Глава 5
— Посиди пока так. Прости. Эта тварь мне нужна. И тебе нужна. Не забывай — у нас ошейники. Их нужно снять. Кто их может снять?
— Я могу… — голос за спиной. Кашель, плевок — Но только если развяжете. И обещаете не убивать.
Магиня помотала головой и поморщилась от боли. На подбородке ее протянулась дорожка розовой от крови слюны, и женщина, видимо это почувствовав, постаралась отереть челюсть о ключицу, но без особого успеха — только размазала по коже.
— Как твое имя? — мрачно спросил Сергей, косясь на Лурка, оскалившегося, как зверь. Не зря все-таки он оставил его привязанным…не хотелось снова вырубать. Ему и так сегодня досталось — от врагов. Еще и свои бьют…
— Азира Амунга Гана, колдунья десятого ранга, советница Главы клана! — с присвистом, шепеляво ответила женщина, и в словах ее Сергею почудилось что-то вроде гордости. Мол, ты обязательно про меня слышал, так что проникнись особенностью ситуации! А еще показалось, что магиня думает, будто имя ее защитит. Такая известная личность, что ли? Ценный объект?
— Как снять ошейник? — бесстрастно спросил Сергей, внимательно следя за лицом колдуньи и отыскивая на нем признаки лжи. Он не мог сейчас видеть ауру, по которой опытный маг сразу скажет — лжет собеседник, или нет. Да если бы и видел — чтец по ауре из него просто дерьмовый. Он и видеть-то ее научился не так давно, а уж разбираться во мелькающих цветных сполохах — этому надо долго учиться. И магам-то это было подвластно не всем, а что говорить о самоучке вроде Сергея.
— Вначале — развязать меня! — надменно сказала магиня, презрительно скривив губы. А когда Серг подошел, довольно усмехнулась — как легко манипулировать людьми, пообещав им то, что они хотят получить! Даже в плену можно стать хозяином положения, если правильно себя вести! По-умному себя вести.
Сергей подошел, наклонился над колдуньей и вдруг без замаха, сильно ударил ей в лицо, в лепешку разможжив губы. Еще раз! Еще!
По подбородку теперь текла не розовая слюна — кровь. Обломки передних зубов как острые лезвия располосовали пухлые губы магини, и кровотечение получилось впечатляющим. Можно было подумать, глядя со стороны, что пленница катастрофически истекает кровью и сейчас скончается от кровопотери. Но Сергей знал, что ничего особо страшного не случилось — больно, неприятно, обидно — но не смертельно. Даже следа не останется, особенно если воспользоваться лечебной магией.
Колдунья конечно это знала. Хоть и была ошеломлена нападением, но через несколько секунд взяла себя в руки и шлепая окровавленными губами выдавила:
— Зачем? Я же сказала, что освобожу тебя! Но как я могу освободить, если у меня заняты руки?
— Ты не будешь диктовать свои условия. Ты можешь только просить — веско и мрачно сказал Сергей — Сейчас я развяжу тебе руки, но если ты сделаешь что-то не так — умрешь. И вообще — хоть что-то мне в твоих движениях и словах не понравится — умрешь!
В глазах колдуньи что-то промелькнуло, и Сергей отчетливо понял — развяжет, может получиться полное дерьмо. От этой твари ждать чего угодно! Но и не развязать нельзя — как она будет колдовать с завязанными руками? Проблема, однако.
Подумал, решительно подошел к связанному Лурку и тихо сказал, наклонившись к отверстию на месте отрубленного уха:
— Пожалуйста, на время сдержись! Если не снимем ошейники — будет беда. Не выйдем отсюда. Снимем — тогда подумаем как с ней поступить. Ты должен сделать так, как я скажу!
— Убить ее! — выдохнул Лурк — Если бы ты видел, как с Джаном…если бы…
— Я представляю! — бесстрастно кивнул Сергей и резанул путы парня. Тот облегченно потер руки и кивнул:
— Жду приказа.
Сергей протянул Лурку меч, который только что поднял с пола — меч принадлежал одной из охранниц — и медленно, четко сказал, чтобы "впитал" и Лурк, и пленница, жадно прислушивающаяся к каждому слову пленителей:
— Сейчас она будет колдовать, снимая ошейник. Ты встанешь позади нее, и если я вдруг упаду, потеряю сознание, или умру, если она попытается напасть — убей ее! Не раздумывая ни секунды — убей, и все!
— Сделаю — кивнул Лурк, и пройдя за спину пленницы, страдальчески скривившей лицо, встал наизготовку, отведя меч для удара.
Сергей подошел к магине, несколькими точными движениями разрезал путы, и рывком поставив ее на ноги, кивнул Лурку. Тот тут же приставил острие меча к спине колдунье так, что та выгнулась и слегка застонала, когда клинок прорезал ткань. Вокруг разреза появилось маленькое темное пятно.
— Полегче! — еще больше шепелявя простонала колдунья — Вы думаете, я смогу колдовать с мечом в спине?! Что за глупости?!
— Колдуй! — холодно ответил Сергей, легонько мотнув головой. Лурк заметил сигнал и ослабил нажим. Чего это ему стоило, видно было и отсюда — парень побледнел, закусил губу, и если он сдерживался, так только потому, что понимал — не снимут ошейники — погибнет.
Магиня покосилась за спину, повернув голову, со вздохом достала откуда-то из потайного серебристый перстень — или что-то похожее на перстень — с голубым камнем посредине, и просто коснулась ошейника, надетого на Серг. Он не успел испугаться — ошейник щелкнул и открылся, опав на плечи и оставшись висеть на шее — мягкий, как кусок серебристой резины. Да, это был совсем другой ошейник, не похожий на те, что были у Гекеля. Те оставались твердыми всегда, даже открытые.
Сергей поскорее содрал с себя этот проклятый артефакт, знак рабства, и с отвращением бросил его на стол, вытерев руки о штаны, будто подержал что-то гадкое, скользкое и ядовитое.
— Теперь его! — Сергей указал на Лурка, и подойдя занял место парня. Процедура повторилась один в один, и все вместе заняло не более полминуты, а то и меньше.
