Глава 5
Обнаружив в почтовом ящике повестку, Хильда несказанно удивилась. Повертела в руках этот небольшой листок бумаги, где было написано, что она приглашалась в отделение милиции к следователю такому-то для дачи свидетельских показаний. И пожала плечами.
Неужели речь идет о том пьяном мужике, застреленном ею в приступе внезапно нахлынувшей на нее слепой ярости?..
Она взяла справочник по городу, отыскала указанный номер отделения и убедилась, что, скорее всего, так оно и есть. И сквер, где она, уставшая после тряски в переполненном трамвае, сидела на скамейке, и улица, на которой через несколько минут ей встретилась эта веселая компания, — все находилось в районе, контролируемом именно этим отделением милиции.
Хильда недовольно поморщилась. Этого ей сейчас только и не хватало!..
Она села в кресло. Закурила. Задумалась.
Хорошо. Пусть даже опросили случайно оказавшихся там прохожих. Пусть даже составили фоторобот. Но почему вдруг буквально через три дня не кому другому, а именно ей, живущей от того места совершенно в другом конце города, пришла эта повестка? Мало ли на кого может оказаться похож этот сомнительной схожести рисунок, сделанный на основании случайно брошенного на нее взгляда? И притом был вечер. Темно… Все это было непонятно и вызывало тревогу. Что-то начинало ветшать в ее тщательно отлаженном за долгие годы механизме. Что-то непонятное вклинивалось в его работу.
Сначала бегство Ларисы. Потом предательство Романа. Затем этот ненавистный голос, помешавший ей увидеть Ларису и узнать, с кем конкретно и о чем она там откровенничает… И после всего этого — совершенно ненужное убийство.
Из-за тех парней с набережной можно было не беспокоиться. Там никто ничего не мог заметить. Но это… Тут она сорвалась. Дала волю своему гневу. И теперь… Неужели от такой оплошности все должно рухнуть?
Она же запросто могла тут же, на месте, затуманить пьяные головы всех этих так называемых очевидцев. Отвести им глаза. Стереть, наконец, всю информацию из их задурманенных винными парами мозгов…
Но она просто забыла это сделать. Настолько злоба ослепила ее и заставила забыть-об элементарной предосторожности..
Вот так, благодаря подобным случайностям, и срываются порой великие планы. Рушится тщательно продуманная конспирация. Благодаря какой-то незначительной, микроскопической детали часто следует полный провал…
Но делать нечего. Как бы там ни сложилось в дальнейшем, надо идти. Силы пока не иссякли. И можно надеяться, что все обойдется благополучно. Пусть хоть и задним числом, но кое-что можно еще предпринять, поправить. Не все потеряно. Придется, конечно, напрячь все свои способности непосредственно в кабинете следователя. И хотя Хильде это не очень нравилось, но ничего другого не оставалось.
С преисполненным собственного достоинства видом Хильда вошла в кабинет, заранее готовясь к любой непредсказуемой встрече и надеясь на удовольствие от задуманного ею импровизированного спектакля.
За столом сидел симпатичный молодой лейтенантик. Поодаль, у стены, — еще двое, в штатском. Едва скользнув по их лицам, Хильда узнала обоих. И алкаша, стоявшего в тот вечер у пивного ларька рядом с похожим на Лешака пьяным мужиком, и вежливого капитана Гаврилова, который вел хорошо известное ей дело.
Алкаш был пока еще трезв. Даже причесан и приодет, с какой-то нарочитой претензией на облик порядочного человека. И даже при галстуке, завязанном, правда, каким-то неуклюжим узлом.
Хильда молниеносно зыркнула в его сторону своим пронзающим насквозь взглядом, отчего глаза уставившегося на нее алкаша вдруг сразу погрустнели, плечи понуро опустились.
— Добрый день, — сказала она, недоуменно смотря в лицо лейтенанту. — В почтовом ящике я нашла вот эту странную бумажку. Это вы меня вызывали?
Тот вскочил. Указал на стул, стоящий перед письменным столом.
Хильда уселась поудобнее. С ласковой улыбкой заглянула ему в глаза. Протянула повестку.
— Извините, — смутился лейтенант. — Я попросил бы и паспорт…
Хильда протянула документ.
Лейтенант, не поднимая глаз, перелистал книжицу. Отложил в сторону.
— Подберезкина… Галина Николаевна… Извините, Галина Николаевна. Я пригласил вас затем, чтобы спросить, не знаете ли вы этого человека…
Он протянул фотографию. С нее смотрело на Хильду уже знакомое лицо. Естественно, это был не Лешак. Ничего общего. Особенно это было видно теперь, на снимке. Но в каких-то нюансах черты лица действительно создавали некоторую иллюзию сходства. Хильда отрицательно покачала головой.
