Глава 14

Сергей медленно-медленно отступил назад, нащупал дверной запор – золотистый засов, украшенный головами невиданных зверей, потянул его вправо. Теперь, чтобы войти в комнату, дверь нужно только ломать.

– Может, хватит, Сажа? – фыркнул Маланг. – Мне, конечно, интересно смотреть за тем, как ты пытаешься выкрутиться из положения, но, честно говоря, время уже не терпит. Хочется завершить с тобой до ужина. А для чего ты закрыла дверь? Чтобы мы не убежали? Ну что за глупости, а? Нужно признать, что ты проиграла, сдаться на милость победителя, а уж мы решим, какие милости тебе предоставить!

– Хватит! – голос томдара был холоден. – Прострелите ей конечности. Говорить не помешает, а скакать, как прежде, уже не будет. Ну, чего застыли?! Давай!

Пятеро лучников, которые все время держали Сергея на прицеле, спустили тетивы, зазвеневшие в тишине кабинета, будто струны больших гитар. Снаряды прошли мимо цели, вонзившись в пол, в дверь, но стрелки выпускали их со скоростью молнии, и поток стрел не прекращался.

Сергей никогда бы не поверил, что можно стрелять так быстро и так точно – мгновенный захват стрелы из колчана за спиной. На тетиву. Рраз! Стрела летит. Он видел эти стрелы за секунду до того, как они появятся в опасной близости от его тела, уходил в сторону, пропуская их в сантиметрах от цели, но чувствовал, что долго не продержится – стрел было слишком много. На такой вывод ему хватило нескольких секунд, едва не стоивших Сергею жизни. Стреляли профессионалы, вероятно, одни из самых лучших стрелков этого мира. Луки – короткие, с двойным изгибом, били жестко, точно, с огромной силой – против таких выстрелов не спасла бы никакая броня. Только бронежилет высокой защиты. Бронежилета у Сергея не было, не было и времени, чтобы скакать здесь в стиле «шаолинь». Чем дольше он выписывал тут балетные па, тем больше была вероятность получить стрелу в колено, и тогда его участь будет очень, очень печальна.

Единственным способом потянуть время было согласиться с предложением.

– Стойте! Стойте! – крикнул Сергей, извиваясь под градом стрел, как травинка под ударами порывов ветра. – Я согласна! Стойте!

– Прекратить стрельбу! – негромко приказал томдар и, откинувшись на спинку кресла, похлопал ладонью правой руки по запястью левой – так здесь выглядели аплодисменты:

– Красиво! Ты действительно великий боец! Брат мне рассказывал о твоих способностях, но я не верил, что ты способна на ТАКОЕ! Молодец! – мужчина довольно улыбнулся и кивнул головой. – Ну что же, раз согласна… мастер, дай ей сыворотку правды.

– Господин томдар, я могу дать ей сыворотку сейчас, но на суде может ничего не получиться, – нахмурился колдун. – Она может потерять разум и после первого раза, но если ей дать сыворотку во второй раз – вероятность того, что она сойдет с ума, увеличивается во много раз. Сыворотка правды в высшей степени нехорошая штука… последнее средство. Может, лучше оставить эту попытку до суда? Пусть посидит в темнице до тех пор, пока не закончится праздник, а потом…

– Ну вот, новости! – покачал головой томдар. – А все это время Пиголь будет на свободе? Он, вероятно, уже побежал к брату геренара, и как только узнает о том, что его подружка сидит в темнице, сделает все, чтобы дело не дошло до суда! Ее вытащат из нашей темницы, отправят в темницу геренара, и тогда…

– Скорее всего, она не доживет до темницы геренара, – хмыкнул Маланг. – Ты думаешь, Пиголь будет за нее воевать? Этот человек никогда не отличался особой чувствительностью. Наемник – он и есть наемник. Предлагаю вот что – девку поместить не в темницу стражи, а в твою личную. Закроем до суда, и…

– До суда, говоришь? – перебил томдар. – А что, можно и до суда. В суд ее! Прямо сегодня! Сейчас! Давайте сети! Свяжем, доставим в суд, и пусть дает показания! А когда она расскажет все о Пиголе, тут же добьемся приказа об аресте Пиголя. А когда он окажется в наших руках…

– Хмм… а что, интересно, – кивнул Маланг, – только уже конец дня, главный судья не любит, когда его беспокоят в это время. Он уже закончил рассмотрение дел и…

– Зачем нам главный? – снова перебил томдар. – Достаточно помощника. Все, хватит болтовни – берите ее! Или ты сама готова сдаться? Тогда ложись на пол, руки за спину и не шевелись!

