Глава 9
— Эй, придурок! Ты чего тут вынюхиваешь? — человек с жестким, обветренным на солнце лицом смотрел на Сергея, опершись на крашеный черной краской борт — Я давно за тобой смотрю, ходишь, пристаешь к людям! Чего надо?
— Да чего ты с этой бабской подстилкой разговариваешь?! — пренебрежительно фыркнул другой мужчина, стоявший у трапа и жевавший что-то такое, отчего в уголках губ у него скопилась красная слюна — Это же не мужик, это шлюха эорнская!
— Тише, болван! — негромко шикнул первый моряк, покосившись на Сергея — Доложит своим шлюхам, проблем не оберешься!
— Да чего нам проблемы? Скоро отходим, что нам эти придурки? Скоро их всех Гекель на цепь посадит!
— Идиот! Из порта еще выйти нужно! Молчи!
Первый мужчина отвернулся от затихшего соратника, снова посмотрел на Сергея, спокойно наблюдающего за происходящим, и снова спросил, вложив в голос как можно больше меда и варенья:
— Так что, паренек, чего выспрашиваешь? Я гляжу, ты подходишь только к чужим судам, к эорнским не ходишь! Что хочешь узнать? Как там житье за морем?
— И как там житье за морем? — усмехнулся Сергей.
— А поднимайся к нам! — радушно предложил мужчина, поправив платок на голове — Посидим, поговорим! Время у нас еще есть, почему бы не поболтать? Давай, поднимайся по трапу!
Мужчина что-то буркнул в сторону, в ответ раздался тихий шепот, смешок, но Сергей уже поднимался по трапу. Почему бы и нет? Пригласили ведь добрые люди. Почему бы и не поговорить?
По большому счету он уже узнал то, что хотел. Или нет — он НЕ узнал то что хотел, но узнал максимум того, что мог узнать. Увы. "Черного цветка" в порту не было, не приходил, и тем, с кем он разговаривал — корабль не встречался.
Это трехмачтовое судно, стоявшее с краю причала, было последним, у кого можно было что-то спросить. Действительно, Сергей не подходил к судам Эорна. Во-первых, боялся нарваться на неприятности — не дай боги кто-то заинтересуется, что это за подозрительный мужчина бродит по причалу и расспрашивает о чужом корабле, который должен прийти со стороны врага.
Во-вторых, а что они могут ему рассказать? Только — был такой корабль, или не было корабля. А это все ему и чужаки расскажут — их в порту было пять штук — четыре пузатых купеческих судна, и вот этот, довольно-таки большой корабль с тремя мачтами и довольно-таки стройными обводами корпуса. Скоростной, если судить по оснастке.
Рожи у членов экипажа были еще те — клеймо ставить негде. Сергей оставил это судно "на закуску", кто-кто, а уж эти пиратские морды должны были что-то услышать о капитане Ульдире. Сергей уже догадывался, куда тот мог деться, и мысли по этому поводу у него были очень нехорошие.
Под ногами загрохотал раскачивающийся пассажирский трап — фактически доска, на которую набиты поперечины. Сергей легко пробежал по трапу, спрыгнул на палубу, огляделся. Он не очень-то разбирался в кораблях, его знания ограничивались эпичной поездкой на "Черном цветке", все, что мог сказать — это судно мало чем отличалась от корабля Ульдира. Крепкие борта, способные выдержат удар камнемета, песок для тушения зажигательных снарядов, команда — несколько десятков человек крепких мужчин, на поясе каждого нож или длинный тесак. Скорее всего, в недрах корабля хранится оружие и посерьезнее. Типичный купец-пират, каким его представлял Сергей.
Мужчина, который позвал Сергея, был чуть ниже его ростом, но гораздо шире в плечах. Просто-таки культурист, не иначе! Жилетка открывала могучие руки с бугрящимися на них мышцами, кулаки — как дыни, толстая шея поддерживала лысую голову, прикрытую цветастым платком. На поясе — здоровенный тесак, практически меч — под стать своему хозяину широкий, крепкий, способный одним ударом рассечь канат, или отсечь голову супостату.
Каюта, в которую привели Сергея, была большой, побольше, чем капитанская каюта Ульдира. Настоящая кают-компания, в которой можно сидеть сразу нескольким десяткам человек.
В каюте никого не было, кроме молодого парня, на шее которого поблескивал рабский ошейник, замаскированный высоким воротником рубахи. Завидев сергеева провожатого, он склонил голову в поклоне, а когда тот отдал приказание, тут же помчался исполнять, не мешкая ни секунды.
Через пять минут на столе перед Сергеем стояло блюдо с солеными решками, маленькие копченые рыбки в корзинке, очень напоминающие мойву, вино в высоком кувшине, кружки, в общем — все, что нужно человеку для поддержания живой беседы.
Пока ждали стюарда, моряк молчал, и глядя в окно постукивал по столешнице толстыми, сосискообразными пальцами. Потом налил из кувшина Сергею, плеснул себе, отхлебнул (Сергею почему-то показалось, что хлебнул демонстративно, мол — не отравлено!), и тут же бросил в рот пару орешков, хрустя ими, как кролик капустой.
— Ну так что ты ищешь, паренек? — наконец-то спросил моряк, разглядывая собеседника пристальным взглядом, будто приценивался к жеребцу на конском рынке.
— Мне нужно знать, где сейчас корабль Ульдира Мокрассана "Черный цветок" — спокойно ответил Сергей, следя за темным лицом моряка и стараясь разглядеть в нем признаки лжи — Ты не встречал его в последние…хмм…недели?
— Ульдира? — моряк удивленно поднял брови, и еще пристальнее глянул в лицо Сергею — А кто ты ему? Знакомый? Родня? Ты пей, пей, не стесняйся! Хорошее вино, старое! Правда, приятный вкус? Пей.
— Знакомый — кивнул Сергей и отхлебнул из кружки. Вкус и вправду был приятным, слегка вяжущий, но вполне приемлемо. Сергей давно не пил вина — как-то и не тянуло, смысл его пить, когда ты все равно не будешь пьян? Организм метаморфа мгновенно уничтожал весь "яд", коим он считал алкоголь. Перерабатывал в энергию, придавая бодрость и силу. Чтобы опьянеть, нужно отключить способность к регенерации, но это невозможно. Способность — она или есть, или ее нет. Исчезнуть может только вместе с мозгом. Конечно, если постараться…только зачем?
— Видел я Ульдира, да — пожал плечами собеседник — Он под всеми парусами летел в сторону "Острова десяти капитанов", если знаешь, что это такое. Мы как раз оттуда шли, при неблагоприятном ветре, а он навстречу. Все, что знаю. Было это недели две назад, может чуть меньше.
У Сергея екнуло сердце. Не могла Морна по своей воле вдруг взять и уплыть на Пиратские острова. Не могла, и все тут! Зря он оставил их на корабле, ох зря! Болван!
— Вы давно из Союза? — спросил Сергей равнодушно, стараясь не выдавать своих чувств — Что там делается?
— Что делается? — хмыкнул мужчина — А все делается. Скоро не будет Эорна. Ты видел какие штуки Гекель придумал? Ружья называются! Латы пробивают навылет! И само главное — не надо долго обучать стрельбе, дал ружье какому-нибудь придурку, и все, конец врагу! Направь в сторону врага, и — бах! Он уже всех подмял, все под ним ходят! И здешнее бабье под ним будет ходить! И лежать…хе хе хе… Скоро тут жарко будет! У него и пушки есть! Знаешь, что такое пушки? Нет? Как вдарит — куда только камни полетят! Стену пробивают! Вот что такое пушки! Мы вот отсидимся на островах, а когда все закончится — вернемся. Корабли всегда нужны, моряки всегда в цене! Понятно?
— Понятно… — вздохнул Сергей, и отставил от себя кружку — Пора мне. Спасибо за информацию, за угощение. Увидимся, когда-нибудь.
— Увидимся! — фыркнул за спиной уже знакомый голос. Сергей слышал, что кто-то вошел, но не обратил на это никакого внимания — А мы с тобой и не расстаемся! Все, парень, теперь ты наш! Правда, капитан?
— Не наш, а мой! — ворчливо заметил здоровяк, и криво ухмыльнулся — Мама тебе не говорила, парнишка, что нельзя влезать на корабли к незнакомым людям? Нет? Ну вот теперь знай — нельзя! Они могут оказаться злыми людьми, охочими до твоего тела! Эй, Хег, ты охочь до его тела?