— Все, я выполнила! — кивнула женщина, собралась спрятать "перстень", но Сергей не дал этого сделать. Он выхватил кольцо из ее рук, внимательно наблюдая за магиней шагнул к столу, взял в руку один из сброшенных ошейников и прежде чем колдунья успела что-то сказать, набросил серебристую ленту ей на шею. Коснулся перстнем — щелк! — ошейник закрылся.
— Ах! — магиня побледнела еще больше, став белой, как полотно, схватилась за горло, и на миг прикрыла глаза, будто не веря в происходящее. Потом очнулась и хрипло каркнула:
— Я первая колдунья клана! Глава меня слушает! Остановитесь! Я не хочу вашей смерти! Твоей смерти!
— А его смерти ты тоже не хотела, да? — Сергей наотмашь хлестнул женщину по лицу и толкнув ее в грудь, указал на мертвого Джана, так и висевшего на кресте — Ты из человеколюбия поддерживала в нем жизнь, тварь?! А вот теперь и ты попробуешь, каково это — висеть на кресте! Лурк, раздень ее! Совсем! Догола! И на крест!
Лурк с готовностью бросился исполнять, женщина завизжала, начала отбиваться, отталкивая парня, но получалось у нее плохо, колдунья явно не дотягивала по уровню боевой подготовки до своих телохранительниц. Да скорее всего и вообще никогда не училась единоборствам — зачем? Какой человек в своем уме вызовет на бой магиню, Советницу Главы? Она с детства уже могла очень эффективно пользоваться своей магией, и ни одна воительница не стала бы ее вызывать на поединок. Впрочем, это было запрещено законом — Морна рассказала. Колдуньи неприкосновенны — если это "свои" колдуньи. Эорнские.
Через пять минут голая колдунья рыдала на грязном, окровавленном полу, сжавшись в комок, изображая из себя зародыш в чреве женщины. Лурк пытался ее поднять, чтобы пристроить на крест, но вымазанная кровью и содержимым кишок растерзанного палача женщина проскальзывала в руках, падала, отбивалась ногами и Сергей стал опасаться, что Лурк в конце концов придет в ярость и попросту ее зарубит. Парень матерился так, что у воспитанного человека от таких ругательств уши свернулись бы в трубочку.
Сергей особо воспитанным не был, прошел армию и ментовку, которые могли легко соревноваться по качеству матерщины со стройкой и корабельным портом, потому уши его остались целы. Слушать мат и глядеть на упражнения Лурка и магини быстро надоело, и тогда Сергей все-таки сделал то, что до этого момента боялся делать — задействовал магию.
Увы, после двух неудачных экспериментов в камере в голове подсознательно закрепился страх перед использованием своих магических способностей, настолько страшной была боль, возникшая во время попыток поколдовать. С двух раз практически выработался условный рефлекс — прямо-таки как у собачек Павлова.
Аж в животе захолодело, и чуть не вывернуло наизнанку от страха! Тем более что атмосфера пыточной располагала к тошноте.
Но все получилось. Невидимая рука подняла заверещавшую еще больше женщину в воздух, и прижала к кресту, раздвинув ее руки так же легко, как если бы Сергей своими живыми руками раздвинул хрупкие соломинки. Лурк быстро примотал руки к перекладинам и оглянулся на Серг:
— Ну что, можно, я спущу с нее кожу? Посмотрим, сколько она проживет? А еще неплохо было бы отрезать ей сиськи! И нос! — Лурк вдруг криво усмехнулся, и эта улыбка была настолько страшна, что Сергей невольно содрогнулся. Глаза парня горели, как у безумного — адским, неутолимым огнем. И Сергей понял — отдай он такой приказ, Лурк на самом деле заживо освежевал бы колдунью. И рука бы не дрогнула. Это уже совсем не тот веселый парнишка, с которым Сергей расстался только вчера. И всего какие-то сутки! И целая жизнь…
Горько и страшно. И нет предела человеческой жестокости и злобе. Война — это плохо. И не живется же людям! Ну не утащишь ведь в могилу всех денег, что нахапал! Не будешь ты править народами, будучи хладным трупом! Деньги и власть. А еще война — во всех мирах. И так будет всегда! Человек — хуже зверя, потому что кроме своей звериной натуры у него имеется еще и хитрый, изворотливый разум.
— Не надо! Нееет! — женщина задергалась, и вдруг из нее потекло со всех дыр. Запахло нечистотами, Сергей брезгливо поморщился и отвернулся, ему было противно и очень тоскливо на душе. Теперь он еще и палач, заплечных дел мастер! Прогрессирует, ага…и подмастерье имеется — вон как со знанием дела описывает, что сделает с женщиной!
— Подожди, Лурк — глухо сказал Сергей и подошел почти вплотную к магине, не дойдя до нее один шаг — Будешь отвечать на вопросы, или тебе будет очень больно! Поняла?!
Женщина бессмысленно на него посмотрела, не сразу ответив. Видимо впала в такое состояние безумного, животного ужаса, что едва не сошла с ума. А может и сошла — но это можно узнать, только задав вопросы. А их было много, этих вопросов, и следовало спрашивать побыстрее — пока в допросную не решил попасть кто-то еще, тот, кто имел право проверить деятельность допросчиков.
— Ты меня понимаешь? Понимаешь, эй?! — Сергей похлопал по окровавленным щекам женщины и отошел назад, сев в кресло. Устал. Сегодня был тяжелый день. Очень тяжелый день.
Или не один день? Сколько он уже тут? Не менее двух дней, это точно. День лежал в беспамятстве, потом день в заключении — дважды принесли еду, значит прошло не менее двух суток. Ведь насколько Сергей знал, заключенных в этом мире кормили раз в сутки.
Женщина была довольно молода. Лет тридцать, не более того. А может и меньше. Хорошая фигура, не такая жилистая и сухая, как у воительниц, но без лишнего жира и уже тем более — целлюлита. В другое время залюбовался бы ее высокой тяжелой грудью, круглыми бедрами, тонкой талией. Теперь же никаких чувств, кроме холодной ненависти и ярости, а еще — было осознание, что после того, как женщина выдаст нужную информацию ее придется убить.
