Был ранний вечер, часов около семи, когда «карающая десница» Зоровавель вошел в обитель Искандера Надировича, и для дома Катырбековых наступили дни скорби.

Около шести часов Костас Нестораки по кличке «Купидон» спустил тетиву своего лука, вогнав стрелу в форточку соседнего дома и отправив Файзуллу аль-Мазбуди преодолевать реку Стикс прямо в офисном кожаном кресле. Затем Купидон нырнул в затхлое нутро чердака и был таков.

Ровно в пять часов иномарка, в которой сидели два сирийских хашишина и две русские красавицы, въехала под сосны, остановилась, и сразу началась резня. Басурман появился словно из-под земли. Он мастерски пас машину по пути от города, а когда она свернула с шоссе, рванул к заливу напрямик и укрыл мотоцикл за деревьями неподалеку. Он точно рассчитал место, которое выберут федаи, и сумел подкрасться к автомобилю раньше, чем его покинул последний пассажир.

Девицы испуганно завизжали, когда им в лицо брызнула кровь из рассеченного горла кавалера. Хрипя, словно зарезанный баран, сириец повалился на землю, обильно заливая ее густым и горячим. Тяжелый метательный нож, вскрывший широким лезвием его шею от уха до уха, блестел в траве поодаль. Второй федаи выхватил из-за сиденья кривую саблю, и Басурман ринулся ему навстречу, держа на отлете короткий меч. Меч был достаточно своеобразен: широкий, острый, похожий на акинак. Басурман сам его изготовил.

Противники сблизились. Басурман нанес рубящий удар, но хашишин отпрыгнул и контратаковал. Лезвия со звоном ударились друг о друга. Араб прыгнул и контратаковал снова, но сабля всякий раз натыкалась на противодействие толстого прочного клинка. Улучив момент, Басурман зацепил гардой саблю и сунул в сердце хашишина заточку, которую до поры припрятывал в рукаве. Второй труп упал у его ног.

Переступив через агонизирующего противника, Василий Викторович Басаргин подобрал метательный нож и ткнул им несколько раз в песок, чтобы очистить лезвие от крови. В лицо дул морской ветер, и ласково шипели волны Финского залива, набегая на небольшой грязноватый пляжик. Девицы скрылись, но Басурману они не были нужны. Приладив нож за поясом справа, а меч слева, он пошел искать мотоцикл.

Часом раньше Истребитель, да и не только он один, подвергался искушению. Активность бесов, как известно, возрастает во время церковной службы, и они подступают к молящимся, испытывая их терпение, пока, побежденные силой веры, не обращаются в бегство.

Гопник в дешевом спортивном костюме ярко выделялся в толпе прихожан. Он давно углядел симпатичную девушку в черном платке и постепенно приближался к ней, мусоля в кулаке тонюсенькую свечку. Воск размягчился и прилипал к пальцам. Баклан, решивший сделать подношение Богородице в благодарность за освобождение из «Крестов», захотел совместить приятное с полезным. Он зажег фитилек, воткнул свечу в канделябр и, опуская сальную руку, как бы невзначай провел по ляжке приглянувшейся телки. Девушка вздрогнула и принялась молиться еще усерднее. Истребитель наблюдал за этой сценой, стараясь сохранять покорность, но, когда хулиган повторил свои действия, дьявольские козни дали результат, спровоцировав вспышку гнева.

От резкой боли гопник подпрыгнул, но выматериться не успел — сильные пальцы сдавили горло, из которого вырвался жалкий хрип. Кто-то сзади вывернул ему кисть и потащил к выходу, сжав кадык словно клещами. Сопротивляться было бесполезно, пацан семенил на цыпочках, трясясь от испуга.

На улице стальная хватка отпустила. Хулигана развернули рывком за плечо, и он увидел ревнителя порядка. Коротко стрижен, чисто выбрит, одет во все черное: плащ, свитер, брюки. «Мент? — первое, что пришло в голову гопнику. — На священника похож. Может быть, какая-нибудь церковная полиция?» В кармане у пацана лежал газовик, но пальнуть в незнакомца он даже не подумал. Почему-то казалось, что любая попытка сопротивления закончится очень плохо.

Глядя в упор горящими от ярости глазами, незнакомец с напором предупредил:

— Еще раз попробуешь осквернить храм — я тебя убью!

— Понял, не дурак, — быстро оправился от испуга пацан.