— Еще как охоч! — хохотнул второй, но капитан отрезал:
— И зря охоч! Парень денег стоит, даже не прикасайся к нему. Знаю, какой ты урод! Еще покалечишь…
— Вы чего, меня в плен берете, что ли? — удивленно осведомился Сергей, не вставая с места — Послушайте, придурки, я не хочу причинять вам вреда. Мне плевать на вас. Сейчас вы можете огрести большие, очень большие неприятности!
— Твоя мамочка будет тебя искать, да? — ухмыльнулся капитан — Так мы уже отходим. Пока спохватятся, будет поздно. А идет мы на Пиратские острова, так что скоро ты увидишься со своим Ульдиром. Я тебя ему продам! Хег, ошейник приготовил? Парнишка, не сопротивляйся, просто подставь шею и тебе не будет больно. Не заставляй нас тебя ломать, хорошо?
— Рабовладельцы. Ловцы! — констатировал Сергей, и встал из-за стола. Позади кто-то удивленно хмыкнул:
— Глянь, крепок парень! Он уже должен бы лежать. Я в вино влил столько, что никто бы не устоял!
Сергей коротко взглянул на капитана, затем обернулся к человеку позади себя, взмахнул рукой — из нее вылетел сноп желтых молний, вонзившись в голову пирата. Тот молча упал, грохнувшись на пол, и вытянувшись по весь рост задергался, стуча каблуками по палубе. Потом затих, глядя пустыми глазами в потолок.
Обернулся к капитану, тот сидел застыв, как памятник глупости, из отвисшей челюсти на подбородок спускалась тонкая струйка слюны. Надо отдать ему должное — он тут же опомнился, встал, и склонился в низком поклоне, мгновенно оценив ситуацию:
— Простите, господин маг! Простите! Я не думал…не знал…я не хотел вас оскорбить! Хотите, я выплачу вам кругленькую сумму за оскорбление вашей милости?!
Если бы Сергей не обладал такой быстрой реакцией — все тут же бы и закончилось. Откуда этот человек достал нож — непонятно. Видимо тот лежал в поясе, на который капитан положил руки.
Нож свистнул в воздухе, недлинный, узкий, похожий на рыбку, если бы Сергей не убрал голову с его пути — точно вонзился бы в глазницу. Капитан был не только силен, но еще и очень, очень быстр. Просто невероятно быстр! Для обычного человека. Но не для мутанта, вроде Серг Сажа.
Через секунду капитан уже падал на пол, и грохот от падения был таким, как если бы кто-то бросил свиную тушу с пятого этажа. Тяжелый был человек.
Именно был — потому что Сергей не собирался оставлять его в живых. Не любил он разбойников-пиратов, но еще больше не любил рабовладельцев. Мир будет чище без них. Первое, что он сделает, когда установит мир — уничтожит всю эту разбойничью шелупонь! Нефиг им небо коптить.
Мысль насчет копчения неба пришлась по вкусу, и Сергей ухмыльнулся. Он выглянул в окно — трап уже убрали и корабль медленно, хлопая провисшими парусами отчаливал от пристани. Подождав, когда судно отойдет подальше (пришлось сидеть минут двадцать, глядя в окно и обдумывая дальнейшие планы), Сергей взял в руки фонарь, стоящий в углу, открыл его и поплескал маслом на стены, на пол, на занавеси открытого окна. Хотел поджечь, оглянулся на бесчувственных людей, подумал секунду, поморщился — живьем сжигать он еще не научился. Духу не хватает. Подошел, снял с пояса капитана тесак, примерился и вонзил его в грудь парализованного. Затем проделал ту же операцию с помощником капитана. Все, теперь можно заняться делом.
Сосредоточился, и представил, что в углу каюты поднялась температура. Настолько поднялась, что…
Жахнуло пламя, зачадило. Масло, разлитое по полу полыхало жарким красным пламенем, выбрасывая воздух клубы едкого противного дыма. Дышать стало трудно, и Сергей поспешно вышел наружу, на палубу, где уже забегали, загомонили, заметались люди.
Сергей добавил еще пламени — снаружи, так, чтобы загорелись снасти, мачты, надстройки — все, что могло гореть, все, что мог сжигать "колдовской" огонь.
А он действительно сжигал все. Там, куда Сергей направлял магическую энергию, возникало что-то вроде сгустка плазмы, и то, чего этот сгусток касался, загоралось, вспыхивало, будто политое бензином или керосином.
Нет ничего страшнее, чем пожар на парусном корабле в открытом море, но пожар в бухте ничем не слаще. Когда весь корабль полыхает пламенем, которое невозможно потушить — что остается? Только покинуть судно.
И команда начала срочно спускать шлюпки, надеясь уйти от божественного возмездия.
А Сергей стоял и смотрел, как люди мечутся, вопят, ругаются за место в шлюпке и в голове вертелось только одно: "Аз воздам!"
А еще, думал о том, что ему предстоит. Примерное направление он знал, теперь осталось только вернуться туда, где спрятал свою летную одежду, переодеться и отправиться в полет. Но прежде — купить чего-нибудь поесть. Колдовство отнимает силы. Как оказалось — такое колдовство — тоже. Есть хочется, аж желудок свело.
Он стартанул прямо с палубы, ввинчиваясь в воздух со скорость пули. Никто не заметил, как Сергей улетел — всем было совершенно не до него.
По поводу сгоревшего корабля совесть его не мучила. А с какой стати должна мучить? Эти люди зарабатывали на несчастье других, занимались мерзким делом. Значит — получили по заслугам. "Каждому воздастся по делам его" — выскочило в голове, и уже приземляясь на галечном пляже за портом, Сергей грустно усмехнулся — а ему что воздастся? Его дела каковы? Он что заслужил? Поживем — увидим. Если поживем…
* * *
Ее вывели на арену. Цепей на ней не было, расстегивать нечего. И вообще — расстегивать нечего. Никакой одежды, даже набедренной повязки. Ее нарочно подготовили — подкрасили косметикой, побрили тело, натерли маслом, чтобы блестела, чтобы красивая. Красивая настолько, что на у людей на трибунах дух перехватило, и кто-то истошно завопил, дурачась и гримасничая:
— Сюда ее! Болваны, у вас чо, не стоит, что вы ее на арену выставили?! Нам дай!
Вокруг захохотали, зашумели, потом на трибуну выступил глашатай и поднял руку, призывая к тишине. Люди тут же умолкли, жадно ловя ушами все, что он скажет.
Похоже что сказать он должен нечто интересное. Например — за какие такие безобразия выставили эту голую красотку, белеющую прекрасным телом на вонючей, пахнущей засохшей кровью и нечистотами площадке. В этом всем была некая интрига, и каждому хотелось ее распознать первым. Заранее на улицах города распустили слух о том, что нынешнее представление будет отличаться чем-то особенным, таким, чего никогда еще не было. Потому на трибунах было не просто многолюдно — чуть не на головах друг у друга сидели!
— Эта красотка, именуемая Зандой, злоумышляла против своего господина. Господин приговорил ее к немедленной казни, но такая преступница не заслуживает легкой смерти! Потому — сегодня она на арене, и будет сражаться за свою жизнь, как и полагается каждому преступнику, попавшему в это благословенное место, где каждый имеет свой шанс…"
— Чего он несет? Какое там — сражаться? Эта шлюха!? — досадливо покачал головой Главный, и махнул рукой, прекращая поток словоблудия — Начинай!
Прозвучала первая труба. Двери открылись, из них появились двое мужчин — это не были рабы, или преступники, это были двое охранников Главного Капитана, свободные люди. Парни вызвались исполнить приговор, и как следует при этом развлечься. Обоих зрители прекрасно знали, встретили свистом и мычанием. Парни нагловатые, пользующиеся поддержкой властителя, и честно сказать — в городе их недолюбливали.
Когда прозвучали два сигнала трубы, на арену, как обычно, бросили мечи. Три меча, по одному на каждого — как и положено по закону. Парней заранее предупредили, что первый, главный закон арены исполнен не будет, то есть — вошли двое, или вошли трое, вышел один — это не для них. Просто казнь, и все, больше ничего.