– Не сдастся она, уверен, – пожал плечами Маланг. – Ловчие, вперед! Сети! Живой брать! Не вздумайте ее даже ранить!

Стражники, закованные в броню, похожие на блестящие металлические статуи, двинулись вперед, держа в руках сеть, похожую на бредень, который Сергей видел в деревне еще в юности. Таким бреднем деревенские мужики, едва стоящие на ногах после интенсивного употребления самогона, вылавливали те остатки речной рыбы, что выжили в речушке после зимнего замора и многолетней потравы стоками свинофермы. Немного карасей, мелкой сороги – вот и весь улов деревенского «трала».

Этот «бредень» обещал дать его владельцам гораздо больший улов. Если, конечно, рыбка даст себя поймать…

Сергей выхватил метательный нож настолько быстро, насколько мог, и мгновенно метнул его в томдара, целясь в лицо. Потом другой нож – в Маланга.

Безрезультатно. Нож, предназначенный томдару, со стуком врезался в щит, поднятый телохранителем чиновника, Маланг же почти что нехотя уклонился от «своего» ножа, пропустив его мимо уха – расстояние до «мишеней» было слишком велико, и его хватило, чтобы успешно отреагировать на опасность.

Сергей сунул руки в рукава, выдернул из ножен клинки и приготовился встретить ряд «рыбаков». Рифленые рукояти придавали уверенности – нож, нарубающий стальной прут ровными дольками, как кусок колбасы, достойное оружие даже против закрытых латами бойцов, тем более что убивать они его не будут. Он нужен им живым! А значит, шансы есть.

Так он считал. Но когда острейший, заточенный магией нож со скрежетом скользнул по пластинчатой броне первого же стражника, оставив на ней жалкую царапину, Сергей понял – беда! Вот теперь – беда!

И тут же вычислил – что случилось. Колдун разрядил амулет заклинанием антимагии. Видимо, под действие заклинания попали и заколдованные ножи. На беду их хозяина…

Бойцы даже не отреагировали на попытку жертвы нанести им увечье. Их четко проинструктировали, как себя вести. Они надвигались медленно, ровным строем, растянувшись во всю ширину большого кабинета.

А на ширине помещений в этом доме явно не экономили – от стены до стены не менее пятнадцати шагов, есть где развернуться. Вдоль стен полки, на которых свитки и книги, стоят стулья, у стены справа искусно украшенная лесенка-стремянка, влезая на которую хозяин книг доставал их с самой верхней полки. Впрочем, он сам наверняка на лесенку не лазил – слуги-то тогда на что?

Поверх полок шли отдушины – темные, узкие горизонтальные щели в стене. Если бы не они, в помещениях невозможно было бы находиться из-за промозглого сырого холода. Воздух поднимался через отдушины наверх, соединялся в единую систему вентиляции и вытягивал влагу и несвежий воздух на улицу. Вентиляционные ходы были настолько узкими, насколько возможно, хотя при желании через них мог бы пробраться маленький ребенок, если бы у какого-нибудь человека возникла дурная мысль запустить этого ребенка в темный лабиринт стен.

Сергеем владела ярость. Не та ярость – безумная, застилающая глаза красной пеленой и лишающая разума, нет, ярость холодная, насыщающая мышцы адреналином, заставляющая организм сделать то, что он физически никогда бы не смог сделать, если бы был спокоен. Мозг работал четко, просчитывая все возможные ходы, тело реагировало на команды, мгновенно выдавая огромную мощность, способную порвать натянутые до предела мышцы и сухожилия. Однако этого не произошло.

Человеческое тело всегда удивляло ученых своей способностью совершать такие деяния, которые в спокойном состоянии совершить не могло бы ни под каким видом.

Старушка выносит из горящей избы сундук, спасая его от пожара. Этот сундук потом с трудом могут поднять четверо здоровых мужчин. Как она могла вынести его во двор?

Женщина поднимает за бампер автомобиль, вытаскивая сына, попавшего под машину.

