Глава тринадцатая
— Привет, — улыбнулась Маша и, поинтересовавшись сразу: — Есть будешь? — уже через секунду налила Сарычеву здоровенную миску борща, — знала, что очень горячий он не любит.
Надев тапки, майор помылся и, усевшись на табурет, потянулся было за чесноком, но передумал и начал варево хлебать. Честно говоря, борщ был так себе, весьма средний — не хватало в нем мажорного звучания мозговой разваренной косточки, тонкой гармонии перца, томатов и зелени, — но Сарычев ел с удовольствием — за целый день проголодался изрядно.
Неподалеку от него, на специальном коврике, пребывала в лежачем положении неразлучная с некоторых пор троица — вывезенный к Маше в гости молодой кот Лумумба с родным братаном Снежком и сука-соседка, лайка-медвежатница Райка. Характер у охотницы был сложен и противоречив: на улице она кошек ненавидела люто и, в мгновение ока подкидывая их в воздух, сноровисто перекусывала хребты, а вот дома пошла на компромисс и частенько даже вылизывала черных, лохматых заморышей своим розовым длинным языком. Дохлебав до дна, майор обнаружил, что там еще присутствует здоровенный кус мяса с костью, но был он ему уже явно не по зубам. А потому, положив его на тарелку, Сарычев долго, чтобы не заварить собачий нюх, на отварную плоть дул и наконец позвал ласково;
— Раечка, иди сюда, девочка моя.
Глянула медвежатница на него умным желтым глазом и, привстав, бережно взяла мясо зубищами прямо из рук, а Александр Степанович засунул посуду в мойку и пошел в Машины апартаменты — общаться.
Коты потянулись за ним следом, однако внимания на вошедших никто не обратил, потому как по телевизору шла завлекательная передача о зверствах уже распоясавшегося вовсю садиста-маньяка, уделявшего все свое внимание слабому полу. Яркие краски, неожиданные ракурсы и растерянно-глуповатые комментарии милицейских работников с искрами испуга в глазах создавали незабываемую атмосферу чего-то по-настоящему непереносимо страшного, и Сарычеву показалось, что лучшей рекламы для художеств убийцы-насильника и не придумать. Как будто он сам заказал часовой демонстрационный ролик, — мол, смотрите, граждане, какой я великий и ужасный, задумайтесь и трепещите.
Дождавшись, когда шедевр подойдет к концу, майор обратил внимание, что передача канала петербургского, а ведет ее автор, Алексей Трезоров, и, поставив кассету с «Дикой орхидеей», он быстренько направил Машино внимание в несколько другое русло.
Днем следующим, оказывается, хоронили бандита Гнилого. Собственно, Сарычев особо и не собирался провожать его в последний путь, но, узрев огромную пробку в районе проспекта Энергетиков, свою «девятку» загнал между домами и, пройдя немного пешком, лично увидел, как хоронят свой авангард бандиты.
Вначале услышал. Десятки мощных клаксонов наполняли прозрачный зимний воздух ощутимо вязкими, протяжными звуками, и Сарычеву сразу вспомнился какой-то фильм про большевиков, где они примерно так же гудели чем-то на заводе и подбивали пролетариев на стачку.
Подтянувшись поближе, майор узрел огромное белое облако, поднимавшееся из множества выхлопных труб, и наконец стала видна процессия полностью: по всей ширине проезжей части, сметая на тротуар встречный транспорт, с ярко горящими фарами медленно двигалась длинная колонна иномарок. Впереди в открытом черном лимузине везли почти полностью укрытый цветами гроб с телом покойного, его сопровождал «мерседес»-тягач, волочивший платформу, на которой располагался лабающий Шопена духовой оркестр, и майору невольно подумалось: «Лафета пушечного только не хватает, а все остальное как у маршала».
Сияли в лучах зимнего солнца отполированные бока джипов, блестела скупая мужская слеза в буркалах бандитов, а вот менты проблесковыми огнями сверкать не стали, убрав от греха подальше свои «УАЗы» в боковые проезды, и было ясно всем, что это не только похороны, но еще и демонстрация силы.
Очень скоро зрелище Сарычева утомило, и, вспомнив скромную могилу капитана Самойлова, он вдруг очень захотел показать всем свой, говорят весьма тяжелый, характер, но как-то сдержался, не подозревая даже, что уже через пару минут подобная возможность ему представится.
А вышло так, что экипаж одной из замыкавших похоронную процессию машин узрел внезапно, что из припаркованного в отдалении «рафика» — с отметиной по борту: «Телевидение» — с энтузиазмом ведется съемка происходящего. Иномарка мгновенно остановилась, и выскочивший из нее квартет стриженых плотных молодых людей принялся действовать быстро и скоординированно: в то время как один из них, открыв водительскую дверь и бросив рулевого на снег, принялся крушить ему каблуками ребра, трое других вломились в салон, и оттуда сразу же послышался звон чего-то разбиваемого, а потом женские крики.
