ян. – Было дело.

– Ну раз так, пускай, – махнул рукой Бессмертных. – Программу занятий он выполнил и перевыполнил, может отдыхать. Интересно только, как скоро его отыщут?..

– Ставки? – тут же предложил Берт.

– При условии, что никто не проговорится, – добавил Ян.

– Учитывая размеры «Колоссаля»… неделя, – решил следователь.

– А учитывая способности тетушек – дня три, не больше, – флегматично ответил доктор.

Комиссар молча поднял три пальца, поддерживая его ставку…

…Дэвид же блаженствовал. Поначалу беарийцы приняли его с некоторой настороженностью, но быстро приняли в свой круг. В самом прямом смысле слова: стажер быстро обучился беарийским народным танцам – у него было врожденное чувство ритма, а более ничего и не требовалось, разве что топать погромче и в такт.

Ночевал он в одном из шатров, где нашлось свободное местечко, и, право, могучий храп гвардейцев, усиленный многократным эхом грузовой палубы, нисколько ему не мешал!

Днем можно было бесконечно наблюдать за порхающим с легкостью бабочки и выписывающим мертвые петли броневиком – беарийцы неустанно оттачивали мастерство, и незапоминающийся человек конструкторской наружности, тоже прижившийся в их лагере, охотно им помогал. Время от времени начинались какие-то работы, стучали молотки, визжали напильники – это гвардейцы, следуя указаниям конструктора, тщательно дорабатывали свое транспортное средство.

Дэвид позабыл даже о своих журналах: при беарийцах было как-то неловко разглядывать картинки, тем более, он оставил всю подборку в своей каюте, куда не вернулся бы ни за какие коврижки. Ну а кроме того, нашлось занятие поинтереснее: вечерами, рассевшись вокруг костра, на котором бурлил котел с походной похлебкой, гвардейцы рассказывали юноше о своей родине…

– Нынче лето, – говорил Вит-Тяй, поглаживая бороду, – так что Его императорское величество с семейством переехали в летний плот-дворец.

– Плот? – удивлялся Дэвид.

– Плот, – подтверждал поручик. – Это национальная традиция такая. Реки у нас широкие, бурные, на лодке по ним не больно-то пройдешь, а вот на тяжелом плоту – в самый раз. Опять же, лес сплавлять удобно… Вот поэтому императорский летний плот-дворец по озеру плавает, а зимний – тот по льду рассекает, на специальных полозьях.

– А как же он… э-э-э… передвигается? Под парусом? – припомнил Дэвид рассказы гида.

– Зачем парус? – удивился Вит-Тяй. – На то есть специальная императорская команда плотогонщиц! Шестом владеют – сказка!

– Не понял… – честно сказал стажер.

– Чего ж тут непонятного? Мужчина у нас от века – охотник, добытчик, воин! А женщины – те за домом смотрят… ну и, ясное дело, плоты гоняют, у воинов руки оружием заняты. В общем, – добавил поручик, – справная беарийка в одиночку шестибревенный плот может по любой стремнине провести. А бывали такие, что и больше могли… Но на плот-дворец, ясно, команда нужна, уж больно он внушительный. Туда самых лучших набирают… смотреть – одно удовольствие!

– Еще здорово, когда соревноваться в пожаротушении начинают, – добавил фельдфебель Над-дай.

– А это как? – поразился Дэвид.

– Ну… – почесал тот в затылке. – У нас леса-то в основном хвойные, так что дом из таких бревен если полыхнет, то горит быстро и жарко, вплотную не сунешься. Вот и придумали в древности, как издалека пожары заливать!

– И…

– Берет, значит, девушка ведро, – пояснил Над-дай, – с водой, ясное дело, размахивается посильнее – и в огонь его.

– Э-э-э… – сказал Дэвид.

– Теперь-то это уже вроде спорта стало, – добавил фельдфебель. – Как соберутся девицы, как начнут соревноваться, кто дальше полное ведро закинет, да чтоб точно в цель, и чтоб ни капли воды по дороге не пролилось!.. Красота!

– Это да-а… – подтвердили остальные, а стажер подумал, что, должно быть, ему повезло – его выбрала всего лишь надмозгиня, а не беарийка, умело управляющаяся с плотом и шестом и легко швыряющая в цель полные ведра воды.

– Эх, вот вернемся домой, помаячим… – мечтательно вздохнул кто-то из рядовых.

– А это как? – удивился Дэвид.

– Обычай у нас такой, – пояснил Над-дай. – По вечерам мужчины, стало быть, выходят на берег со светильниками. Вместо маяков, значит. Чтобы жена там, сестра или дочь причалила, куда нужно. Так и маячат, пока та плот не пригонит!

– А-а… Но как же дамы узнают, на какой огонек им править? – заинтересовался юноша.

– Так у каждого клана свои цвета, – пояснил беариец. – У нас вот, у дайцев, три оранжевых вспышки, две белых. У других иначе…

– А внутри одного клана? – не отставал Дубовны. – Там же, наверно, много семей?

– Ну так… договариваются заранее, – сказал Над-дай. – О частоте вспышек, ну, мало ли, еще о чем!

– Ладно, что вы все об одном! – встрял тут один из рядовых, Кус-сай. – Давайте лучше «в медведя» играть!

– Давайте, давайте! – поддержали остальные, успевшие угоститься положенной трехглотковой стопкой.

Вот так Дэвид впервые познакомился с беарийской борьбой, и зрелище это настолько его впечатлило, что первое время он просто сидел и смотрел, как завороженный. А потом набрался храбрости и попросил дать и ему поучаствовать…

Ничего особенно сложного в игре «в медведя» не было: для начала бросали жребий, выбирая «медведя» и «охотника». На «медведя» с шутками и прибаутками надевали медвежью шкуру и выпускали на «охотника». Тот, как полагалось, выходил на зверя с голыми руками и пытался его заломать.