Но Главный посмеивался про себя — когда разделаютсся с Зандой, и зрители завопят о том, что закон арены надо исполнять, он разведет руками и скажет, что так тому и быть. И тогда эти два осла будут биться между собой — насмерть, как и положено.
Ему не было их жаль — а чего жалеть? Парни дурковатые, и невоздержанные на язык. Болтают слишком много — ему уже донесли. Их вообще, давно нужно было их удавить. С годами люди имеют особенность портиться, особенно тогда, когда им слишком много позволяешь! Слуг нужно держать на коротком поводке. И давать отстрастку.
Занда так и стояла, потерянно глядя вперед и хлопая огромными голубыми глазами. Она была так красива, что Главный поморщился — жаль отдавать такую девицу на растерзание этим уродам! Ну, ничего…он их накажет за ее смерть! Скоро поганые улыбочки сотрутся с их лиц, когда узнают, что их ожидает!
Толпа смотрела, как парни подходят к девушке, держа в руках мечи. Все затихли. Большинство думали, что сейчас они начнут ее кромсать, как и обещал глашатай, но…представление только начиналось.
Первый подошел спереди, схватил девушку за шею, с силой нагнул ее, и буквально бросил на колени. Потом схватил за волосы, задрал набедренную повязку, и…
Девушка не сопротивлялась, она не издала ни звука и лишь дергалась, хрипела, когда он слишком глубоко в нее входил. Второй звонко похлопал Занду по заду, послал трубунам воздушный поцелуй и начал пристраиваться сзади.
Он взял ее грубо, жестоко, вонзился в нее так больно, что эта боль пробилась через завесу безумия. Занда закричала, дернулась, и…непроизвольно стиснула зубы. Ее белые, будто фарфоровые зубы впились в мужское достоинство насильника с такой силой, что казалось — оно попало в щипцы кузнеца… Наполненный дурной кровью лингам был перекушен практически пополам, и кровь из него хлынула девушке в глотку, наполнила рот, нос, залила ей грудь и живот.
Занда глотала горячую красную жидкость автоматически, боясь захлебнуться, и с каждым глотком из нее вышибало одурь, выбивало безумие и страх, оставляя лишь ярость и желание убить всех, кто оказался рядом. Всех, кто над ней издевался, всех, до кого дотянется ее рука!
В эти секунды она вспомнила все — плен, насилие, издевательство в доме хозяина, поняла, что с ней делают и что сейчас происходит. И тогда Занда выплюнула окровавленный кусок мяса, бывший до того гордостью здоровенного придурка, которому очень нравилось избивать бордельных шлюх, подхватила с песка меч, который выронил этот негодяй и вскочила с колен так быстро, как этого не сделала бы и кошка.
Первый насильник, с откушенным лингамом, валялся на песке и выл, истошно орал, пытаясь зажать руками кровь, брызгающую из паха, второй застыл в ступоре, стоя на коленях и меч его лежал рядом, на песке.
Занда не стала дожидаться, когда он схватит свой меч. Все уроки, что давали ей Морна и Лорана вспыли в голове сами собой, рука с мечом привычно поднялась для удара. И он последовал.
Первым же секущим страшным ударом Занда отрубила парню правую руку, ту, что тянулась за мечом — парень едва не успел, ладонь уже обхватила рукоять, обтянутую старой, выцветшей от пота воловьей кожей — кисть руки отлетела так чисто, будто Занда всю жизнь только и делала, что отрубала руки насильникам и негодяям всех мастей.
Парень закричал, перехватил обрубок другой рукой, и тут же лишился ее — меч отрубил ее возле локтя.
Покусанный насильник тем временем очнулся, преодолел боль и начал соображать, что происходит. Он кое-как вскочил на ноги, бросила к третьему мечу, который так и остался лежать на арене, схватил его и успел как раз к тому моменту, когда Занда одним движением снесла с лица калеки нос вместе с верхней губой, оставив на их месте ужасную кровавую маску.
Занда услышала, как враг подбегает, повернулась, легко отбила направленный в голову неловкий удар. Парень все еще находился в шоковом состоянии из-за боли, потому удар вышел хоть и сильным, но неточным и после того, как Занда парировала его круговым размашистым движением, меч просто вонзился в песок арены, не причинив ей никакого вреда.
Меч Занды, обратным движением, пройдя на уровне живота противника рассек твердые, выпуклые мышцы брюшного пресса, войдя в подреберье, как в мягкое масло. Живот треснул, будто перезрелый плод, из него выпали петли фиолетовых кишок, закрыв пах, будто неким странным фартуком.
Парень еще не успел закричать, вероятно он даже не почувствовал особой боли — так, что-то вроде ожога, он только недоуменно посмотрел вниз — мол, что же так такое случилось? Но меч Занды уже вернулся и отсек ему руку с мечом — точно, сильно, уверенно, как топор палача.
А потом Занда сделала то, за что ее сразу полюбили трибуны — она вонзила меч в песок арены, вцепилась в кишки не желающего умирать противника и рванула их на себя, вырвав из живота, будто корни сорняка, пьющего соки из грядки с пататом! Накинула петлю скользкой кишки на шею парню, и дернула, затягивая петлю!
Трибуны ревели! Шум был такой, что если бы сейчас пропели трубы, их бы никто не услышал. Такое зрелище! Такое эпическое, достойное легенд зрелище! Красавица, вырывающая сердца у насильников! Ну не сердца, а всего лишь кишки, но кто это вспомнит? В песнях она все равно останется красавицей, вырвавшей сердце!
Когда выпотрошенный все-таки свалился на песок, как ему и положено было по природе, Занда вернулась ко второму негодяю. Он был как ни странно жив — что-то лепетал, протягивая обрубки рук, рыдал, заливаясь слезами, но что именно он говорил — никто не услышал. Да и не хотел слышать. Ясно было, что он просит пощады, что умоляет, что сулит чего-то. Кому сулить? На арене? Закон таков — вошли двое — вышел один! Все! Никаких вариантов!
Занда постояла секунды две, а потом перехватила меч обоими руками и начала методично, деловито рубить парня на части. Она кромсала его так сильно, так быстро, что через минуту вместе человека на арене остались лишь подобия отбивной, окровавленные куски мяса и лужа крови.
Закончив, Занда вернулась к другому трупу, и начала кромсать его точно так же, истово, яростно, будто от этого зависели ее жизнь и свобода.
Закончив, повернулась к трибунам и каким-то чутьем нашла взглядом своего хозяина, вцепившегося руками в деревянный барьер и привставшего с места. И тогда она метнула меч — изо всей силы, целясь прямо в его морщинистую, оскаленную физиономию, мерзкую физиономию!
Нет, Занда не сумела добросить до цели. Меч вонзился в барьер чуть ниже того места, где стоял Главный, и даже если бы сумел долететь, его легко отбили бы телохранители, всегда настороже на охране телес своего господина.
— Убить! Убить ее! — прохрипел Главный, и тут же осекся, глядя на бушующие трибуны — Стой! Выпустить вторую девку и этого…парня…забыл, как его!
— Ресонга, ваша милость! Ресонг, и Морна! — подсказали сзади.
— Ресонга и Морну! И пусть бьются! — каркнул Главный, усаживаясь поудобнее и оскаливаясь, как зверь — Вина мне! Больше вина! Белого дай, идиот!
* * *
Морна вышла из темного коридора, щурясь на свет фонарей, тут же проморгалась и нахмурилась, увидев возле стены подозрительно знакомую фигуру. Быстро подошла, вспотрелась в окровавленное лицо под спутанными золотыми волосами:
— Занда?! Девочка! Что они с тобой сделали?!
— Все сделали, что могли… — мертво сказала Занда, как-то странно кривя губы — Я убила.
— Кого убила? — не поняла Морна, и только потом заметила груду мяса, в которой не сразу угадывались обрубки человеческих тел — Ты?! Это ты сделала?!
Занда посмотрела на Морну, и та невольно содрогнулась — от нежной невинной девочки не осталось ничего, кроме этих голубых глаз, золотых волос и фигуры, достойной увековечивания в мраморе. Такой взгляд может быть только у тех, кто дошел до последней черты.