Не мешкая ни секунды, майор стремительно пробежал сотню метров и, взлетев с ходу над избивавшим уже неподвижное тело водителя бритоголовым разбойником, с силой опустил свой кулак на его гладкий, как бильярдный шар, череп. Что-то хрустнуло, и бандитствующий элемент вытянулся у колес неподалеку от своей жертвы, а майор тем временем уже оказался в салоне. Ярость начала разгораться в нем по-настоящему, и, вырубив ударом локтя в основание черепа отморозка, увлеченно добивавшего пожилую даму, по лбу которой струилась кровь, он вышвырнул его тело на снег и оказался нос к носу с его двумя хрипящими от злости товарищами. Ближайший, высокий широкоплечий парень, вскрикнул и с похвальной скоростью провел кин-гири — энергично пнул Сарычева в пах, — готовясь сразу же подключить руки, однако это было сделано недостаточно быстро для майора. Защитившись «ударом черепахи», Александр Степанович в мгновение ока раздробил нападающему колено опорной ноги и сейчас же, не дожидаясь, пока он упадет, вырубил «двойкой» по верхнему уровню. Не вскрикнув даже, бесчувственной массой широкоплечий рухнул поблизости от своего пока еще не пострадавшего сослуживца, и в руках у того без промедления оказался нож. Не какой-нибудь там «жулик» с «мойкой», длиной в палец, а настоящая пиковина, свинокол, способный прошить человека насквозь, и, глядя, как нападавший крутит клинком «обратную восьмерку», майор врубился сразу, что тот далеко не лох. Спустя мгновение лезвие со свистом разрезало воздух в полудюйме от его лица, и, взяв контроль над замеревшей в мертвой точке конечностью врага, Сарычев извернулся и, подсев, с хрустом сломал ее в локте. Дико закричал нападавший, из его разжавшихся пальцев пика упала на пол, а разбушевавшийся Александр Степанович с разворота, вскрикнув пронзительно, провел сильнейший тейши-учи — удар ладонью — оруженосцу в лоб, и оба глаза у того расплылись мутной жижей по щекам.
Ни секунды не медля, майор выпихнул бандитские тела в проем двери и, дико закричав взиравшим на него с испугом телевизионным деятелям: «Водилу подбирайте», стал сосредоточенно заводить мотор. Быстро протерев мозги, очкастый дядька в кожаном пальто совместно с оператором — молодым парнем с разбитым носом — затащил рулевого в салон, и, дав по газам, сколько педаль позволяла, Сарычев рванул во дворы. Обогнув торговый центр, он выехал в карман и, прокатившись пару кварталов, остановился.
— Вы кто — костолом Сигал, Брюс Ли или папаша Норрис? — Очкастый обладатель пальто смотрел на него с явным восхищением и, достав пачку «Мальборо», предложил: — Сигарету?
Майор покачал головой и, глядя на водителя, который уже начал приходить в себя и тихо стонал, отозвался просто:
— Меня зовут Сарычев Александр Степанович.
— Ну тогда будем знакомы, — с некоторым апломбом сказал очкастый курильщик «Мальборо» и, протянув руку, украшенную недурным перстнем с сапфиром, представился: — Алексей Фомич Трезоров. С меня причитается.
— Вы даже не представляете, как это приятно, — хитро улыбнувшись, сказал Сарычев и, упрятав корреспондентскую визитку в карман, из микроавтобуса вылез — до «девятки» идти дворами было совсем недалеко.
Пора было приниматься за очкастого генеральского знакомца, звали которого Вячеславом Ивановичем Носковым, и, пока майор по свежевыпавшему снегу добрался до Стрельны, уже начало темнеть. По засвеченному Помазковым адресу — Заозерная, 9 — находился здоровенный деревянный дом, по всему видно построенный полвека тому назад, и, сам еще не понимая почему, Сарычев внезапно воодушевился. Место было проходным, машин поблизости стояло достаточно, и, не привлекая к себе ничьего внимания, он спокойно дождался полковничьего прибытия со службы. Сверкнув стеклами очков в свете фар, Вячеслав Иванович отпустил уже знакомую майору белую «Волгу» и, отворив калитку, потопал по занесенной снегом, давно не чищенной дорожке куда-то в глубь поместья, а Сарычев внезапно понял причину своего оживления — дом был явно нежилой.