Порывисто развернувшись, человек стал подниматься по ступеням. «Точно, церковная полиция», — утвердился в своей догадке гопник. В храм он решил не заходить: обещанную Богородице свечу поставил, а вот внезапно возникшей «церковной полиции» стал бояться как огня. И было отчего: в разметавшихся полах плаща загадочного стража он заметил похожий на крест длинный узкий меч. «Братве расскажу — не поверят», — подумал хулиган и никому об этой встрече не рассказал.

Истребитель же вернулся на свое место, раскаиваясь в совершенном грехе. Он испросил у Господа смирения и попросил прощения за уход из церкви во время службы. Впредь он зарекся покидать храм.

И тут во внутреннем кармане зазвонил радиотелефон.

Предваряло все эти события следующее.

Пресвитер собрал всех у себя дома, на частной квартире, которую арендовал уже третий год у не слишком взыскательных владельцев. Дело было срочное и неотложное. Какая-то группа «отморозков» похитила дочь генерального директора ТОО «Мидас» и требовала большой выкуп. Сам директор — Ладыгин Альберт Николаевич — присутствовал здесь же и находился в весьма расстроенных чувствах. Впрочем, как понял вскоре Истребитель, расстраивался он не столько из-за дочери, сколько по причине явной, как ему казалось, безвыходности. Деньга, взятые у фирмы «Хиджра», были давно истрачены, в обороте товарищества находилась ничтожно малая сумма, а наехали на него крепко. Басурман потребовал изложить все детали, и Ладыгин неохотно поведал некоторые нюансы.

Российско-сирийское совместное предприятие «Хиджра», занимающееся импортом дешевой турецкой косметики и финских продуктов питания в Санкт-Петербург, в свое время произвело несколько удачных операций совместно с «Мидасом», что послужило установлению хороших отношений между генеральным директором товарищества и президентом «Хиджры» Файзуллой аль-Мазбуди. Под это дело и уговорил Альберт Николаевич доверчивого сирийца выдать ему беспроцентный кредит в размере сорока тысяч долларов. Расписка, которую он ему дал, законной силы не имела, поскольку не была заверена нотариально, и огорченный Файзулла отыскал каких-то «отморозков», которые не придумали ничего лучше, чем взять в заложники семилетнюю девочку, угрожая всякими ужасами, если деньги не будут в скором времени найдены и возвращены. Измыслить что-нибудь конструктивное самостоятельно Альберт Николаевич не мог. Обращаться в милицию он не хотел, чтобы не привлекать внимания к своей финансово-хозяйственной деятельности, как и всякий нормальный коммерсант в этой стране. Безысходность и толкнула Ладыгина обратиться в тайную организацию Фридриха Готтенскнехта, которой он давно симпатизировал.

Для пресвитера это было очень важно. Ладыгин оставался пока единственным спонсором его Дома Ордена Новых Тамплиеров, который Готтенскнехт основал в Петербурге. До этого Фридрих был каноником в Баден-Бадене и очень долгое время мечтал подняться на следующую ступень. Накопив немного денег, он переехал в Россию и поселился в Санкт-Петербурге, организовав филиал ОНТ и заняв более высокий пост пресвитера. Чтобы быть официально признанным Орденом, необходимо было набрать минимальный штат, и вскоре это удалось. Помимо пресвитера в Доме было четверо братьев, из которых, правда, один был евреем, другой — греком, а третий — наполовину азиатом, но выбора у Готтенскнехта не было — членство в ОНТ зиждилось на чистом энтузиазме. Ладыгин же, хотя и отказался вступать в рыцари, а предпочел находиться в разряде Друзей Новых Тамплиеров, с раннего детства был увлечен готической геральдикой и обрядами, подтверждая интерес небольшими субсидиями на празднества вроде Дня летнего солнцестояния и, что гораздо более существенно, оплачивая радиотелефон Истребителя — бескорыстного служителя правого дела, самолюбованию которого Готтенскнехт потакал, как мог. Поэтому пока дела ТОО «Мидас» шли нормально, пресвитер не опасался остаться без гроша в кармане.

