11
Все вставало на свои места. Мне дали в руки ключ, и он с первого раза подошел к замку.
Осокин — молодец. Хоть и болеет неприличными болезнями, но — молодец.
Я вспомнил, как в пикете милиции на «Сенной» Брайан говорил капитану, что, когда погас свет, ему показалось, что я начал перемещаться. Похоже, что уже тогда он стремился бросить подозрение на как можно большее количество окружающих.
Я покосился на Дебби. Она молча прихлебывала кофе и смотрела за окно, где великий город, северная столица и северная же Венеция, тонул в потоках дождя.
Надо же, всего один маленький фактик — и вся эта история оказалась простой, как задачка для младших классов.
— Ты вообще ничего не помнишь из вчерашнего?
— Почему? Кое-что помню. Помню, как мы наперегонки пили…
— Ты, кстати, проиграл… Ты помнишь, что в час дня у нас встреча с парнями?
— Как это я проиграл? Я как раз выиграл! Только я, как джентльмен, не хочу тебе об этом напоминать. А где у нас встреча?
— И после этого у тебя хватает совести заикаться насчет выигрыша? Ты же сам вчера договаривался встретиться с ними в кафе на Литейном.
Я попытался вспомнить, какого черта мне понадобилось встречаться с ирландцами именно на Литейном. Вспомнить не получалось. Я молча пошел одеваться.
Кафе «На Литейном» было дешевой забегаловкой. Когда мы вошли, ирландцы уже сидели за столиком. Выглядели парни тоже неважно. Я заказал «Хванчкары» для Дебби и кружку пива для себя.
— Давно сидите?
— Минут десять.
— Ты, говорят, вчера упал? В лужу…
— Я?! Клевета! Я был тверд на ногах как скала!
— Черт бы вас побрал! Со всеми вашими конкурсами. Придумали тоже — пить наперегонки! Если я помру в этом сыром городе, что скажет мой редактор?
Дебби пожала плечами:
— Лично я чувствую себя абсолютно нормально.
— Может, выпьем граммов по пятьдесят водки?
— А что?! Давайте! Давайте выпьем!
— Хватит пить, ковбои. Все равно не умеете. Вы бы, guys, видели Стогова сегодня с утра.
— Я выглядел плохо?
— Ты никак не выглядел… Такое впечатление, будто тебя вообще не было в комнате.
Брайан равнодушно поинтересовался, переспали ли мы? Я заметил, что кружку он держит действительно левой рукой.
— Ага! Дождешься от этого алкоголика!
— А я люблю делать секс с утра. Очень помогает.
— Научи этому Стогова. А то он умрет, так и не изведав этого удовольствия.
— Какие планы на сегодня?
— Ты забыл? Мы же договаривались!
— О чем?
— Как о чем?! Как о чем?! Ты же сам сказал, что здесь, на Литейном, есть тату-салон, где собираются петербургские радикалы.
Я сделал вид, что о тату-салоне, разумеется, помнил… просто не думал, что им это так интересно.
— Это далеко? Такси ловить будем?
— Это рядом. Дойдем пешком.
— Там хорошие мастера?
— Не знаю. Никогда не видел их за работой.
— Думаю сделать себе татуировочку. Маленькую. Где-нибудь на спине. Через два дня уезжаем. Пусть останется хоть какая-то память.
Я подумал, что если мои подозрения подтвердятся, то никуда дальше Колпинской зоны Брайан не уедет.
Тату-салон, который я обещал показать ирландцам, назывался «Тарантул». Официально заведение именовалось «Салон красоты «Nola»», а «Тарантулу» в салоне принадлежала каморка в дальнем от входа конце зала.
Хозяева «Nola» хотели превратить заведение в универсальный центр красоты. Здесь заплетали африканские косички, делали точечный массаж, омолаживали кожу лица и даже могли вживить вам в ногти настоящий жемчуг. Не обойтись тут было и без мастеров-татуировщиков.
Тех пустили в помещение, и вразрез с общей политикой салона тату-мастера превратили свой «Тарантул» в место встречи сомнительных типов, увешанных сережками и пахнущих черт знает чем.
Мы открыли дверь «Тарантула». Первое, что я увидел, — угол, заставленный пивными бутылками. Мы огляделись. Раковина, кушетка, много зеркал. На стене висел порнопостер с начерченной на нем мишенью для дартса.
