8

Отель, к которому нас привез лейтенант Ягрозор, вывески не имел, зато встретил нас покривившейся и выгоревшей на солнце табличкой «продается» на кованом железном фонаре крыльца.

«Хорошая работа, — оценил я застекленный фонарь под свечу. — Сам бы такой гордился».

Да и крыльцо было приятное для глаз, бревенчатое, резное, под простенькой деревенской черепицей полукругом на козырьке. Дверь массивная, усиленная полосами железа, без тарана не выбить. А поставлена так грамотно, что тарана из-за хитрых перил со столбами не занести. Даже если умудришься затащить, то не развернешься с ним для удара.

Рядом на мостовой коновязь для верховых оформлена резьбой в том же стиле, что и крыльцо.

Сам дом в четыре уровня — полуподвал, высокий первый этаж — «господский», как тут называют, второй существенно ниже и чердак под острой черепичной крышей. Слуховое окошко вдоль улицы глядит — пулемет ставить очень удобно. Дом из дикого камня сложен. Кое-где оштукатурен и побелен, а кое-где оставлен рустовый камень в стене как есть. Для красоты.

Отель — последний дом на горбатой мощеной улице и как бы запечатывает ее. Ворота выходят в тупиковый переулок.

Между хозяйственным двором с воротами и самим домом с открытой верандой что-то типа римского атриума, только вместо бассейна под отдельной крышей колодец, глубокий, с эхом. Ворот на нем цепной. Цепь кованая, считай, вечная. Вокруг колодца небольшой прямоугольный двор. По периметру галерея на столбах под черепицей. В ней, в затенении, частые двери — одинаковые комнатки хоть под жилые номера, хоть под хозяйственные помещения. Посмотрел две-три… и хватит. Это Элика после меня уже во все щели нос сунула.

Перекрывала атриум редкая деревянная решетка, по которой виноград пущен. Опиралась она на столбики у колодца.

Весь атриум выложен плитняком, чтобы грязь не развозить под дождем.

На хозяйственном дворе большая конюшня, каретные и дровяные сараи, две колоды для рубки, козлы для пилки, поилка, капитальный сеновал, хлев, баня с бронзовым котлом и запасом веников, отдельная прачечная. Коптильня под рыбу и мясо с запасом щепы определенных сортов. Завалинка из пяти сцепленных скобами полномерных бревен. Маленькая кузничка для мелкого металлического ремонта. С тисками. Верстак для столярных работ. Минимум необходимого инструмента. Выгородка под открытым небом наполовину забита горючим камнем.

Двор вымощен и чисто выметен. Брусчатка гранитная с насечкой, для того чтобы лошади и стирхи копытами не скользили.

Хоздвор в плане расположен буквой «Г». В короткой своей части огибая атриум, с наклоном примыкает к дому, к крепкой двери сразу в подвал, где винный погреб. Бочку сорокаведерную, что пара стирхов на телеге везет, закатить можно свободно. Такие бочки там в три этажа стоят вдоль стен. И с белым вином, и с красным, и с розовым, и с сидром пяти сортов. Большой запас. Но ничего сильно крепкого. Не сказать, чтобы особо изысканные были вина, но и не дрянь.

Из винного погреба после легкой дегустации содержимого прошли отдельным проходом внутри дома в сухой полуподвал. Там кладовые с приличным запасом разнообразного продовольствия длительного хранения. Удивило меня, что запас керосина держат на хоздворе, а запас растительного масла в доме. По горючести одна жидкость другой ничем не уступит.

С другой стороны полуподвала спуск в ледник.

— Зимой с кипятка ледяные кирпичи морозим, да меняем ежегодно, — пояснил хозяин.

В леднике было холодно. На ледяных кирпичах лежали деревянные решетки. На них валялась одинокая свиная полть.

Сразу за просторной конюшней, в которой обитали только четыре стирха да вонючий козел с дурным глазом, находился узкий проход к тыльной стене, в которой была капитальная, но небольшая калитка — максимум верховую или вьючную лошадь за уздцы провести. Там тропа вела вдоль берега, потом раздваивалась — в горы и вокруг поселка в казармы конно-егерского полка. Это хорошо. В случае чего так и за подмогой можно будет послать.