Психически больной человек совершает побег из лечебницы, его преследуют на автомобиле, засекают по спидометру скорость бегуна – в течение двадцати минут он бежит со скоростью пятьдесят километров в час! Мировой рекорд! Как смог обычный человек, совсем не спортсмен, скорее наоборот, развить такую скорость, не умерев на бегу от запредельных нагрузок?

Все эти чудесные свойства кроются в мозге, заставляющем тело адаптироваться к меняющимся условиям жизни. Провидение создало человека с огромным запасом прочности с тем, чтобы он мог выжить и продлить свой род. Все те, кто не мог приспособиться, те, у кого не было достаточной способности к изменению, кто не мог быстро изменяться под давлением внешней среды, вымерли. Как динозавры, к примеру.

А что будет, если человека изменить целенаправленно? Снять тормоза, заставить мозг реагировать на изменения жизненной среды мгновенно, взрывообразно, не щадя запаса энергии, выдавая в форсаже такую мощность, что и не снилась ракетным ускорителям?

Тогда и получится Серг Сажа, существо непонятного происхождения, непонятного пола и непонятного – даже ему самому – предназначения. Существо, созданное для того, чтобы убивать.

И не надо было зажимать его в угол…

Первой мыслью было: «Добраться до Маланга! Он – первая цель!»

Сергей, как завзятый акробат или, скорее, как рыба, ускользающая от сетей рыбаков, сделал немыслимый кульбит, взвился в воздух под самый потолок, перепрыгнул ряд стражников и бросился к следователю, разинувшему рот в безмолвном удивлении.

Маланг не успел сказать ни слова – нож Сергея распорол ему бедро и вонзился в пах.

Перекат!

И меч телохранителя томдара ударил в то место, где только что стояла Серг.

Телохранитель умер вторым – тем же способом. Сергей хорошо усвоил урок Гекеля, научившего, как можно и нужно быстро, эффективно и подло уничтожать любого человека, на которого пал выбор.

Никогда он еще не дрался с такой скоростью, с таким отчаянием и яростью. Даже тогда, когда спасал свою жизнь, запертый в комнате Курна. Теперь все было гораздо сложнее. И бойцы сильнее, и лучники быстрее.

Три стрелы пробороздили его кожу, глубоко, до самого мяса вспахав грудь, бок и спину. Он едва успел избежать смерти. Хоть он и мог предугадать место, куда ударит стрела, но что с этого толку, если уклониться от нее попросту некуда! С одной стороны бегут закованные в сталь ловцы, с другой – стена!

Если бы Сергей увидел картину боя где-нибудь на телевизионном экране, не поверил бы и посмеялся – слишком все выглядело фантастично. Он метался из стороны в сторону, забрызгивая пол и стены капающей с рук и ног кровью – своей и чужой, – запрыгивал на полки с книгами, как обезьяна, спасающаяся от стаи гиен. Снова прыгал на пол, подкатывался, отпрыгивал, извивался ужом, пружинил и резал, колол, бил!

Да, ножи потеряли магические свойства, но они ведь остались ножами – с хорошей закалкой, заточенными, острыми как бритвы. И бил Сергей не в броню, а туда, где ее не было, в мягкое, теплое человеческое тело, так легко расходящееся под напором холодной стали.

Те, кому он нанес тяжкие раны, частью умерли от потери крови, частью лежали на полу, матерясь и завывая от ужаса и бессилия, чувствуя, как жизнь уходит вместе с горячей красной жидкостью.

Сергей был похож на демона – залитый кровью, с одеждой, исполосованной ударами мечей, кинжалов, наконечниками стрел, – он метался между своими жертвами, как мангуст среди стаи змей, и кусал, кусал, кусал!

Колдун попытался сотворить какое-то заклинание – Сергей, не раздумывая, ткнул ножом ему прямо в печень, после чего тот затих на полу, потеряв сознание и скончавшись через несколько минут. На колдуне не было кольчуги…

Томдар погиб после того, как был убит последний из лучников. Сергей не мог оставить его в живых – местные люди были очень мстительны, а если ты мстителен, да еще и командуешь толпой стражников – кто мешает тебе отомстить за брата? За свой страх? За унижение, когда ты чувствуешь, что сейчас обделаешься от вида подбегающей к тебе фурии с окровавленными ножами в руках?