Орден Новых Тамплиеров был основан в 1907 году Иоргом Ланцем фон Либенфельсом, который на свои деньги приобрел замок Верфенштайн в Австрии, расположенный в окрестностях городка Грейна. Живописный замок до сих пор стоит на краю отвесной скалы на берегу Дуная в деревне Штруден и является штаб-квартирой Ордена. В отличие от классического Братства воинства Храма Гуго де Пайна и Ордена Строгого Повиновения Готтхельфа фон Хунда, Новые Тамплиеры придерживались арио-христианского вероисповедания и вели войну со слугами Зла, несущими наркотический яд в страны Европы для уничтожения арийской расы. Делалось это способом более действенным, нежели либеральные методы испанской Алькантары, о функционировании которой в Санкт-Петербурге Готтенскнехт был хорошо наслышан. И врагов своих он знал неплохо. Само название их секты — хашишины — говорило о том, кому принадлежат ее боевики: ассасины-убийцы, потомки сарацинов, чьи орды противостояли крестоносцам. Их предназначение — нести смерть цивилизации и ввергнуть мир во мрак исламского фундаментализма. Тому примером явился Афганистан, где воцарилось средневековье и через который пролегает Великий Опиумный путь, ведущий исток от огромного наркорынка у озера Зоркуль. И поскольку открытая конфронтация со странами НАТО для азиатов пока невозможна, они пускают в ход скрытое оружие — гашиш и героин, чье действие проявится на здоровье нации далеко не сразу, но зато гарантированно приведет к вырождению белых людей, последние из которых станут рабами, когда освободившиеся территории начнут заселяться мусульманами. Этого опасался Готтенскнехт, а вместе с ним и четверо местных единомышленников.

Поскольку похититель обещал поддерживать связь по домашнему телефону Ладыгина, весь отряд, за исключением Готтенскнехта, перебрался к Альберту Николаевичу. Большая четырехкомнатная квартира, в которой не находила себе места почерневшая от горя супруга гендиректора, на время превратилась в оперативный контртеррористический штаб. Тамплиеры сидели в гостиной и ожидали звонка. Все они были крайне раздражены действиями вымогателей и горели желанием расправиться с этими выродками.

— Зверье! — выругался Басаргин, глубоко затягиваясь сигаретой.

Выросший в Караганде, в дворовой шайке таких же, как он, детей ссыльных и зэков, Басурман с малых лет впитал понятия и установки блатного мира, а они запрещали переносить разборки на членов семьи. Столкнувшись с выходкой «отмброзков», он кипел от злобы, облегчая душу отборными матюгами.

— Мы их накажем, — поддакнул Костас. Он тоже был из Казахстана — внук спецпереселенцев сухумской греческой диаспоры. С детства воспитанный в ненависти к лютой беспределыцине, Купидон был склонен к применению самых крайних мер.

Его прервала пронзительная трель телефона.

— Раз, два… взяли! — скомандовал Истребитель, одновременно с Альбертом Николаевичем снимая трубку параллельного телефона, чтобы щелчок не вспугнул похитителя.

— Слушаю, Ладыгин.

Сидевшие в комнате затаили дыхание.

— Узналь меня? — послышался гнусавый среднеазиатский баритон.

— Узнал.

— Деньги нашель?

— Еще нет, еще не все, — зачастил Альберт Николаевич, — но я найду, обязательно найду.

— Когда соберешь всю сюмму, а?

— Скоро, буквально через день-два… Я сразу не могу собрать, друзей надо обзвонить, понимаете, юридически оформить. Ту же квартиру заложить, а это требует времени.

— Ты сматри, дрюзей своих фильтруй. Если кто догадается, твой девочка сразу женыцина станет, поняль, да?

У Ладыгина перехватило дыхание.

— Я никому ничего не говорю, — наконец нашелся он — дал знать опыт деловых переговоров. — Как вы могли такое подумать, я же не враг своему ребенку!

— Мы тоже не враг. Мы друг, да. Ты деньги ищи, ладно? Найдешь, сразу ее отпустим.

— Я все понял, — выдавил Ладыгин.

— Я еще позвоню.

— Дайте с ней поговорить…

Послышались сигналы отбоя.

Истребитель слушал переговоры, держа трубку микрофоном вверх, чтобы не выдавать себя дыханием. О содержании разговора друзья догадывались по его лицу, медленно багровевшему от гнева.

— Вот сволочь, зверье поганое! — выругался Басаргин, когда Истребитель пересказал услышанное. Хотя его мать была, по карагандинским понятиям, «зверухой», то есть коренной казашкой, отец Басаргина был русским, и русским же в своем микрорайоне считался его сын. Тому, кто сомневался, Василий убедительно доказывал «языком жестов», и за это его уважали. С тех пор основным аргументом в споре для него стал кулак.