— Козел тут зачем? — спросил я Пелля.

— Запахом своим он ласок отгоняет, ваша милость. Лошади да стирхи ласок шибко не любят. Лисы еще повадились к птичнику подбираться. Имейте это в виду.

За каменными сараями богатый птичник укрыт от глаз — куры, гуси, цесарки. С сараями у птичника общая крыша. Выгороженный дворик с искусственным прудиком, чтобы по огороду птица не шастала.

«Эх, страусов бы завести… — ностальгически припомнилась мне фамильная ферма под Калугой. — Да где их взять тут».

Рядом с птичником через стену черная свинья в тесной клетке сыто похрюкивает. Утилизатор отходов.

Дощатый компостный короб для сбора навоза да сам огород соток на десять-двенадцать, выходящий свободно к высокому берегу реки.

До воды метров пять-шесть каменной скалы. Вид с обрыва на равнинную часть города великолепный. Даже вокзал видно. И дымящиеся трубы завода «Гочкиз» на месте старых пакгаузов, с которых грузил я обоз Вахрумки после учебки, от него невдалеке. Быстро тут филиал отстроился.

Огород богатый и разнообразный. Плодородная земля привозная — черная, грядки камнем обложены и окультурены. Даже застекленные парники есть. Вдоль мощного забора несколько плодовых деревьев, еще не укоренившихся окончательно. Видно, что совсем недавно эти саженцы обихаживали местные Мичурины.

Приличная по территории усадьба, а свободного места практически нет, все продумано под хозяйство, особо разгуляться негде. Что ж, не хутор тут, а черта города. Хотя совсем недавно это был еще отдельный пригород, полковая слобода. Впрочем, грех жаловаться — для городской усадьбы просторно. Стен у Втуца даже в средневековье не было, но центр застроен очень тесно.

До каменного моста отсюда крюк изрядный, и это пока тут единственный на всю округу мост. Но город растет, обязательно будут еще мосты. А для безлошадных пассажиров частный перевоз процветает. Лодочники серебрушки сшибают за веслами своих утлых челнов. Там, где берег понижается, устроены небольшие пристани. И лестницы к ним деревянные.

Хозяева отеля — симпатичная бездетная пара средних лет свой бизнес-план создавали с расчетом не столько на купцов, сколько на полк гвардейский. На холостых офицеров и унтеров сверхсрочников, что селились бы у них надолго да с пансионом — офицерских квартир в казармах остро не хватало. А полк взял и на войну ускакал за тридевять земель… Вот и стоит отель больше года пустой.

Прикинул я, да и купил все подворье разом, благо просили за него отчаявшиеся продать эту неликвидную недвижимость хозяева по-божески. По простому подсчету арендовать каждому моему инженеру по квартире в городе дороже бы мне обошлось. Так что отобью я эти деньги в первый же год. Платить за жилье инженеров заводы будут. Да и самому с семьей, охраной и челядью где-то жить надо — опять же затраты. А что в доме колхозом толкаться, так мне не привыкать.

Дом я купил вместе со всей мебелью, постельным бельем, продуктовыми запасами, кухонной да столовой посудой и прочей живностью, включая пару крепких стирхов и новую телегу под них на железном ходу. Купил по принципу «бабки на бочку», плачу за все оптом со всем содержимым. Налом. Золотом. Сделка немедленно. И оформить его решил на Элику.

Нотариуса выдернули из городской конторы и с шиком привезли на моих пафосных рысаках. Свидетелей сделки — полна горница. Много времени не заняло.

Элику Тавор привез с вокзала в карете на Ласке вместе с сыном, нянькой, охраной и «золотым» сундучком.