Томдар тоже был без кольчуги. Зачем она человеку, который сам не ввязывается в драку, посылая в нее подчиненных, получающих за это приличное жалованье?

Сергею запомнились глаза умирающего томдара – в них плескались ужас и безмерное удивление…

Через несколько минут после начала боя в комнате остались лишь раненые и мертвые. Раненые пытались доползти к входной двери, закрытой Сергеем на засов, и выбраться из кровавого ужаса, но убийца не дал им этого сделать.

Сергей добежал до стражника, уже уцепившегося за засов, и воткнул нож ему в шею, схватившись за шлем и отогнув его в сторону. Стражник булькнул, фонтанируя кровью, и затих возле двери в красной липкой луже.

Та же участь ждала двух других, оставшихся в сознании стражников. Они пытались сопротивляться, неловко отбивались мечами и пали, зарезанные, как бараны. Быстро, эффективно и без сожаления. Как и те, кто был в комнате – Сергей обошел библиотеку и перерезал глотки всем, без исключения. Подумал, взял меч и начал кромсать, разрубать на части Маланга, томдара, всех, кто попался под руку, как маньяк, как страшный мясник. Не потому, что так хотел – наоборот, его тянуло вырвать от вида того, что он наделал. Нет – совсем для другого. Чтобы нельзя было узнать убитых. Хоть какое-то время – нельзя. Время работает на него.

Закончил и без сил уселся на то место, где несколько минут назад сидел один из самых могущественных людей города и строил планы по его, Сергея, уничтожению.

«И что теперь? За дверями толпа стражников. Тебе отсюда не выйти. Даже если дождешься и активируешь амулет. Как только откроешь дверь, они войдут и… все. Все поймут. Мертвые тела, убитый томдар, следователь и вся эта шайка. Зачем вообще ты сюда полез? Ведь ты знал, что они тебя ждут. Ведь знал же?»

«Догадывался, да. Но до конца не знал! Кроме того, разве я не за этим сюда шел? Да, я не собирался убивать столько народу, но куда было деваться? На войне как на войне!»

«Тебе повезло. Если бы не приказ брать тебя живым…»

«Да! Мне повезло! Мне всегда везло! И сейчас повезло! Везунчик! Три ха-ха!»

«Везунчик… а они вот – нет. Не везунчики».

«А они – нет! Они оказались не в то время не в том месте! И плевать на них! Главное – я жив!»

«Тебе всегда было на всех плевать, кроме себя самого. Профукал жену, не сделал детей, жил, как сорняк. Ты и сейчас сорняк – один вред от тебя. Обещания выполняешь? А кому – обещания? Пиголю? Он же тварь, ты же знаешь! Он питается с нищих, как стервятник, он дерет с них деньги ни за что! Он жестокий, мерзкий гад! И вот эти убитые, вполне возможно, хотели добра, хотели сделать мир лучше. Следователь ловил злодеев – как ты. Томдар строил новый поселок, с лучшими условиями для жильцов – за что ты их убил?»

«За то, что они хотели убить меня! Разве этого не достаточно?! Что, я должен был подставить под удар свою шею? Нет уж – они сдохнут сегодня, а я – завтра».

«Ты всегда жил по «понятиям»! Даже когда ловил тех, кто эти «понятия» установил. Только не говори, что в «понятиях» есть много хорошего, мол, слово бандиты держат и тэ-дэ. Брехня. Это все только на словах. А на самом деле – право сильного и эгоизм. Только о себе, любимом…»

«Заткнись. Нужно думать, как отсюда выбираться. Потом буду самобичеваться, стегать себя плетью и все такое прочее. Пока что нужно выжить.

Тааак… в окно нельзя – увидят. Подстрелят – рупь за сто!

Дверь блокирована снаружи. Выйти и убить всех, кто попадется под руку? Не смогу. Сил не хватит. Меня и так уже трясет. Слабость. Перенапрягся. Что же тогда делать?»

«Бежать. По коридору во двор, на улицу… авось не успеют убить. Скорость у тебя, как у гепарда, так что… авось не подстрелят».

«Авось? Охренеть! Мне моя задница еще дорога! Вон как они ловко палят! Зацепили своими погаными стрелами… Кровищи натекло… аж в башмаке хлюпает. Шрамы останутся…»

«На тебе все заживает, как на… тебе. Нужно где-то спрятаться. Отдушины?»

