ГЛАВА 14
Весла слаженно входили в воду, быстро неся вперед до упора нагруженную лодку. Насупленный Азиз никому не уступил это место, сказал, что сам грести будет. Насколько я понял, нашего Голиафа разозлило не только похищение детей, которых он любил, как это водится с большими и очень сильными людьми, но и смерть Валентины. С ней он, похоже, успел пообщаться достаточно тесно, о чем я, кстати, раньше и понятия не имел. Нет, надо срочно обзаводиться невзрачным человечком с внимательным взглядом. Он мне уже позарез нужен, больно много нас стало.
Но это потом, сейчас мы спешим, нам надо успеть до полуночи не только добраться до отмели сектантов, но и занять стрелковые позиции, которые разметил Наемник, с этой задачей он справился на «отлично».
Просидев два дня в лесу неподалеку от лагеря сектантов, он убедился в том, что караульная служба у культистов поставлена еще хуже, чем у нас. Ее там просто не было. В наличии имелось десятка два крепких ребят с автоматами, некоторые из этих гавриков, похоже, и побывали у нас в крепости, но в «секретах» они не сидели, а просто шатались по территории лагеря и получали удовольствие от жизни, все время что-то жуя и периодически таская в палатки наиболее симпатичных послушниц. Судя по всему, подчинялись они той самой четверке мутных личностей, среди которых был наш старый знакомый, что в свое время составлял компанию Окуню. А эти четверо то ли подчинялись верховному жрецу, то ли наоборот — влияли на него, что из этого истина, Наемник так и не смог понять. Впрочем, это было и не столь важно, нам подобные хитросплетения их внутреннего уклада были безразличны.
Собственно, это Наемник рассказал нам еще днем в моем домике, где за несколько минут, пользуясь подручными средствами в виде камушков, изобразил на столе лагерь сектантов и объяснил, где, на его взгляд, разумнее всего расставить людей.
— Учитывай тот факт, что на помосте будут наши ребятишки, — напомнил ему я. — И не факт, что все. Не станут они сразу столько жертв приносить, часть на потом оставят, а стало быть, кто-то из них останется в одном из шатров, скорее всего, в том самом, откуда тогда тех мальцов выводили. Надо, чтобы его пулями не посекло грешным делом.
— Это да. — Наемник потер подбородок. — Ну как же неудачно получилось!
— И еще верховный жрец, — щелкнул пальцами я. — Мне он живым нужен, если мы его грохнем, Голд очень обидится. Да и побеседовать с этим слугой культа было бы интересно.
— Это как раз не самое сложное. — Жека ткнул пальцем в камушек, изображавший помост. — Начинать надо, когда стартует жертвоприношение, тут будут только дети, жрец и странное грудастое существо, вы мне про него тогда рассказывали. Ритуал отточен до мелочей, изменений в нем быть не может. Как только этот мракобес начнет шаманить, надо начинать косить этих поганцев. Первыми — боевиков и их начальство, это самое разумное. Потом остальных.
— Согласна, — заметила Настя. — В прошлый раз они находились тут и тут, не думаю, что сегодня будет по-другому. Пара очередей из пулемета — и полдела сделано.
— Написали на бумаге, да забыли про овраги… На словах-то оно всегда проще выглядит, чем в жизни, — пробормотал я, глядя на камушки на столе. — Времени у нас будет немного, вот какая беда. Высаживаться придется километров за пять от их лагеря, если не дальше. Они, конечно, уроды, но не идиоты же? Наверное, понимают, что мы догадаемся, откуда ветер дует, а значит, могут нас ждать.
— Не факт. — Наемник помотал головой. — У них мозги напрочь отморожены, они запросто могли рассудить: не пойман — не вор.
Я хмыкнул. Знакомые слова, сам их недавно говорил. И, что примечательно, — Наемник может оказаться прав.
— Тем не менее рисковать не будем, — твердо сказал я. — Выходим еще засветло, чтобы иметь запас по времени. Одна группа занимает точки с этой стороны, вторая (ее поведет Наемник) уходит на ту сторону лагеря, их задача — расстреливать тех, кто в лес попробует уйти. Таких, я думаю, будет немало.
— Может, лучше я вместо Наемника туда пойду? — предложил Жека.
— А ты остаешься в лагере и крепишь его оборону. — Я не собирался щадить его самолюбие. — С чего ты взял, что идешь с нами?