Показала хозяйка моей жене, где что лежит, и оставила на кухонном столе большое медное кольцо с тяжелой связкой ключей. И уехали супруги от нас с облегчением. Налегке. По паре узлов и сундучок с золотом от меня. Предложил я им остаться в качестве экономов — хозяева справные, но они не согласились. Понять их можно. Были здесь хозяевами — и в том же месте стать слугами… Не у каждого такая пластичная психика. Тем более что не бедствуют они больше. Но оставили нам адреса потенциальной прислуги с рекомендациями.

Напоследок бывшие хозяева попросили меня о бесплатной услуге — дать охрану до банка. Деньги довезти в сохранности. Я не отказал. Святое дело. Столько золота везти через весь город на простой тележке, запряженной парой беломордых стирхов… Тут у любого очко жим-жим. Так что поехали за ними вслед четверо егерей моей охраны с ручным пулеметом на второй тележке, запряженной уже моими стирхами, которые нам в придачу к дому достались.

— Как тебе тут, хозяюшка? — спросил я жену, приобняв и откровенно набиваясь на похвалу.

— Нравится, Савва. Больше, чем в Будвице, мне здесь нравится. И горы тут видно. — Жена с чувством поцеловала меня в щеку. — Мы моих на новоселье позовем?

— Обязательно. Ты же здесь хозяйка. Как скажешь, так и будет. Вон смотри, какая котейка тебя пришла поприветствовать.

На пороге нарисовалась роскошная большая рыжая и лохматая кошка с кисточками на ушах. Села на пороге с видом «я тут самая главная, любуйтесь на меня». Огляделась. Оценила обстановку и подошла вальяжно тереться восьмерками об Элькины ноги. Умная бестия… Соображает, кто тут будет теперь податель вкусняшек.

А вот собак не было. Будки для них на хоздворе у ворот стояли в наличии, но пустые.

До темноты успел я перевезти из поезда почти все свое барахло, но вот разобрать его сил уже не осталось. Как и ознакомиться с таким большим количеством помещений. Так что инженеры остались ночевать в вагонах. Не переломятся одну ночку. Там пока комфортнее. Сам же заснул, где упал.

Ласка, рысаки и верховые царские трофеи нашли себе место в конюшне. А битюги последней ходкой ушли в казармы, там и переночуют.

Вот это конюшня у меня образовалась — пятнадцать голов. Табун! Да еще стирхи с козлом. Как всех прокормить-то зимой?

— Ничё. Как-нибудь управимся, ваша милость, — заверил меня бывший ипподромный берейтор. — Вы не против будете, если я себе коморку при конюшне обживу? Там и печка есть.

Утром меня разбудили ароматом сваренного кофе. Принесли мне завтрак в постель, как фон-барону какому. Жена с нянькой. Обе в домотканых горских платьях и платках.

А куда делась госпожа баронесса? Какого черта, спрашивается, я ей нарядов в Гоблинце накупил?

Впрочем, Элике так даже лучше. Естественней.

— Ешь быстрее, Савва, — напутствовала меня Элика. — А то у нас на птичнике работы завал. И чтобы сегодня же привел мне работницу на птичник и огород. А то Митенькин манеж стоит среди кур. Ему, конечно, развлечение их гонять. Но, знаешь, не дело это… курями сыну манеж загаживать.

— Тавора пошли по адресам, что тебе вчера дали, — посоветовал я, зевая.

— Твой денщик, ты и посылай. — Элика состроила ангельское личико, как будто бы я не знаю, как она моими денщиками помыкает.

В атриуме Зверзз, стуча костылями по плитняку, распоряжался бойцами экипажа броневагона, таскавшими ящики и коробки и укладывавшими их в комнаты атриума по указке бывшего фельдфебеля, который отмечал у себя на листочке, закрепленном на фанерке, куда что положили.

— Как ты отнесешься к тому, чтобы стать тут завхозом? — спросил я его, вытягивая ведро из колодца.

— Кем, ваша милость? — поднял брови бывший фельдфебель.

— Заведующим хозяйством, экономом, домоправителем, начальником над всеми слугами, фельдфебелем этого дома… Как хочешь, так и назови. Стройки пока не предвидится. А тут глаз да глаз нужен.