«Как крыса? Хмм… а что, если голова пролезет, то… кстати, они должны соединяться с общей системой. Интересно, когда же эта толпа снаружи решится взломать дверь? Замерли, как вымерли!»

«Ну, сам представь: у начальника, точнее, у господина, идет совещание. Ты что, начал бы ломать дверь начальника УВД города? Нет, скорее всего, будут сидеть тихо до завтра. Если, конечно, не было указания сломать дверь через какое-то время. Стены толстые, дверь массивная, криков не слышно. Подслушивать господина – при всех – вряд ли решатся. Так что время у тебя есть. Отдыхай, а потом…»

«Потом – суп с котом! Помнишь, как тебе говорила бабушка? Земля, как хочется вернуться!»

«Черт! Отсюда все кажется таким родным, таким хорошим… Я бы сейчас все отдал, чтобы снова оказаться в своем кабинете, за своим столом! Понюхать свой «макар» – запах масла, пороха… «На огневой рубеж – шагом, марш! Капитан Сажин к стрельбе готов!» Как заклинание слышится, да».

«Заклинание… интересно, а ты сам можешь творить заклинание? Почему ни разу не попробовал? Боишься?»

«Ну и боюсь! И что? А еще… не верю. Вот не верю, и все тут! Помахал руками, выдал какой-то пьяный бред, типа – заклинание! – и вот тебе результат! Ненаучно, глупо и смешно».

«А результат-то есть на самом деле. Нужно будет попробовать. Вот только выберись отсюда…»

«Да… только выберись…»

Сергей вздохнул, потряс усталыми руками, пытаясь сбросить напряжение, осторожно перешагнул через трупы стражников и, подойдя к стремянке, передвинул ее на другую сторону, к отдушинам. Поднялся на верхнюю ступень лестницы, примерился – щель отдушины была довольно узкой, но голова в нее проходила. Сама отдушина была входом в узкий вентиляционный короб-тоннель, проходящий перпендикулярно стене и соединяющийся с длинным тоннелем вдоль стены.

Уцепился руками за край микротоннеля и подал тело в отверстие.

Первые сантиметры были очень трудны, Сергей отчаянно дергался, как рыба, попавшая в сети, потом по сантиметру начал продвигаться, ничего не видя впереди, – заткнул входное отверстие, будто пробка, и свет сюда не попадал.

Короткий отрезок до длинного тоннеля Сергей преодолел довольно быстро, как-то приспособился к жизни «червяка», понял, что нужно дышать неглубоко, чтобы грудь не раздувалась и не стопорила его в «норе».

В длинный тоннель попасть оказалось труднее – расположенный под девяносто градусов к входу, он внезапно оказался труднодоступным из-за этого самого изгиба, а еще – из-за невозможности пальцам уцепиться за что-то шероховатое, за какой-то уступ и подать тело вперед. Строители сделали свое дело в высшей степени аккуратно, не оставив никаких выбоин, швов или выступов на камне.

На короткое время Сергеем овладела паника, которую он погасил усилием воли – чего волноваться? Ну, слегка застрял, и что? Всегда может выбраться назад, если захочет. Беды-то никакой нет!

И накаркал.

Беда пришла через пятнадцать минут после того, как он углубился в темноту тоннеля. В очередной раз, завернув за угол, внезапно не ощутил дна и мгновенно полетел вниз, остановившись лишь тогда, когда его тело закупорило канал практически наглухо, вонзившись в тесноту прохода, как клин в рукоять топора. Намертво. Вверх ногами. Ударившись головой о дно проклятого тоннеля и на короткое время потеряв сознание.

В этом месте тоннель был гораздо уже, чем наверху. Почему? Это стоило спросить у тех, кто построил этот дом. Скорее всего, первый этаж построен гораздо раньше, чем второй, потому тоннели здесь отличались от тоннелей наверху своими размерами, и не только размерами, но и формой. Этот, воронкообразный, явственно пах гарью – скорее всего, когда-то служил дымоходом.