Нет, не так страшно, как предлагал Лурк (Все-таки, чтобы напугать предлагал, или…всерьез?!), просто убить, и все тут.
Да — месть! И что?! Имеет право! Когда думал о том, что больше не услышит Джана, его перебранки с братом — к горлу подкатывал комок, и хотелось так врезать по башке этой твари, чтобы мозги разлетелись по всей комнате! Заслужила!
Теперь Лурк никогда не будет прежним, это точно. Все плохое, что происходит с человеком, меняет его — иногда до неузнаваемости. Весельчаки становятся мрачными депрессивными типами, рядом с которыми быстро впадаешь в уныние, добрые ожесточаются и теряют веру в людей. Так бывает, и совсем не редко.
— Отвечай быстро, не раздумывая, иначе будет плохо! Ясно?! (закивала головой) Хорошо. Итак, кто приказал пытать моих мужчин?! Чья идея?!
— Это советница по безопасности приказала! Я тут не причем! Глава попросила меня проследить, как идет допрос и поддержать шпиона, чтобы он не умер раньше, чем расскажет все, что знает!
— Почему не применили сыворотку правды?! Она же есть у вас!
— Есть. Но от сыворотки можно укрыться. Чтобы вытащить спрятанное внутри мозга, и устранить блокаду нужна боль. Боль все открывает!
— Я тебе щас открою, сука! — застонал Лурк и мечом чиркнул женщину по животу. Вернее — не по животу, а чуть пониже. Женщина страшно, захлебываясь закричала и судорожно поджала колени, прикрывая пах.
— Лурк! Не трогай ее! Я не давала тебе такой команды! — рявкнул Сергей и хлопнул ладонью по столу — Еще одна такая выходка, и я тебя снова свяжу! Не прикасайся к ней без разрешения! А ты не вой — царапина, не более того! Лучше глянь на Джана — ваших рук дело, твари! Это тебе малая часть того, что могло бы быть! Молчать! Итак, они вам все рассказали, почему сразу не пошли, и не доложили Главе?! Вы же видите, что мы не лазутчики! Вы все узнали! Почему не сообщили?!
— Собирались сообщить, но она сказала, что нужно все узнать подробнее! — магиня кивнула на одну из женщин-воительниц, лежащую на полу в параличе. Сергей еще раньше подумал, что там отличается от остальных — дорогая новая одежда, тоже синего цвета, много дорогих украшений, вплетенных в волосы, перстни, браслеты — богатая дама! Но не праздная — руки мозолистые, меч, кинжал — все, как положено. Только дорогие, украшенные золотом и драгоценностями.
— Это и есть советница по безопасности? — Сергей кивнул на женщину, и получил утвердительный кивок мучительно захотел встать и пнуть в бок бесчувственной воительнице, но сдержался. Потом! Все — потом!
— Лурк! Стой! — снова приказал, глядя, как дернулся парень — Потом с ней разберемся. Сейчас не это важно. Как ты смогла устоять против парализатора?
— Чего? А! Он у нас называется вакар. Это вакар. У меня против него защита. Вон тот обруч, что снял твой мужчина. Обруч — амулет. Он не позволяет воздействовать на меня магией. До определенного количества магии, конечно. Пока не иссякнет. И зависит от силы мага. Сдайтесь! Я обещаю, что Глава вас выслушает! Если вы и правда пришли с добром, вы будете вознаграждены!
— И его брата воскресите? — мрачно спросил Сергей, кивнув на Лурка.
— Я не виновата! Я ей говорила — давай ограничимся допросом первой степени, но она уперлась, и все тут! У нее похоже совсем с головой не в порядке! Она мужчин ненавидит, говорит — все зло от них! И магию ненавидит — даже защитный амулет не надела!
— И потому ты помогала ей пытать? Заткнись. И расскажи, как отсюда выбраться.
— Никак! Вы не выйдете отсюда! Не пройдете через контрольный пункт! Там стоит амулет, сигнализирующий, если через проходную пытается проникнуть перевертыш! Вы можете выйти, только убив всех, кто там есть! Но тогда набегут другие воительницы, да и в городе вы не скроетесь! Вас можно сразу отличить, вы чужаки!
— Ты нас выведешь. Ты подскажешь, куда спрятаться. А если не скажешь — я тебя убью. Мучительно убью! После того, что вы сделали с парнем — мне на вас плевать. Пусть вас Гекель всех поубивает, тварей! Я уже начинаю думать, что Гекель не самый худший вариант для этого мира…он хотя бы не наслаждается пытками.
— Я ценная заложница! Я родственница Главы! Дальняя родственница, но…родственница! Она прислушивается к моему мнению!
Сергей помолчал, размышляя, потом вдруг неожиданно для самого себя, спросил:
— Ты знаешь Морну?
— Кто такая Морна? Нет, не знаю…Отпусти! Сдайся!
— Сюда кто-то должен прийти? Как скоро?
— Не знаю. Скоро! Сама Глава обещала подойти и посмотреть, как идут дела. Вечером мы должны были доложить. Отпусти! Обещаю, все будет хорошо!
— Какая свита у Главы? Сколько человек?
— Двадцать, не меньше! Из них две колдуньи! Ты не сможешь их победить! Тем более, что шум привлечет внимание остальных воительниц, а здесь их две тысячи! Сдайся!
— Я не сдамся — Лурк сплюнул на пол и с ненавистью посмотрел на колдунью. Потом шагнул к бесчувственной советнице по безопасности и прежде чем Сергей успел что-то сказать, с размаху рубанул ту наискосок, разрубив от ключицы через всю грудь. Острый меч со свистом врубился в плоть, запахло мокрым железом, забулькало.
— Вот теперь нормально! — удовлетворенно кивнул парень — Теперь она за все ответила! Я боялся, что ты оставишь ее в живых, чтобы торговаться с Главой! А теперь торговаться нечем! Кроме этой засранки!
— Нечем — опустошенно вздохнул Сергей — Теперь нечем. Теперь или всех поубивать, что вряд ли, или сбежать. Отцепи ее. Ну, чего смотришь? Сними ее с креста!