— Стас, отключи ты свой сарказм, очень тебя прошу, — попросил меня Жека. — Знаю, что накосячил, ответственности с себя не снимаю. Но тебе все равно нужны люди, нормальных стрелков в крепости — кот наплакал, все кто где. И не забывай: там будет не бой, а бойня в чистом виде, не всякий сдюжит.
— А мне нужна снайперская винтовка, вот как у этой злобной девочки, и боезапас к ней, — послышался голос Марики. — Еще нужна нормальная одежда и обязательно нож. Я ведь тоже иду с вами, только винтовку пристреляю. У вас тут полигон есть?
— Мм? — Наемник обозрел стройную фигуру Марики, стоящую в дверном проеме, и перевел вопросительный взгляд на меня. Оно и понятно — видел-то он ее впервые.
Интересно, как Марика умудрилась Азиза миновать?
— Чего тебе еще дать? — Настя и впрямь уже сменила автомат на снайперку, ее наша с Жекой подружка и имела в виду. — Кстати, что так скромно? Что не пулемет? А у нас еще и пушка есть, прикинь?
— Жека, отведи ее к Берте, — попросил я друга и пояснил Наемнику: — Что-что, а стрелять она умеет, не сомневайся.
Марика была штатным снайпером в своей боевой группе, так что Настя зря нарывалась на конфликт. Лучше бы помолчала, а потом попросила ее дать пару уроков. Но это я потом ей объясню.
За дверью кашлянули — это был Джебе.
— А ты что там делаешь? — удивился я. — В смысле, почему ты там, а не здесь?
В проеме появилось удивленное раскосое лицо.
— Все, кончилось твое обучение, добро пожаловать в большую жизнь, — объяснил ему я. — Ты больше не «волчонок», а вполне состоявшийся «волк», причем доказал ты это нам не на словах, а на деле. Как, кстати, и Тор. Возражений ни у кого нет?
Надо будет Рэнди напрячь, чтобы он какие-нибудь нагрудные знаки сделал, что ли, а еще лучше — амулеты, которые на шее можно носить. Как доказал молодой боец, что он молодец, так и переводить его из одного сословно-боевого статуса в другой, с ритуальным вручением знака. А что? Ночь, костер, боевое братство — мужчины такое любят. Эффектней, конечно, было бы татуировку делать, но тут мастер нужен соответствующий и расходные материалы. Опять же, жетон останется после смерти в вещах погибшего, а татуировка с кожи возродившегося бойца исчезнет.
— Прости уж, что вот так, без почестей, но сам видишь, какие дела, — продолжил я, совершенно не удивившись тому, что возражений не последовало. Откуда им взяться? — Так что давай, заходи. И не сомневайся, без тебя там не обойдется, это уж точно.
— Не подведу, — лаконично пообещал Джебе.
Надо заметить, что Жека был не прав: стрелков у нас оказалось больше, чем мест в лодках, даже представители мирных профессий просились пойти с нами. Но лодки были резиновые и вмещали по шесть человек, так что не все желающие в результате попали на борт. Хотя это и правильно: в крепости-то кто-то быть должен, и так мы весь резерв «волчат» с собой забрали, даже толком не обстрелянную Китти. А гражданскими я усилил ночные патрули, внятно, с помощью мата и телодвижений объяснив правила несения караульной службы. Впрочем, они и так прониклись: давешние смерти трех караульных, среди которых был и один «волчонок», бесследно не прошли.
Ну и Павлика я с собой взял, как и было ему обещано. Обманывать было страшновато: вдруг он после этого и вправду меня уважать перестанет, как тогда жить?
Солнце давно уже село, на небе высыпали звезды.
— Джебе, твоя задача — безопасность детей, — негромко говорил я «волку», который расположился рядом со мной. — Алла не дура, если ее отведут на помост в первой партии, то она ребятишкам скажет, что делать, но вот если ее там не будет, то кто знает, что малышне в голову взбредет? Отсекай очередями от них всех, кого можно. И следи за шатром, чтобы никто туда не сунулся даже.
— Ясно, — отозвался Джебе. — А верховного жреца, если что, валить? Он же рядом с детьми будет, а ну как не угомонится, пока их не убьет?
— Вали, — разрешил я ему, поразмыслив, хотя раньше у меня на него были другие планы. — Черт с ним.
Спасение детей — это не только хорошее и правильное дело. Это очередной политический шаг, в крепости все знали, что произошло, и безучастных не осталось вовсе. Если мы вернем детей — испуганными, но живыми, то дело, считай, в шляпе. Ну а если нет… Это подорвет веру в нас как в защитников и хранителей. Не сильно, но серьезная прореха на штанах всегда сначала выглядит как маленькая дырочка.