Конструктор, которого в силу почтенного возраста и субтильной комплекции к игре не допускали, сидел у костра и шумно болел за Дэвида. Ну а тот, совершенно не зная даже азов беарийской борьбы, применил необычный прием, чем немало гвардейцев удивил, – он ухитрился зацепить «охотника» с первого же раза! Увы, к хуку справа беариец, привычный к повадкам медведей, оказался не готов… К сожалению, когти Дэвида запутались в холеной гвардейской бороде, и «медведь» оказался повержен. Тем не менее, юношу зауважали…

Увы, счастье – спокойный здоровый сон, сбалансированное питание, подвижные игры – оказалось недолгим.

На четвертый день к поручику подошел дежурный и что-то сообщил. Вит-Тяй заметно встревожился и, зажав бороду в кулаке, поманил к себе Дэвида. Тот подошел, полный самых скверных предчувствий, которые не замедлили оправдаться.

– Щип-пай говорит, рано поутру имела место попытка незаконного проникновения на палубу, – сказал поручик. – Говорит, дамы. Завернул их назад со всем обхождением, но по описанию – это ваши тетушки и есть. Могли они вас учуять?

– Еще как могли, – убито ответил Дэвид.

– Тогда плохо дело, – нахмурился Вит-Тяй.

– Прятаться больше негде… – вздохнул стажер. – Вот и всё…

– А может, вам это, – подмигнул подошедший Над-дай, – на аэростате улететь? Не догонят, поди!

– На каком аэростате? – поинтересовался Дэвид.

– Ну, который по утрам поднимают, погоду смотрят, – пояснил фельдфебель. – Угнать его – проще простого, мы пособили бы!

Дубовны припомнил яркий воздушный шар, который действительно поднимал наблюдателя выше громадных туш дирижаблей, представил, как забирается в маленькую ненадежную гондолу, как отдается на волю ветра, а далеко внизу проплывает такой надежный и устойчивый «Колоссаль», сделавшийся вдруг не больше детской игрушки, и сглотнул. Видимо, он заметно побледнел, потому что Вит-Тяй с сожалением сказал:

– Это не пойдет, хотя мысль-то дельная. Господин Дубовны высоты боятся. Если б можно было кого с ним отправить, так в корзину никто больше не поместится!

– Жаль, – огорчился Над-дай. – А может, конструктора нашего спросить, вдруг придумает чего?

– Придумать-то он придумает, да только иначе, как по воздуху, с корабля ходу нет, – задумчиво ответил поручик. – А ежели на воду спуститься…

Дэвид вообразил процесс спуска и позеленел.

– Я… я очень плохой мореход, – выдавил он, чтобы окончательно не пасть в глазах беарийцев. – Да и к тому же одному мне с большой спасательной шлюпкой не управиться, а просить кого-то из вас помочь мне я не смею. Вы ведь обязаны охранять госпожу Кисленьких!

– Точно! – обрадовался вдруг Вит-Тяй. – Госпожа Кисленьких!

– А… – начал Дэвид, но поручик его уже не слушал.

– Над-дай, присмотри за господином Дубовны, – распорядился он, – и чтоб никого чужого на палубе! А я скоро…

И Вит-Тяй удалился, только наглаженная юбка мелькнула.

«Что же делать? – думал стажер, обхватив голову руками. – Так всё удачно складывалось… То есть господину Бессмертных, наверно, следовало сказать, где я, но, с другой стороны, он и так узнал, я уверен. А теперь? Снова это унижение, это… Ненавижу сладкое! Как хорошо было у костра… похлебка, каша, рассказы о беарийских пельменях – вот бы посмотреть, как их готовят в котлах! Но теперь всё. Я попался. Мне конец… конец…»

Между тем поручик разыскал на палубе госпожу Кисленьких, отозвал в сторонку и коротко рассказал ей о происходящем. Выражение лица Каролины менялось с любопытного на озабоченное, а позже – на вдохновенное.

– Так! – сказала она. – Я знаю, что делать! Вит-Тяй, пойдемте со мной!

– Что такое, госпожа? – нахмурился тот.

– Надо извлечь маркизу де Буполь из телеграфной рубки, – пояснила Каролина. – Она там заперлась и, по-моему, намерена держать осаду. Какие-то важные торги или что-то еще, а мне нужно срочно дать телеграмму.

Она подумала и добавила:

– Нет, три телеграммы! А потом вы проводите меня к Дэвиду, договорились?

– Как прикажете, госпожа, – кивнул поручик, и операция по спасению стажера Дубовны началась…

…– Дэвид, – раздался знакомый голос, и горюющий стажер поднял голову. – Дэвид, ну же!

– Госпожа Кисленьких? – поразился он.

– Да, это я, – сказала Каролина. – Слушайте меня внимательно и запоминайте! Я кое-что придумала. Пока будьте здесь, Вит-Тяй за вами присмотрит, а вечером проводит в вашу каюту…

– Никогда!

– Да дослушайте сперва! Вит-Тяй проводит вас, и вы быстро соберете самое необходимое… минимум необходимого, Дэвид! И чтобы без пяти минут полночь вы были на палубе, вам понятно?

– Ну… да.

– Ну или да?

– Понятно! – отчеканил Дубовны, преисполняясь неведомой надежды.

– Тогда сидите и ждите, а я пойду. Моё отсутствие, – Каролина поправила складки юбки из клетчатой ткани, почти такой же, как у Вит-Тяя, – слишком легко заметить…

Время тянулось нескончаемо. Чтобы отвлечься, Дэвид в последний разок сыграл «в медведя», ожидаемо проиграл, но не расстроился. Потом поговорил с конструктором, снова убедился, что запомнить его лицо невозможно, полюбовался на летающий броневик и принялся ждать.

– Пора, – возгласил, наконец, Вит-Тяй. – Пойдемте, да поживее!

Беарийцы окружили Дэвида, чтобы попрощаться. Из их могучих объятий он вышел несколько помятым, но очень довольным – хотя бы здесь его принимали всерьез!

