В хибарке за низеньким дувалом горел свет.

Змеелов открыл калитку и посторонился, пропуская нас с Абдунасимом вперед.

— Между прочим, Павел, — обратился я к нему, — не далее как несколько часов назад вы утверждали, что никому не дано узнать свою судьбу. Однако же настойчиво рекомендуете нам деревенского прорицателя. Что-то не вяжется…

В темноте я не видел выражения его лица, но готов поклясться, что он тонко улыбнулся.

— Всякое свое предсказание Мумин-бобо завершает обязательной фразой: «Если на то будет воля Аллаха». Он предсказывает вам возможный вариант развития событий. А сбудется он или нет, зависит от высших сил.

— Прекрасная подстраховка! Так, пожалуй, и я смог бы.

— Не торопитесь с выводами…

Мы вошли в низенькую комнату с глиняным полом. Под потолком горела сорокаваттная лампочка без абажура. Мебель отсутствовала, за исключением большого сундука. В глубокой нише виднелась стопка ватных одеял. Еще одно одеяло — синее, в светлых цветочках — было расстелено вбзле единственного окна. На одеяле, скрестив ноги, сидел древний старик в халате и чалме, удивительно напоминавший киношного Гуссейна Гуслию.

На нас он посмотрел с таким видом, словно заранее знал о нашем появлении именно в этом составе.

Почтительно приблизившись к магу, Павел заговорил тихо, время от времени кивая в нашу сторону.

Абдунасим уже сообщил мне, что в Ак-Ляйляке все свободно говорят и на фарси, и по-тюркски, многие хорошо владеют русским. Мумин-бобо, как и предупреждал Павел, к числу последних не относился, но мне вдруг показалось, что старый гадальщик легко читает мои мысли без всякого перевода.

Это очень странно, поскольку я давно уже выработал стойкий иммунитет против всякого рода астрологов, экстрасенсов, чародеев, пророков и магов. Все их ухищрения, манипуляции, проникновенные взоры и придыхания, а особенно ссылка на расположение звезд вызывали у меня в лучшем случае удивление, что масса народу верит в эту несусветную ахинею.

Разумеется, не ждал я никаких откровений и от Мумина-бобо. Собственно, я зашел сюда, чтобы посмотреть, где обитают Павел и Костя.

Однако же не стоило совсем уж сбрасывать со счетов местного прорицателя. Возможно, меня не случайно зазвали сюда. Возможно, того хотел Джамал: через Мумина-бобо припугнуть, намекнуть… Ладно, послушаем, что нам нагадают.

И все же, несмотря на мой скептицизм, я ощущал необъяснимую симпатию к старому гадальщику. Тот даже не пытался произвести особое впечатление на поздних гостей. Не меняя позы, он отстраненно слушал Павла, а его сухие длинные пальцы теребили небольшой полотняный мешочек, лежавший перед ним на одеяле.

Но вот он что-то ответил Павлу.

— Мумин-бобо спрашивает, не страшатся ли путники заглянуть за полог, отделяющий нас от будущего? — перевел (а может, и присочинил) змеелов.

— Передайте почтенному Мумину-бобо, что путники надеются на благоприятное расположение звезд и планет, — церемонно ответил я.

— Но Мумин-бобо не звездочет, он гадает на бобах.

— Хорошо, мы всей душой рассчитываем на благоприятное расположение бобов.

Павел бросил на меня сердитый взгляд, словно призывая оставить шутливый тон.

Тем временем Мумин-бобо извлек из-под подушки чистую белую тряпочку и расстелил ее перед собой, затем высыпал на нее из полотняного мешочка горсть разноцветных бобов.

— Подойдите, ссыпьте бобы обратно и хорошенько перемешайте своей рукой, — продолжал Павел.

Я выполнил эти несложные операции, успев заметить, что в кучке находятся бобы четырех оттенков — белые, красные, черные и пятнистые.

Приняв от меня мешочек, Мумин-бобо начал доставать из него по зернышку и выкладывать их перед собой в определенном порядке. Вытащив подряд три черных боба, он скорбно покачал головой. Когда же следом выпали подряд три красных боба, он вздрогнул и посмотрел на меня как на кандидата в покойники. Признаюсь, от этого взгляда мне стало не По себе…

Но вот мешочек опустел.

Мумин-бобо принялся водить указательным пальцем над выложенными фигурами, словно подпитываясь заключенной в них энергией.

Наконец заговорил тихим, как шелест далекой листвы, голосом. Павел переводил:

— Совсем скоро в кишлаке произойдут важные события. Важные и ужасные. Тем, что предназначалось тигру, завладеет медведь. Но и медведь уступит добычу соколу. Бесплотный дух обретет покой, но две души достанутся дьяволу, а покинутые ими тела никогда не будут погребены. Не бойтесь змеи, но бойтесь закрытой комнаты. Соберите силы и мужество, ибо впереди вас ждут суровые испытания…

— Очень серьезное предсказание… — задумчиво добавил от себя Павел.

— Конечно, если на то будет воля Аллаха?

— Мумии-бобо этого не сказал.