Истребитель не суетился. Переписав с АОНа номер звонившего, он открыл записную книжку на букву «С» и связался с бывшим своим однокашником, ныне заправляющим частным детективным агентством «Сателлит». Степан Сальников, проработавший пять лет в уголовном розыске, был в конечном итоге выгнан за пьянки и длинный язык, но розыскной деятельности не оставил, а развернул собственное дело, приобретя лицензию и открыв небольшую контору, где кроме него штат составляли бухгалтер и его жена, исполнявшая обязанности секретаря. Степан был, естественно, в офисе, поскольку тот располагался у него на дому.

— Привет, Сальник, — сказал Истребитель. — Мне надо телефончик пробить, и, кроме того, копни у себя в картотеке, на случай если что-то по этому адресу есть.

— Сделаем, — без колебаний согласился Степан. Он знал, что товарищ занимается какой-то тайной деятельностью, но, поскольку Истребитель его не раз выручал, помогать ему сам Бог велел, а Степан был человек верующий. — Тебе когда надо?

— Чем скорее — тем лучше.

— Ноу проблеме.

Знакомых у Степана, любителя подзаложить за воротник, было в РУВД более чем достаточно, поэтому выяснить текущий пароль для получения информации из Центрального адресного бюро не составляло труда. Вскоре он отзвонился Истребителю на «джи-эс-эмку».

— Готово, — сообщил он. — Колпино, Заречная улица, дом девять. Катырбеков Искандер Надирович.

— А квартира?

— Нет никакой квартиры. Особняк, наверное.

— Еще что узнал? Проходит он у тебя где-нибудь?

— Нет, — сказал Сальников. — Не успел нагрешить. Да он и прописался недавно, полугода не прошло.

— Ясно, — сказал Истребитель. — Спасибо. За мной пузырь.

— Ноу проблемз, — ответствовал детектив.

Истребитель поведал о состоянии абонента друзьям и поинтересовался их мнением.

— Вряд ли он тут замешан, — предположил Зоровавель. — Не дураки же они в самом деле. Возможно, что его просто подставляют, — это может говорить только о том, что похитители твердо уверены, что проверка Катырбекова никоим образом не выведет на их след.

— Очень может быть, — согласился Истребитель. — Именно поэтому следует как можно скорее начать его пасти. Если его навещают бандиты, надо проследить, на чем они приезжают. Садиться им на хвост необязательно, но если представится случай узнать, где они обитают, — упускать его нельзя. Вася, сгоняй с Лазарем в Колпино, Костя останется со мной на всякий случай. Черт этих урюков знает, что им в голову взбредет.

— Все будет тип-топ, Шура, — заверил Басаргин.

— Я и не сомневаюсь, — спокойно отозвался Истребитель.

Друзья вышли из дома и сели микроавтобус Лазаря Зоровавеля, на котором приехали сюда. Его владелец с трудом втиснул свою массивную тушу на водительское сиденье крохотной «судзуки-карины», габаритами не превышающей малолитражку. В задней части салона помещались три креслица и откидной столик, миниатюризированные японскими дизайнерами едва ли не до размеров кукольных. Тем не менее это чудо техники служило тамплиерам превосходным средством передвижения.

Тарахтя движком, микроавтобус покатил по направлению к южной части города.

Тем временем оставшиеся в квартире продолжали заниматься делом. Снова позвонил Сальников, которому случайно удалось вытянуть из знакомых оперов наметку по Искандеру Надировичу. Этот туркмен, недавно обосновавшийся в пригороде Санкт-Петербурга, успел запачкаться в одном деле, связанном с вымогательством. И хотя отношение к нему имел весьма отдаленное, его имя всплыло в памяти одного из сыскарей. Дело в тот раз ничем не закончилось, его прекратили вследствие изменения обстановки как потерявшее характер общественно опасного. Вероятно, следователя подкупили, но это уже не имело для Истребителя никакого значения. Гораздо важнее оказалось другое: все, проходившие по делу, кроме потерпевших, оказались туркменами. Поблагодарив частного сыщика за помощь и пообещав выставить дополнительную порцию спиртного, Истребитель распрощался с ним и стал ждать вестей из Колпино.