— Я не против, ваша милость, если в заработке не потеряю, — поставил встречные условия Зверзз. — Но и мальчишек моих возьмите, лишними они не будут.

— Вот и договорились. Эй, боец, — позвал я вышедшего их кладовки ефрейтора. — Полей мне умыться, а то денщиков своих я не вижу. Бардак.

Отфыркиваясь, спросил торчащего рядом Зверзза:

— А что твои хлопчики тут будут делать?

— Что и всегда, ваша милость. Круглое таскать, квадратное катать. И быть старшими, куда пошлют. Такой работы тут много. Особенно поначалу, пока все не устаканится.

— Элика, — крикнул я появившейся на открытой веранде жене, — отдай ключи Зверззу. Он теперь фельдфебель этого дома.

— Хвала ушедшим богам, хоть один человек в здравом уме рядом будет, — обрадовалась супруга и принялась торопливо отвязывать тяжелую связку от своего пояса.

Когда вопрос с тем, кто в этом доме ключник, был решен, я снова пристал к Зверззу:

— Где сейчас твои мальчишки?

— Один барахло в эшелоне сторожит. Другой повез латунь сдавать «Гочкизу» на маленьком паровозике. Расписку привезет. Осмелюсь задать еще вопрос… — и, увидев мой кивок, продолжил: — Ваша милость, что с паровозными бригадами делать?

— А сколько их у нас? В смысле не бригад, а людей.

— Восемнадцать человек. Три механика, три помощника, три кочегара. Да в две смены.

— Вот засада. Я про них-то и забыл. Они еще сутки при эшелоне перекантуются?

— Думаю, да. Им не впервой так.

— Что ж, будем решать проблемы согласно очередности. Транспортная компания становится важнее завода. И на «Гочкиз» надо съездить с ревизией. Всех там построить и вдохновить на трудовой подвиг.

— Сурово вы с ними, ваша милость.

— Так. Этот ящик сюда ко мне, — окликнул я проходящих мимо бойцов.

— Зверзз, здесь керогазы новые, — пояснил я ему, когда ящик поставили у моих ног. — Подарочного исполнения, тудыт их в качель. Три штуки нам на кухню поставь. Будет мало — четыре. Чтобы плиту постоянно не кочегарить. А то ужас, а не плита — мартен. А ящик с разобранными керогазами и технологической картой поставь так, чтобы был под рукой. Еще одно первоочередное производство для Реции. Куда ни кинь, тут все первоочередное… — посетовал я на публику.

Цех ширпотреба поставлю на «Гочкизе». Как в Будвице. Керогазы делать. В будущем выделю это в отдельное производство — керосинки, керогазы, лампы «летучая мышь», пароварки, мясорубки, ножи консервные, механические штопоры и прочую мелочь, которая оказалась по прибыльности выгоднее пулеметов.

Да и быстрее такое производство наладится, чем моторный завод.

О-о-о-ва… Еще отладка линии ручных пулеметов на очереди. Когда я все это успею?

— По домашним запасам реши все вопросы с хозяйкой, у нее на это бюджет выделен, — перебил я Зверзза, который пытался меня грузить какими-то домашними проблемами.

По черепице крыши галереи «протопала», дергая хвостом, рыжая киса, очень недовольная столпотворением людей и ящиков во дворе. А скорее всего шумом, который они производили.

Целый час играл в короля Луи, который каждый раз самолично мелом надписывал фамилии придворных на дверях комнат Версаля. Тяжелая эта обязанность — жилплощадь распределять. Все предугадать и предусмотреть. При этом постараться никого не обидеть.

Жить-то народу в этом «Кобчик-отеле» придется долго. Год как минимум. Пока заводской дом не построим. Слава ушедшим богам, номера примерно одинаковые по комфорту. Одна звезда, и та надетая на уши. Наливной ватерклозет в торце коридора системы «гнездо орла». Фановые трубы из чугуна. Септик на хоздворе. Как не хватает тут хотя бы централизованного водопровода, кто бы знал… А так специально обученный человек должен каждый день наполнять водой бак на чердаке. Пешком и ведрами. Дебит колодца позволял.