Лурк не мигая смотрел на Сергея секунд пять, не трогаясь с места, потом подошел к распятой женщине и морща нос дважды взмахнул мечом. Женщина со стоном упала на пол, завозилась в луже нечистот.
Выглядела она и правда преотвратно. В крови, в нечистотах, в грязи и саже — любой нищий выглядит лучше, даже если спьяну упал в придорожную канаву.
Сергей вдруг вспомнил самого себя, или саму себя — того, кем был в момент осознания, что находится в чужом, женском теле. Вспомнил домишко-конуру на берегу моря, в котором он некогда жил. Старое засаленное платье, насекомые, которых вычесывал из волос…
Ему стало противно и тоскливо. И снова захотелось вернуться на Землю. Там тоскливая жизнь была, как он считал? Скучная такая, да? Беспросветная?
А кто ее сделал беспросветной? Кто сделал ее тоскливой? Дядя? Бухал, да работал — насколько мог работать с похмелья! И больше ничего — бухло, и работа! В жизни столько интересного, столько можно было успеть сделать — и на Байкал съездить, и куда-нибудь на экзотические острова! А он что? Набухался, проспался, снова набухался! Между делом пожрал, потрахался…и снова набухался.
И только одна всегда проблема — где взять бухло, или денег на бухло. И давай изыскивать способы!
Все в нем зло, все в нем…в ком? Или в чем? Нет, не только в бухле. В нем, в Сергее зло! Он сам разрушил свою жизнь! И так ли нужно винить жену, которая от него сбежала? Ни детей, ни жизни…вспомнить нечего!
Зато уж здесь — только и вспоминай! Что ни день — приключения! Что ни час — просто эпос какой-то! Мать его…так хочется залечь где-нибудь на пляже на чистый белый песок и бездумно валяться — день…два…три…пока не надоест. А потом не одному поваляться…с женщиной. И только чтобы он был при этом мужчиной, а не этой мокрощелкой-убийцей! А просто парнем, который наслаждается жизнь со своей женщиной!
Где бы только эту любовь еще взять…нет любви ни к кому. Может он вообще разучился любить? Монстр проклятый…
Монстр?! Монстр! Да! А раз монстр…
Сергей ухватил Лурка и вставшую на колени магиню силовой "рукой" и медленно приподнял над полом. Они вначале не поняли, что случилось, но потом осознали происшедшее и отреагировали по-разному: Лурк лишь сжал рукоять меча так, что побелели пальцы и плотнее сдвинул губы, образовав из них узкую полоску. Магиня вскрикнула, забилась, как пойманная птица — возможно решила, что чужачка хочет ее каким-то образом убить? Потом обвисла, тяжело дыша, с выпученными, как у рыбы глазами.
Силы хватало. Сергей точно чувствовал, что с того времени, как овладел искусством телекинеза, его сила выросла многократно. Он сам теперь не знал своих возможностей, и только внутренне ощущал, что запас сил еще есть. Это было похоже на то, как тяжелоатлет поднимает некий груз — штангу, к примеру. Он чувствует, знает, что взял довольно большой груз, а мышцы говорят: "Мы можем больше! Еще больше! Не бойся, добавь "блинов"!"
И тогда Сергей добавил. Он отделил от своих силовых "рук" еще один поток-руку, третью, ухватил самого себя и попытался поднять вверх, над полом, одновременно удерживая еще два объекта.
И тут же почувствовал, как это трудно. Трудно так же, как если бы он, тренированный штангист вместо пары "блинов" добавил их целый десяток. Трещат мышцы, глаза вылезают из орбит, стучит в висках кровь и ты знаешь — еще немного, и мышцы порвутся, сухожилия треснут и ты останешься инвалидом!
Но терпишь, и вот — штанга над головой! Руки трясутся, будто тебя бьет в лихорадке, голова дергается, но зал кричит, рукоплещет — есть! Вес взят! Урааа! И долгожданная награда — золотая медаль!
Не было здесь пьедестала. Не было рукоплещущего спортсмену зала. Был очаг, в котором раскаляли инструменты пыток, был столик с различными приспособлениями для доставления мучений живому существу, был вонючий, покрытый трупами, кровью и кусочками плоти пол, где Сергей должен взять свой "рекорд".
И награда за победу — жизнь. И не только своя!
Сергей висел на высоте метра над полом и продолжал подымать себя вверх, одновременно удерживая "руками" Лурка и магиню. Они подымались следом за ним — Лурк бесстрастно, магиня — повизгивая от страха, прижав к груди сжатые в кулачки пальцы, будто старалась прикрыть голую грудь. Распухшие окровавленные губы женщины кривились, и Сергею она вдруг показалась чем-то похожей на Анджелину Джоли — губастая, породистая, стройная.
Повиснув на высоте двух метров, Сергей потянул свою "штангу" ближе к себе, и почувствовал, что держать и груз, и себя стало легче. Он и раньше догадывался, что чем дальше расстояние до объекта, на который он воздействует телекинезом, тем это воздействие на объект слабее, и тем больше приходится прилагать усилий для колдовства. Но теперь убедился в этом наверняка.
Впервые он заподозрил это тогда, когда разбрасывал лесных воительниц, пытавшихся "попробовать комиссарского тела". Когда швырял зарвавшихся дамочек, ощутил, что тех, кто отбежал от "пузыря" на приличное расстояние, достать было гораздо труднее и парочка мерзавок почти вырвались из его захвата. Все, что он тогда сумел сделать — врезать их башкой о стволы деревьев, изменив направление движения и придав дополнительное ускорение, будто пендалем в зад.
Невольно усмехнулся — ведь нашел же место для тренировок и экспериментов! Как и всегда — пока гром не грянет, мужик не перекрестится. А он именно мужик, мужчина, пусть и в теле смазливенького бабца. А потому ничто мужское ему не чуждо. Приспичило свалить из плена — он нашел способ как это сделать! А не приспичило бы — на кой черт дергаться, пусть все идет, как идет!