Атмосфера в квартире царила тягостная. Дочка у Ладыгиных была единственным и очень любимым ребенком. Потерять ее казалось немыслимым. Глядя на мечущуюся из угла в угол жену Альберта Николаевича, тамплиер думал об измышлениях Толстого, призывавшего к непротивлению злу насилием. До того как полностью посвятить себя Ордену, Истребитель был учителем литературы — тихим и миролюбивым романтиком, не так давно окончившим институт имени Герцена. Но за два года с момента получения статуса рыцаря ОНТ многое успело перемениться. Изменился и скромный школьный учитель, превратившийся в непримиримого борца за честь русской нации и выживание всей белой расы в целом.

Запиликала «джи-эс-эмка». Истребитель поспешно взял радиотелефон.

— Это мы, — радостно возвестил голос Басурмана. — Двух «зверей» взяли. Наблюдение продолжать?

Разумеется, наблюдение при наличии «языка» не потребовалось, и Басаргин сказал, что они выезжают.

Разведгруппа появилась действительно скоро. Широко улыбаясь, они втолкнули в квартиру связанных азиатов, казавшихся пигмеями по сравнению со стокилограммовым Зоровавелем.

— Прибыли на место, — рассказал Басурман, — только стали пасти, видим, дом вроде пустой. Я слазил, посмотрел — точно пустой. Тут Лазарь зашел. Сидим, ждем, и вдруг эти урюки заваливают.

Взмахнув кулаком, Зоровавель отправил одного чурбана ударом в грудь в дальний угол комнаты. Тот пролетел над полом, как полено, брякнулся о стену и застыл на полу.

— Погоди, — остановил эту машину смерти Истребитель, — ты их так убьешь раньше времени.

Купидон подошел к лежащему в состоянии грогги похитителю, потыкал ногой.

— Арматуру помял, — констатировал он, — но жить будет.

Чурбан начал приходить в себя и стал хрипеть.

— Ребра поломаны, — сказал Басаргин, — пустяки. На вот, — он достал из кармана два паспорта, — глянь.

Истребитель раскрыл документы.

— Катырбеков Сатар Алиевич. — Он посмотрел на туркмена: — Родственник?

— Ну! — тряхнул Зоровавель второго пленника, который был помоложе.

— Да, — выдавил тот.

— Мы по дороге разузнали, что к чему, — пояснил Басурман. — За главного у них Искандер. Этого зовут Рафик, он племянник Искандера, а вон тот, — кивнул он в угол, — его двоюродный брат.

— Сколько вас в банде? — спросил Истребитель.

Рафик помедлил, и хорошо поставленный удар всколыхнул его правую почку и печень. Лазарь Авелевич Вайзберг очень долго занимался боксом, однако профессионалом не стал, решив поберечь здоровье. Мозги, он считал, могут пригодиться для переезда на историческую родину, куда он мечтал отправиться.

Скоро тамплиеры знали все. Клан Катырбековых, в котором было пятеро взрослых мужчин, непосредственно возглавлялся Искандером Надировичем и прибыл из Красноводска восемь месяцев назад. Женщины занимались торговлей, а мужчины избрали стезю воинов, трансформировавшуюся в коммерческом мире в грязное занятие вымогателей. Эта отпетая банда подонков самостоятельно занималась выколачиванием долгов в совершенно безнадежных случаях, не брезгуя заказными убийствами. Просто удивительно, как они до сих пор оставались живы.

В свете услышанного решение приняли быстро: участь девочки была предрешена с самого начала, поэтому и орудовать придется жестоко, не давая противнику передышки до полного уничтожения.

Действовать такими методами тамплиерам еще не приходилось, но отступать никто не был намерен. Да и некуда было отступать: если оставить «отморозков» в покое — месть последует незамедлительно, да и ребенок погибнет. Единственным выходом был перехват инициативы и быстрое доведение дела до конца. Телефонный звонок послужил сигналом к началу боевых действий.

— …Взяли! — махнул рукой Истребитель, но тут понял, что таиться ему больше незачем.

— Я слушаю вас, — мягко сказал Ладыгин.

— Слюшай, ты, слюшалька, — донесся слюнявый баритон, — ты чего такой-сякой крутишь? Ты деньги собраль, а?

Склонившийся ухом к микрофону Басурман закипел и отобрал у Истребителя трубку.