Вчерашний день практически весь улетел на подбор персонала. Даже интендантскому капитану я выделил всего полчаса, обрисовав параметры для расположения двух предприятий — железнодорожной компании и моторного завода. Нефтехимическая лаборатория будет базироваться на последнем. И отправил его искать варианты дислокации. Учесть тут надо многие параметры. В первую очередь, кто собственник земли? Город, марка, сам маркграф? Или еще она у кого в частном или условном владении? В последнем случае возможны самые экзотические варианты.

Прикинули, что мой маленький паровозик может послужить заводским транспортом от города, и в этом случае нас лимитирует только железная дорога, водоснабжение от реки и расстояние не более часа пути от вокзала Втуца. Кстати, там же можно устроить и собственный отстойник для наших вагонов. Для паровозов же придется еще долго арендовать места в городском депо с поворотным кругом. Деньги летят, будто с крыльями.

Целый день угрохали на то, чтобы нанять персонал. Я и не предполагал, что его потребуется так много. Но отель не пионерский лагерь, а инженеры не студенты на картошке и тем более не солдаты. Их на себя пахать в свободное время не заставишь. Не для того они годами мозги сушили, пока сверстники развлекались. Чистая публика, едрёньть…

Требовались: кухарка, поваренок, кухонный мужик на подхвате, белая горничная, черная горничная, кастелянша по белью, кладовщик, прачка-банщица, птичница, огородница, конюх-возница для стирхов, разнорабочий на хоздвор… Это только на обслуживание дома, без моего табуна. Последнее слово я оставил за Зверззем — ему с ними непосредственно работать. Я буду только спрашивать.

И мудрый Зверзз подобрал в горничные очень старательных, но абсолютно сексуально непривлекательных девиц. Не иначе как к хозяйке решил подластиться, дипломат. Мне-то все равно, а вот потерпела бы рядом со мной красоток беременная Элика — это еще вопрос.

Дольше всего подбирали кухарку. По умолчанию, среди вдов. И каждая экзаменовалась реальной готовкой. Кастинг выиграла вдова гвардейского вахмистра с двумя дочками десяти и восьми лет. У нее муж погиб в одном бою с молодым графом, что резко перевесило чашу весов в ее пользу. Заодно сэкономили на поварятах. Дочки перенимали мастерство у нее на рабочем месте. Она это условие особо оговорила, а мы не препятствовали. Платить им не нужно, а подкормить — святое дело.

Потом подбивали стоимость содержания отеля вместе с кормежкой постояльцев. Обедать они будут в городе, а вот завтрак и ужин требовалось обеспечить. Делили на количество койко-мест и таким образом вычисляли сумму, которую будем выставлять заводам к оплате. Получилось с кормежкой и обслуживанием все же немного дешевле, чем снимать в городе квартиру, положенную инженерам по статусу. Хороший аргумент для ревизии.

И вот сегодня всех к вечеру заселяем. Осталось только решить транспортный вопрос. Летом мои инженеры могли пользоваться услугами лодочников. А зимой? Хотя что тут той зимы? Не Огемия. Тем более не царская Куявия.

Соседи тут у меня — хозяева справные, судя по высоким заборам: столбы кирпичные, а прясла сложены окатанными речными голышами в хазарскую елочку. Ворота капитальные из толстых каштановых досок, полосами железа окованы на мощных гвоздях с гранеными шляпками. Над заборами только низкие крыши видны, что старой позеленевшей черепицей хвастают. А то и черной каменной «дранкой» из плитняка. Но если судить по размерам крыш, дома большие. Из-за заборов басовито цепные кобели перегавкиваются. Очень напомнило мне все это улицу талышского села, как его по телевизору показывали. Но любопытствующие головы, к моему облегчению, все были белобрысыми. Рецкими. Как потом выяснилось, в соседях у меня оказались зажиточные ремесленники — шорники, седельники, каретники да лошадиные барышники. Все с большими семьями.