— Они прислали тебя меня убить? — бесстрастно спросила Занда, и легонько кивнула — Хорошо. Лучше, чем от чьей-то другой руки. Жалко, не увижу, как умрет эта тварь…
— Кто? — не поняла Морна, оглядываясь туда, куда посмотрела Занда, и тут же осеклась — поняла. Поняла, но ничего не сказала — сердце сжалось тоской: она увидела Ресонга. Тот вышел из двери и направлялся к ней, улыбаясь, и беззаботно что-то насвистывая. Подошел, остановился, тихо сказал:
— Привет, милая. Наконец-то я тебя увидел!
Ресонг обнял Морну, она прижала его к себе могучими руками так, что у него чуть не хрустнули кости, тихо шепнула в ухо:
— Прости…
— Да ладно…чего ты? — пискнул придушенный Рес — Мы еще повоюем! А помрем — так значит время пришло! Забудь. Я тебя люблю, и это главное. А кто это у нас тут?! Малышка Занда! Красотка! Можете тебе тоже набедренку снять, милая? Глянь, как Занде хорошо! Хе хе…
У Морны вдруг защипало глаза, она вытерла слезу запястьем и тихо покачала головой:
— Рес…если бы можно было все изменить…
— Хватит! Не о том сейчас надо думать. Не о том. Глянь, нам уже собеседников выпускают!
Трибуны ревели, бушевали, а из десятка дверей, что вели на арену, выходили люди — их было человек двадцать, не меньше. Кого там только не было! Покрытые татуировками мужчины — молодые, и старые. Женщины всех возрастов — от молодых девиц, до взрослых женщин — тоже татуированные, беззубые, покрытые язвами и синими пятнами. Здесь были все, когда сумели наскрести в запасниках этой Ямы. Главный хотел, чтобы этот день запомнился жителям города навсегда. Еще никогда и никто не уничтожал на арене за один раз больше двух десятков своих бойцов! Эпическое зрелище! Достойное пера сказителя и кисти художника!
Прозвучали трубы, снова вышел глашатай:
— В честь праздника Первой высадки, и в честь дня рождения нашего властителя, он устраивает самые великие игры, которые только были на памяти людей в нашем городе! Сегодня все сражаются против всех! Останется в живых только один, самый сильный, самый могучий, самый удачливый! Он будет отпущен на волю, и получит сто золотых награды! Закон гласит — сколько бы человек не вошло на арену — выходит только один! Да славится повелитель! Славься! Славься! Славься!
Едва замолк глашатай, тут же закричали-завопили "бегунки", принимающие ставки:
— Ставки! Ставки! Ставки! На что угодно — ставки! Кто победит, кто дольше продержится, ставки! Ставки!
— Рес, слева. Занда — прикрываешь спину. Я впереди. Не высовываться, пусть себе дерутся. Добьем оставшихся.
— А потом? — Ресонг облизнул пересохшие губы.
— А потом…суп с пататОм! — усмехнулась Морна — Потанцуем? Мечи есть, нас трое — будем выходить! Или умирать. Занда, ты как? Готова танцевать?
— Готова — голос Занды был мертвее мертвого, спокоен, как надгробная плита — Кого смогу — убью. Не боспокойся.
— Ну а я всегда с тобой, милая! — беззаботно рассмеялся Ресонг — Похоже, что это наш последний танец! Пусть запомнят, твари!
— Пусть запомнят, твари! — вдруг с ненавистью повторила Занда, и оскалилась. Морна бросила на нее взгляд, глубоко вздохнула. Показала взглядом на нее Ресонгу, тот понимающе поджал губы, мол, вижу.
— Досталось тебе, девочка… — сочувственно кивнула Морна — Понимаю…
— Не понимаешь! — отрезала Занда — Никто не поймет! Жаль, я не могу их всех убить! Всех! Всех! Всех!
Морна снова покосилась на Занду, протянула ей меч, который подобрала с арены:
— Держи.
Повернулась к Ресонгу:
— Рес, не беги за мечом. У тебя есть, а я возьму сама. Не подходите к толпе. Пусть они друг друга порежут.
Уаааа! Уаааа!
Сигналы трубы прозвучали, как погребальная мелодия. На арену выкинули мечи, и люди бросились к ним, оттаскивая друг друга, хватая все подряд клинки. Возникло несколько потасовок, но как ни странно — без особого кровопролития. Так, несколько разбитых морд, да один порезанный бок — и то случайно, в давке.
Вооружившись, толпа устремилась в троице, стоявшей у противоположного края арена. Мола, без криков, медленно, как стая волков, скрадывающая добычу.
— Им приказ дали… — мрачно отметил Ресонг, взвешивая на руке меч — В первую очередь нас гасить, уверен! Возьми мой меч. А мне потом добудем.
— Я сказала, а ты выполняй! — процедила Морна, глядя на то, как толпа ускоряет шаг. Позади — три здоровенные татуированные бабы, жирные, плечистые. Впереди — пятеро молодых парней, широкоплечие, разрисованные цветными рисунками. В середине — все остальные, те, кто поумнее — пусть себе молодые получают плюхи! А мы потом! А мы знаем, как надо!
Они уже бежали. Вперед вырвался парень со шрамом на лбу, он что-то кричал, но непонятно что — долетало только: "Уаоооо!" Переполненые трибуны ревели, будто водопад, или штормовое море. Даже разговаривая между собой, на расстоянии вытянутой руки приходилось напрягать голос.
Морна вышагнула вперед, вписалась в удар и одним движением швырнула парня в воздух, одновременно выбив меч их его руки, при этом кость предплечья противника хрустнула, будто сухая ветка и парень завопил — отчаянно, как раненый зверь: "Ааааа! Ааааа!"
Но Морна уже не смотрела на него. Выхваченный меч удобно устроился в руке, и тут же его острие пронзило живот второго врага. Не останавливаясь — третьего — секущим ударом в основание шеи, надрубив до самого легкого.
Сзади и слева рубились Занда и Ресонг, но Морна туда не смотрела. Пока слышен звон ударов — все в порядке, держатся. Вот когда стихнет шум схватки — тогда уже нужно обеспокоиться. До тех пор — удар! Еще удар! Чавканье клинка, разрубающего живое мясо! Клекот горла, заливаемого фонтаном крови! Хрип! Стон! Крик боли, исторгаемый даже не глоткой — самой душой!
Когда толпа откатилась назад, на песке остались пятнадцать фигур — кто-то еще подергивался в последних судорогах умирающего тела, кто-то молил — то ли о смерти, то ли о пощаде, а кто-то просто лежал, глядя на свое безголовое тело пустыми, мертвыми глазами.
И тогда Морна рванулась вперед — она мгновенно срубила тех двух, что пытались встретить ее грудью, и уже в спину убила троих, попытавшихся бежать. Потом вернулась назад, и деловито добила всех, кто лежал на арене, стараясь не пропустить никого, кроме безголовых. Любой, кто лежал сейчас на песке, мог просто притворяться мертвым, и ударить снизу, когда ты этого ожидаешь меньше всего. Так ее учили, и так было ПРАВИЛЬНО.
Только после этого Морна обернулась к соратникам, чтобы посмотреть, все ли с ними в порядке.
Рес утирал кровь со лба — кто-то из нападавших все-таки зацепил его кончиком клинка и рассек кожу над бровью. В остальном он был совершенно цел, если не считать нескольких царапин, вспухших на руках и широкой груди. Дурацкая привычка рассчитывать на кольчугу! — с усмешкой подумала Морна, и тут же усмешка сползла с ее лица: Занда была ранена. У нее виднелся небольшой разрез сбоку, на животе, ее ткнули то ли ножом, то ли мечом, самым кончиком, и насколько глубок был этот прокол — неизвестно. Отвратительная рана! Ужасная! Внутреннее кровотечение остановить трудно, очень трудно. А если задета печень…
Занда стояла бледная, бледнее, чем раньше, и возле ее ног лежали татуированные бабы — видимо они решили выбрать себе объект послабее, и хзашли как раз с ее стороны. Тут же валялся и нож — метательный, узкий, с клинком длиной сантиметров десять. Похоже что им и было нанесено ранение.
— Ты как? — озабоченно спросила Морна, вглядываясь в Занду, загусившую от боли губу. Видно было, что та едва стоит на ногах.
— Плохо. Умру — сухо ответила Занда, не глядя на Морну — Внутри все оледенело.
Морна хотела что-то сказать, но не решилась — что говорить? Ей виднее…когда человек говорит ТАК, тут уже стоит поверить.