— Короче, слушай сюда, бандюган беспредельный, — гаркнул он так, что у стоящего в соседней комнате Ладыгина подогнулись колени. — У меня два твоих родича — Сатар и Рафик. Предлагаю тебе обменять девочку на них. Нет — им кобздец. Вздерну прямо тут, под потолком, — повешу их, понял?

— Э… Слюшай… — затух на том конце провода вымогатель. Он был обеспокоен отсутствием ребят и теперь от растерянности не мог подобрать нужные слова. — Ты…

Наступила длинная пауза. Было слышно, как тяжело и часто дышит в микрофон туркмен. Перспектива лишиться двоих подельников разом была для него сильным ударом, тем более что оба были родственниками, а по мусульманским законам повешенному нет входа в рай.

Истребитель понял, что разговор не ведется, и забрал у Василия трубку.

— Ну что, — спросил он, — слышал наши условия? Меняем всех на всех — двоих на девочку — и считаем требования о возвращении долга полностью удовлетворенным. Последнее ты Файзулле сам объяснишь. Тебя самого-то как звать?

— Искандер Надирович, — в несколько приемов выдохнул тот.

— А-а, Катырбеков, — уверенным тоном знающего человека «вспомнил» Истребитель. — Ты ведь уже по делу о вымогательстве проходил. Одного раза мало показалось?

Блеф подействовал. Собеседник окончательно скис.

— Слюшай, начальник, — принялся уговаривать тот. — Давай по-хорошему разойдемся. Ладыгин быль должен, он деньга отдавать не хотель. Но ведь и Файзулла честный барыга — ему деньги он просто так, под честный слово даль. Надо как-то решить, без денег ведь совсем не получится.

— Еще как получится, — заверил его Истребитель. — Девочку похищать это, по-твоему, честно? Вот за это ты ему весь долг и спишешь. Как будешь договариваться — не моя проблема. Захочешь — добазаришься. А девочку обменяем на твоих… батыров.

— Дай время посоветоваться, командир, — примирительно сказал Катырбеков, приняв Истребителя за выполняющего частный заказ мента.

— Даю тебе час, — милостиво разрешил тот. — Но не вздумай причинить девочке какой-нибудь вред.

— Поняль я тебя, командир, поняль, — ответил чуть оправившийся Искандер Надирович, и на этом их разговор завершился.

— Ну, что будем делать? — спросил Купидон, едва трубка была опущена.

— Думать, — сказал Истребитель, — думать прежде всего. Во-первых, что они могут сейчас предпринять, — их осталось трое.

— Запустить гонца проверить, куда делись эти клоуны, — предположил Басурман, кивнув на сидящих у стены «батыров». Стульев, а тем более кресел им никто не предложил, посчитав, что размещаться старым дедовским способом — голой жопой на полу — им будет удобнее.

— Спасибо, — воскликнул появившийся из соседней комнаты Альберт Николаевич, успокоенный тем, что дело сдвинулось с мертвой точки, — большое вам спасибо, господа!

— Погоди, — остановил его Басаргин, — рано еще благодарить.

— С Файзуллой обязательно свяжется, — заметил Зоровавель. — Будет договариваться по деньгам.

— Не обязательно, — скептически заметил Басурман. — Ему сейчас не о бабках заботиться нужно, а о родичах. Тем более, Шура, если я верно понял, он тебя за лягавого принял.

— Вероятно, — подумав, кивнул Истребитель. — Первым делом он будет стараться не подставиться сам. Родственники его уже успели замазаться в уголовке, а сам он пока еще нет.

— Мне кажется, он не верит, что они у нас, — высказался Костас.

— Нашел проблему, — ухмыльнулся Басурман. — Мы им поговорить дадим. Одного будем на крюке от люстры подвешивать, а другому трубку сунем — пускай комментирует.

Слушавший их Ладыгин стал белее бумаги.

— Ну что вы, — начал он. — Давайте как-нибудь по-другому, без этих жестокостей, а то они вконец озвереют.

— Нет, — категорически заявил Истребитель. — По-другому тут никак не получится. Террористам только дай понять, что готовы идти на уступки, — тогда точно распояшутся. Потакать им ни в коем случае нельзя. Будем держать их в узде — только так ими можно управлять.

Ладыгин не нашел, что возразить. Он давно не был хозяином положения и примирился с этим. Пробормотав: «Ну как знаете», он поплелся в спальню утешать слегшую в постель жену.