Назывался весь этот район «Горный мост», от слова «мостовая». Как первая в этом месте замощенная булыжником улица. Между прочим, вымощенная жителями вскладчину. Это показатель!

Взял в сопровождающие Тавора и пошел знакомиться с соседями. В полюдье, так сказать. Людей посмотреть. Себя показать. Да решить, что можно ожидать от такого соседства. И сразу нарвался на лошадиного барышника, который с нажимом попытался у меня выкупить моих трофейных коней. Еле отбился. Очень он впечатлился моими лошадьми, когда их мимо его дома гнали.

А вот у каретника мне неожиданно повезло, и я увидел то, что мне нужно. Почти готовый двенадцатиместный шарабан. Я такого никогда еще и не видел. До того все попадавшиеся мне на глаза местные квази-автобусы имели вид каретного омнибуса или открытого фургона с лавками вдоль бортов.

На мое счастье каретник изготавливал это транспортное средство в инициативном порядке в расчете на новую ветку конки в городе, маршрут которой еще не утвердили в Ратуше. Так что легко удалось нужное мне средство передвижения вовремя перехватить, ударить по рукам и выдать аванс. Разве что направить мастера на некоторые изменения — поставить нормальные колеса с рессорами. А что отделка скромная, так мне даже лучше — дешевле обошелся.

На этом мой обход соседей закончился, потому как на улице я столкнулся с Вальдом, гордо восседавшим на своей красивой трофейной кобыле, неторопливо цокающей по булыжникам в сторону «Кобчик-отеля».

Мой титулярный начальник явился явно не с пустыми руками, но играл в молчанку и интересность до тех пор, пока я его не провел в свой импровизированный кабинет, расположенный напротив кухни и выходивший в большой холл — бывшую харчевню отеля.

Единственное, что меня в этом доме раздражало, так это то, что с улицы человек сразу вваливался в холл. И приходилось одного солдата ставить вышибалой или охранником, если хотите. Заодно он с крыльца приглядывал за коновязью. Кобылка Вальда очень дорого стоит, а майор ко мне буквально накоротке заявился. Не было смысла ее в конюшню уводить.

— Ты свое слово крепко держишь? — с ходу огорошил меня Вальд.

— А что, были поводы усомниться? — озадаченно ответил я вопросом на вопрос.

— Нет, Савва, не было такого повода. Но тут вопрос особый… денежный.

— Не томи, командир.

— Я только что от Ремидия. Кстати, вот… — кинул он несколько мелких серебряных изделий на стол. — Это наша новая кокарда.

Кокарда имела вид того же черепа с кинжалом в зубах, что и на медали «за тризну».

— Впечатляет… — только и сумел сказать я, еще не зная, как к этому относиться.

— Это только для нашей роты кокарда. Больше ни для кого. Коллективное отличие. А вот твои шевроны приказано спороть. Мундир у нас теперь гвардейский старого образца — светло-серый, штаны синие с малиновым кантом. На темно-зеленых обшлагах мундира черный кант с малиновой выпушкой. И на воротнике тоже. Прибор серебряный.

— Ворот опять жесткой стойкой?

Ну не люблю я такие воротники. Шею натирают.

— Увы… — развел Вальд руками. — Меня поставили перед фактом того, что маркграф уже указ подписал, и моего мнения не спросили. Зато полевая форма общая с остальной рецкой армией. Только кокардой и отличаемся.

— Опять тратиться… — покачал я головой. — У меня этих мундиров уже скопилось…

— Не придется. Мундирные деньги на роту выделили. Швальня тут в полку неплохая, и я с ними уже договорился. Но я не с этим к тебе. Мы с тобой конный завод в моем имении ставим?

— Как договорились, — охотно откликнулся я.

