Глава 49
Арсений Кириллыч меняет профессию
В кафе «Минутка», что около метро, народу было немного. Несколько таких же, как я, по-субботнему неприкаянных мужичков. Их сизоватые носы уныло свисали над пивными кружками. За отдельным столиком беззаботно хохотали длинноволосые студентки в ярких куртках, угощаясь баночной пепси-колой.
Я молча поставил перед Еленой тарелку салата, колбасу и бутылку минералки, перед собой – рюмку коньяка. Елена сняла платок, по ее круглому лицу стекали капельки пота.
– Ты зачем приехала-то? – грубовато спросил я и для храбрости хлебнул коньяка.
– В Лужники, – просто ответила Елена.
– На соревнования по метанию ядра?
– Зачем? На базар вещевой. Жить-то надо, – пробубнила она с набитым ртом.
– У тебя вроде хорошо зарабатывающий муж был?
– Да их колонну еще в январе – того… расформировали, – привычно стала рассказывать она. – Запил он. Завод наш встал совсем. Говорят, какие-то шипсы из картофеля гнать будут…
– Чипсы? – удивился я. – На химпредприятии?
– Бес их знает, начальство-то, – отмахнулась Елена и продолжала: – Зарплату все равно никто не плотит. А Томка с гальванического в Москву наладилась. Накупит здесь и продает у нас полгода втридорога. Так и живет… А чем плохо?
Кому как. Мне, например, очень даже плохо. Что я Маше скажу? Приехала, мол, старая знакомая, поторговать в Лужниках пару недель? Разговоров не оберешься…
– Как же ты мой новый адрес узнала?!
Елена посмотрела на меня бараньими глазами.
– А мне та рыжая, что в твоей квартире сидит, так и сказала: иди-ка ты, милая, к Арсену. Он теперь в другом месте обретается. Ну я и пошла…
– Понятно, – протянул я, задумавшись, куда бы пристроить незваную гостью.
К Леньке – нельзя. В одной комнате у него мама, а в другой – он сам с девушками. К Витальке? Вообще бред. Во-первых, неудобно, а во-вторых, там Лариса. Она такой шухер поднимет, что Рыбкину самому, того и гляди, на работе ночевать придется.
Если бы с Катькой у меня были прежние отношения, то проблем нет – приводи и сели к ней кого хочешь. Не то что какую-то там бабу из Орехова! А может, вот он, повод для возобновления теплых отношений? – внезапно осенило меня. Я оставил Елену в кафе, а сам бросился к телефонной будке.
– Кэт, – закричал я, – выручай! – И изложил подруге свою нелепую просьбу.
Она помолчала и взорвалась:
– Слушай, Васильев, ты со своим бабьем отстанешь от меня когда-нибудь или нет?! Совсем меня за дурочку держишь, что ли?!
Вот оно! Сработало! Привычный тон мадам Колосовой. Но ничего не сработало. Катька сухо и едко сказала:
– Нет, Арсений, извини, это невозможно. У меня не гостиница. К тому же у меня тоже есть небольшая, совсем крохотная, но все-таки личная жизнь…
У нее кто-то есть? Как это мне до сих пор не приходило в голову! Да не может быть! В моей душе вдруг вспыхнула ярость, я представил, как лощеный мерзавец сидит на Катькином диване, хлещет вино и сыплет пошлыми комплиментами. Господи, какая гнусность и какая… несправедливость!
Девушка Елена доела салат, перед ней на тарелке лежал кусок колбасы с неровной выемкой от золотого зуба. Раньше у нее были обычные и вполне здоровые человеческие зубы. Принято так у них, в Орехове, что ли, для красоты вставлять в рот драгметаллы? Мол, все у меня хорошо, граждане, дом полная чаша!
Жилищная проблема навалилась на меня с новой силой. Надо было что-то срочно придумать. Я сел за стол и отодвинул недопитую рюмку. Пить больше не стоит. Маша может учуять запах спиртного, тогда уж точно жди скандала.
Может, сказать ей, что это – я с отвращением посмотрел на толстые ноги Елены в синих тренировочных штанах – моя родственница? Но Мария резонно спросит, почему она до сих пор ничего о ней не знала? Ладно, надо за порошком, по пути что-нибудь придумаю.
– Так ты говоришь, на две недели в Москву? – спросил я Елену, когда мы выходили из магазина.
Ничего путного я так и не придумал. Черт, и зачем только три года назад я ответил на ее письмо?!
Елена завертела головой.
– На две. Томка-то, из гальванического, – опять помянула она свою удачливую коллегу, – угол снимает у одной знакомой вьетнамки с ЗИЛа…
– А ты что же, не могла себе вьетнамку найти? – вырвалось у меня.
– Ха, вьетнамку! Разобрали их уже всех, – пояснила Елена. – А потом, углов-то в комнате – всего четыре. В одном она с мужем и дитем, в другом азербайджанец с мандаринами, в третьем Томка, а в четвертом – завхозша ящики какие-то хранит. Говорит, ближе чем на три метра подходить нельзя. Взорвется!
Она со значением глянула на меня.
О боже! И этот человек две недели будет жить в нашем доме! А в том, что Елена поселится у нас, я уже не сомневался. Достаточно взглянуть на ее решительный загривок.
И тут я остановился! Надо сказать мадам Еписеевой, что я нашел квартирантку на две недели!
«Ты что, ополоумел?» – конечно, спросит Маша. «А как же новая стиральная машина?» – гордо отвечу я и так же гордо удалюсь.