Друзья занялись подготовкой к переговорам. Зоровавель принес из машины прочный капроновый трос, Басурман вооружился плоскогубцами и при помощи Костаса снял массивную люстру, висящую на толстом крюке. Размотав изоленту, он раскрутил провода, Купидон принял снизу позвякивающую конструкцию, и вместе с Истребителем они опустили ее на стол. Друзья торопились, чтобы телефонный звонок не застал их врасплох, и уложились вовремя. Едва они закончили, как запиликал аппарат, и по осекшемуся голосу Ладыгина тамплиеры поняли, что для принятия решения Искандеру Надировичу потребовалось гораздо меньше часа.

— Это кажется вас, — неуверенно сказал Ладыгин, протягивая трубку подошедшему Истребителю.

— Ну? — поинтересовался тот.

— Мы посоветовались, — хитрым тоном заявил Катырбеков. — Делаем так. Вы отпюскаете наших ребят и даете им половина сюммы, а мы отпускаем девочка.

— Забавный ты мужик, — сказал Истребитель. Расчет Катырбекова был ясен: получить свою долю (оплата их услуг наверняка составляла пятьдесят процентов от суммы возвращаемого долга), выдав Файзулле аль-Мазбуди расклад по первоначальному «нулевому» варианту. Это в лучшем случае. В худшем — оставить девочку у себя… Дальше все было понятно. Истребитель дал знак приступать.

— Сейчас мы тебе родственничка дадим поговорить, — сказал он, наблюдая, как Зоровавель перекидывает веревку через крюк, — Рафика, племянника твоего. Вот с ним и потолкуешь.

Связанного Рафика подтащили к столу, на котором стоял аппарат, и поднесли ко рту трубку. Он бешено затараторил, когда Басурман затянул на шее Сатара петлю, и перешел на крик, когда Купидон и Зоровавель потянули за другой конец веревки, медленно начав отрывать туркмена от пола. Тот конвульсивно задергался и захрипел. Державший трубку Истребитель поморщился — пена изо рта визжавшего на одной высокой ноте Рафика брызнула на ладонь.

— Да заткни ты эту собаку, — брезгливо заметил Басурман. — Все, что нужно, он уже сказал.

Полузадохнувшийся висельник был опущен, а Истребитель, отпихнув обезумевшего племянника, обратился к его дяде:

— Принимаешь наши условия или опять сомневаешься?

— Ты много на себя взяль, начальник, — яростно выдохнул Катырбеков.

— Зло порождает насилие, — ответил Истребитель, — а ты иного хотел?

Искандер Надирович сдался. Он согласился привезти девочку и отказаться от всех притязаний в обмен на живых родственников. Рафику дали трубку, и он сбивчиво объяснил, что с Сатаром все в порядке, он жив, только пока не может говорить. Пара ударов по ребрам помогли Сатару перебороть боль в горле, и он произнес несколько слов в подтверждение того, что действительно жив. Басурман наблюдал за ним, криво усмехаясь.

Условия обмена и место были назначены Истребителем. Туркмены привезут девочку через час в лесопарк на улице Коммуны, где их будет ждать машина. Охраны с обеих сторон договорились выделить по два человека вместе с водителями. Местность эту Катырбеков знал хорошо и сказал, что сможет отыскать условленное место в лесочке. На том и порешили.

Тамплиеры выдвинулись заблаговременно к месту обмена, чтобы успеть прочесать круг в радиусе двести метров от исходной точки. Старались они не зря, несмотря на то что полил дождь и ни о какой засаде помыслить было невозможно: Костас набрел на притаившегося в засаде стрелка с автоматом Калашникова наизготовку. Вероятно, он должен был либо подстраховывать родню, либо просто валить противника, когда тот появится в зоне видимости. Греку удалось подкрасться к нему незаметно. Дождь заглушал шум шагов, да и зашел он, по счастью, со спины. Получивший еще в давние юношеские годы в Алма-Ате звание кандидата в мастера спорта по стрельбе из лука, Костас умел пользоваться этим надежным и бесшумным оружием. Тщательно выцелив сероватую спину пластуна, он послал в нее стрелу с лепестковым наконечником, угодив чуть левее центра. Смачный щелчок и пронзительный вскрик вызвал на толстых губах Купидона довольную усмешку. Он опустил углепластиковый лук и подошел к своей жертве. Маленький смуглый человек корчился в густой зеленой траве, неуклюже заводя руки за спину, чтобы вырвать засевшую там стрелу. Хрустя опавшими ветками, к нему подбежали Истребитель и Басурман, а чуть позже, топая как слон, примчался Зоровавель.