Озираясь и прячась за могучей спиной поручика, Дубовны добрался до своей каюты и нырнул внутрь, надеясь, что его не поджидает засада. Но нет, обошлось! На скорую руку он умылся, побрился, сменил сорочку и принялся собирать вещи. В небольшой саквояж полетела смена белья, туалетные принадлежности, потом был аккуратно уложен одолженный у товарища фрак и прочие ценные вещи. Книги Дэвид решил не брать: раздобыть их всегда можно, а лишняя тяжесть сейчас, судя по всему, будет помехой. Он проверил, на месте ли документы и деньги (немного, но сколько уж было), с сожалением покосился на стопку журналов – в саквояже уже не было места. Все-таки юноша не удержался и сунул один еще не изученный номер за пазуху. Вдруг путешествие окажется долгим?

Всё так же, укрываясь за поручиком, Дэвид вышел на палубу и глубоко вдохнул вкусный прохладный воздух свободы (во всяком случае, он очень на это надеялся). Правда, когда от надстройки отделилась какая-то тень, он едва не рванулся обратно на грузовую палубу, но тут же с облегчением понял, что это госпожа Кисленьких.

– Вы непунктуальны, Дэвид, – пожурила она. – Вы слишком рано. Но ладно, подышите пока… Вит-Тяй, миленький, спасибо вам!

– Да не за что, госпожа, – пробасил тот. – Что ж, бросать человека на растерзание?

– Ну, там не растерзание, там кое-что похуже, – бросила Каролина, чем ввергла Дэвида в некоторый душевный трепет. – Так, слушайте. Вас доставят… неважно, куда. Постарайтесь затаиться на некоторое время, хорошо? Средств у вас достаточно?

Дэвид покраснел, радуясь, что в темноте этого не видно.

– В общем, если не хватит, скажите, что пользуетесь расположением императорского дома Беарии и покажите вот это, – правильно истолковала его колебания Каролина и что-то вложила юноше в руку. – Смотрите, не потеряйте, папенька меня убьет…

– А что потом? – осмелился спросить Дубовны.

– Потом… потом, думаю, всё как-нибудь уладится, – легкомысленно сказала госпожа Кисленьких. – Ну и мы вернемся с островов, я полагаю. Так, время, полночь!

В ночной тишине раздался рёв мотора, потом визг покрышек, и на палубе отпечатались два горящих следа покрышек.

Перед остолбеневшим Дэвидом стоял открытый локомобиль цвета «шампань», побольше того, что ему уже доводилось видеть.

– Где груз? – лаконично осведомилась девушка, открывая дверцу и выходя на палубу. Ее кочегар тем временем поддавал жару.

– Вот, – Каролина вытолкнула Дэвида вперед. – Видите, как нам повезло! Фирма «Тодд» теперь занимается и крупногабаритными грузоперевозками!

Девушка смерила Дубовны взглядом, посмотрела на кузов своего локомобиля и кивнула:

– Войдет. Грузите.

– Но… – попытался возразить Дэвид. Увы, кочегар уже распахнул контейнер, и Вит-Тяй легко упаковал туда стажера.

– Прорези для доступа воздуха имеются, – инструктировала девушка. – А глаза лучше завязать. Во избежание.

Дэвид безропотно позволил завязать себе глаза черной лентой. Сверху на нем пристроился саквояж, неудобно упираясь углом в бок. Контейнер захлопнулся.

– Удачи, Дэвид! – услышал юноша голос Каролины.

– Бывайте, господин Дубовны! – пророкотал поручик.

– Мы отправляемся, – сообщила девушка, занимая место за рулем.

Где-то внизу зарокотал мотор, потом взвыл на басовой ноте, Дэвида прижало перегрузкой к стенке контейнера, уши заложило…

На палубе остались лишь два пылающих следа покрышек, особенно яркие в ночной темноте.

– Вот завтра экипаж ругаться будет, – покачал головой Вит-Тяй. – Своих пришлю, пусть ототрут.

– Отлично, – улыбнулась Каролина. – И направление никто не проследит…

– Как же так?.. – раздалось у нее за спиной.

– Но это… – вторил другой голос. – Что это означает?

Госпожа Кисленьких обернулась. Позади стояла госпожа Конг и госпожа Вонг, видимо, почувствовавшие неладное.

– Где господин Дубовны? – нахмурилась госпожа Вонг.

– Не имею представления, – очаровательно улыбнулась Каролина. – Фирма «Тодд» никогда не раскрывает тайны места назначения. Сразу замечу: место выбирала не я. Кстати, вам телеграммы!

Она протянула дамам конверты и удалилась танцующей походкой. Вит-Тяй вздохнул и отправился на грузовую палубу.

Тетушки переглянулись и распечатали конверты.

– Лаура… – протянула госпожа Конг, ознакомившись с содержанием телеграммы. – Но как же так!

– Эта ужасная молодежь! – подтвердила госпожа Вонг.

– Это я не умею подбирать диету?! – возмущалась та. – Девчонка! Где ей научиться выбирать узор! Я всё делаю, чтобы устроить ее личную жизнь, а она увлеклась какими-то новомодными веяниями и вдобавок…

– …требует не совать нос ее дела! – вторила госпожа Вонг. – Иара, видите ли, уже нашла… какого-то там, а моему вкусу не доверяет! Куда катится этот мир?!

Надмозгини переглянулись, нахмурились и отправились в каюту. Добыча улизнула из-под самого носа…

…Дэвид тем временем пытался устроиться поудобнее. Проклятый саквояж мешал, вдобавок, старенький замочек то и дело расстегивался, и пожитки стажера грозили разлететься по всему контейнеру.

Приняв, наконец, позу эмбриона и крепко вцепившись в саквояж, Дубовны смог перевести дыхание. Интересно, куда его везли? И как вообще локомобиль сумел попасть на «Колоссаль», а потом покинуть его? Сейчас экипаж явно мчался по ухабистой дороге, так что мысль о транспортировке дирижаблем или там на пароме Дэвид вынужден был отринуть.

Вот ухабы кончились, локомобиль мелко затрясло – похоже, он свернул на гравийную дорогу, – потом снова начало швырять из стороны в сторону, как будто он огибал препятствия.

Дэвида снедало любопытство. Он помнил страшные истории о фирме «Тодд», понимал, что повязку на него надели неспроста, но ничего не мог с собой поделать. Откровенно сверхъестественная природа путешествий на локомобилях цвета «шампань» манила его, и молодой человек осторожно сдвинул черную ленту.