На низком столике лежали каталоги с узорами. Попросите — и их в темпе нанесут на ваше собственное тело.
Мастера сидели тут же. На жизнь они смотрели мутными глазами. Один из мастеров буркнул:
— Слушаю?
Очевидно, парень давно работал на данном поприще. Его руки, чуть прикрытые рукавами футболки, были изукрашены до самых ногтей. О мелочах вроде пары дюжин сережек, вдетых в брови и ноздри, упоминать не стану.
— Мой приятель хотел бы сделать себе татуировку. Маленькую. На память.
— Который приятель?
Судя по запаху, парень вчера занимался приблизительно тем же, чем занимались мы.
Брайан шагнул вперед:
— Я.
— На память так на память. Садись, выберем узор. Пожелания имеются?
Брайан с мастером зарылись в каталогах. Брайан пытался на пальцах объяснить, что именно он хотел бы увидеть на своей коже. Мастер сыпал названиями модных тату-стилей: трайбл, келтик, нью-скул…
— Что такое твой трайбл?
— Русские народные сказки читал? Помнишь, как там украшены заглавные буквы? Лилии, летящие птицы, львы вполоборота. И все плавно друг в друга перетекает.
— А-а! У нас в Ирландии тоже есть такие узоры.
— Ты из Ирландии? Что ж ты не сказал, что из Ирландии? Я люблю, если из Ирландии.
— К вам часто заходят ирландцы?
— Ты — первый.
— Но вы любите ирландцев?
— Охрененно! Тебя как зовут? А меня Володя. Я тебе, Брайан, скидку дам. Дискаунт. Обычно за тату площадью с сигаретную пачку я беру сто пятьдесят баксов. С тебя возьму сто двадцать. Идет?
Брайан стал расстегивать рубашку. Грудь у него оказалась волосатой. Он лег животом на кушетку.
— Сюда колем?
— Сюда, Володя.
Мастер ручкой нарисовал узор на коже, достал из шкафчика несколько тюбиков краски, натянул резиновые перчатки и включил татуировальный агрегат, который жужжал очень мерзко.
«Не больно?» — иногда интересовался Володя. «Все о'кей», — хмыкал Брайан. Сперва все затаив дыхание наблюдали за татуированием. Потом наблюдать надоело.
Мы сходили выпить пива, вернулись, поняли, что ничего не меняется, и заскучали. Мартин листал садо-мазо журнальчик. Мы с Дебби рассматривали скотчем приклеенные к стене объявления.
Иногда в помещение заходили другие мастера… а может, не мастера?.. Они обсуждали орнамент и трогали кожу Брайана грязными пальцами. Напарник Володи, сидевший в углу, все еще молчал.
Объявления на стенах оповещали о концертах в дешевых клубах и акциях андеграундных художников. Некоторые показались мне любопытными.
В клубе «Werewolf» вчера проходило байкерское шоу. В клубе «Рейхстаг» — концерт экстремальной музыки «Черная месса». В заведении «Рыло на боку» (чего только нет в моем городе!) — акция под названием
«Глухонемые за легализацию марихуаны».
Дебби, тоже изучавшая флаеры, спросила:
— Володя, вы коммунист?
— Я? Нет. С чего ты взяла?
— У вас на стене висит плакат с серпом и молотом.
— Не обращай внимания. Это студенческая эмблема.
— В каком смысле «студенческая»?
— Стас (кивок в сторону неразговорчивого напарника) — студент. Серп и молот означают «Коси и забивай». В смысле коси лекции и забивай на учебу.
— Это что-то значит?
— Never mind. Ты не желаешь тоже сделать наколочку?
Володя посмотрел на Дебби и широко улыбнулся. Одного переднего зуба у него не хватало.
— Тебе, подруга, за полцены сделаю.
— Нет. Спасибо.
— Это же модно. Мужикам нравится.
— В России мужчинам очень трудно понравиться.
— А пирсинг? В сосок?
— Мое тело нравится мне таким, какое есть.
— Да-а, хорошее тело…
Минут десять Володя молчал. Мне было видно, что ему есть что сказать.
— Скарификация!
— Что «скарификация»?