Лодки у воды на этот раз мы оставлять не стали, затащили в рощицу, которая начиналась за узкой полоской песчаного пляжа, и ветками свеженаломанными закидали. Нет у меня людей для того, чтобы тут часового выставить, и так каждый ствол на счету. Какими бы шизиками эти сектанты ни были, их все равно там много. Бегущему стаду оленей даже львы дорогу уступают — затопчут ведь и фамилию не спросят.
Хотя у тех львов и пулемета нет, а он — веский аргумент. Я так думаю, решающий.
— Жалко, что соединительных клипс для магазинов нету, — в очередной раз, не знаю какой по счету, посетовал Жека, топая по лесу за мной. — Или какого другого такого же приспособления. Помнишь, мы такие в Штутгарте, в Музее оружия видели? Все смеялись тогда: архаика, мол, древность несусветная, а оно видишь как повернулось?
Он сменил свой «укорот» на штурмовую винтовку, такую же, как у меня. В данной ситуации она была куда уместней.
— Жалко, — согласился с ним я. — Жек, я тебя прошу, не надо сейчас героизм особый проявлять, а?
— Ты о чем? — немного делано удивился он.
— Мне ли тебя не знать! — Я фыркнул. — Не надо кидаться к помосту и закрывать детей своим телом или пробовать их увести в лес. Ты ведь так и поступишь, если будет возможность. Большое сердце плюс чувство вины… Не надо. Твое дело — отстрел двуногой дичи в белых балахонах. Эффективный и безжалостный.
— Какой же ты циничный, — сплюнул под ноги Жека. — Ужас. И раньше за тобой подобное водилось, но сейчас это дело разрослось до каких-то гомерических размеров.
— Но я же прав?
До меня донесся тихий смешок Марики, топавшей за Жекой. Она наш разговор явно слышала.
— Стас, я имею представление о тактике и стратегии подобного боя. — Тон Жеки был примирительным. — Все сделаю как надо.
Лагерь сектантов был все ближе, до нас доносилось монотонное пение. Неразборчивое, на грани слышимости, но тем не менее. Стало быть, пора делить отряд.
— Все, — остановился я. — Наемник, с тобой идут Китти, Слэш, Павлик и…
— Я, я, — забубнил Одессит, безмерно радостный от того, что вроде как вышел из опалы. — Я!
— Шут с тобой! И Одессит, — согласился я. — Думаю, народу для того, чтобы отсечь от леса всех этих паразитов, достаточно. Огонь открываете только тогда, когда они рванут к кустам, не раньше. И никакой жалости, ясно? Все эти: «Не стреляйте», — и женские визги вас трогать не должны. Отстрел ведете спокойно, методично и по возможности экономно. Старайтесь бить в голову, один патрон — один труп. У нас боезапас не резиновый. Марика.
— Аюшки? — отозвалась она.
— Твоя цель — ребята с автоматами, — попросил ее я. — Они, судя по всему, знают, как за оружие держаться, так что уйти не должны ни в коем случае. Азиз их причешет, но вряд ли выбьет всех сразу, так что ты расстарайся. И за помостом следи, мало ли что.
— Ладушки. — Марика явно улыбалась. Ну да, после всех ее мытарств попасть к своим, тут любой от радости плясать будет.
Порассказала она мне о том, как бродила по лесу, причем, судя по всему, где-то недалеко от псевдотайги, как подножным кормом питалась, как ее загребли веселые кочевники, а после аккуратненько разложили на первом же привале вместе с остальными девушками. И другого разного много чего про них собралась рассказать, но я ее сам остановил — такое надо не на бегу слушать, и не одному, а в компании с моим советником.
Еще она, мило улыбаясь, сообщила, что время от времени собирается из крепости на прогулки ходить, на пару-тройку дней. Но волноваться за нее не надо, она же будет с оружием. Это мы еще поглядим. В свете последних событий подобное будет сильно лишним, скажу я вам.
Кстати, по всему выходило, что она уже умирала, причем, скорее всего, одним разом там не обошлось. Ну здесь и не такое бывает, все мы смертны.
Насупившейся Насте, у которой явно полюс нелюбви и ярлык «тварь такая» переместились с Фиры на Марику, я дал отдельное задание.
— На тебе — отстрел особо шустрых, ясно? Парни будут валить всех, но мало ли… Не должно случиться, чтобы кто-то ушел.
— Не должно — не случится. — Настя немного утрированно козырнула. — Нормально все будет, Сват. Ты же меня знаешь.