В контейнере было совершенно темно. Впрочем, скоро Дэвид заметил, что откуда-то пробивается слабый свет – должно быть, он проникал через вентиляционные отверстия! Изогнувшись и собравшись с духом, стажер приник пытливым глазом к одному из таких отверстий…

Сперва ему удалось различить только непрерывное мелькание. Вскоре стало понятно, что локомобиль мчится по лесной дороге: он с ревом и треском врывался на холмы и съезжал вниз с них, то освещенный полной луной, то погруженный во мрак. Дэвид чувствовал запах леса, сырой и приятный. Локомобиль проезжал по настилам, невесть кем положенным на самых заболоченных участках, и во все стороны летела черная грязь. Некоторые бревна были настолько старые и прогнившие, и юноша заподозрил, что по этим дорогам никто не ездил уже много-много лет. Ему стало не по себе: похоже, вокруг не было ни души, кроме водительницы с кочегаром и, наверно, птиц и каких-то лесных животных… Звук мотора, сперва низкий, а потом все более визгливый и свирепый, когда девушка прибавляла газу – только это Дэвид и мог слышать.

Немыслимо извернувшись и скосив глаз, ему удалось рассмотреть деревья: черные и скользкие, они были как живые, даже, казалось, размахивали ветвями, норовя ухватить верткий локомобиль. Молодой человек присмотрелся внимательнее и замер: в лесу все пребывало в движении. Колыхалась трава, какие-то кусты словно переплелись друг с другом, образуя странные фигуры с лицами, и Дэвиду вдруг показалось, что он видит что-то сидящее на корточках на старом пне, и оно выглядело как древесная жаба, только размером с хорошую собаку… А дальше локомобиль нырнул в низину, где стелился между осклизлыми древесными стволами липкий белесый туман, отвратительно похожий на растрепанную паутину гигантского паука, а в клубящейся темноте угадывалось что-то такое… такое…

Дэвид отпрянул от своей смотровой щели, больно стукнулся макушкой, но не обратил на это внимания, пытаясь отдышаться и старательно натягивая повязку обратно. Впоследствии Дубовны доводилось видеть еще много странного и даже страшного, но это зрелище он запомнил на всю жизнь…

…Переполненный впечатлениями, молодой человек даже умудрился задремать, а очнулся от восхитительного ощущения неподвижности. Судя по всему, локомобиль стоял на месте, а водительница с кем-то негромко переговаривалась.

– Извольте расписаться в получении, – расслышал Дэвид.

Потом послышались шаги, контейнер вдруг сдвинулся с места и поплыл по воздуху.

– Тяжелый… – пропыхтел кто-то, не успел молодой человек испугаться.

– Ставь на тележку, – ответил другой голос, и контейнер без особенной осторожности плюхнули на какую-то наклонную поверхность. Стажер при этом оказался в крайне интересном положении, а именно головою вниз, но голос подать не решился. – Да закрепи, а то еще свалится…

Тележка куда-то покатилась, подпрыгивая на ухабах и немилосердно скрипя. Дэвид мужественно терпел тряску, стараясь только не выронить саквояж, поскольку в этом случае тот непременно заехал бы ему углом по зубам.

– И… раз! И… два! – командовал первый голос, а Дубовны изо всех сил старался не прикусить язык: похоже, тележку затаскивали вверх по лестнице и пару раз чуть было не упустили.

Затем, судя по ощущениям, последовала поездка на лифте, тележка выкатилась из него (пересчитав, кажется, все углы), а дальнейший путь оказался намного мягче. Видимо, решил Дэвид, не без труда применив метод дедукции, его везли по устланному ковром коридору.

Клацнул замок двери.

– Извольте-с… – проговорил второй голос.

– В лучшем виде, как заказывали-с, – добавил первый, и контейнер с преизрядным грохотом сгрузили на пол. – Простите, дверка не с той стороны…

Контейнер перевернули, и теперь Дэвид принял вовсе уж экзотическую позу. Во всяком случае, ему казалось, что правым коленом он свободно может почесать в затылке. В этом был один положительный момент: находясь в таком положении, было крайне сложно раздумывать над дальнейшей своей участью.

Носильщики ушли, распрощавшись со всей возможной обходительностью. Дубовны замер.

В замке на дверце контейнера провернулся ключ, та распахнулась, а Дэвид, как раз на эту дверцу опиравшийся основной своей массой, крайне неэлегантно вывалился прямо на ковер, но тут же попытался собраться и встать хотя бы на четвереньки. Одеревеневшее тело слушалось с трудом, но кое-как юноша справился, всё еще прижимая к себе саквояж.

Кто-то сдернул с него повязку, и, проморгавшись, Дэвид увидел перед самым своим носом нетерпеливо притопывающую туфельку с изящным помпончиком. Молодой человек непроизвольно скользнул взглядом по этой туфельке на высоком каблучке, потом по тонкой щиколотке, по стройной лодыжке, потом… Потом из его внезапно ослабевших пальцев вывалился саквояж, явив гостиничному номеру и всему миру номер журнала «Роковые красотки» (со штампом библиотеки «Колоссаля») и порядком исцарапанный металлический ошейник.

– Какой интересный аксессуар… – произнес знакомый голос, и мысок туфельки дотронулся до ошейника. Дэвид сглотнул. – Нынче такое в моде?

– П-подарок коллег, – выговорил молодой человек хриплым шепотом – в горле пересохло. По счастью, ему вспомнились те жуткие места, по которым промчался локомобиль цвета «шампань», и он принялся импровизировать: – Понимаете… гигантские лягушки-оборотни – настоящий бич! По ночам отращивают клыки и пьют кровь, и вот… пришлось…

– Какой ужас! – совершенно искренне сказала Ирма Конг, а это была, разумеется, она. – Так, значит, по пути вы подсматривали в щелочку?

– Э… да, – сознался Дэвид, понимая, что врать тут бессмысленно.