— Давай сделаем тебе скарп. Нанесем на тело искусственный шрам!
— Искусственный шрам?
— Да! Раскаленным железом! Выглядит, будто тебя пытались зарезать.
— А силиконовый имплантант в пенис у вас не ставят?
— Не хочешь скарп?
— Стогов, тебе не кажется, что мы давно не ходили пить пиво?
Володя увял. Еще немного пожужжав машинкой, он выключил ее, снял перчатки и закурил.
— Стасик, контур я набил. Заштриховывать тебе. Я не успеваю. У меня важное дело.
Лежавший на кушетке Брайан посмотрел на серое лицо Стаса… его дрожащие руки… похмельные глаза и заволновался.
— А-а… это…
— Не бойся. Стас — мастер. Выпил вчера, но для работы это не важно.
Стас первый раз подал голос:
— Может, сделаешь сам?
— Не могу. Нужно бежать. За мной мужик приехать обещал. На белом «БМВ».
— Зачем ты нужен мужику на белом «БМВ»?
— Мужик приедет. Он обещал. Я должен сделать наколку его собаке.
— Зачем собаке наколка?
— Мужик купил себе охрененно дорогую собаку. Пока собака была маленькая — она вся была черная. А как подросла, у нее вокруг глаз шерсть побелела. Вроде как пятно. А с пятнами на выставки не берут.
— И чего?
— Собака стоит несколько тысяч баксов. Мужику проще заплатить мне триста, чтобы я закрасил собаке пятно, чем завести новую.
Брайан спросил:
— Вы действительно будете татуировать собаку?
— Мне бы платили — я бы и суслика разукрасил.
— Вы красите собак теми же иголками, что и людей?
— Со стерильностью у нас строго. Не парься. Я даже работаю в одноразовых перчатках.
Володя попрощался и ушел. Стас занял его место, и через полчаса татуировка была готова. Брайан поднялся с кушетки и бросился к зеркалу. На его спине, под лопаткой, сплетаясь телами, расположились лев, хвост которого плавно перетекал в букет цветов, и птица Гамаюн.
— Shit! Ничего не видно! Дебби! Посмотри! Как там?
Дебби сказала, что узор получился красивый, ровно заштрихованный и очень яркий. Мне он тоже понравился. Стас предупредил, что первую неделю тату нельзя тереть мочалкой и лучше почаще смазывать кремом.
Мы вышли на улицу, и Брайан угостил всех пивом. Я спросил, что теперь?
— Не знаю. Посоветуй что-нибудь.
Дебби отбросила допитую бутылку и сказала, что вычитала на афишах, что сегодня в дискассинг-клабе «Dark Side» будет акция, которая называется «Анархо-елка».
— Ты же радикал. Может, тебе будет интересно?
— А что такое «анархо-елка»?
Я пожал плечами:
— Понятия не имею. Елками называются новогодние представления для детей. Об «анархо-елках» слышу впервые. Наверное, это новогодний праздник для анархистов. Хотя какой сейчас Новый год?
— Во сколько начало?
— Написано — в пять.
— Мартин, ты не занят сегодня вечером? А ты, Илья? Значит, договорились…
— Тебе это действительно интересно?
— Конечно! Я же левый!
— Как это?
— Я — парень преданный левой идее!
— Серьезно?
— Я — настоящий левый радикал!
Брайан засмеялся и сказал, что он настолько левый, что даже левша.
При упоминании о левшах перед глазами у меня всплыл окровавленный затылок Шона с торчащим из него топором. С торчащим с ПРАВОЙ стороны топором.
Я посмотрел Брайану прямо в лицо.
— А ты действительно левша?
— Действительно.
— Как интересно… Ты ведь единственный левша во всей нашей компании, да?
— Вообще-то, да. А что?
Мы смотрели друг на друга и молчали. Улыбка медленно сползала с его лица.
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Да так…
Брайан смотрел мне в глаза. Я смотрел на него. Брайан отбросил докуренную сигарету, медленно раздавил ее каблуком и сказал:
— Знаешь что, Илья. Не здесь же нам обо всем этом говорить, правда? Пойдем в этот fucking клуб «Dаrk Side», там и поболтаем. — Он помолчал и добавил с усмешкой: — Поподробнее…