— Знаю, — щелкнул ее по носу я. — Само собой.
— Ну и славненько. — Марика сняла кепи и сунула его Жеке. — Неудобная штука, надо себе бандану раздобыть. Ну я пошла?
— Твой выход не раньше, чем вон тот черный дядька начнет народ из пулемета утюжить, — предупредил ее я.
— Не учи ученую, — попросила она и гибкой змейкой скользнула в темноту леса, так, будто ее и не было рядом с нами.
Ни треска веток, ни шуршания травы, ни один листочек на кусте ни дрогнул.
— Это она куда? — удивился Наемник.
— Позицию выбирать, — безмятежно объяснил ему я. — Да ты не сомневайся, Марика знает, что делает. Направление задано? Цель понятна? Большего ей не надо, поверь. Ты вот что, своих бойцов размести так, чтобы они видели все, а их — никто и чтобы сектор для стрельбы был хороший. Да, вот еще — не забудьте, что в самом большом шатре наша мелкота сидит, в него не попадите.
— Ей объяснять не надо, а мне как школьнику все растолковываешь, — как-то даже обиделся Наемник.
— Ну извини. — Я хмыкнул. — Привычка. Не бери в голову, брат, хорошо? И то, тебе ли все эти премудрости не знать? Все, давай-давай, в путь. Мало ли? Вдруг им приспичит мероприятие раньше начать?
— Ориентиры позиций помнишь? — Наемнику явно были приятны мои слова.
Лесть — она вообще штука такая, полезная. Один из моих наставников в академии часто повторял: «Тщеславие — это самый полезный человеческий порок, главное знать, как его использовать в своих целях».
— А как же. — Я протянул ему руку для пожатия, а потом, усмехнувшись, стукнулся с ним плечом, вызвав улыбки у «волчат». Им явно было приятно.
Позиции Наемник выбрал отлично, не зря он два дня тут по кустам ползал. Из небольшой ямки под кустами, которую нам на пользу сотворила сама матушка-природа, открывался отличный вид на поляну, залитую пламенем костров. Если бы в прошлый раз повнимательней осмотрелись, то наблюдали бы действо с куда более удобной позиции.
— Хорошо, — еле слышно прогудел Азиз, раскладывая сошки пулемета и пристраивая его между ветвей кустарника. — Все видно, стрелять удобно будет. Хорошо.
Я пристроился рядом с ним — прикрыть, если что. Настя отстала от нас чуть раньше и начала карабкаться на раскидистый дуб, который ей присмотрел Наемник, остальные тоже расползлись по кустам, но поодиночке, чтобы огонь велся с разных секторов.
Дело шло к жертвоприношению — громкость песни возрастала, женщины уже раскачивались в такт, подняв руки и помахивая ими в воздухе. Скоро, стало быть, и темп ее изменится, насколько я помню, в прошлый раз все происходило именно так.
А вон и функционеры секты, на той стороне поляны стоят, смеются, все четверо. У одного, кстати, на плече до боли знакомый ствол болтается, у меня в руках сейчас такой же. Либо сам ходил к нам в гости, либо забрал его у того, кто к нам наведался. Ну, падла, я тебя первого положу. Насколько я помню, именно они распластывали детей на жертвенном камне, так что как цель они будут вполне доступны.
Да и остальные гоблины стоят и сидят кучно и неподалеку, так что Азизу даже делать ничего не надо будет, только на курок нажать. Вон он как плотоядно улыбается, на них глядя.
Тем временем пение становилось все громче, и на самом деле начал убыстряться темп: стало быть, дело шло к развязке. Ну и хорошо, на земле долго пузом лежать не придется, не отморожу себе ничего.
К женским голосам добавились мужские, люди больше напоминали зомби — глаза пустые, рты разинуты, движутся как сомнамбулы. Нет, все-таки иногда я всерьез убеждаюсь в том, что животные в ряде моментов совершенней людей, по крайней мере, вот так себя одурманивать они точно не дадут. А уж радоваться смерти себе подобных — и вовсе исключено. Эти же вон торжествуют и предвкушают. Хотя и я предвкушаю, и тоже смерть себе подобных. Вот такой вот парадокс.
— Время жертвы! — Пока я думал, песня оборвалась, как и в прошлый раз, внезапно. — Время жертвы! Великий отец наш сегодня явит нам свой лик! Великий Речной Зверь голоден, дадим же ему пищи!
Нет, ну до чего слаженно это все звучит. И как мощно, что, правда, неудивительно. Сотня с лишним глоток, еще бы!