– Что ж… седина вам к лицу, – решила Ирма, и молодой человек невольно схватился за виски, припомнив страшные рассказы. – Вы и дальше собираетесь лежать на полу? Конечно, здесь очень мягкий и упругий ковер, а я привыкла к тому, что на меня взирают снизу вверх, но, согласитесь, пить чай в таком положении несколько неудобно!

– Чай? – выговорил Дубовны, поднимаясь на ноги.

– Да, госпожа Кисленьких телеграфировала, что вы прибудете несколько… хм… измождающим видом транспорта. Поэтому – прошу, присаживайтесь.

Госпожа Конг прошла, а точнее, прошествовала к креслу у чайного столика – длинный, в пол, роскошный пеньюар альмандинового шелка стелился за нею, – и уселась. Струящаяся ткань обрисовала идеальную стройность ее ноги, более того, Дэвиду на мгновение показалось, будто он увидел мелькнувшие в разрезе кружева. Пришлось зажмуриться и проделать пару дыхательных упражнений, чтобы взять себя в руки.

Осторожно устроившись напротив Ирмы, Дэвид принял из ее рук чашечку чая и пирожное.

– Т-так это госпожа Кисленьких? – удалось выговорить ему.

– Да, мы с нею давно знакомы, – светски сообщила та. – Она приняла в вас участие, очень мило с ее стороны, не правда ли?

Дубовны несколько раз кивнул, стараясь не расплескать душистый чай. Он был безмерно благодарен Каролине за организацию его побега с корабля, вот только у писательницы, наделенной богатым воображением, наверняка имелся какой-то хитроумный план, в детали которого она стажера не посвятила. И что ему теперь делать?

– Я слышала, кухня на «Колоссале» выше всяческих похвал. – Бездонные глаза госпожи Конг, казалось, пронзали душу стажера насквозь. – Однако, вижу, вам удалось сохранить природную стройность, что говорит о недюжинной силе воли!

Дэвид припомнил, как патрон неоднократно рекомендовал ему жевать вместо того, чтобы говорить, и отчаянно откусил от эклера, который так и держал в руке.

Ирма обворожительно улыбнулась и поправила воротник пеньюара. При этом она чуть заметно поигрывала домашней туфелькой, так что альмандиновый шелк струился и играл всеми оттенками красного в отсветах лампы, пробуждая самые нескромные фантазии, а вышитые на подоле золотые драконы свивались и развивались, будто живые.

Стажер невольно поджал пальцы ног. Нужно было что-то сказать, что-нибудь оригинальное и остроумное, но… Что способен придумать молодой человек, пребывая в будуаре прекрасной дамы, одетой так, что «Роковые красотки» не вызывали отныне интереса и вообще казались жалкими и убогими? И эта туфелька, то и дело заманчиво выглядывающая из-под оторочки подола…

– Э… – выдавил, наконец, Дэвид и осторожно привстал. – Быть может, я пойду? У меня… э-э-э… очень важные инструкции! Я очень признателен за гостеприимство, но…

Пытаясь придумать хоть какое-нибудь «но», стажер стратегически пятился к двери. Госпожа Конг рассматривала его, словно какое-то редкое, доселе неизвестное науке насекомое, и всё поигрывала туфелькой, которая уже почти совсем свалилась с маленькой ножки.

– Конечно, – произнесла она, наконец, и от звуков ее голоса Дэвида пробрала дрожь. Ирма ласково улыбнулась, и дрожь усилилась. – Только, кажется, вы что-то позабыли…

– А? – удивился стажер, которому до спасительной двери оставалось всего несколько шагов, и перевел взгляд туда, куда указывала госпожа Конг мыском туфельки, а именно – на свой злосчастный саквояж. – Ах да, простите, сейчас…

Он наклонился и начал неловко запихивать пожитки в саквояж, они никак не умещались, а не укладывать же всё заново на глазах у дамы! Борьба с багажным своенравием требовала применить силовой прием и исключительно ради удобства проведения оного, стажер встал на колени.

Дама тем временем поднялась во весь рост, и Дэвид, услышавший шелковый шелест, отвлекся от своего саквояжа как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ирма одним плавным движением (широкий рукав пеньюара обнажил прекрасную руку выше локтя) освобождает волосы от шпилек, и роскошные золотистые пряди рассыпаются по плечам… Право, молодому человеку показалось, будто они достают госпоже Конг до пояса… нет же, до самого пола!

– Боюсь, вам придется немного задержаться, – мягко сказала она.

– Но…

Договорить Дэвид не смог – затянувшаяся цепочка ясно дала ему понять, что с Ирмой сейчас лучше не спорить. Стажеру оставалось только смотреть на нее преданным и немного испуганным взглядом и помалкивать по независящим от него причинам.

Что-то вдруг обвило его колени, зазмеилось по предплечьям… Скосив глаза, Дэвид понял, что ему не показалось: это волосы, а вернее, думальца госпожи Конг взяли его в прохладный шелковистый плен…

Измученный событиями этой сумасшедшей ночи, Дэвид протестующее дернулся и потерял сознание.

Госпожа Конг довольно улыбнулась. Удобно устроив гостя в своей спальне (в гостевой расположились сторожевые думаки, а такая компания совершенно не годится для молодого человека!), прелестная Ирма вызвала дежурного телеграфиста и продиктовала несколько тщательно продуманных, выверенных фраз, долженствующих убедить госпожу Кисленьких в том, что почтовое отправление прибыло по назначению, а также предупредить о жутких лягушках-оборотнях. Кроме того, упоминалось, что против излишнего любопытства некоторых молодых людей повязка бессильна, и Ирма считает – лучше использовать удобный, гладкий, и крайне надежный (в силу наличия прочных завязочек) мешок.

Выслушав текст послания, невозмутимый телеграфист коротко поклонился и с облегчением удалился, влекомый служебным долгом и грифом повышенной срочности на телеграфном бланке.