И тут же выругал себя — вот так всю жизнь! Плывет по течению — несет себе, и несет река жизни, нахрена думать, стремиться к чему-то, оно ведь и так хорошо! Но если и не хорошо — то не так плохо, чтобы особо уж так дергаться. Берега проплывают, травка зеленеет, солнышко блестит!
Водоворот?! Тону?! Аааа! Надо плыть! Давай махать руками, ага! Хреново плывется, не тренировался — ну и чего? Плывется же? Вот и снова спокойная вода…дальше несет поток… Почему раньше не тренировался в брассе, или хотя бы на спинке — а зачем? Не приспичивало ведь!
Подтянул "груз" к себе на расстояние вытянутой руки, почувствовал, что есть запас еще процентов двадцать-пятнадцать. Как почувствовал, опять же — неизвестно, но знал, что теперь все в порядке.
В углу комнаты, как вероятно везде в камерах и комнатах тюрьмы журчал ручеек, падающий в желоб вдоль стены. Сергей медленно и плавно отлетел к выходу, все еще удерживая на весу Лурка и магиню, и все так же вися над полом стал отодвигать "груз" от себя, запоминая, на каком расстоянии держать будет уже невозможно.
Оказалось — около двадцати шагов. Когда "груз" оказался практически возле стены, из которой выливалась вода, держать в воздухе и себя, и людей стало совсем трудно, как если бы на самом деле Сергей держал груз своей живой рукой и она удлинялась все больше и больше.
"Рычаг" становился все длиннее, и удерживать "гири" стало практически невозможно, груз пригнул "руку" к полу. Тогда Сергей отпустил Лурка, уже стоявшего на ногах, и тут же невольно вздохнул, будто со штанги сняли пару двадцатикилограммовых блинов! А то и две пары!
Теперь Сергей, так и вися в воздухе мог свободно перемещать магиню, так же легко, будто жонглировал шариком. Он мог воздействовать на нее уже на гораздо большем расстоянии, чем мог это делать держа в "руке" еще и Лурка. И тут же воспользовался этим обстоятельством, сунув колдунью под струю ледяной воды.
Женщина пронзительно завизжала, забила ногами, руками, захлебываясь струей, бьющей ей в лицо, но Сергей не отпускал, без всякой жалости наблюдая за страданиями колдуньи. Впрочем — такие ли уж страдания, попасть под струю холодной воды? Вот Джану, тому досталось гораздо тяжелее! Сергей был бы не против того, чтобы вместо струи ледяной воды на женщину лился поток расплавленной лавы — заслужила!
Отбросив эмоции, мгновенно захлестнувшие мозг, бесстрастно приказал:
— Мойся! Смывай с себя грязь! Тщательно мойся! Не люблю вонючек! Лурк, сними вон с той бабы одежду. Да, с этой. Сними, аккуратно только, не порви и не испачкай. Положи на стол. Да мойся ты как следует, поганка! Лурк — в углу видишь метлу с тряпкой? Тащи сюда. Мой ее! Да, да — тряпкой, метлой — смой с нее всю эту гадость!
Лурк молча пожал плечами, схватил метлу, прикрепил к ней половую тряпку, обмотав вокруг прутьев и начал методично тереть стонущую, рыдающую магиню так, будто мыл испачканный грузовик. Он не прилагал усилий больше, чем требовалось, не старался доставить ей боль, но и не обращал никакого внимания на слезы, всхлипывания и просьбы прекратить экзекуцию. Впрочем — как не обращал на это никакого внимания и сам Сергей.
Убедившись, что "объект" вымыт уже в должной степени, Сергей выхватил из желоба исцарапанную, красную как рак колдунью и швырнул ее на стол, приказав:
— Быстро одевайся! Скорее!
Магиня трясущимися руками, щелкая от холода оставшимися в целости зубами, натянула на себя штаны, рубаху, неловко обулась в башмаки, снятые с трупа — другие по размеру не подходили — и села на краю стола, сгорбившись, поджав ноги и обхватив себя руками за плечи. Сергей из-под потолка спустился на пол, подошел, принюхался — теперь от женщины уже не пахло, как от полевого солдатского сортира, хотя коек-какой запашок еще остался.
Взял со стола свиток, покрытый ровными тонкими строками, размахнувшись — бросил его в очаг, медленно пожиравший куски угля. Свиток с треском вспыхнул, будто политый бензином, ярко запылал, и через минуту от него остались одни лохмотья, с гулом унесшиеся в трубу дымохода. Все, теперь можно было уходить.
— Я хочу их убить! — Лурк показал на лежавших в беспамятстве воительниц, но Сергей покачал головой:
— Нет. Не надо. Ты уже убил тех, кто непосредственно причастен. Кроме нее (он указал на магиню)…но она пока нам нужна. Уходим, Лурк!
— А Джан?! Джана оставим здесь?! Я должен его похоронить!
Сергей сел на табурет, стоявший у стола, устало бросил руки на колени. Помолчал, глядя на парня, у которого левая щека дергалась в нервном тике.
Лурк тоже молчал, с вызовом, яростно пожирая взглядом "командиршу".
— Лурк…мы не можем его забрать, прости. У меня не хватит сил. Просто не хватит сил. Я сейчас даже не знаю, хватит ли мне сил уйти — всем троим. Я знаю, что ты скажешь — бросить эту суку, и взять вместо нее Джана. Но Джану уже все равно, он на Колесе, живет где-то в новом теле, а нам еще нужно жить здесь. И выжить! И победить! А чтобы победить, нам нужна эта женщина, вернее не она сама, а та информация, которая у нее в голове. И чтобы получить эту информацию, мне нужно взять ее с собой. Понимаешь?
— Я. Должен. Похоронить. Джана — мрачно-упрямо повторил Лурк — Я не брошу его здесь, как какую-нибудь дохлую крысу! Или я умру здесь же! С честью! Лягу рядом с братом! А ты делай что хочешь! Беги! Спасайся! Трусиха!