Рядом со мной лязгнул затвор пулемета, Азиз явно ждал этого момента, чтобы голоса заглушили металлический звук. Непонятно, правда, чего в лесу не взвел. Хотя, он так бережет свою «детку», что мучить пружину не будет.
Полог шатра колыхнулся, и довольный жрец появился перед своей паствой. Видать, народ-то замучил его за это время: «когда?» да «когда?». А сейчас детишек в воду покидает — и все, живи спокойно.
Как видно, так он и думал, судя по улыбке. Он явно был в приподнятом настроении, и это хорошо. Человек должен воспринимать крушение своего мира в приподнятом настроении, чтобы хоть как-то смириться с его потерей, да к тому же ему еще в тюрьму лезть, я его до прихода Голда там законсервирую. Ну если он уцелеет, конечно.
Жизнь в тюрьме, к слову, уже затеплилась — Перстень с Амиго привели накануне в крепость первый поток лесных жителей, в том числе и пятерых отморозков. В ту же ночь и отправили этих пятерых в янтарь, как мух. Не знаю уж, заметил это народ, не заметил, в любом случае вопросов никаких не последовало. Да и кому спрашивать? Те, кто у нас не первый день живут, знают, что просто так ничего не делается. Новенькие же больше о себе думают, а о ближнем своем — не слишком. Да и лиц заключенных в желтизне янтаря не видно, так, мутные фигуры различить можно, и все.
А Фрэн и главного гаденыша среди пришедших не оказалось. Досадно.
— Время жертвы! — неожиданно басовито гаркнул жрец, раскинув руки в стороны. — Сегодня наш повелитель будет доволен, сегодня мы накормим его досыта, он получит сладкое мясо греха, мясо детей!
— Аой! — завыла толпа. — Аллилуйя! Мясо нашему властелину, пусть он будет сыт!
— Да! — Великий жрец поднял руки. — Да! Это великая ночь, ночь, когда Великий Речной Зверь предстанет пред нами, его детьми! Его слугами! Его рабами!
— А-а-а, о-о-о, — ожидаемо затянули сектанты знакомую нам мелодию. — А-а-а, о-о-о!
Я угадал: первой речному фантому решили отдать Аллочку, как видно, за излишнюю строптивость. Ну и за отменное знание ненормативной лексики: матюки, которыми она осыпала странное существо с отвисшими грудями, тащившее ее за собой, донеслись даже до нас. Они даже вой толпы перекрыли!
Впрочем, как видно, великий жрец счел, что его зверюшка изрядно проголодалась, и вторая рука бабищи цепко держала лапку мальчугана, одного из тех, кого мы вывели с поляны. Он держался спокойно, хотя несомненно был напуган. Ночь, вой, костры, жуткое создание из кошмарных снов, которое тебя куда-то тащит… Если бы со мной в его годы случилось подобное, я бы шорты свои намочил и ревел бы, честное слово. А этот — молодец. Хоть и потряхивает его от страха, ни слезинки не проронил.
Великий жрец не торопясь прошествовал вдоль коленопреклоненных и монотонно гнусящих прихожан, довольно озирая их, добрался до помоста, взошел на него и взмахнул руками, требуя тишины. И все сразу замолчали.
— Время жертвы! — Надо заметить, что набор слов тут вообще был невелик. Все разговоры — либо о жертве, либо о Великом Речном Звере. Интересно, а они вообще тут друг с другом общаются? — Братья и сестры, мы наконец-то дадим нашему богу то, что должны, настало время!
— Время! — ухнули сектанты.
Толпа стояла на коленях, внимая каждому слову своего пастыря.
— Вот его пища, вот наш дар ему! — Жрец указал посохом на толстуху, которая боролась с Аллочкой, вжимая ее лицо в свои телеса, чтобы та не орала. Это что же у человека с головой на том свете было, если она предпочла на этом находиться вот в таком виде? — Пусть он поглотит их, пусть их смерть подарит нам счастливую жизнь! Смерть им!
— Истинно, смерть им! — согласилась с ним толпа.
— Великий Речной Зверь! — Голос жреца взмыл над человечьим стадом. — Твои дети призывают тебя! Приди и возьми то, что мы подносим тебе в знак нашей покорности!