Закончив с неотложными делами, гсопожа Конг уже собралась было предаться своим штудиям (а доставка Дэвида расстроила тщательно составленный график!), как ее взгляд упал на так и не убранный номер «Роковых красоток», одиноко лежавший посреди роскошного ковра. Чувствительные ноздри госпожи научного консультанта затрепетали: конечно, высокоорганизованный разум чужд обычных эмоций, но в этот самый момент Ирма Конг ощутила, как прежде абстрактное понятие «ревность» становится весьма и весьма определенным… Несколько секунд она с удовольствием изучала свои переживания, отметив, что быть чуть-чуть человеком – это весьма освежает, после чего решительно подняли журнал и направилась в сторону спальни.

Небрежно раздвинув занавеси балдахина, чтобы иметь возможность беспрепятственно наблюдать за своим гостем, госпожа Конг удобно устроилась в подушках (эти милые мелочи и условности вызывали у нее восторг истинного естествоиспытателя), и, нехорошо, прищурившись начала рассматривать первую страницу.

…Дэвид очнулся от того, что его что-то покусывало, поглаживало, стискивало… и, с его точки зрения, подогретой фантазиями о таинственных пиявках-людоедах с Марса, безусловно заглатывало.

– Ч-что… что происходит?.. – спросил было он, но тут взгляд его упал на отражение в огромном, во всю стену спальни зеркале, и Дэвид ужаснулся так, что потерял дар речи.

Голова его теперь торчала из огромного золотистого цвета кокона в форме груши, в котором – он точно знал, вернее, отлично чувствовал, – переваривались его запонки. Почему в такой момент Дэвид подумал о запонках, понять несложно: они были подарком матушки в честь защиты диплома, к тому же стоили очень недешево для скромного стажера, и вот, пожалуйста!..

Возлежавшая на покрывале необъятной кровати госпожа Конг отложила в сторону трофейный номер «Роковых красоток» (стажер на мгновение забыл о запонках и покраснел) и, плавным движением поднявшись с подушек, подошла к своему пленнику, захватив по пути поднос с пирожными.

– Н-не буду! – сразу заявил Дэвид. – И… И вообще, это был мой лучший пиджак!

– Какой вы капризный! – покачала головой Ирма и ловко засунула эклер в рот вознамерившемуся возопить о запонках Дэвиду.

– М… м-м-м!.. – возмущенно сообщил тот, пытаясь, должно быть, заявить о насилии над личностью. Увы, с полным ртом крема сделать это было затруднительно.

– Кстати говоря… – госпожа Конг выразительно покосилась на оставленный журнал. – У меня нет хвоста.

Дубовны мог бы объяснить, что Ирме хвост вовсе и не нужен, благо как раз справился с пирожным, но стоило ему открыть рот, как туда отправился второй эклер, а потом третий и четвертый.

– Вам немного не хватает калорий, – пояснила свои действия госпожа Конг, – но это вполне поправимо подручными средствами!

– Я не люблю сладкое… – попытался объяснить Дэвид, судорожно проглотив пирожное почти целиком.

– Ничего, ничего, это уже позади, – успокаивающе сказала Ирма, повыше поднимая горловину мешка и завязывая ее атласной лентой. – Видите ли, я использую самые прогрессивные методы: при моем непосредственном участии нет никакой необходимости откармливать вас месяцами… А тетушка – простите ее великодушно, она желала лишь добра, – увы, такая ретроградка! А теперь посидите смирно…

Отступив на пару шагов, она полюбовалась на кокон: оставался самый сложный этап – переваривание головного мозга – и лишние трепыхания могли причинить непоправимый вред. Ну а кроме того, Ирме нужно еще было ответить на письма коллег, закончить статью, написать комментарии к работе молодого специалиста, а крики Дэвида отвлекали. Сдавленное мычание было легче игнорировать, к тому же, так не было риска потревожить соседей: всё-таки ночь, это было бы просто неприлично!

Кокон потихоньку пульсировал посреди будуара, Ирма занималась делом, время от времени поглядывая, как идет процесс. Процесс шел ровно и достаточно быстро. За окном занимался рассвет…

…– Господа, я снова опоздала! – влетела в госпожа Кисленьких, на этот раз в очень смелом наряде из громуара цвета гортензии. На груди ее сверкали завязанные узлом по последней моде длинные бусы из горного хрусталя и топазов. – Представляете, ночью меня посетило вдохновение, и я не могла прерваться до самого рассвета!

– А о чем вы нынче пишете, госпожа Каролина? – заинтересовался Ян.

– Это сюрприз, – твердо сказала та, усаживаясь и расправляя подол, и подмигнула, намекая на то, что первыми читателями всё равно будут они с Бертом. – Кое-что новенькое.

– Вы же все равно не удержитесь и проговоритесь, – ворчливо сказал Руперт. – Что за секреты между своими?

– Ах, вы правы, – вздохнула Каролина и улыбнулась. – Словом, я решила, что немного сверхъестественного в романе не повредит. Так что Хромому и Кривому придется встретиться с кое-чем интересным!

– Кровососы? Оборотни? – предположил доктор.

– Банально! – фыркнула писательница. – Есть кое-что получше, впрочем, скоро я закончу, и вы сами убедитесь…

– Ждем с нетерпением, – совершенно серьезно сказал следователь. – Дорогая Каролина, а могу ли я поинтересоваться, как наш… хм… невольник?

– А, его уже нет, – беспечно ответила та, намазывая тост джемом.

– Что значит – нет? – нахмурился Бессмертных.

– Неужто съели? – подивился Сидельских. – Вы ж говорили, они своих не трогают!

– Никто его не ел, – строго сказала Каролина. – Я имела в виду, Дэвида нет на «Колоссале».

– Уплыл? – осведомился доктор.

– Скорее уж, улетел, – фыркнул Берт.

– Он высоты боится, – встал на сторону Немертвых Ян.

– Неважно, – прекратила спор госпожа Кисленьких. – Господин Бессмертных, уж простите, но иного выхода не было. Видите ли, Дэвида обнаружили и в том замечательном укрытии… и что оставалось делать?

– Могли бы посоветоваться со мной, – заметил следователь.

– Ну… – Каролина обворожительно улыбнулась. – Простите мою самонадеянность, но я сочла, что привычки и обычаи надмозгинь известны мне намного лучше, чем всем присутствующим. Кстати, сейчас Дэвид в полной безопасности, ночью пришла телеграмма: он благополучно прибыл на место, а там за ним… присмотрят.