— Нет, — сказала она. — Не знаю… А кто это?
— Да так… Один человек…
— Может быть, это кто-то из моих бывших учеников? — высказала предположение Хильда. Снова вгляделась в фотографию. — Нет, не узнаю…
— А можно у вас спросить, Галина Николаевна… Где вы находились три дня назад вечером?
Хильда удивленно подняла брови.
— Господь с вами! — со смехом воскликнула она. — Да неужели это так важно?.. Дома конечно…
— А кто-нибудь это может подтвердить?
— А разве для этого нужны свидетели? — усмехнулась Хильда. — Кто же может это подтвердить?.. Живу я одна. Гостей не принимаю… Разве что кошка?..
— Понимаете ли, Галина Николаевна, — замялся лейтенант. — Дело в том, что этот человек был застрелен на улице каким-то неизвестным, скрывшимся с места преступления…
— Простите! — возмутилась Хильда. — А собственно, я-то здесь причем?
— Мы хотели спросить, не были ли вы в это время в том месте и не видели ли случайно, как все это произошло. Потому что, по описанию очевидцев, ваша внешность полностью совпадает с внешностью одной дамы, проходившей в тот момент мимо. А поскольку нам необходимо как можно полнее воссоздать картину преступления, мы опрашиваем всех, кто так или иначе мог бы помочь нам.
— Нет, извините. Я не припоминаю ничего подобного, — пожала плечами Хильда. — Уж наверное, если бы рядом или где-то поблизости от меня началась стрельба, я сразу обратила бы на это внимание…
— А вот этого человека вы случайно не припоминаете?
Лейтенант показал на притворявшегося интеллигентом алкаша.
Хильда скосила глаза. Презрительно улыбнулась. Слегка наклонилась, приблизив свое лицо к лицу лейтенанта.
— Извините, — вполголоса, как бы доверительно сказала она. — Но у меня несколько иной контингент общения… Искренне сожалею, конечно, но решительно ничем не могу вам помочь.
— Ну что же… — вздохнул лейтенант. — Жаль. В таком случае извините за беспокойство… — Протянул протокол. — Прочтите вот это и здесь распишитесь, пожалуйста…
Хильда с серьезным видом начала читать предложенный ей документ. Затем взяла ручку и поставила свою подпись внизу листа.
— Я могу идти? — спросила она.
— Да, да… Конечно.
Лейтенант что-то черкнул на бумажке. Протянул ее Хильде.
— Еще раз прошу прощения за беспокойство. До свидания.
Хильда поднялась и с достоинством покинула кабинет.
Спускаясь по лестнице, она увидела на площадке кучку курящих мужиков, которые сразу уставились на нее. Она усмехнулась и пристально заглянула каждому из них в глаза. Потом спустилась вниз, аккуратно прикрыла за собой дверь и вышла на улицу.
— Ну что? — в один голос обратились к алкашу Гаврилов и лейтенант, когда Хильда вышла из кабинета.
— Не знаю… — замялся тот. — Вроде не она…
Потом задумался.
— Не-е… Точно не она. Та совсем другая была.
Лейтенант достал лист бумаги, на котором был составлен фоторобот. Сунул его под нос смущенному алкашу.
— Ведь ты же меня еще утром клятвенно уверял, что здесь именно эта баба нарисована!
— Ну что я?.. Ошибся, значит… Что я, разглядывал там ее, что ли?.. Начала палить — не до того было… Да и темно было…
Гаврилов протянул фотографию:
— Ну а здесь? Тоже будешь утверждать, что это не она? — спросил он.
— Откуда это? — поинтересовался лейтенант.
— Наши ребята ее на улице пощелкали… Любопытнейшая, по моему мнению, личность…
Мужик взял фотографию. Внимательно посмотрел на нее. Отрицательно помотал головой:
— Ну нет!.. Та другая была… Лицо такое злое, перекошенное все из себя… На Шалого уставилась, как будто привидение увидела… Глазищи горят… Да и старше была. Намного… А эта-то, что сейчас тут сидела, помоложе…
— Что ж ты мозги-то мне!.. — сплюнул лейтенант. — Ну-ка, зови свою шоблу!..
Алкаш выскочил из кабинета. Через минуту вернулся в сопровождении мужиков, куривших на лестнице.
— А вы что скажете?.. — с надеждой в голосе обратился к ним лейтенант.
Те замотали головами, замахали руками:
— Не-е, начальник. Не она это!.. Там другая была…
Лейтенант вздохнул. Покачал головой. Обратился к Гаврилову:
— Ну что прикажешь с такими очевидцами делать?..
Мужики смущенно переминались с ноги на ногу. Принарядившийся алкаш съежился и большими толстыми пальцами с грязными ногтями теребил нелепо болтающийся галстук.