— Да козлы вы! — Аллочка снова обрела возможность говорить — толстуха потащила ее наверх, на помост, буквально волоча по ступеням. — Все сдохнете, отвечаю! Наши дознаются, куда мы делись, всех вас порвут, на лоскуты порежут! Сашка, когда они меня убьют, то плакать не вздумай, не хватало только им видеть наши слезы. Мы из семьи Свата, не будет им веселого зрелища! А этого их зверя я…
И Аллочка объяснила, как именно она употребляла Великого Речного Зверя и какие подручные средства при этом использовала. Причем сообщила она это практически в лицо великому жрецу.
Я человек, не сентиментальный ни разу, но тут у меня как-то горло перехватило. Семьи у меня особо и не было никогда — мама, папа, звонки по праздникам, два раза в год визиты, на их дни рождения. Да и то, если честно, не каждый год. А тут вон как выходит, у меня большая семья образовалась. До этого момента слово это мной часто употреблялось, но я как-то не думал о том, что остальные к нему относятся вот так серьезно.
— Азиз, — шепнул я одними губами, но это было лишним — мой телохранитель и сам знал, что время на исходе.
Я совместил прицел с головой того старшака, у которого был автомат одного из наших бойцов, погибших этой ночью. Как я и предполагал, сектант переместился с края поляны к помосту, на пару с еще одним своим коллегой. Еще двое почему-то этого не сделали, оставшись там, где и были.
Подумав секунду, я все-таки перевел ствол в сторону помоста. Черт с ним, Настя все равно эту погань будет первой глушить. А вот тетка эта грудастая — с нее станется Аллочке шею свернуть, вон она как злобно на нее зыркает. Не исключено, что Марика уже держит ее на прицеле, но кто знает?
— Угрозы безразличны Великому Речному Зверю, — расхохотался жрец, очень внимательно глядя на сквернословящую девочку. Сдается мне, он догадался, что ребенок из нее такой же, как из его фантома — настоящий монстр. — Рано или поздно он поглотит всех — и людей, и землю, и звезды, ибо он — истинный владыка этого мира. На алтарь ее!
Тетка радостно оскалилась, но сделать ничего не успела.
Очередь из пулемета Азиза буквально разорвала в клочья половину бойцов сектантов — расстояние было небольшое, а это ведь пулемет, не автомат. Остальные, кого миновала первая очередь, не слишком отстали от своих друзей — в деле уничтожения себе подобных равных Азизу не было.
Я дал очередь в бабищу, но меня опередили — то ли Марика, то ли Настя явно тоже выбрали ее мишенью, видимо придя к тем же выводам, что и я. Я точно видел, как дернулась ее голова от пули, вряд ли мне удалось попасть так точно. Функционерам тоже пришел конец сразу же, они даже не успели дернуться.
На мгновение толпа замолчала, был слышен только грохот наших выстрелов, а после начался визг и ор. Женщин было слышно лучше, да и метались они по поляне в поисках спасения куда активней.
Я довольно шустро расстрелял первый рожок, промахнуться было сложно, люди мельтешили, не понимая, кто и откуда их убивает. Защищать же их было практически некому — основную массу бойцов положил Азиз, еще нескольких уцелевших буквально за минуту сняла Марика — Настя так быстро работать по движущимся мишеням еще не умела.
Загрохотали автоматы и с той стороны поляны: сектанты предсказуемо бросились туда, только вот их надежда на спасение не оправдалась.
Азиз с очень довольным выражением лица буквально выкашивал людей, такое ощущение, что у него каждая пуля находила цель.
Аллочка в очередной раз проявила смекалку. Схватив за руку Сашку, она спрыгнула с помоста прямо в реку, избрав идеальный путь для бегства. Вот и умница, пираний тут нет, Великого Речного Зверя — тоже, а ловить их сейчас никто не будет.
Что скверно — великого жреца на помосте я тоже не увидел. Куда он делся-то?
Думать на эту тему было особо некогда, и потом есть Джебе, если кто и выполнит полученный приказ, так это он.
Работали мы интенсивно, сопротивления никто не оказывал, так что Жека оказался прав — это и в самом деле был не бой, а бойня. Через несколько минут народу на поляне практически не осталось, зато она вся была усеяна белыми тряпками — хламидами сектантов. Хлопали выстрелы девочек-снайперов, работавших точечно, мы от девчонок не отставали, добивая людей, уже вставших на колени, поднявших руки вверх и оравших всякую ерунду, вроде: «Пощадите» и «Сдаемся». Тут не война, тут пленных не берут. Кому нужны пленные? Корми их, охраняй… Пусть спасибо скажут, что мы их не ножами режем, а пули тратим, проявляя милосердие.