Как бы в подтверждение этого под родной крышей полковник задерживаться не стал, а, распахнув минут через десять створки ворот, выкатился на совершенно потрясном зеленом «ягуаре» и осторожно порулил в сторону Петродворца. В районе Знаменки чекист ушел направо и, проехав пару километров по отличному бетонному покрытию, миновал шлагбаум, рядом с которым щелкали пасти двух кавказских волкодавов, и загнал свою бесценную лайбу на охряняемую автостоянку. Забрав у сторожа пропуск, он протопал ножками метров двести по очищенному до асфальта тротуару и через пару минут, набрав дверной код, уже поднимался по лестнице небольшого каменного трехэтажного дома, построенного с претензией на нововикторианский стиль.
— Не долго мучилась старушка в бандитских опытных руках, — удивительно мерзким голосом, фальшиво, но с энтузиазмом, глядя на чекистские хоромы, пропел Александр Степанович и, развернувшись, порулил в славный город Санкт-Петербург.
Там он заехал к Маше и, выхлебав остатки борща, нахально испросил у медвежатницы-лайки соизволения подкинуть хвостатых еще на денек, на радостях одарил всех купленным по дороге тортом «Чародейка» и направился в квартиру отъехавшего за пределы Соломона Абрамовича Каца.
Настроение было превосходным, места достаточно, и, разогревшись как следует, Сарычев долго собирал по крохам остатки былой гибкости, поработал на скорость и координацию, а в заключение, отрабатывая силу удара, чуть не изодрал своего стокилограммового кожаного любимца. Воды горячей в кацевской квартире, видимо, не полагалось, и, обтерев пот влажным полотенцем, майор долго раздумывать не стал, а, преисполнившись наглости, позвонил своему новому телевизионному знакомцу домой.
— Молодец, что прорезался, костолом, — обрадовались Сарычеву на том конце линии и, тут же заверив: — Раз обещали, ответим достойно, — зазвали в гости.
А майор был негордым, а потому купил в ближайшем киоске литровую бутыль «Абсолюта» и поехал.
Информация между глав
Из дневника следователя:
17.11. Купил сегодня Лене сапоги — написано, что Италия, но наверняка обманули, — сапоги за сорок баксов скорее всего делают на Малой Арнаутской улице. Всучили к производству новое дело: молодая красивая баба без видимых причин замочила детей и мужа, а сама отравилась барбитуратами, — ужасы, прямо как в американском «жутике».
20.11. Интересно, сколько получает генеральный? Хорошо ему говорить о законности и сплоченности в рядах родной прокуратуры, а где она законность-то, если зарплату вот уже месяц как не дают? Видел сегодня Петьку Синицина, которого года два назад выперли за недоверие, — чуть «мерседесом» не переехал на перекрестке, сволочь. Обрадовался страшно, напоил меня кофе с коньяком, много смеялся и сказал, что я дурак, но принципиальный. Взял в производство новое дело, — сразу видно, навесили на меня «глухаря». Какой-то гад взорвал полкило тротила в автобусе, — детей жалко, из школы ехали. Говорят, можно сдавать кровь, там платят сразу. Об этом надо подумать серьезно.
20.12. Наконец-то дали зарплату за ноябрь. В начале вроде радовался, а теперь опять погано на душе: раздал долги и остался на кармане хрен собачий. Скоро Новый год, ни подарка купить, ни жратвы, а кровь больше сдавать не пойду — потом голова кружится, и с Леной три недели не общались, понятное дело, годы свое берут. В центральном районе ЧП — без видимых причин застрелился замначальника РУВД, успев предварительно выпустить пару обойм в собравшихся на инструктаж сослуживцев, будто мгновенно у человека крыша поехала. Ясное дело, от такой жизни скоро все озвереем.
30.12. Видимо, веселый Новый год будет: на «барашке» сгорел Толя Ольшанский — купюры меченые, спец-краска на руках, надпись трогательная на пачке: «Взятка для Ольшанского», — в общем, отыгрались менты по полной программе за то, что жучил их Толян своей принципиальностью, и теперь радуются, сволочи. Согласен, что брать на лапу — грешно, так платите нормально, и никто мараться не будет. Мне тоже подарочек к Новому году всучили: естественно, опять мокруха. В ночном клубе мужик дедушкиной шашкой помахал в танцующей толпе. Ну на хрена мне это звание почетное — «важняк», вы лучше зарплату мне дайте, а то в холодильнике как на Северном полюсе — пустыня ледяная.
03.01. К чертовой матери эту собачью работу, — абсолютно трезвый интеллигентный мужик замочил намедни шестерых прохожих из охотничьего ружья. Ведь всю жизнь учили — ищи мотив преступления, а если мотивов нет, то как быть? Чувство такое, что катимся в огромную выгребную яму, в обществе явно съехала крыша. Да и общества, как видно, нет, есть одно большое болото, кишащее гадами. Хорошо бы выпить водки, сразу много, и залечь спать, но денег, как всегда, нет.