Это был неплохой выход от конского перенаселения в отеле. Избавиться на подворье хоть от части лошадей. Конюшня битком… Стирхи живут во дворе под навесом, что не айс в преддверии зимы. Хотя именно айс и грядет…

Вальд протянул руку, и мы скрепили сделку рукопожатием. Теперь конному заводу точно быть. Весь вопрос, в какой я доле?

— А теперь смотри… — Майор вынул из планшетки сложенную топографическую карту и расстелил ее на столе. Но не полностью.

Определить точно, где эта местность находится, было невозможно из-за крупного масштаба.

— Вот мое имение, — показал он на карте. — Небольшое. Господский дом, две деревни арендаторов. Но завод стирхов на доменной земле помещается, и выпаса хватает. Сеем только овес. Неудобий много, как и везде в предгорьях. А вот этот большой кусок земли до речки Ремидий прирезал мне под будущий конный завод… — Вальд выпрямился и глянул на меня с торжеством. — Безвозмездно, но с обязательством обеспечивать в будущем ремонт гвардейской кавалерии этой породой лошадей.

Опять меня поимели. Жеребец-то мой, а земля — Вальду. И кобыл у меня втрое больше, чем у него.

— Что тебе не нравится? — уловил мое настроение майор.

— Эта земля войдет в уставный фонд конного завода? — спросил я, прикидывая, сколько там гектар и что будет это стоить против моих четырех породистых голов.

— Так же, как и твоя, — с усмешкой ответил Вальд.

— У меня нет там земли, — пожал я плечами.

— Теперь есть. — Вальд, как подросток, довольный розыгрышем, развернул карту и явил мне скрытую доселе ее часть. — От речки на восток теперь здесь твоя земля. Так что неси вино — обмоем это событие, сосед.

— Где?

— Вот тут, — стал водить пальцем по карте мой уже не только командир, но и бизнес-партнер. — От речки и до границ соседнего имения все также отойдет к нашему конному заводу. Выпасы и покосы. Поля под овес. Кусок орехового леса. Там можно будет твоих битюгов разводить отдельно и улучшать породу тяжеловозов местным пейзанам. Кстати, артиллерия также с удовольствием купит таких тяжеловозов. Желательно меринов.

— А чье имение в соседях с этой моей землей?

— Было молодого графа. Теперь… — Вальд сделал таинственную паузу. — Теперь твое. Так что тащи вино, сосед. Выпьем за Ремидия. И за щедрость его. Хотя этой дарственной землицей мы всегда пользовались как выпасами — ничья была.

Я распорядился насчет вина и переспросил:

— А что там в моем имении есть?

— Господский дом. Большой сад. Неплохое хозяйство. Приличный пахотный клин. Крупные коровы мясной породы. Волов у графа охотно покупали на пахоту. Арендаторы в трех деревнях. Овец держат. Лес, заползающий на гору. Как я сказал уже, ореховый. Правда, до твоей горы оттуда далеко. Но это и не вассальный лен, а вотчина в частной собственности. Кстати, я тут после торжеств награждения роты отпуск выбил себе на две недели. Поедешь со мной или мне доверишь лошадок перегнать? Тебя же надо еще во владение ввести.

— Кто будет вводить?

— Я да окружной староста. Он — как представитель местной выборной власти, вписывающий тебя в большую книгу землевладельцев и представляющий арендаторам. Я, будучи самым старшим по чину в округе — как свидетель. Ввозная грамота у меня с собой. Как и дарственная от Ремидия.

— А что же Ремидий сам мне все это не вручил?

— Откровенно говоря, не знаю… — Вальд по-простонародному запустил пятерню в затылок. — Но мне так показалось, он за что-то на тебя сердит.

Тут принесли вино. Кто-то из челяди грамотно распорядился подать его в серебряном высоком тонкогорлом кувшине с изящной узкой ручкой на серебряном же подносе в окружении серебряных стаканов. Тонкой работы гарнитур. Царские трофеи…

Выпили.

— Эх, рано ты, Савва, женился. Я бы за тебя дочку выдал, — неожиданно проговорил гвардейский майор, ставя серебряный стакан на стол и складывая карту. — Она у меня единственная.