Впрочем, некоторые все еще пытались уйти в лес, но безуспешно. Напоследок я снял одной очередью двух очень шустрых девиц, словно молодые лани рванувших в сторону деревьев, за которыми мы лежали в прошлый раз. Кстати, а кто там у нас сидит? Вроде Наемник кого-то туда хотел поставить?
— Все, — сообщил мне Азиз, затвор его «детки» лязгнул, сообщая, что патроны кончились.
— Так никого и не осталось, — сообщил ему я. — Мы всех уработали.
Щелкнуло еще несколько выстрелов, и наступила тишина.
— У тебя все? — заорал я, вставляя в автомат новый магазин. — Наемник?
— Вроде да, — донесся до меня ответ. — Вон еще двое на земле валяются, думают, что не замечу. Наивные!
И вправду, услышав его, с земли поднялись двое, держа руки над головой. Сказать они ничего не успели — одного сняла Настя, второго — Марика. Хорошо работают в дуэте, а?
Но где великий жрец? Может, его убили в самом начале? Не то чтобы мне его жалко было, просто я хотел Голда порадовать. Ну и убедиться в том, что жрец сдох, не помешало бы. Возродиться-то он возродится, но гарантированно без своей зверушки, в этом я убедился на примере Милены. Магический дар исчез у нее вместе с памятью.
Азиз что-то проворчал, достал из-под мышки пистолет и встал на ноги.
— Дети, — объяснил он мне. — В шатре.
Вроде дырок в полотне шатра не было, я, по крайней мере, их не видел.
Я последовал за ним, держа автомат на изготовку и озираясь. Кто его знает, недобитки — они такие. Мне еще наставники в академии говорили: «Всегда зачищайте всех врагов, которые могут остаться за спиной. Поднял руки, не поднял, женщина это или раненый — не важно. На курок может нажать даже ребенок, а на спине у тебя глаз нет».
Дети оказались живы, у них хватило ума попадать на землю. И еще — они даже не удивились, увидев нас. Они нас явно ждали, точно зная, что мы их спасем. И даже попеняли нам на то, что мы долго не шли. Вот так.
— Сва-а-ат! — Это был Джебе, он орал, что для него несвойственно, и стрелял. И еще… Это что, звук мотора? — Он уходит!
Я выскочил из шатра и увидел «волка». Джебе палил в сторону реки, по которой стремительно неслась резиновая лодка вроде нашей, но снабженная мотором, издававшим давно забытый мною звук. Она виляла из стороны в сторону, двигаясь зигзагами. Тот, кто ею управлял, явно знал, что делает.
Джебе дал еще очередь в сторону удаляющегося плавсредства, его поддержал Наемник, выбежавший из леса, хлопнули снайперки — одна впустую, а вот после выстрела второй с лодки кто-то кувыркнулся, всплеснув руками.
Девочки сделали еще несколько выстрелов, но лодка не остановилась и вскоре исчезла в темноте ночи.
— Ушел. — Джебе был очень зол, это было видно. — Скользкий, как змея!
«Волк» делал все как надо, к нему претензий не было. Жрец был кто угодно, только не дурак. Он моментально понял, что происходит, и проделал то же, что и Аллочка, — прыгнул в воду.
Джебе, которому до реки с его позиции было рукой подать, тоже сиганул в воду, плюнув на все, тем более в этот момент до него дела никому не было.
Как выяснилось потом, он почти догнал жреца, у которого в уютной бухточке, совсем неподалеку, находилось что-то вроде резервного спасательного пункта. Притом хорошо замаскированного пункта. Там была оборудована пристань, очень приличная, с несколькими плотами разных размеров. А чутка подальше, в кустах, была спрятана лодка, личное транспортное эвакуационное средство великого жреца. Охраняли все это добро двое сектантов. Пока Джебе разбирался с охранниками, он потерял драгоценные секунды. Одного из них он свалил из автомата, а вот со вторым пришлось сцепиться в рукопашной, культист прыгнул «волку» на плечи из кустов. Пока Джебе сбросил сектанта на землю, пока его пристрелил, жрец успел завести мотор и отчалить от берега. Причем в последний момент к нему присоединились еще двое каких-то типов, надо думать, как раз те функционеры, которые не пошли к помосту. Говорил же, что кто-то да ускользнет, прозевали их ребята Наемника.
Пока Джебе бежал, стрелял и орал, лодка вышла на середину реки, ну а дальше мы видели все сами.
— Погано, — расстроился я. — Будем надеяться, что Марика именно жреца сняла, но что-то я в этом сомневаюсь.
— Зато Голду будет чем заняться, — бодро сказал Жека, подходя к нам. — Сначала он его выследит, потом выловит, потом… Кхм… А потом — высушит!