— Морна, убей меня. Я сама не могу — попросила Занда, взглянув на соратницу, и у той кольнуло сердце. Взгляд девушки был таким тоскливым, таким полным ужаса, что не выдержав, воительница отвела взгляд:
— Почему я тебя должна убивать? Держись! Может еще все наладится! Видишь, как люди кричат — ты им понравилась, может еще оставят в живых!
— Не оставят. Убей! Я устала… — Занда пошатнулась, и ее поддержал Ресонг, бросив перетягивать лоб куском ткани, вырванным из набедренной повязки ближайшего к нему трупа — Честно сказать, не хочу я жить.
Девушка помедлила, и с трудом добавила:
— Серг скажи…я ее…его любила. Как жаль, как жаль…
Занда не закончила — проревели трубы и заглушили ее голос. Снова на трибуну вышел глашатай:
— Закон гласит — выйти должен один! Их трое, а потому — бой продолжается! Если через триста ударов сердца бой не будет начат — все живые на арене будут уничтожены!
Трибуны загудели, кто-то истошно вопил, требуя боя, кто-то потребовал помиловать, но все наслаждались представлением — как и Главный Капитан, потягивающий вино в своей ложе. Все получилось так, как надо! Красиво, зрелищно, великолепно! Не зря он заранее расставил глашатаев в самых людных местах, например — на базарной площади! Даже при двойной оплате за вход — амфитеатр набит битком! А проценты со ставок! А слава его Ямы?! Главное — слава. И после его смерти все будут вспоминать этот бой! Сказители сложат песни, и он останется в веках! А деньги…деньги — это хорошо, да. Вот только денег у него столько, что никогда не потратить. Деньги давно превратились из средства поддержания своей жизни в инструмент власти. А в могиле они ни к чему!
И тут же подумалось — может построить новую Яму? Раза в три больше, чем эта! Каменную! Без деревянных трибун! Она останется навсегда, как памятник! А почему — нет? Запросто!
Главный посмотрел вниз — эта троица отказывалась драться между собой. Ну что же — он что-то подобное и ожидал. Только не думал, что их будет трое. Спасибо, Занда — ты устроила замечательное представление! Но пора заканчивать.
— Мо, рыбка моя — зачем тебе умирать? — Ресонг тяжело вытолкнул слова из глотки — Сама не можешь, давай я… Зана, тебе помочь?
— Помочь… — кивнула Занда, которую шатало, как под ветром — Я сама себя не смогу. Морна, живи!
— Перестаньте! — мрачно бросила воительница — Я женщина чести! Чтобы я не слышала такого говна! Сдохнем вместе, раз пришлось! Я не испорчу себе карму подлой трусостью! Мы вместе! Все! Сейчас они кого-нибудь пришлют, так что держитесь! Заберем как можно больше тварей! Чтобы помнили! Чтобы знали! Зана, держись сзади! Рес — слева сзади! Я впереди! Не попадитесь под меч!
Морна подняла еще один меч, Ресонг — тоже. Занда ничего поднимать не стала. Она и стояла-то лишь опершись на свой меч, воткнутый в песок, согнувшийся под ее весом. Морна определила опытным глазом — конец. Ей — конец. Полчаса, и все. Внутренне кровотечение, точно. Если не позвать мага-лекаря, шансов никаких.
Да и вообще шансов никаких. И для Занды, и для нее с Ресом — это Морна поняла сразу, когда увидела, кто выходит из дверей.
Закованные в металл, латники были похожи на муравьев, вставших на задние лапы. Пять человек, всего пятеро — но все огромного роста, в стальных доспехах, с небольшими шитами на левой руке. Щитом можно отбить удар, и нанести страшный удар острым, как копье умбоном. Меч — длинный, широкий, не позволит подойти ближе, срежет, как влажную траву косой — только шелест — и полтуловища нет. Ладно бы один — но пятеро?! И такие здоровяки?! Нет — шансов никаких, точно. Даже для нее. Почти никаких. Даже если бегать по арене. Но ведь она не оставит Занду…пока девушку не убьют. А чтобы не убили — будет ее защищать.
Морна мотнула головой, отгоняя коварные мысли — хочешь, не хочешь, но человек, есть человек! Ну что поделаешь?! Если бы Занды не было — шансы увеличились бы многократно.
— Я долго не продержусь, не беспокойся! — будто услышала, выдавила из себя Занда — Не забудь про Серг, хорошо?
— Не забуду — хмыкнула Морна, глядя на то, как медленно, не смеша подходят эти стальные башни. Больше она уже ничего не слышала — ни криков толпы, ни голосов соратников, ничего. Только звон в ушах, и стук сердца, прогоняющего сквозь жилы горячую кровь. Вот она должна показать, что умеет! И больше того.
Латники были абсолютно уверены в своей неуязвимости, потому не бросились в бой все сразу, вперед вышли двое. Но скорее всего это был лишь приказ хозяина — растянуть удовольствие подольше. Так оно и было, но Морна об этом не знала, и лишь слегка перевела дух — пусть минимальный шанс, но он есть.
Меч латника мелькнул в воздухе широкой сверкающей полосой, как молния, и Морна с трудом отбила удар, приняв его на клинок — о чем тут же пожалела. Она всегда рассчитывала на свою силу, бОльшую, чем у обычного человека, но этот боец был не менее сильным, а скорее всего — даже сильнее Морны. Кроме того — под ударом тяжелого меча более легкий и не очень хорошего качества клинок жалобно звякнул, и женщина поняла — пару-тройку таких ударов, особенно нацеленных в плоскость ее меча, и все, конец — клинок разлетится, как стеклянный. Эти удары отводить только скользящими, легкими движениями, постоянно маневрируя, "танцуя". Что-то она в общем-то и собиралась делать с самого начала. Если бы не Занда…
И тут же, будто мысли Морны были услышаны, Занды вылетела из-за ее спины и неистово напала на латника, осыпая его сильными, точными удларами, которые тот принял на щит, даже не пытаясь парировать мечом. А потом он сделал выпад, и широкий клинок с хрустом вонзился в грудь девушки, чуть ниже левого соска. Острое жало клинка показалось из спины, Занда широко раскрыла глаза, будто не веря в происходящее, изо рта у нее выплеснулась струя крови и девушка осела на колени, повиснув на меча врага.
Морна в это время отчаянно парировала удары третьего латника, пытаясь добраться до его плеч и лишь увязая в ударах, неспособная пробиться через стальную броню. Ее удары приходились то на щит, то на стальные поножи, закрывающие ноги — она попыталась подрубить конечности, но этого меча не хватало на серьезный бой. Он не был предназначен для боя с тяжеловооруженным латников — здесь бы булаву, или боевой молот, или такой же тяжелый двуручный меч!
Когда латник, убивший Занду на пару секунд замер, будто любуясь обнаженный телом красотки, насаженной на сталь, Морна бросилась к нему, и точным движением вонзила в прорезь его шлема свой узкий клинок — благо что Ресонг позволил ей сделать этот маневр, перенаправив удары противника на себя.
Никто кроме Морны не смог бы проделать такую штуку — невероятная точность выпада, отточенного до совершенства, могучая рука, пославшая клинок вперед и глупость противника, не ожидавшего эдакого наглого приема — в результате меч вонзился в лицо латника, пробил скулу и раздробив кости черепа воткнулся ему в мозг, убив наповал, и застряв в черепе, как гвоздь в дубовом борту корабля.
Морна не пыталась выдергивать меч. Вторым мечом она со всей силы рубанула по запястью уже мертвого, но еще не успевшего свалиться врага, рассекла запястье, прорубившись через кольчужную рукавицу, и схватившись за рукоять его меча перепрыгнула Занду, выдернула меч из ее тела, и отскочив в сторону избежала ударов других противников.
— Рес, беги! — крикнула Морна, что было сил, перекрывая рев и свист зрителей, и с облегчением увидела, как мечник бросился бежать, чудом увернувшись от ударом своего поединщика.
Четверо! — мелькнуло в голове — Теперь четверо! И никто не мешает…
Морна бросила взгляд на несчастную Занду, сделавшую все, что девушка могла сделать, и без сожаления выбросила ее из головы. Потом пожалеет. Если выживет. Будет время. А пока…
Единственное преимущество Морны было в скорости движений. Какие бы могучими не были латники — в конце концов под грудой железа они устанут, и сделаются более легкой добычей. Значит — остается лишь бегать, и ждать, бегать, и ждать…
Рядом пыхтел, хрипя и кашляя верный Ресонг — Морна посмотрела, и поморщилась: его все-таки ранили. Грудь рассечена справа налево, еще бы немного, и было бы две половинки Реса. Крови окрасила нижнюю часть тела так, что казалось — он надел алую рубаху.