Сергей вздохнул…
— Лурк, пожалуйста, не усложняй, ладно? Я не могу его взять. Только трое — я, ты, и она. Джану места нет. Я не смогу вытащить всех! Ты молодой парень, тебе еще жить, не нужно…
— Я все сказал! И больше повторять не буду! — голос Лурка дрогнул, сорвался, дав "петуха", он отвернулся от Сергея, пошел к брату, так и висящему на кресте, осторожно разрезал веревки и согнувшись под тяжестью мертвого тела, отошел к противоположной стене. Положил Джана на пол, вытянул ему руки, ноги, закрыл глаза, сел рядом. Плечи парня вздрагивали, но звуков не было слышно.
Сергей сглотнул комок, подкативший к горлу, посидел, закрыв глаза. Потом поднял парализатор и выпустил молнию в спину Лурка.
— Прости…надеюсь ты поймешь, что я не мог иначе.
Потом Сергей обошел комнату, собрал все парализаторы, которые здесь были, забрал обруч магини, нацепив его на лоб. Осторожно попробовал, работает ли телекинез — все в порядке, обруч не блокировал свою магию.
Обыскал трупы, снял с тех воительниц, которых не сразил парализатор, все подозрительные драгоценности, ведь какие-то из них точно были амулетами защиты. Магиня внимательно следила за его манипуляциями, и когда Сергей снял с одной из воительниц шейную "гривну" с вставленным в нее синим камешком, утвердительно кивнула головой:
— Да, это амулет защиты. Это телохранительницы советницы, лучшие из лучших. Если не считать телохранительниц Главы. Амулеты защиты дорогая штука, но у этих они были. Я удивлена, что ты сумела так быстро их убить. Ты на самом деле великая воительница, как про тебя и говорили эти мужчины. Я понимаю, твой гнев, но так получилось, пойми! Мы на самом деле думали, что вы шпионы врага! А со шпионами, сама понимаешь — какой разговор…война ведь! Только не надо было советницу убивать. Это плохо. Очень плохо. Глава будет в ярости. Она не простит…наверное.
И тут же поправилась:
— Простит, если я попрошу — конечно простит!
Глаза магини метнулись в сторону, и если бы Сергей в этот момент смотрел в ее лицо, понял бы и без знания оттенков ауры — врет!
Но Сергей не обратил на ее слова ровно никакого внимания. Собрав барахло — парализаторы, ошейники, амулеты, просто драгоценности похожие на амулеты (так, на всякой случай!), он увязал в узелок и сунул узел в руки магине:
— Держи!
Колдунья ухватила узел обеими руками, слезла со стола и замерла в готовности, как охотничья собачка, ожидающая выхода в поле. Сергей усмехнулся, оглянулся по сторонам и вдруг заметил на столе тот самый перстень-ключ, который отпирал ошейник — выпал из узелка, и он его едва не забыл. Сунул в карман, еще раз оглянулся, удостоверяясь в том, что захватил все, что требовалось, и подойдя к бесчувственному Лурку силовой рукой положил его себе на плечо. Согнулся, под тяжестью парня, попробовав ослабить силовую хватку, и снова приподнял силовым полем, решив, что черт ней, с экономией магической силы, не надорваться же ему, таская этого здоровяка на плече!
Почему-то раньше Сергей не замечал, что вообще-то Лурк довольно-таки крепкий парнишка, с соответствующими его росту мускулами и крепким костяком. Килограмм семьдесят весит, не меньше! По крайней мере, так ему показалось. Может просто устал? Эти сутки были ну очень уж неприятными, и трудоемкими, тело гудело, будто разгрузил вагон угля. Но кстати сказать — уже не болело! За то время, что прошло после того, как с него слетел ошейник антимагии, организм уже успел залечить повреждения — разбитые руки, ноги, устранил головную боль! Вот только усталость убрать он не мог, и усталости стало больше — ресурсы тратились, и восполнять их было нечем. В пыточной, само собой, еды никакой не было. Да и вряд ли бы смог он хоть что-то съесть в этой скотобойне, пропахшей трупами и жженым мясом. Жженым мясом Джана, лежавшего сейчас в углу…
— За мной! — Сергей махнул рукой, и магиня подбежала к нему, как собачка, преданно заглядывая в глаза. Сергею стало почему-то не по себе…он вообще-то не был злым, жестоким — только в пределах необходимого и для службы, не более того! Над задержанными ради удовольствия не глумился, и не глумился вообще. Бил, да. Сильно бил. Когда был уверен, что те совершили преступление и нужно было узнать сообщников. Но не переходил черту, когда человек превращается в монстра, в палача, упивающегося страданиями заключенного. Ведь он не вертухай, а опер, его задача — найти, и поймать. А забивает зверя пускай уже другой. Кому работа на бойне больше по душе. Даже сейчас, глядя на эту женщину, принимавшую активное участие в страшных пытках над его другом, он не испытывал зла. Только горечь — ну как так можно? Ну как ты, красивая, молодая женщина могла на это пойти? Как ты могла участвовать в этом? Неужели в груди ничего не ворохнулось, когда смотрела в глаза молоденькому парню, и делала все, чтобы он испытал как можно больше мучений? Может именно этим отличаются люди средневековья от современного человека — когда-то жизнь человека совсем ничего не стоила и простолюдин был счастлив только потому, что "добрый сэр" его не убивал?
Сергей всегда удивлялся в своей юности, когда читая книги, например, Вальтера Скотта, обнаруживал такое вот обращение к некому сильному мира сего: "Добрый сэр!" — в чем его доброта? Судя по тексту — зверюга зверюгой! И только став старше, понял — добрый, да. Не убил же сразу! А ведь мог! И никто бы ничего ему не сказал — его право убивать тех, кто ему не по нраву. Вот как Сергей сейчас — выйдет из темницы, а там…там кто-нибудь. И этот кто-нибудь попробует его остановить. И что тогда будет? Ясно, что будет. И другого быть не может. И вообще — пора отбросить все эти глупые рассуждения о гуманизме, о ценности человеческой жизни! Не то время, не то место. Расслабишься — проиграешь! И еще — если нужно будет повесить эту даму, или скормить свиньям — он сделает это не задумываясь. Чтобы спасти и свою жизнь, и жизнь Лурка. Но не ради мести, или удовлетворения патологического желания увидеть мучения человека.