— Алла где? — спросил я у него. — Почему ребенка не ищешь?
— Я не ребенок, — послышался знакомый голосок, и из-под помоста показалось чумазое лицо девочки. — Вас где черти носили? Меня чуть не убили, между прочим!
— Тебя убьешь, — заметил я. — Как же!
— Жива — и слава богу, — дипломатично заметил Наемник.
Раздался пистолетный выстрел, и мы дружно повернулись на него, поднимая оружие.
— Под куст двое сиди, как заяц, — пробасил Азиз и поднял пистолет, направив его в спину убегавшего сектанта, как видно, последнего из этих двух.
Выстрелить он не успел, его опередила Настя, тоже вышедшая из леса на поляну.
— Неплохой выстрел, — одобрительно сказала ей Марика, неслышно появившаяся из кустов. — Но на больших дистанциях ты не так хороша, как могла бы быть. Если хочешь, я тебя поднатаскаю.
— А давай, — неожиданно миролюбиво согласилась Настя. — Ты здорово стреляешь, так что не откажусь.
Марика засмеялась и приобняла ее за плечи.
— Не так уж и хорошо. Винтовка толком не пристреляна, вот и результат. Хотя меня это не извиняет, само собой, — самокритично заметила она. — Стас, двое из четверых ушли, из тех, которых ты мне заказал. Точнее, один, третьего я с лодки сняла, пока она в зоне видимости была. Еще там кто-то на дне лежал, в него вроде тоже попала, но не поручусь наверняка. Шустрые ребята, скажу я вам, видать, не из мирных граждан в прошлом. В лодку я тоже попала, если тебе интересно. Но она с переборками, так что толку от этого не так уж и много.
Стало быть, ушли-таки жрец и один из его ближников. Если Марика говорит, что не уверена в попадании, значит, шансы на то, что гад жив, велики. Наверняка это он на дне лодки лежал. Плохо.
— Дело сделано. — Жека обвел глазами поляну, покрытую белыми тряпками как снегом. — Лихо мы сегодня тут отметились, по полной.
— Еще не сделано, — не согласился с ним я. — А добро вывозить?
— Плоты там есть. — Джебе показал рукой в ту сторону, откуда прибежал. — Много, штук семь. В основном небольшие, правда, но есть и пара таких, серьезных.
— Есть такое, — подтвердил слова «волка» Наемник. — Я просто про это сказать забыл. У них там причал.
Ну да, они же как-то сплавлялись по реке, миссионерствовали. Ну и явно перехватывали мирных путешественников, с целью обращения в свою веру или последующего уничтожения в случае отказа.
Вот еще проблема — наверняка какое-то количество этих змеенышей сейчас в разъездах с культурно-просветительскими целями. Надо будет на утесе посадить наблюдателя, чтобы он на реку глазел, и, если кто в белом балахоне по ней поплывет, сразу Марику или Настю звал.
— Давайте пригоните их сюда. — Я захлопал в ладоши. — Живее, живее, мальчики, чего стоим? Ночь только началась, но, слово даю, кончится она очень скоро.
— Есть, — коротко бросил Джебе, махнул рукой остальным, и «волчата» шустро побежали за ним. Наверняка парни уже в курсе, что он повышен в статусе, а потому и подчиняются ему беспрекословно. Нет, хороших помощников мы себе растим, хороших. Надо же, даже Одессит, маленько подумав, поспешил за ними. И Павлик! Чудны дела твои, господи.
— Ты там про захоронку что-то говорил? — повернулся я к Наемнику. — Как рассветет, так сразу ею и займемся. Чего зря время терять? Кстати, а что в ней, в этой захоронке?
— Есть на белом свете стабильность, — заметила Марика. — Что бы где ни происходило, Стас всегда в этом для себя выгоду найдет.
— Не надо грязи! — с достоинством сказал я. — У меня личных интересов здесь нет, мне главное, чтобы моей семье хорошо было! Да, Мар, вопрос есть.
— Чего? — повернулась ко мне Марика.
— Из этой белой тряпки парео сделать можно? — Я поднял с земли балахон сектанта. — Как думаешь? Пойдет она на это дело?
— Парео? — Марика приложила к моему лбу маленькую, но крепкую ладошку. — Стас, тебе парео зачем?
— Мне — незачем, — сбросил со лба ее руку я. — Обещал кое-кому материи на парео, а слово свое я всегда держу. Так что, пойдет или нет?
И чего они все смеются?
notes