— Нормально! Ничего, не переживай! — прохрипел Ресонг, не сбавляя шага — Пошли они все! Не взять им Ресонга, тварям! Двое сразу напали, иначе я бы им задал!
— Задавальщик — хмыкнула Морна, следя за тем, как латники о чем-то советуются, стоя близко друг к другу — Следи за моей спиной, уворачивайся. Толку от тебя мало, латы ты не пробьешь. Хорошие латы, крепкие! Высший класс! Ничего, мы еще повоюем!
Морна любовно отерла клинок меча, прикинула его вес. Меч едва не доставал ей до груди — здоровенная железяка! Чтобы рубить таким нужно обладать недюжинной силой, точно! Особенно одной рукой! Сильны, гады! Может под наркотиком? Скорее всего…
Воительница взялась двумя руками за длинную ребристую рукоять, несколько раз взмахнула мечом, привыкая, сделала выпад — да, теперь можно повоевать! И латы не спасут! Если не прорубит — так врежет, что кости хрустнут, это вам не на человека с ножичками нападать, это Меч! Теперь подходите, гавнюки!
"Гавнюки" тем временем закончили переговоры, выстроились цепью и пошли вперед, отжимая Морну к стене арены. Она поняла их замысел, и быстро побежала в сторону, стараясь обойти по дуге. Латники изменили направление, внимательно следя за передвижениями жертв. Теперь — кто первый сделает ошибку, кто первый устанет…
* * *
Обнаружил — чем больше скорость, тем больше устает. Феноменальное открытие! Сам себе поразился. Гений, не иначе!
Увы, полеты без крыльев гораздо более затратны, чем с крыльями. Сейчас бы вот раскинул красные полотнища, и планировал себе потихоньку, не думая о том, что сейчас плюхнется в воду и начнет свои мытарства в борьбе морскими гадами. Попутный ветер почти не помогал — толку-то от него?
Хотел отрастить свои крылья, но передумал — авось все-таки хватит запаса Силы. Скорость-то при таком способе полета многократно выше, ракета, в сравнении с поршневым самолетом. Сам не ожидал такого расхода жизненной энергии. А когда сообразил — было уже поздно, даже приземлиться негде — по дороге ни одного островка, только безбрежное море и облака. Увы, не бог, на облачке не посидишь…
Запасную, "цивильную" одежду пришлось спрятать под летный комбинезон — чтобы обтекаемость была получше. Да и теплее так. Оделся, как на северный полюс, и не прогадал. На скорости пассажирского лайнера, на высоте нескольких километров без теплой одежды просто смерть.
Пиратские острова показались на горизонте тогда, когда солнце почти погрузилось в море, даже отсюда, с высоты виднелся лишь краешек, красивший далекие облака в кроваво-красный цвет — к ветру, автоматически мелькнула в голове старая примета. Красное солнце — быть завтра ветру. Шторм идет.
Больше всего боялся проскочить мимо архипелага, хотя и старался строго выдержать задуманный маршрут. В Эорне зашел в портовый кабак, нашел подвыпившего мужичонку, по виду из бывших морячков, и постарался узнать о пиратских островах все, что мог, все, что тот знал.
Само собой, половина рассказов этого пьянчуги были трепом, морскими байками, хоть тот и божился именем Великой Создательницы, что все сказанное правда, но отсеивая зерна от плевел все-таки кое-что узнал, и этого "кое-что" вполне хватило, чтобы узнать направление движения.
Одног только Сергей так и не выяснил — наличия запасных "аэродромов" по пути следования. Увы, для этого дела не нашлось ни одного, самого завалященького островка. Даже не островка — скалы, торчащей из моря, и обгаженной тысячами птиц. Ни-че-го.
Честно сказать, если бы Сергей знал, что будет именно так — никогда бы не рискнул отправиться в путешествие без "пузыря". Ему просто не хотелось прерывать добычу металла, очень уже не терпелось поскорее запустить "Ла-Донг". Каждый день отсрочки — как ножом по…хмм…сердцу.
Зуд! Как у ребенка, ожидающего дня рождения и самое главное — подарка под подушкой, или на стуле возле кровати.
Нетерпение, как у пассажира поезда, который остановился на станции и все никак не двинется вперед, к светлому будущему, туда где ждет только хорошее, только яркое, интересное, самое лучшее в мире!
В отличие от городов Союза, пиратский город освещен был очень скудно. Точнее — совсем никак. Пришлось ориентироваться по стояночным огням судов — каждый корабль, стоявший на якоре или у причальной стенки, обязательно зажигал фонарь. Мало ли кто войдет в эту бухту темной ночью? Оказаться в кишащей гадами воде после удара кованым носом случайного корабля — удовольствие совсем никакое. Так что бухта с высоты полета выглядела копией звездного неба, россыпью десятков ярких небесных огней — на каждом судне как минимум два фонаря, на корме и на носу, так что десятки судов подсвечивали бухту очень даже эффектно. Красивое зрелище! Темное звездное небо, луна, едва выглядывающая из-за случайного облака, будто нарочно обнявшего ее пухлыми руками, россыпь мерцающих огней, отражающихся в воде…покой и умиротворение. Как и всегда — кажущиеся.
Снизив скорость, Сергей спустился на высоту около ста метров, и потом осторожно, следя. чтобы не врезаться в торчащие в темноте скалы приземлился на краю города.
Городской стены не было — зачем городская стена практически неприступным отвесным берегам острова? Только один вход, только один выход — через бухту, через проход между скалами, и больше никак.
Уйти с острова можно только так, или по воздуху. Лавовое плато, на котором за миллионы лет нарос плодородный слой земли, обрывалось в глубину моря гладкими, неприступными "натуральными" стенами, на которые с трудом бы поднялся даже самый умелый альпинист, использующий лучшее оборудование. Лес, плантации, теплый климат — несмотря на то, что архипелаг был расположен далеко от южных широт — живи, и радуйся!
И вот, как обычно и бывает — в благодатном месте поселилось Зло. Да, именно Зло — никогда пиратские города-государства не были Добром. Нельзя создать ничего хорошего на основе из человеческого горя — рабство, грабежи, разбой. Каждый сантиметр этой земли был полит потом и кровью тысяч и тысяч рабов, каждая монета, которая прошла через руки здешних жителей — в засохшей крови несчастных жертв, в недобрый час попавшихся на пути пиратского трехмачтовика.
Нет…с этой пиратской вольницей давно нужно было покончить — в этом Сергей совершенно уверен. Даже если придется залить землю кровью по колено!
"Аз воздам!"
Итак — задача. Где искать Морну, Ресонга, Занду и Лорану? Чужой, темный город! Тут есть, конечно, и гостиницы, и харчевни (живот заурчал — есть хотелось — аж затрясло!), но каждый новый человек будет на виду. Откуда взялся? Зачем расспрашивает? Кто-нибудь заинтересуется, и тогда — какой вариант? Что делать?
Во-первых — успокоиться, и подумать. Сесть на скамеечку, осмотреться, и…
— Эй, паренек! Эй!
Подумать не дадут, вашу мать…на ловца и зверь!
— Эй, стой!
— Стою.
— Ты чего тут высматриваешь?! Чего ищешь?! Чей?
— Свой! (озарение!) Ищу — капитана Ульдира Мокрассана. Не подскажешь, где его найти?
Темная фигура — крупный мужчина. Рядом — две фигуры поменьше, но тоже плечистые, крепкие.
Луна выглянула из-за тучки, но на лицо Сергея вдруг упала капля — дождь собирается, что ли? Яркий свет луны как прожектором осветил улицу с корявыми, избитыми колесами повозок колеями, убогие хибарки, едва ли лучше той, нищенской, в которой Сергей впервые проснулся в этом мире. Вонючие лужи при дороге, из которых тянуло мочой, дохлятиной и чем-то пряным, как пахнет на востоке. Лица трех мужчин — жесткие, непроницаемые, не оставляющие сомнений в роде занятий их хозяев. Разбойники, точно. Пираты, или работорговцы. Ловцы?