Тяжелый засов легко скользнул в сторону, но Сергей замер перед дверью, собираясь с силами, не решаясь ее открыть. Что там, снаружи? Кто его ждет? А может никто и не ждет? Может все обойдется? Тихонько свалит отсюда, и…там видно будет, что — "И". Вначале нужно уйти. Добраться до пузыря. Отсидеться, отлежаться, и уж потом!
Потянул дверь на себя, сощурил глаза, уберегая их от яркого света — в пыточной было полутемно, несмотря на несколько фонарей, исправно коптивших стены. Зал ведь большой, весь не осветишь. Да и нет необходимости освещать всю комнату — главное, чтобы было светло там, где сидит писец, да висят допрашиваемые…
Как он успел — сам не понял! На уровне чутья, подсознания, когда веко опускается, чтобы уберечь глаз от раны! Стреляли не наповал, скорее всего — не наповал. Чтобы ранить и помешать двигаться. Четыре стрелы — две в руки, две в ноги. Успел убрать ноги, а две стрелы, которые должны были пробить плечи, отбил, отклонил силовым полем — они вонзились в утоптанную землю, уйдя в нее почти до половины.
Страшно заголосила, завыла магиня, похоже, что она из стрел ее зацепила. Удерживая Лурка на плече, рванул женщину к себе, прикрывая своим телом — автоматически, не соображая, на инстинкте — прикрыть вопящую женщину. Вот вбили в голову дурацкое — женщину надо защищать! Женщину надо беречь! Тьфу!
Рванул себя вверх, как Мюнхгаузен, вытаскивающий себя из трясины за шиворот, и не забывший уцепить лошадь. "Лошади" мешали лететь — одна "лошадка" висела мешком, другая — завывала, рыдая, будто ребенок высеченный злым родителем. Стрелы жужжали рядом, как разъяренные осы, и Сергей едва успевал отклонять их со смертельного пути. Те, что видел. А те, что не видел, мучительно ожидал ощутить всей своей неприкрытой металлом задницей.
Пару раз все-таки зацепило — обожгло бедро, сильно заболела голень и штанина намокла кровью. Магиня затихла — то ли потеряла сознание от страха, то ли убили — разбираться некогда.
Лурку тоже досталось — стрела торчала у него в плече, пройдя навылет, пришпилив руку и немного войдя в шею — не хватило энергии, стреляли-то вверх. Лучникам не хватало и точности — стрелки привыкли поражать цели, находящиеся на земле, никто не тренировал их в стрельбе по летающим мишеням. Время зенитчиков еще не пришло. Придет, надо думать…когда-нибудь. И может даже скоро. Очень скоро.
Вверх, верх!
Толпа осталась далеко внизу — два десятка девок с луками и арбалетами, не менее сотни воительниц с мечами наголо — была ли там Глава клана? Да кто ж ее знает? Если бы даже знал в лицо, не до разглядывания лиц! В живых бы остаться!
Бах!
Огненное кольцо вокруг! Пламя!
Бах!
Тонкий вой, свист, жар!
Пробили?! Защиту пробили?!
Фхххх…шшшш…
Шар, еще один — мимо! Только в глазах сверкнуло.
Хорошо, что так и не перестал менять направление, змейкой. На всякий случай. Не про магию думал, про то — вдруг притащили какие-нибудь дальнобойные луки? Что-то вроде баллист, стреляющих дротиками? Точность у этих штук минимальная, но все же! Если попадет — через задницу в макушке вылезет! Нет уж, береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет! Ментовско-зековская мудрость!
Выше, еще выше…
Все! Хрен достанете! Откурили, сучки!
Облака — как туман, такие же клочковатые, белые, как вата. Видел такие облака — в горах Кавказских. Поднимаешься к вершине, а облако село на нее, как шляпка гриба, и стоит, никуда не уходит. Голова в облаке, а ноги на земле — смешно кому-нибудь рассказывать, но так и было! А в облаке снежинки….мееедленно так опускаются, кружатся…пушинки из перины богов. Тишина и благость.
Не зря отшельники уходили в горы — тибетские отшельники, не русские. Русские отшельники селились в лесу, где-нибудь у озера, ближе к живой природе, к добру. Горы чужды славянину — жестокие, холодные, коварные.
В горах отчетливо видно, насколько мал и слаб человек по сравнению с божьей волей. Можно спокойно думать о возвышенном и алкать просветления. Пока с голоду не помрешь, или не замерзнешь. Дует в этих горах, как в аэродинамической трубе — только держись! Но иногда — как в облаке…тихо, спокойно. И можно забыть о суетном, черном мире…
Поднялся еще выше, стараясь не думать о том, что запас силы может кончиться и тогда…тогда останется пара минут чтобы помолиться богам, и попросить, чтобы не совали его душу в совсем уж пропащее тело. В червяка какого-нибудь, например. То-то червяки, когда он на рыбалке насаживал их на крючок так извивались — может это такие же как Сергей заблудшие души, получившие свои скользкие тела в наказание за неправедную жизнь? И в конце этой жизни получили крючок в анус. Перед тем, как их должен сожрать какой-нибудь наглый ерш — реинкарнация кого-нибудь вроде Лурка.
Мысли вяло плыли, мозг работал как бы сам по себе, выбирая направление движения — туда, где был спрятан "пузырь". Единственное место на этой планете, где Сергей мог чувствовать себя в безопасности — до какой-то степени, конечно, не более того.
Облака были уже далеко под ногами — похожие уже на горные кряжи белой ваты. Стало очень холодно — это не парная жара Эорна, это уже горные высоты. По прикидкам — тысячи две, две с половиной. Или три тысячи. Не так уж и высоко, но…хватит, чтобы замерзнуть. Скорость хотя и небольшая, но все-таки продувает насквозь.
Кстати, о скорости — по всем прикидкам, должен уже находиться над берегом, там, где спрятан корабль. Теперь — вниз!
Сердце ухнуло, подкатываясь к горлу, Сергей не любил невесомость, даже на качелях не катался. Однажды в детстве вырвало, он сдури залез на "центрифугу" в городском парке — так раскружило, что когда вылез из проклятого аппарата, тут же свалился на траву и заблевал всю округу. Народ смеялся. А Сергей запомнил, что летчиком быть не ему. И космонавтом.