— Все-таки выставили боевое охранение, козлы, — заметил Басаргин, присаживаясь перед стрелком на корточки. Движения туркмена становились все более конвульсивными, а глаза быстро мутнели.

— Время, ребята, — напомнил Истребитель. — Давайте по местам. Басурман, Лазарь, — в машину, Костик, — на ту сторону дороги, а я эту позицию займу, уж больно хорошо он обосновался.

— Готово, кончился, — констатировал Басурман.

Истребитель нагнулся, вытащил из-под трупа автомат и оттянул затвор указательным пальцем.

— Ты из него хоть раз в жизни стрелял? — спросил Зоровавель.

— Справлюсь как-нибудь, — бросил Истребитель. Он был уверен в себе. Казалось бы, чего проще: целься да нажимай на курок.

Тамплиеры разошлись по своим местам. Купидон занял позицию на дереве, выбрав развилку попрочнее, чтобы можно было как следует упереться, дабы натянуть лук. Зоровавель сел за руль «судзуки», а Басурман забрался в салон, еще раз проверив, надежно ли связаны пленники, покорно лежащие на полу. Туркмены и не думали сопротивляться, ожидая, когда их освободят. В том, что издевательства над ними будут жестоко отомщены, никто не сомневался, в первую очередь, тамплиеры, поэтому их участь была предрешена.

Теперь, когда огневая мощь так существенно возросла, Истребитель был уверен в успехе операции. Конечно, соваться в такую затею с одним луком, пусть даже к нему прилагался столь классный стрелок, как Купидон, было авантюрой чистой воды, однако бывший школьный учитель придерживался утверждения, что счастье сопутствует смелым. Первая же удача лишь утвердила его в собственной правоте.

Бежевая «семерка» подъехала точно в назначенный час. Она остановилась в ста метрах от «судзуки» и в тридцати — от притаившегося Истребителя. Дверцы ее открылись, и оттуда вышли два азиата, один из которых держал за руку девочку лет семи. Оба так рассчитывали на своего снайпера, что ничего, похоже, не опасались. Из микроавтобуса Зоровавель и Басурман вытащили пленников и толкнули их вперед. Кино про разведчиков чурки, вероятно, смотрели, потому что пошли, тщательно выдерживая расстояние, чтобы не промедлить или не обогнать девочку, которая неуверенно двинулась к тамплиерам.

Встретились они аккурат посередине разделяющего машины расстояния. Во избежание непредвиденных эксцессов Басаргин сразу засунул ребенка в салон, а Зоровавель сел за руль и сдал назад, чтобы в них не попали случайные пули. Туркменская родня столпилась у «Жигулей» и принялась освобождать руки пленников. Истребитель поймал их в прицел и длинной очередью справа-налево скосил всех к чертовой матери…

Через час после возвращения друзей Файзулла аль-Мазбуди позвонил Альберту Николаевичу и начал угрожать. Видимо, Катырбеков успел доложить, что он не в состоянии оказать фирме «Хиджра» оговоренную услугу. В завершение выставленного ультиматума разобиженный кредитор пообещал, что Ладыгиным займутся сотрудники сирийского предприятия.

Слушавший по параллельному телефону Басаргин не выдержал и вмешался:

— Ты что ж, — спросил он, — учиться даже на собственном опыте не желаешь?

— Что вы гаварит? — удивился Файзулла появлению незнакомого голоса. — Мине мои деньги нужен, который я давал долг, — сорок тысяч долларов.

— Ага, значит, деньги хочешь получить, — с тихой улыбкой произнес Басурман, но кротость его была обманчивой. — С «отморозками» общаться любишь? Детей в заложники брать любишь? Так люби и саночки возить!

Ответить Файзулла ничего не успел — разъяренный Басурман сильным и точным ударом вколотил трубку в рычаг удивленно звякнувшего телефона, едва не сломав аппарат.

— Все с ними ясно, — резюмировал он. — Сами они не успокоятся.

— И что теперь? — спросил перепуганный Ладыгин.

— Ну и задал ты нам работы, — вздохнул Басаргин.

Положение могли спасти только превентивные меры.