— Подскажу! — довольно усмехнулся тот, что постарше, лет сорока — Пойдем с нами! Мы тебя отведем прямо к его дому. Знаешь где его дом? Нет? Ну — вот мы и отведем!
Двое отступили назад, в тень, заходя со спины, и Сергей недовольно поморщился:
— Вы бы стояли на месте, как стояли, а? Что-то не хочу я с вами никуда идти, парни.
— А придется! — вздохнул мужчина, и взмахнул рукой — коротко, мгновенно, так, что глаз неподготовленного человека не смог бы уследить за движением, особенно в полумраке вечера.
Сергей уследил. Короткая тяжелая дубинка, обшитая кожей просвистела в сантиметре от виска. Она не была предназначена для убийства, нет! Только оглушить, выбить дух. Зачем мертвец? Мертвец не может выступать на арене! А после сегодняшних игрищ на арену нужны будут новые бойцы! И какая разница — чьи они? Нехрена шастать по окраинам в неурочный час! Раз идешь один — законная добыча ловца! ХодИте группой! Или вообще не ходИте — сидите на корабле, либо в гостинице!
Каждый дурак знает, что в одиночку бродить по улицам ночью в опасно — за исключением особых дураков, качественных идиотов. Вот таких, как этот красавчик в одежде с материка. Новенький, точно! Необтертый еще! Ничего…на арене оботрется!
Сергей не стал применять никакой магии. Ему ужасно хотелось сделать все своими руками. И он сделал. Два пальца правой руки, указательный и средний, срались, и превратились во что-то подобное острому кинжалу, или скорее — стилету.
Костяной "стилет" вонзился в глазницу ловца, и тот умер, даже не осознав, что его убили. Вспышка! И все. Жизнь закончена.
Два оставшихся в живых парня ничего так и не поняли. Когда предводитель упал, они секунды две молчали, потом один из них растерянно спросил:
— Эй, Лега, ты чего?! Что с тобой?!
— Он мертв — бесстрастно известил Сергей, и шагнул поближе к бандитам — Кто из вас знает дорогу к дому Ульдира?
— Тты…ты убил его…?! — захлебнулся ругательствами один парней, схватился за тесак, висевший на поясе…и тоже умер. Тем же способом, быстро и вероятно — безболезненно. Наверное — безболезненно.
— Ты один остался. Покажешь дорогу, или мне тебя убить, а потом искать нового проводника? — почти любезно предложил Сергей — Далеко отсюда дом Ульдира? У него действительно тут есть свой дом?
Парень молчал, не двигаясь с места, и только звонко клацал зубами. До него только сейчас дошло, похоже — ему пришел конец. И осознание данного факта не располагало к активной умственной деятельности.
Сергей сделал выпад и вонзил свой "стилет" парню прямо под ключицу, схватил его невидимыми силовыми лапами и удерживая на месте, стал ковыряться в ране, поворачивая "клинок":
— Я спросил тебя, скот! Ты будешь отвечать на мои вопросы, гнида мерзкая?!
— Аааа! Ааааа!
Парень завопил так громко, так отчаянно, что его должны были слышать и на кораблях, стоящих на рейде. Но похоже что в этом районе, а возможно и во всем городе жителям было наплевать — кто вопит, зачем вопит, что там на улице творится. И в Союзе пришлось бы долго дожидаться, когда прибежит стража (если прибежит!), а уж тут, на пиратских островах — да кому какое дело, кого и почему убивают? Не суй свой нос, куда не следует — проживешь подольше! Этот закон знали все, с малолетства, и придерживались его буквы и духа с усердием законопослушных граждан.
— Отведешь меня к дому Ульдира?
— Да! Да! Ааааа! Отведу, больноооо! Аааа!
— Хорошо — Сергей коротко кивнул, и выдернул "стилет" из плеча — Веди! Если обманул — я тебе устрою мучительную смерть. Пошел! И не пробуй удрать — поймаю — плохо будет!
Парень потрусил вперед, завывая, зажимая плечо, на котором расплылось темное пятно. Сергей шел позади него, примечая все, что может понадобиться для дела — укромные места, в которых можно переждать если будут преследовать, заборы, через которые можно перескочить, плоские крыши, на которые можно забраться, если другого варианта не окажется. Все, что нужно беглецу, чтобы спрятаться от…он чуть не подумал: "ментов" — и невольно хихикнул. Нет тут ментов. А привычки остались прежними. Что мент, что бандит — прекрасно знают, где можно спрятаться, как уйти от преследования, как обмануть преследователей, пустив их по ложному следу. Знающие менты и бандиты, конечно. Не шелупонь всякая.
Шли минут двадцать. Вонючие улицы сменились более-менее ровными мостовыми, мощенными грубым булыжником, вместо вонючих канав — канализация с решетками. И дома приличные — двух, трехэтажные. Они выглядывали из-за заборов, каждый из который был чем-то вроде крепостной стены. Хотя и в Союзе не пренебрегали крепкими стенами и стальными шипами по краю забора, тут это все было возведено в абсолют — стальные частоколы наверху напоминали челюсти морских чудовищ, а высота стены могла достигать пяти метров. Без специальных средств черта с два влезешь!
Дом Ульдира (если это был он!) ничем не отличался от всех остальных. Высокое двухэтажное здание выглядывало из-за забора своей черепичной крышей, крепкие ворота, окованные сталью, "кормушка" привратника, и ничего указывающего на принадлежность дома некому капитану Мокрассану.
— Стучи, спроси — чей дом! — потребовал Сергей, становясь сбоку от калитки — так, на всякий случай — И не вздумай обмануть! Будет очень больно!
Парень безропотно подошел к "кормушке", грохнул кулаком — раз, два, три! Прислушался — постучал еще. После пятой попытки окошко открылось, и недовольный голос спросил:
— Кто?! Чего надо?!
— Это чей дом? — спросил парень, косясь на спрятавшегося Сергея.
— Болван! Ты ломишься в ворота, и не знаешь, чей это дом?! Да я тебя сейчас! — послышался звук взводимого арбалета, и парень заторопился — Мне нужен Ульдир Мокрассан, тут человек к нему! Это дом Ульдира?
— Да, это дом Ульдира — уже мягче подтвердил привратник — А кто его ищет? Эй, ты куда делся? Где ты? Кто ищет-то?
— Я ищу — Сергей опустился на землю перед привратником, и тот замер, как столб, не в силах что-то сказать — Где Ульдира найти?
Привратник разинул рот, обернулся к дому, видимо для того, чтобы поднять тревогу, но Сергей не дал ему это сделать — схватил силовой петлей, закрыл рот левой рукой, приставил "стилет" к глазу охранника:
— Не кричи. Закричишь — тут же умрешь. Ни звука! Ты меня понял? Если понял — моргни один раз. Это будет значить- "да".
Привратник моргнул.
— Хорошо. Сейчас я уберу руку и ты тихо, спокойно, все мне расскажешь. Все, что знаешь! Итак, начинаем… Ульдир в доме?
— Да, в доме! Кто вы, господин?! Я всего лишь охранник! Не убивайте меня!
— Молчи. Где в доме?
— На втором этаже, в своих покоях, с наложницей.
— Наложницей? — у Сергей неприятно засвербило в голове, будто в ухе зазвенел комар — Как имя наложницы?
— Лорана…так он ее зовет!
Сергея будто в поддых врезали. Он вздохнул, потом сразу успокоился — а чего следовало ожидать? Красивая женщина, любой бы позарился! Тем более, что она до сих пор законная властительница Союза. А потому…еще более ценная добыча. И желанная женщина.
— Где остальные пленники? Две женщины и мужчина?
— Не знаю, господин, о ком вы?! Видимо вам лучше спросить у самого господина Ульдира! Я всего лишь охранник при воротах, больше никто!
— Никто, и никак… задумчиво сказал Сергей, и легко свернул охраннику шею. Поднял его труп и опустил за красивый постриженный куст на зеленую травку. Пусть полежит. Нельзя оставлять за спиной живого врага. Даже потенциального врага.
Парня, что вел сюда Сергея — тоже убил. Мало ли…поднимет шум, начнет болтать — зачем это нужно? Тем более, что ловец точно заслужил свою смерть.