«Все! Пипец! Приплыл, Серега? Сдохнешь здесь, и когда-нибудь люди найдут твой высохший труп. Или не найдут никогда! Забавная смерть, правда? Как раз по тебе – ты всегда любил приключения, не так ли? Вот на кой черт ты полез в эту вентиляцию? Голливудских фильмов насмотрелся?»

«А куда было деваться? Я просто проверил! Кто знал, что здесь будет ловушка? Нееет… не верю. Не для того я прошел через ад, чтобы, как дебил, застрять в дымоходе! Выберусь. Все равно выберусь!»

«Ну-ну… верь. Ты всегда отказывался сдаваться, чего у тебя не отнимешь. И тебе везло. Всегда везло. Санта-Клаус хренов! Везунчик!»

«Везунчик…»

Сергей не знал, сколько он пробыл в тоннеле в качестве пробки. Часы? Минуты?

Время исчезло, исчез весь мир, сократившись до размеров трубы, в которой ему суждено было умереть.

Да, умереть, потому что выйти отсюда он не мог ни при каких условиях, и прекрасно это понимал.

Сергей дергался, выдыхал, уменьшаясь в объеме, пытался извиваться, как змея, стараясь отползти назад – бесполезно. Становилось только хуже и хуже – к голове уже прилила кровь, и он начал видеть «картинки»…

В воспаленном, насыщенном кровью мозгу проплыла вся его жизнь – непутевая, бесполезная, никому, как оказалось, не нужная.

Сергей читал о том, что у гибнущих людей за мгновения до смерти проскакивает перед глазами вся их жизнь, и не верил, что так может быть. По крайней мере – с ним. И теперь ему пришлось испытать то самое, во что он не верил, – только вот мгновения эти растянулись на часы.

Все, что он когда-то видел, все, что слышал, все знания, что он получил за свою жизнь, – все бурным потоком изливалось в пространство, будто Провидение хотело впитать его знания, забрать их в информационное поле планеты. Ничего не пропадает во вселенной – так говорят знающие люди.

Когда же Сергею, среди прочих картинок, вдруг привиделся распухший труп Муссолини с любовницей, он понял, что скоро покончит с жизнью именно так, как подвешенный за ноги диктатор, вот тогда его на самом деле охватила паника, а еще – ярость! Он не хотел, не хотел умирать!

Жить! Жить! Жить!

Любой ценой жить!

Мозг, не желающий умирать, насыщенный густой горячей кровью, взбунтовался и отдал телу приказ:

«Живи! Сделай так, чтобы ты жило!»

И организм подчинился, изменяясь, подстраиваясь под те условия, в которые попал.

– Аххх… аххх… аххх… – женщина вздыхала, тихо постанывала, вжимаясь в горячее, упругое тело, впиваясь пальцами в могучие, мускулистые, крепкие плечи. Ей хотелось обладать им полностью, до конца, и вечно получать наслаждение! Ведь нет большего наслаждения, чем слиться со своим мужчиной! Стать единым целым!

Глаза, затуманенные любовными слезами, почти ничего не видели, и когда из заброшенного очага, много лет служившего лишь для красоты полезло черное рычащее чудовище, – женщина вначале в это не поверила. Сморгнула, думая, что ей привиделось, а затем взвизгнула, выгнулась дугой, пытаясь спастись, сбросить любовника, мешающего бегству, но он сжимал подругу очень крепко, и у нее ничего не вышло.

Тогда, не в силах больше смотреть на подкрадывающегося демона, ожидая неминучей страшной смерти, женщина закатила глаза и лишилась чувств, обмякнув, как мокрая тряпка.

Мужчина содрогнулся в спазмах наслаждения, вжимаясь в чресла подруги, удовлетворенно простонал и, опомнившись, обеспокоенно посмотрел в лицо любовницы:

– Эй, ты что? Я знаю, что хорош в постели, но ведь не до такой же степени! Очнись, эй!

Мужчина вскочил, все еще возбужденный, покрытый любовными соками, встал на колени над женщиной, чтобы привести ее в чувства, и… больше ничего не успел. Страшный удар обрушился на его череп, едва не разнеся на куски, погружая в черную темень, из которой иногда не бывает возврата.

Сергей опустил резной табурет, взял со спинки кровати узкое, длинное полотенце, достал нож и несколькими движениями распустил полотенце на несколько полос. Этими полосами стянул руки и ноги мужчины, убедился в крепости пут и кляпа, затем начал пеленать женщину, вольготно развалившуюся на постели с разведенными в стороны голыми бедрами.