– Ну-ну, – неопределенно сказал Бессмертных. – Надеюсь, его там не испортят?

– Ни в коем случае, – уверенно ответила госпожа Кисленьких. – Я думаю, даже… м-м-м… избавят от кое-каких вредных привычек.

– Тогда пускай, – вздохнул Руперт. – Жаль, конечно, что он не остался с нами до конца путешествия… Кстати, дорогая Каролина, как вы умудрились вывезти Дэвида с корабля? Или это снова особые способности надмозгинь?

– О нет, – загадочно ответила та. – Тут работали люди. Ну, господин Бессмертных, вы должны понимать!

– А-а! – сказал тот удовлетворенно. – Изящное решение!

– Слушайте, а что это за надмозгини? – поинтересовался комиссар, надкусывая утреннюю сигару. – Как-то не доводилось слыхать!

– Вон, позади Яна сидят две, – кивнул следователь.

– Хм-м… а они ничего! – заметил Розен, пристально оглядев тетушек Конг и Вонг.

– Не вздумай, – предостерег Руперт.

– Отчего это? Они одни, как я посмотрю…

– Съедят, – лаконично пояснил тот.

– Они что, беарийки?

– Я тебе потом объясню, Розен, – пообещал следователь. – Кстати, как твои успехи?

– Плюс полдюйма, – тут же переключился на другую тему Сидельских и расплылся в улыбке. – Ты был прав, Руппи! Сила воли – великая сила!

– Как сказал бы Вит-Тяй – великая моща, – заметил доктор. – Кстати, а сам он где?

– А у них очередные испытания броневика, – ответила Каролина. – К тому же он помогал мне ночью с этой… м-м-м… операцией. И, по-моему, он очень переживал за Дэвида!

Судя по выражениям лиц присутствующих, вообразить переживающего беарийца им было сложновато, но они решили поверить госпоже Кисленьких на слово.

– Пойдемте-ка на свежий воздух, – решил за всех следователь. – Погода нынче хороша!

– И верно, – поддержал Берт.

Пол Топорны молча кивнул, глядя по обыкновению в никуда, остальные присоединились.

На палубе «юное чудовище» флиртовало уже с третьей по счету девицей (а их, вывезенных любящими родителями в круиз, на борту хватало). Предыдущие две, до того готовые повыдергать друг другу тщательно завитые локоны, теперь, кажется, заключили временный союз и недобро посматривали на счастливую соперницу.

– Вот! – сказал Бессмертных, устраиваясь в шезлонге. – Вот образец для подражания! Даже на отдыхе не забывает о тренировках.

– Это вы о чем? – заинтересовалась Каролина.

– Ну взгляните сами, – кивнул следователь. – Сталкивает враждующие группировки, инициирует создание коалиций… Не удивлюсь, если завтра он вернется к первой девушке, а вторая и третья заключат перемирие. Не так-то просто проделать этакий финт таким образом, чтобы добиться того результата, который был необходим вам, а не кому-то еще!

– Ах вон оно что… – протянула писательница, присмотревшись. – А вон, кстати, еще одна девушка так зазывно поглядывает на этого молодого человека…

– Конечно, он же раздавал ей авансы на вчерашнем синематографическом сеансе, – хмыкнул Бессмертных. – Может быть, и не только ей… Вы понаблюдайте на досуге, это может оказаться крайне интересно! И, уверяю вас, он сумет выйти из этой вереницы романов таким образом, что никто не останется обиженным. Или останется, – добавил он, подумав. – В зависимости от того, каков был изначальный план.

– Вот делать нечего, за чужими романами наблюдать! – буркнул Сидельских. – О, какая красотка!..

Это мимо компании прошел рыцарь дю Бриндвиль с супругой и церемонно раскланялся. Ангелика по обыкновению молчала.

– Она дерево! – остановил порыв Розена следователь.

– В каком смысле? – не понял тот.

– В прямом! Ах да, ты же с нами не ходил… Словом, оставь эту экзотику!

– Ладно, – покладисто ответил комиссар и осмотрелся. – Вон та-то, я надеюсь, не экзотика?

У борта, томно изогнувшись по привычке, стояла маркиза де Буполь в развевающемся платье. Прощенный, видимо, дон Фелипе вился вокруг, пытаясь привлечь внимание царственной супруги, но тщетно.

– Ну как сказать… – неопределенно произнес Бессмертных и вздохнул.

Перехватив чей-то взгляд, маркиза чуть повернула голову, посмотрела на комиссара оценивающе и изогнула бровь.

– Какие глаза! – сказал Розен с чувством. – Нет, право, хороша!

Он улыбнулся. Маркиза отвернулась, повела плечиком, но тут же снова искоса взглянула на Сидельских. Тот оживился и сунул руку в карман за очередной сигарой.

– Тьфу ты!

– Что такое?

– Кончились! Где этот стюард?

Комиссар завертел головой, но ни одного стюарда в пределах видимости не наблюдалось.

– Быстрее самому до каюты дойти, – проворчал он и резко поднялся, едва не столкнувшись с прогуливающейся неподалеку невысокой темноволосой дамой в неброском платье цвета голубиной шейки.

Она частенько попадалась им на глаза, как, впрочем, любая другая пассажирка. Ничего необычного в даме не было, разве только то, что она путешествовала одна, ни с кем не вступала в разговоры, а прогуливалась исключительно в компании своей маленькой собачки с необычайно большими и печальными глазами.

– Ах! – воскликнула дама, когда Сидельских чуть было не сбил ее с ног.

– Моя вина! – сдернул тот шляпу. Комиссар умел быть вполне галантным, если того желал. – Не зашиб?

– Нет, ничего… – ответила та. Собачка посмотрела на Розена с немым упреком.

Ян пощелкал пальцами, и животное перевело взгляд на него. Оперативник украдкой протянул собачке кусочек сахару (в карманах у него можно было обнаружить самые неожиданные предметы). Та облизнулась и натянула поводок.