Гаврилов посмотрел на них. Махнул рукой:
— Пусть идут опохмеляются. А то по глазам вижу, что нутро горит. Уж ерзают от нетерпения…
— Катитесь отсюда, свидетели хреновы! — рявкнул на них лейтенант.
Мужики, неловко кивая головами и постоянно извиняясь, бочком протиснулись в дверь и быстро исчезли.
— Не мучайся, Федя, — вздохнул Гаврилов, сочувственно посмотрев на лейтенанта. — Закрывай дело… Конечно, это была она. Но ты ничем и никогда этого не докажешь…
Еще раз взглянул на фоторобот.
— Любопытная дама… — словно про себя произнес он. — Странная. Очень странная…
— Меня ж начальство заест! — скосился на портрет лейтенант, прикуривая от зажигалки.
— Что ж делать?.. Такова работа наша…
Гаврилов отбросил в сторону листок, прошелся по кабинету. Тоже закурил.
— Ты обратил внимание? — вдруг, как бы что-то вспомнив, спросил он. — Что перчатки-то она так и не сняла?..
Федя кивнул:
— Великосветская персона.
— Да уж. Не говори. Чересчур великосветская…
— Я узнал ее, — докладывал Гаврилов через некоторое время своему начальству. — Это она, и никто другой.
— Кого ты там еще узнал? — покосился Люлько. — Говори, не тяни резину.
— Подберезкину. Галину Николаевну.
— Ну и где ты раньше мог ее видеть?
— А мы вместе с вами ее видели. Помните, пару недель назад? Мы тогда еще только начали дело о Липской и убийстве Бутенко… На летучке. Помните, женщина какая-то посторонняя у нас в углу кабинета сидела? И как она потом вышла, вспоминаете?..
— Ну помню… — недовольно буркнул Люлько. — Она, что ли?
— Она самая… Это она таким образом наблюдала за ходом нашего расследования. Информацией интересовалась… Сами же знаете, она руководит какой-то сектой. Тот угонщик, Андрей, рассказывал… Значит, экстрасенс. Вот и материализовалась тут, в углу…
— Ты, собственно, хоть сам-то соображаешь, что несешь?!. — взорвался Люлько. — Что ж я, по-твоему, так в рапорте и напишу, что к нам на совещание следственного отдела явился призрак, внешне очень напоминающий гражданку Подберезкину?.. Ты что, Гаврилов! Охренел?..
Тот запнулся. Почесал в затылке. Закурил.
— Да, действительно… Чушь какая-то…
Люлько тоже закурил. Встал из-за стола. Подошел к окну. Некоторое время сосредоточенно смотрел куда-то вдаль. Затем повернулся, как-то странно, исподлобья взглянул на Гаврилова и вполголоса доверительно произнес:
— Знаешь что, Николай. Забудем-ка об этом поскорей. Пока мы оба с тобой в психушку не загремели… Ну их, этих чертовых сектантов… Лучше бы с ними вообще дел не иметь…
Люлько вернулся за стол. Перелистал какие-то бумаги, передвинул пепельницу, мельком взглянул в угол, покосился на Гаврилова.
— Ты мне лучше про эту… про Липскую свою расскажи, — начал он. — Есть что-нибудь новенькое?
Гаврилов кивнул:
— Да, есть… Говорил я с этим угонщиком. Он адрес дал, по которому Липская некоторое время проживала… Пошли. Посмотрели… Дверь не заперта, чуть ли не нараспашку… И как это только никто зайти не догадался!.. Липской там, естественно, уж и след простыл… Зато еще одним трупом обогатились. Хозяин квартиры. Эстонец какой-то… Отравлен точь-в-точь таким же образом, как и та девчонка, что мы в квартире Липской обнаружили и за нее сначала принимали… И даже тем же ликером… Вот такая вся из себя Лариса Михайловна Липская… Да, кстати, она у нас теперь уже вовсе и не Липская.
— А кто?
— Ермакова Светлана Степановна. Уроженка Свердловской области.
— Как узнали?
— Соседка там одна есть… Пенсионерка. Ей сама Ермакова однажды сказала, что работала раньше на «Красном треугольнике»… И в общежитии жила… Мы сходили, поспрошали кого следует…
— Ясно… А эта соплячка?.. Сестра Бирюкова что говорит?
Гаврилов развел руками:
— Ничего она не говорит. Спрашивал у матери. Так она мне сообщила, что ее дочь с каким-то своим дружком куда-то умотала дня два назад. Да так и не возвращалась…
— Волнуется небось?..
— Да нет, — неопределенно ответил Николай. — У них это в порядке вещей… Дочурка действительно та еще… Мать больше за сына переживает. Говорит, ума не приложу, куда он мог деться.
— А не врет? Проверил?
— По глазам похоже, что не врет…