— И что сие значит?

— Путь уже предначертан.

— Павел, у вас такой торжественный тон, что можно подумать, будто вы сами свято уверовали в сказку Мумина-бобо.

— Я уже говорил, как часто он попадает в десятку.

— Ладно, будем держаться подальше от закрытых комнат и надеяться, что дьявол утащит не нас. Сколько мы должны этому чудесному знахарю?

— Мумин-бобо не берет плату за предсказания, связанные со смертью.

Тем временем гадальщик дотронулся до одного из бобов, тут же отдернул руку, словно обжегся, и что-то произнес более громким, чем прежде, голосом.

— Мумин-бобо утверждает, что вашей спутнице грозит большая беда. Ее будущее — за плотным пологом. Но, возможно, худшего не произойдет, если сердце сокола не дрогнет. Да будет на то воля Аллаха!

Я искоса глянул на Абдунасима. Кажется, и он поддался чарам. Не достаточно ли на сегодня экзотики?

— Павел, поблагодарите хозяина от нашего имени. Передайте ему, что мы тронуты, желаем ему спокойной ночи и просим разрешения удалиться.

Старый гадальщик кивнул и принялся молча собирать бобы в мешочек.

Выйдя во двор, мы сразу же окунулись в чернильный мрак. Ни звездочки над головой. Вдали, за стеной невидимых деревьев, все еще шумела свадьба. Удары в бубен, надо полагать, были слышны и в Змеином ущелье, и на верхних пастбищах.

— Абдунасим, вы тоже, как и наш друг змеелов, поверили в предсказание? — поинтересовался я.

После небольшой паузы мой спутник философски изрек:

— Однажды у Ходжи Насреддина спросили: «Сколько звезд на небе?» — «Ровно столько, сколько волосков на хвосте моего ишака», — ответил Ходжа. «Но каковы доказательства?» — «А вы пересчитайте все звезды, а затем все волоски и убедитесь, что их число совпадает». Поживем — увидим…

— Очень мудрый совет. Тем более что ждать совсем недолго.

— Можно по-разному относиться к словам Мумина-бобо, но настоятельно советую быть осторожней, — проговорил из темноты Павел. — Еще никогда я не видел старика таким встревоженным.

— С завтрашнего дня о нашей безопасности будет беспокоиться персональный телохранитель, — напомнил я. — Ему и карты в руки. То есть бобы. Ну что, Абдунасим, домой?

— Может, заглянем в мою келью? — предложил Павел. — Правда, она ничем не отличается от хозяйской, разве что вдвое меньше. Да еще я привез старую раскладушку. На полу, знаете ли, как-то не спится.

— Костя ночует с вами?

— Нет. С согласия хозяина он устроил под навесом мастерскую, а рядом, в сарайчике, оборудовал себе лежанку. Это в глубине двора.

— Странный парень… Почему он не пришел на свадьбу?

— Да, паренек не без причуд. Собственно, в кишлаке он укрывается от призыва в армию. Уже третий год. Как только приходит время очередного призыва, тут же переселяется в Ак-Ляйляк. Парня можно понять, ведь у нас на юге идет необъявленная война. Сейчас многие его ровесники прячутся по дальним кишлакам у родственников и знакомых. Потому он и на людях старается бывать поменьше, а в каждом новом человеке видит переодетого работника военкомата. Не знаю уж, почему он потянулся к вам. Впрочем, любой кишлачный мальчишка знает о его секрете. Я Котьке сто раз говорил: «Не трусь, орел, никто тебя здесь не заложит, наоборот — предупредят». Нет, дрожит как осиновый листок. Он-то и в сарае ночует для того, чтобы в случае внезапного рейда огородами удрать в горы. По-моему, даже убежище оборудовал себе где-то среди скал. Эх, чую, закончится тем, что парень превратится в настоящего отшельника. Не-ет, в наше время от армии так не бегали…

— Кстати, Константин обещал мне показать свою мастерскую и даже изготовить памятник при жизни. От памятника я отказался, но мастерскую посмотрел бы с удовольствием. Я вообще-то немного интересуюсь петрографией и глиптикой. Кстати, а в здешних горах драгоценные камни есть?

— Об этом вам надо поговорить с Костей.

— Так, может, заглянем к нему на минутку? Вдруг он еще не спит?

— Он-то, может, и не спит, а вот дверь ночью нипочем не откроет. Даже мне.

— Ладно, отложим разговор до утра. Пожалуй, нам пора. Да и Ирина уже волнуется. Спокойной ночи! — Я крепко пожал теплую ладонь змеелова и на несколько секунд задержал ее в своей руке. — Вот что еще, Павел… И вы, Абдунасим… Огромная просьба: Ирине о сегодняшнем предсказании — ни слова. Она женщина впечатлительная, с богатым воображением. Побережем ее нервы, обещаете?

Оба поклялись, что не коснутся этой темы даже под пыткой. Затем Павел сообщил, что завтра нас снова пригласят на свадьбу, которая, скорее всего, продлится еще дня три-четыре, и мы расстались.