Впрочем, не только бедрами, она была полностью обнажена, как и ее неудачливый партнер. Сергей застал парочку в самый кульминационный момент соития и был рад, что в тот момент, когда он, как червь, вылезал из узкого отверстия дымохода, мужчина был очень занят и не обращал внимания на то, что происходило вокруг. Иначе… кто знает, может, парень попытался бы уничтожить черного демона? Но даже если бы он просто бросился в коридор и поднял тревогу – лучше от этого бы не стало.

Сергей подошел к дымоходу, с недоверием посмотрел на отверстие, из которого вылез несколько минут назад, и неверяще покачал головой – в эту дырку не пролез бы и ребенок! Как Сергей смог это проделать?!

Чуть поодаль заметил медную ванну, полную воды с розовыми лепестками. Для кого ее приготовили? Для мужчины? Для женщины? Кто были эти люди, занимавшиеся любовью, в то время как рядом проходила операция по поимке злодея?

Сергей не знал этого и знать не хотел. Он сбросил одежду, испачканную в столетней саже, и, шагнув в ванну, с наслаждением погрузился в ароматную теплую воду, смывая с себя грязь, пот и кровь.

Отмывшись, он натерся бархатной рукавичкой, заботливо приготовленной на табурете возле ванны, встал и осмотрел себя со всех сторон, ожидая увидеть многочисленные раны, проколы, царапины и ссадины. И был потрясен – чистая кожа, никаких повреждений – розовая, гладкая, как у младенца. А ведь должны были остаться минимум три тяжелые раны, залившие его кровью с ног до головы! А мелких – без счета!

Когда пробирался по вентиляции, тело болело так, будто его целый день лупили палками до полусмерти. Впрочем, почему – как? Именно – лупили. И не палками, а мечами, кинжалами, тяжелыми стрелами со стальными наконечниками и ручищами в стальных рукавицах. Таких, какие валялись сейчас рядом со шкафом на паркетном полу.

Сергей посмотрел на кучу сброшенного барахла у стены и понял – это снаряжение стражника, и тот, кто валяется рядом с бабой, – этот самый стражник и есть. А вот кто баба… да какая разница – кто? Родственница томдара? Жена? Дочь?

Похоже, что женушка решила наставить ему рога, пока томдар занимался поимкой злодейки. Не он первый, не он последний… Ленка тоже наставляла Сергею рога. Только вот поймать никак не мог – осторожная. Знала, что муж опер, и не пренебрегала мерами безопасности.

Впрочем, возможно, потому и ушла, что знала – рано или поздно поймает, а тогда… тогда будет очень, очень плохо. И ей, и любовнику. Сергей пообещал любимой женушке всевозможные кары за супружескую измену, а он всегда выполняет обещания, это знали все. И Ленка тоже.

«Что с тобой случилось? Как выбрался? И где раны?»

«Где-где? В…! Откуда я знаю?!»

«Так подумай, болван! Ты никак не мог протиснуться, и вдруг – тоннель расширился?! Или ты уменьшился?»

«Я стал тоньше. Точно! Я стал тоньше! Стал, как червяк, – тонкий! Ни фига себе! Да вроде сейчас снова такой же, как и был… такая же. Сиськи поменьше стали? Ну… хрен его знает. Вроде чуть поменьше, да. Не так торчат. Задница поменьше… Или кажется? Так сразу не скажешь – надо в зеркало смотреть. А если… ну-ка, ну-ка… опа! Опа! Опа! Это что за хрень?! Вот это сисяндры вырастил! Как у этой… тьфу! Что с памятью? Да как эту актриску звать-то?! Памела Андерсон, вот! Что-то с памятью моей сталооо…»

Мда. Стресс, прилив крови к голове – может, потом восстановится прежняя память? А то чувствую себя как-то… странно. Привыкаешь к хорошему… а с обычной памятью уже как-то странновато…

Так, сиськи делаем прежние! Маленькие!

Ну-ка – задницу!

Опа… а чего это сиськи исчезли? И ребра торчат, как шведская стенка?!

Аааа! Задницу-то ведь из чего-то надо делать! Из моего же мяса! Из чего же еще? Где-то прибыло, значит, где-то должно убавиться!