Плавно поднялся в воздух, взлетел, и как огромная летучая мышь пронесся по воздуху к широкому балкону на втором этаже. Окна были занавешены, окна плотно закрыты. Опустившись на пол балкона, подошел к широкому мозаичному окну, прижал ухо к толстому цветному стеклу. Прижал, прислушался, и глубоко вздохнул — есть!
— Тварь, отойди! Тварь поганая! Ублюдок! Мерзкая гадина! Мужеложец мерзкий! Не подходи ко мне! Ааааа!
— Тебе же понравилось, дорогая! Ты же была в восторге! Ну и к чему теперь такие страсти?! Опять вливать насильно? Ну что же…ты не оставляешь мне никаких вариантов…
Голос Ульдира был радостно-глумливым, он наслаждался разговором, это сквозило из каждого его слова.
Сергей не стал слушать дальше — обшарив балконную дверь невидимыми "щупальцами", определил — заперто на засов. Щель между дверью и балконным косяком минимальная, вернее — совсем никакая, но для силового поля это не проблема. Вонзил поле, сплющенное до толщины острия бритвы, сделал что-то вроде крюка-захвата и медленное потянул дверь к себе.
Большинство дверей этого мира — и эта не исключение — открывались наружу.
Во-первых города часто горели, и чтобы выбраться из горящей комнаты легче толкнуть дверь наружу, чем тянуть ее к себе.
Во-вторых, у городской черни была милая привычка время от времени развлекаться локальными бунтами, возникающими по любому, мало-мальски значимому поводу, например — празднование праздника зимнего солнцестояния. Нажраться дешевого вина, воодушевиться лозунгом какого-нибудь народного трибуна о необходимости делиться богатством, и ну давай крушить лавки купцов и дома зажиточных соседей, коим больше повезло в этой жизни.
А чтобы взять дом приступом — надо сломать дверь. А как ее лучше ломать? Вышибая, само собой!
А как ее легче вышибить? Тогда, когда она открывается внутрь! Ведь если она открывается наружу, и в ней имеется крепкий засов — что тогда? Подергали за ручки, оторвали их, побились об закрытую дверь и ушли искать более доступную добычу, не тратя время на мерзких хитрецов, устроивших такую подлянку, и не желающих поделиться неправедно нажитыми сокровищами.
Засов со легким скрежетом согнулся, шум выламываемой двери должны были услышать и в комнате, но не услышали — девушка визжала, Ульдир радостно хохотал, ловцы сопели и пыхтели, пытаясь поймать шуструю девку. Потому появление Сергея, вышедшего из-за портьеры, было равно тому, как если бы перед ними появился сам Гекель со своим войском, или спустился Создатель, притом в облике чернокожей воительницы трехметрового роста.
В общем — все обалдели, а у хозяина дома смех застрял в глотке, как заплесневелый сухарь в горле у молодого матроса.
Лорана, обнаженная, была привязана к цепи, как собачка. Цепь одним концом крепилась к ошейнику, другим — к "серьге" в капитальной стене. Трое мускулистых полуобнаженных здоровенных мужчины с сетями в руками тяжело дышали, выстроившись цепью — сеть была у двоих, третья сетка валялась за Лораной возле стены, видимо девушку пытались захватить, но она не далась — увернулась.
Ульдир — одет легко, штаны в обтяжку, белая рубашка с кружевами, волосы перетянуты серебристой лентой. На поясе из оружия лишь небольшой кинжал, в руках — маленький керамический кувшинчик, длиной с ладонь.
Все смотрели на Сергея недоуменно, Ульдир и охранники — удивленно-враждебно, Лорана, которой в общем-то терять уже нечего — устало, с безнадежной тоской и отчаянием. А еще — яростно, с вызовом — не сдамся! Чего бы это мне не стоило!
Она была красива в своей наготе — сильная, мускулистая, как спортсменка, прыгунья в высоту, или гимнастка.
— Это еще что такое!? — прошипел Ульдир, вскакивая с места — Взять его! Ну?! Взять!
Мордовороты рванулись вперед, и тут же свалились от удара парализующих молний. Сергей повернулся к Ульдиру, но не успел — тот прыгнул к Лоране, схватил ее, оцепеневшую от удивления, заслонился девушкой, и стал громко вопить, напрягая голосовые связки во всю мощь:
— Ко мне! Охрана! Ко мне!
Сергей прикинул, как бы взять гада, не парализуя Лорану (с парализованной труднее бежать!), но ничего придумать не успел — в комнату полезли вооруженные люди — не меньше десятка вбежали в первые же секунды, будто ждали сигнала за дверью. Ульдир показал рукой на Сергея, проревел команду, и…
Бой бесславно закончился. Бесславно — и для мага, и для его врагов. Все нападающие полегли, как скошеннная пшеница.
По толпе очень удобно бить, увернуться же от молний никто не сообразил, или не смог. Через минуту комната была наполнена запахом озона, паленой шерсти и телами, валявшимися во всевозможных, самых экзотических позах.
"На вересковом поле, на поле боевом, лежал живой на мертвом, а мертвый на живом" — мелькнуло вдруг в голове, и Сергей невольно усмехнулся — и полезет же всякая глупость в ответственный момент! Может мозг так защищается от перегрузки? Где вересковые пустоши, и где сейчас Сергей? Да и мертвых тут нет…пока.
Похоже, что Ульдир воспринял улыбку на лице незнакомца оскал перед нападением на свою неприкосновенную особу, потому что он вытащил из ножен кинжал, приставил к горлу Лорану и громко, визгливо закричал, срывающимся от возбуждения голосом:
— Не подходи! Не подходи ко мне, я ее зарежу! Не подходи!
Сергей сжал руку пирата силовым захватом, обездвижил тело и спокойно предложил:
— Лорана, отойди от него. Осторожнее, чтобы не порезаться. Он ничего тебе не сделает, я его обездвижил.
Лорана неверяще посмотрела на Сергея, скосила глаза на нож у своего горла, аккуратно освободилась от захвата пирата, который продолжал завывать, ругаться и звать на помощь и отошла на шаг от врага, вглядываясь в незнакомого парня, который положил всех бойцов в этой комнате. Смотрела секунды две, хотела что-то сказать, теребя цепь, и вдруг обернулась и ударила Ульдира — раз, два, три — мощными ударами кулаков, хорошо поставленными ударами, больше подходящими мужчине, чем стройной девушке!
Все бы ничего — душу отвела, и ладно! Но Ульдир держал в руке кинжал, и вот этот самый кинжал, выбитый из захвата сильным кулаком бывшей властительницы Союза, вонзился Ульдиру прямо под челюсть, да так, что распорол сонную артерию и ушел под основание черепа.
Мгновение! И все разрушено.
— Ты что наделала?! — глядя на дергающегося в судорогах капитана, ошеломленно спросил Сергей — Демоны тебя задери, какого хрена ты его убила?! Как я теперь узнаю…
— Ты кто такой?! — перебила Лорана, выхватывая кинжал из глотки Ульдира, которого продолжал удерживать Сергей — Не подходи ко мне! Не подходи!
— Да что вы все заладили — не подходи, не подходи! — Сергей выругался по-русски трехэтажным матом так витиевато, что на душе сразу полегчало.("…в крестину гробину мать! Да что тебя….!")
Лорана вдруг попыталась вонзить кинжал себе в грудь, перехватив его обеими руками, но Сергей заметил движение и мгновенно выбил клинок из рук, бросив на пол труп затихшего пирата. Потом одним импульсом Силы разорвал ошейник девушки и с досадой сказал:
— Дура! Не узнаешь, что ли?! Аааа…тьфу…понял! Серг я, Серг! Мужчина я! Вот что делать теперь?! Где Морна, Рес и Занда?! Где они, пропади ты пропадом! Зачем грохнула?! Потом бы хоть лентами его нарежь, но информацию где теперь взять?! Я хотел из него выудить, а ты?!
— Серг?! Серг…охх… — Лорана опустилась на кровать, закрыла лицо руками и секунды три сидела, не поднимая голову. Потом оторвала руки от лица, внимательно посмотрела на Сергея и тихо сказала, дергая губами и не вытирая слезу, катившуюся из глаз — Знаю я, где девчонки и Рес. Убивают их сейчас. И наверное — уже убили.
Лорана обхватила руками плечами, и Сергей замер, полный ощущения беды. Неужели не успел?