– Ах, не нужно, прошу вас! – воскликнула дама, бдительно следившая за своей питомицей, и подхватила ее на руки. – Ей вредно сладкое.

Собачка сконфуженно отвернулась. Ян виновато развел руками и спрятал сахар обратно.

– Так это, – сказал Розен, нахлобучивая шляпу обратно. – Целы, значит. Ну, я тогда пошел. И куда этот стюард запропастился?..

– Что-то случилось? – вежливо осведомилась незнакомка.

– Сигары кончились, – великосветски объяснил комиссар.

– Быть может, я сумею вам помочь? – спросила дама.

– Это вряд ли, – хмыкнул Сидельских, но она уже отпустила собачку, раскрыла ридикюль и протянула комиссару сигару. – Ого!.. Премного благодарен! А вы, сударыня, – тут он словно невзначай подцепил незнакомку под локоток и повел прочь, – что же, всегда носите с собой сигары? О-о, мой любимый сорт!

– Привычка, – донеслось до компании. – Видите ли, мой муж курил, много курил, но всегда забывал свои сигары, а от этого у него портилось настроение… И вот я привыкла носить их с собою. Мужа нет, а привычка осталась…

– Прекрасная привычка! – вскричал комиссар, и парочка скрылась из виду.

– Понятно… – протянул следователь. – У Розена начался брачный период. Что ж, лучше эта дама, чем надмозгини или маркиза!

– В каком смысле – брачный период? – заинтересовалась Каролина.

– В прямом, – вздохнул Руперт. – Он выспался, теперь его заинтересовали дамы. А еще…

Договорить он не успел: к ним подошел Теодор под руку со своей таинственной незнакомкой, высокой, стройной блондинкой с пышной прической.

– …это, похоже, не только у комиссара, – шепнул Ян Берту.

– Позвольте представить, – сказал Теодор церемонно, – Беллатриса Любимых.

Пол Топорны клацнул замочком дипломата.

– Просто Белла, – поправила девушка приятным мелодичным голосом, когда мужчины, поднявшись, представлялись.

– Значит, это вас наш Теодор прятал столько времени… – протянул Руперт довольно.

От него не укрылся тот факт, что Каролина явно уже знакома с Беллой, более того, прослеживалось определенное сходство между госпожой Кисленьких и подругой доктора, а значит… хм, значит, Дэвиду не померещилось? Крайне любопытно!

– Я не прятал, – педантично поправил доктор.

– Он не прятал, – подтвердила Белла.

– Вы путешествуете одна или с семейством? – попытался завязать светский разговор Ян.

Девушка отвечала, но следователь заметил, что она время от времени взглядывает на Каролину, словно бы ища подсказку, а еще услышал обрывок очень тихого разговора между писательницей и доктором.

– …не вполне удобно, – говорил тот.

– Мы это уже обсуждали, – отвечала она.

– Пустые каюты есть, и…

– А я говорю вам, что пока лучше не оставлять… – тут Каролина заметила взгляд Руперта, оборвала фразу на полуслове, заулыбалась и сходу включилась в общую беседу.

Белла произвела на всех крайне благоприятное впечатление. Одному только следователю чудилось в ней что-то странное (это если не считать сходства с Каролиной)…

Дело закончилось приглашением за общий стол (тем более, место имелось), и девушка, поколебавшись и снова взглянув на Каролину, согласилась, после чего доктор решительно увлек свою подругу прочь.

– Вот это да! – сказал Ян, когда они скрылись из виду.

– Ни за что б не подумал, – подтвердил Берт.

Пол Топорны с некоторым недоумением рассматривал бланк приговора, с которого почему-то медленно исчезали лучшие водостойкие чернила, а Каролина довольно улыбалась и думала, что вместо следующего романа вполне может написать статью в крайне узкоспециализированный журнал…

– Руппи!! – голос комиссара разносился по всей палубе. – Слушай, старик, я тебе скажу…

– Так, я лучше отойду с ним в сторонку, – поспешно сказал следователь, – не то он переполошит почтенную публику! Что случилось, Розен?

– Да это!.. – Сидельских, схватив приятеля за рукав, потащил прочь. – Слушай, Руппи, это такая женщина! Такая!..

– Да, довольно симпатичная, – согласился тот. – И сигары у нее есть. И собачка милая. Кстати, как ее зовут?

– Бездна!

– Даму?! – поразился следователь.

– Собачку! – комиссар нервно жевал сигару.

– Н-да, – протянул Руперт. – А даму?

– А я не спросил…

– Ты неисправим, Розен, – пожурил тот. – Ну как так можно? Или у тебя снова любовь с первого взгляда?

– Похоже… – Сидельских выплюнул огрызок сигары и взял Бессмертных за лацканы пиджака. – Руппи, но это ведь ужасно!

– Что именно?

– Ну… она такая утонченная, с хорошим чувством юмора…

Следователь вздохнул: хорошим чувством юмора в понимании комиссара обладали те дамы, которые не падали в обморок от самых невинных его шуток.

– И что дальше, Розен? Я уже понял, это очень приятная дама, и она тебе понравилась, верно? Так в чем же проблема?

– Ну… Я же не могу сказать ей, что хотел бы отрезать ей голову, чтобы она всегда висела у меня в гостиной! – понурился Сидельских.

– Хорошо, что ты это понимаешь, – серьезно ответил Бессмертных и похлопал приятеля по плечу. – Ничего не говори.

– А как же…

– Я тебе шпаргалку напишу, – пообещал тот, ухмыляясь в усы. – На все случаи жизни.

– Руппи, я знал, что на тебя можно положиться! – воскликнул Розен.

– Перестань мять мой пиджак, – сказал в ответ Руперт. – Пойдем-ка к нашим…

– Я сперва за сигарами схожу, – хмыкнул комиссар. – Так ведь и не дошел! А не мог же я весь запас у дамы… того…

И, размахивая шляпой и напевая какой-то веселый мотивчик, он удалился.

Следователь посмотрел вслед и покачал головой. Он-то знал, что за всем этим кроется, и, право слово, знание это было из разряда печальных. С другой стороны… Это как посмотреть!