Назад! Все назад! Еще бы вспомнить, как это все было! Ага… так… так… черт! Зудит все! Что-то напрасно я так бурно начал себя переделывать… Переделывать?! Переделывать! Попробовать еще?!»

«Сдохнешь, дурак! Иди, пожри! После таких нагрузок помереть – раз плюнуть! И поставь иллюзию, этот хрен просыпается, ну?!»

Сергей дважды нажал на серьгу, представил облик Маланга и с облегчением увидел, что его рука стала рукой следователя – массивная лапа, украшенная серебряным кольцом с зеленым камнем.

Откашлялся, сказал несколько слов, прислушался, подобрал тон голоса. Готово!

Закончив, уселся за столик, уставленный разнообразной едой – любовники готовились восстанавливать силы! – и минут десять сосредоточенно поглощал все, что видел, не обращая внимания на мычание за спиной.

Очнулась и женщина. Она вращала глазами, дергалась, распространяя запах пота, мускуса и мужского семени.

Поморщился – никогда не любил неопрятных женщин. Хотя… чего не бывало, особенно по пьянке. Бывало, что на такую пакость зарился… вспоминал потом – волосы дыбом вставали. Слава богу, СПИД не подцепил, как и другие болезни. Впрочем, чего морщиться? Застал людей в самый такой момент, да еще их запах, видишь ли, не нравится!

И тут же с радостью подумал – неужели?! Неужели может вернуть себе свою жизнь, жизнь мужчины?! Теперь может вырастить все, что угодно!

Потом. Все потом. Нужно выбраться из этого дома. Добраться до дома Пиголя. И уж тогда будет ясно – может он или не может.

Дорога «домой» заняла несколько часов. Пришлось дважды менять облик – дверь в библиотеку все-таки вскрыли, начался шум, беготня, искали сбежавшего злодея, и, как ни странно, этот же шум помог Сергею уйти. В суете, беготне он, «одетый» в стандартный наряд стражника и надевший личину того, кто остался лежать рядом с обнаженной женщиной, все-таки вышел на улицу и через полчаса уже брел по канализационным тоннелям, вспоминая, куда идти и как вернуться.

Было холодно, Сергей ежился – свою одежду он затолкал в дымоход, надевать ее было противно – испачканную, изорванную.

Надеть что-то из одежды стражника он не мог – стражник был крупнее в два раза, утонешь в штанинах.

Надеть одежду женщины не захотел. Почему-то показалось гадко скрываться от врага в чужом женском платье – как Керенский, если верить историческим сведениям.

Впрочем, особо не переживал от отсутствия одежды – в доме и на улице достаточно тепло, и только в канализационных тоннелях пробрало промозглым холодом. Что, впрочем, только подстегивало, заставляя бежать как можно быстрее.

Люк с улицы и люк в тайный ход, ведущий в дом Пиголя, были открыты, не было никакой засады, никаких неприятностей, что очень и очень порадовало – так хотелось покоя! Так хотелось броситься на перину и лежать на ней часами, засыпая и снова просыпаясь – только для того, чтобы поесть, попить, и… заняться любовью с женщиной. А теперь он сможет это сделать! Как мужчина сможет! Не сразу, да, но сможет! Теперь есть надежда!

Впереди много дел – нужно отсоединяться от Пиголя.

Хватит тому денег – Сергей сделал для этого человека все, что обещал. И больше того, что обещал. Теперь пора позаботиться о себе. Завести свой дом, женщину… надо забрать у Пиголя Абину, не оставлять же девчонку этому негодяю?

Попробовать, что может делать магией. Может, он еще и колдун? Они так говорят – да.

Навестить Накаля, передать ему «большое спасибо»… нет, убивать не будет. Пусть живет, старый похабник. Он чем-то даже симпатичен Сергею. Но разобраться с ним как следует нужно обязательно. Чтобы пасть не раскрывал, поганец.

Нужно будет ходить на тренировки к Гекелю – и не только для того, чтобы обучиться единоборствам. За этим старым гадом нужен присмотр. Что-то Гекель задумал, как бы не попасть в крутой замес…

Что еще? Много чего еще! И это здорово! Жить хочется!

А жить лучше – мужчиной! И теперь все будет замечательно!

Иначе ведь и быть не может, правда же?