Правда, есть тут одна загвоздка. Где я возьму деньги? Не брать же их, в самом деле, с Елены? До этого я еще не опустился… Что ж, придется занять. Хотя бы у того же Витальки Рыбкина. А теперь нужно обработать мою гостью, чтобы в ее туповатой голове хорошенько разместилась простая мысль: мы с ней никогда не виделись и вообще не знакомы!
Я завел Елену за гаражи и принялся втолковывать:
– Леночка, а теперь послушай меня внимательно. Если ты хочешь, чтобы две недели прошли без эксцессов… короче, без скандалов, – поправился я, увидев в ее глазах пустоту весеннего неба, – то ты должна молчать. А если что, то говорить, что ты, мол, на улице меня встретила и спросила, не сдам ли я комнату на две недели. Усекла?
– А зачем? – тупо спросила девушка Елена.
Как же ей объяснить, что иначе Мария просто-напросто вышвырнет нас обоих?
– Я говорю – значит, так надо! – отрезал я. – А теперь повтори!
– Значит, так надо, – послушно проговорила твердокаменная.
Я исступленно повторил свою удачную легенду еще несколько раз и, немного успокоившись, подошел к будке телефона. Надо было предупредить Машу, а то мало ли что?
– Что это за вещи в Володькиной комнате?! – у меня аж в ухе зазвенело. – Отвечай, как это понимать?
Я отодвинул трубку на расстояние вытянутой руки и подождал, пока жужжание в ней утихнет, а потом изложил мадам Еписеевой свои соображения.
– Я думал сделать тебе сюрприз, – льстиво добавил я. – Машинка-то действительно тебе нужна…
– А ты не врешь? – немного успокоившись, спросила жена.
– Боже упаси.
– Где же мы разместим эту твою бабу? – перешла Мария к делу.
– Можно на кухне, а вещи пускай пока лежат у Вовика в комнате.
Я повесил трубку и, вытащив из гаражных закоулков девушку Елену, спокойно повел ее домой, как пастух корову.
– Помни, – прошипел я перед дверью, – о наших письмах – ни слова!
Видимо, вспомнив лирический период собственной жизни, Елена чуть-чуть надулась, но все же согласно кивнула.
Мадам Еписеева скрупулезно осмотрела нашу квартирантку и осталась вполне довольна. Уж эта-то квашня никак не может быть моей любовницей, резонно решила она.
– Что же, проходите на кухню, – вежливо предложила Маша.
Елена промычала нечто благодарственное.
– Где ты подцепил эту коровищу? – спросила меня Маша, как только под задом гостьи скрипнула софа на кухне.
– Сама подошла, – легко ответил я. – Знаешь ведь, какие они наглые?
– Да уж, этого у них не занимать, – согласилась Мария и осведомилась: – Значит, через две недели у нас будет новая стиралка?
У кого это «у нас», позвольте спросить? Я всю жизнь обходился без бытовой техники. А белье сдавал в прачечную. Очень удобно, между прочим!
Маша продолжала выжидающе смотреть на меня.
– Значит, через две недели, – веско и в то же время небрежно ответил я.
Эх, если бы эту уверенность испытывать на самом деле! Сердце заныло при мысли о том, что нужно занять денег. Не люблю давать в долг, но еще больше не люблю занимать! Настоящий дамоклов меч, ей-богу! Висит и висит, пока не отдашь.
Я прислушался к мерному гудению женских голосов на кухне – надо же, уже нашли тему для разговора – и, убедившись, что девушка Елена не собирается распространяться о наших отношениях, пододвинул к себе телефон.
– Рыбкин, старик, ты можешь говорить? – спросил я Витальку.
– Язык пока не отказал, – мрачно ответил он.
– Тогда выручай! Позарез нужны деньги! – Я назвал цену средней стиральной машины.
– На сколько? – по-деловому осведомился бизнесмен.
Если бы я знал, когда смогу отдать! Все мои доходы скрупулезно учитывались женой. При всем желании раньше осени отдать не смогу.
– Старик, под проценты – на сколько угодно! – отозвался Рыбкин. – Сам понимаешь, дружба дружбой, но я же их не кую.
– Нет, под проценты я не могу, – вздохнул я. – Я ведь тоже не кузнец.
– Слушай-ка, старичок! – внезапно оживился торговец кетчупом. – А хочешь просто подзаработать? Без всяких процентов? Как раз нужную сумму?
– Ты желаешь, чтобы я бросил гимназию и отправился торговать кетчупом?
– Ну почему сразу кетчупом? – Виталька даже обиделся. – Дался вам этот кетчуп! Я ведь давно уже на шмотки перешел, а у меня бабенка одна с точки в декрет ушла, пропади она пропадом! Вот я и подумал: ты у нас мужик здоровый – бабы тебя любят. А к тому же – интеллигент. Так что сможешь деликатно объяснить, что к чему. Тут и надо-то – несколько выходных на свежем воздухе провести.
– Да что ты темнишь-то? – прошипел я. – Говори прямо!
– Скоро лето, – туманно пояснил Рыбкин. – Купальник – самый ходовой товар. И еще эти… трусишки, лифчики всякие… Ну как, согласен?
Я помолчал и ответил:
– На что только не пойдешь ради спокойствия любимого друга! – Вернее, ради спокойствия любимой жены, подумал я. – Черт с тобой, согласен!
– Вот прямо со следующей субботы и начнешь, – обрадованно воскликнул торговец лифчиками. – В Лужниках…
– О-о-о господи! – только и вырвалось у меня.
