Наташа любила мыть окна. В чистом стекле мир казался ярче и веселее. Она развела мыло и долго оттирала жирный, липкий налет, приставший снаружи. Ничего не поделаешь, соседство с химкомбинатом приходилось терпеть.

На улице было солнечно. Весело чирикали воробьи, в лужах играли дети, из трубы комбината выползал оранжевый дым. Наташа протерла стекла насухо свежей газетой и села, свесив ноги наружу.

"Хороший день", — подумала она, отгоняя неизвестно откуда взявшуюся муху. Наташа поболтала ногами. Внизу, в пятидесяти метровой бездне, двигались крошечные фигурки. Ее квартира была на предпоследнем этаже в громаде двадцатиэтажного дома. Зимой в щели задувал ветер и не всегда шла горячая вода, но зато из комнаты открывались бесконечные лесные просторы, а из кухни — море, безбрежное, бескрайнее, затянутое голубоватой дымкой, которое в ясные дни сливалось с небом.

— Красиво-то как, — прошептала Наташа. — Так бы взяла и полетела…

Она представила себе, как парит над землей, раскинув руки, а упругий ветер щекочет ее грудь и живот.

Звонок в коридоре вернул с небес на землю. Вздохнув, она спрыгнула в комнату и пошла открывать.

Пришел Толя, ее друг, с которым она восемь лет проучилась в школе. Еще там он увлекался химией, которая теперь стала его профессией, похоже, по — настоящему любимой. Сейчас он работал на каком-то производстве, на каком именно, непонятно, но зарабатывал хорошо. Среди всех знакомых Толя выделялся интеллигентностью и хорошими манерами. Он был не её круга, но Наташа гордилась, что он к ней проявляет интерес.

— Здравствуй, — сказал он, слегка наклоняя голову и улыбаясь.

— Привет, — отозвалась Наташа весело и нарочито небрежно. — Заходи. У меня тут беспорядок, окна решила помыть.

Пока она убирала обрывки газет, таз и тряпки, Толя выставил на стол бутылку шампанского и коробку шоколадных конфет. Сам он был на редкость бодрый и подтянутый, и видно было, что волновался, однако из-за чего, не говорил — и не надо.

Засунув под стул огромный, с разбухшими черными боками портфель, Толик зашаркал шлепанцами по направлению к туалету. Наташа открыла холодильник и достала вчерашний салат. Салата было много, мама наготовила его впрок.

Когда они сели за стол, Толик открыл шампанское и наполнил два хрустальных фужера.

— За что выпьем? — спросила Наташа.

— За успех, — ответил он.

Толя любил произносить тосты, но не умел. Они выпили, потом еще раз. Толя положил салат, попробовал и сказал: "Очень вкусно!" Салат был плохой, и Наташа это знала. Она улыбнулась, делая вид, будто польщена, и съела конфету. Толя изо всех сил старался походить на джентльмена. Он был деликатен и никуда не торопился. Свои большие очки он снял, хотя без них видел плохо. Наташе это тоже понравилось, потому что в очках он был похож на кролика из мультфильма. Кролик сам по себе был ничего, симпатичный, но мало похож на настоящего мужчину и совершенно не возбуждал.

Они весело болтали. Толик рассказывал анекдоты, но Наташа чувствовала, что он волнуется. Толик кого-то ждал. Возможно, весь этот маскарад с шампанским и большой портфель предназначены для кого-то другого, а она задействована только из-за квартиры — как тихого, безопасного места для чего-то еще. Наташа была неглупа и свою роль мебели уже знала.

Звонок в прихожей никого не удивил. Толик аккуратно надел очки и произнес:

— Очевидно, это ко мне.

— Да? Ты приглашал кого-то? — почти искренне удивилась Наташа.

Открывать они пошли вместе. К удивлению Наташи, в дверях стоял ее новый знакомый, которого они с Галей встретили накануне. Он холодно изучал Толю, стоявшего чуть сзади.

— Привет, — сказал он. — Я по делу.

Миронович не ожидал, что у Наташи будет кто-то еще. Он решил не тушеваться и напустил на себя деловой вид, исподволь изучая очкарика, забредшего сюда явно не вовремя. Тем не менее именно очкарик предложил ему зайти и выпить шампанского. Миронович решил не отказываться и действовать по принципу "дают — бери, бьют — беги". Они допили бутылку, и очкарик достал могучий портфель.

— Ну, что… — произнес он, явно не зная, с чего начать.

Миронович молча смотрел на него.

— В общем, я все сделал, так что вот они. — Он выложил на стол несколько коробок из белого полукартона. Миронович открыл одну и увидел двадцать бутылочек — по пять в ряд, — в которых плескалась светло — желтая жидкость. Он уже понял, что очкарик принимает его за кого-то другого, но отступать было поздно.

— Годится, — сказал Миронович. Он выложил пузырек на место и закрыл коробку. — У тебя есть во что положить?

Возникло замешательство. Наконец Толик вспомнил и достал из портфеля полиэтиленовый пакет. Миронович уложил коробки, взял пакет, молча встал и пошел к дверям. Он уже догадался, что ему передали, и теперь стоило поскорее уносить ноги.

— До свидания, — сказала Наташа, не понимая, как ее случайный знакомый мог оказаться таким деловым человеком.

— Всего хорошего, — смущенно пробормотал Толик.

— Пока, — сказал Миронович и закрыл за собою дверь.

Между восьмым и девятым этажом он встретил бритого громилу, который поднимался ему навстречу. В левой руке громила держал большую черную сумку и, отдуваясь, матерно выражал свое недовольство по поводу испорченного лифта. Миронович проводил его взглядом и пошел вниз, как-то не догадавшись связать это с тем, что произошло в квартире.

Только оказавшись на улице, Миронович подумал, что "кто-то" немного запоздал, а вот сам он пришёл очень вовремя.