Он немного промахнулся, улетел в море метров на пятьсот от берега, вывалился из облаков прямо над сияющим в вечерних лучах океаном. Прозрачная вода просматривалась метров на двадцать в глубину и легко было заметить монстров, по одиночке, и стаями прогуливающихся вдоль берега в ожидании зазевавшейся добычи. Нет, здешнее море ему определенно не нравилось. И вообще море не нравилось! Вот на Байкале он бы поплавал…холодно только, а здорово было бы туда нырнуть!
Дурак, дурак…ну почему так стремно жил? Не путешествовал, не видел мира, только работа и бутылка, больше ничего. Если бы вернуть все назад!
Сергей отвлекал себя сторонними мыслями, держась из последних сил. В голове вертелось: "Брось! Брось ее, эту бабу! Лишний вес! Ведь сейчас свалишься, сейчас прямо в желудок гадам!"
Даже если человек силен, он не может вечно держать навесу гирю, или штангу, растрачивая ресурсы мышц. Эти ресурсы ограничены, безграничны ресурсы лишь у богов. Сергей богом не был, он был всего лишь несчастным, усталым, раненым человеком, на которого неведомые сущности, именуемые богами, возложили некую, непонятную ему миссию — по крайней мере, он так думал. Ведь все люди, возомнившие себя мессиями думают именно так, если только они не обычные мошенники вроде "бога Кузи", собиравшего со своими адептами деньги с доверчивых добрых горожан.
Сергея лихорадило, трясло, тело горело, груз уже казался неподъемным и он ругал себя за то, что поднялся над облаками — зачем тратил силы, которых у него и так не очень-то и много? Душа пела? Хотелось забраться повыше? Испытать себя? Восторг — полет без крыльев?!
Да! Восторг! Упоение полетом! Свобода! Голубое небо, белые облака — и никаких тебе приборов, крыльев и всякой такой дребедени! Только человек — и небо! Это ли не высшая мечта человечества?! Летать — как птица, но без крыльев, свободный, как ветер!
Он понял теперь, почему никто кроме него не мог летать именно так, без крыльев, прилагая силу в нужную точку. Они просто-напросто слабы. Слабы, по сравнению с ним. Мутант — он случайно получил такую способность к телекинезу, о которой эти люди могли только мечтать. Киссаны всего лишь облегчали свой вес, чтобы крылья могли унести их в воздух, Сергей же мог сделать свой вес отрицательным. Более того, он мог поднять вес как минимум в три раза превышающий свой собственный! И вот этого повторить точно никто не мог. По крайней мере — на этой планете. Наверное.
Сергей уже достаточно пожил на белом свете…даже на двух "белых светах" чтобы понимать — "никогда не говори — никогда!". Вселенная бесконечна, и в ней может быть все. Вот что он видел в этом мире, по правде сказать — Остров и Киссос. А дальше? Дальше что? Там, за горизонтом? Какие материки? Какие люди там живут? Чем живут? Что умеют делать? Он уперся в этот чертов Остров и сидит тут, как идиот! Или, скорее — летит, как идиот.
В общем — болван со всех сторон, так как решил изобразить из себя мессию и уберечь Остров от завоевания безумным стариком! И безумным ли? После того, что с с ним сотворили эорнские бабы, он им уже не верил, и теперь не думал, что идея об использовании Эорна как тарана против Гекеля — такая уж хорошая идея. А может он не с той стороны смотрит на проблему? Может не так нужно действовать? Зачем ему Эорн? Зачем Остров? Может лучше было бы…
Мысль ускользнула в потоке боли и слабости. А потом разбилась на кусочки мозаики, разбитой, разбросанной по берегу рукой вандала, в роли которого сейчас выступали две противоборствующие стороны — на берегу моря шел бой. Там, где стоял замаскированный корабль, прямо возле него.
Корабль было теперь хорошо видно — оказалось, чтобы его обнаружить, достаточно лишь кинуть в него куском грязи, после которой на стене-хамелеоне останется здоровенное черное пятно. Рядом пришлепнуть еще кусок, еще — и вот он, победоносный навозный жук — стоит во всей красе! Можно спокойно с ним работать, а прежде — парализовать системы корабля, как это уже и было сделано раньше!
Сергей застонал, выругался, чувствуя, как его охватывает отчаяние и в который раз проклял тот миг, когда решил отправиться в Эорн! Ну почему, почему он думал, что женщины будут не такими жестокими, властолюбивыми тварями, как мужчины — стоит их только допустить до власти? Что он, мало пожил, не видел женщин, которые травили своих мужей, убивали любовников, разоряли семью и даже убивали своих собственных детей?! Почему он был настолько глуп, и решил, что к власти можно прийти малой кровью, лишь рассказав людям, что такое хорошо, а что такое плохо?! Почему решил, что Глава Эорна будет действовать по его указке, лишь потому, что он, Сергей, много знает из прочитанных книжек?!
Он спикировал на корабль, плюхнувшись на самую его макушку, и надеясь, что никто из десятков рвущих друг друга на части баб его на заметит. А им было на самом деле не до него — около десятка лесных дев дрались с воительницами, превосходившими их численностью раз в десять, не меньше. В облике Зверя лесные амазонки бросались воительниц, норовя проткнуть острым, как копье рогом, рассыпали направо-налево парализующие молнии, чтобы тут же увернуться от подобных же молний, стрел, арбалетных болтов и мечей ловких, и вертких, как угорь эорнок. Те непостижимым образом успевали уворачиваться от магических ударов противниц, и возможно даже не уворачивались, а ловили, отражали парализующие удары такими же вакарами, какие Сергей притащил с собой.
Само собой, потери были с обеих сторон — две лесные жительницы лежат бездыханными — растерзанные, разрубленные фигуры на белой, залитой кровью гальке. Женские фигуры. Видимо оборотни после смерти, как им положено, принимают человеческий вид. А может они и умерли в человеческом виде, попав в засаду? И только потом оставшиеся в живых "зверицы" обернулись в боевую форму? Может и так. На нескольких, или лучше сказать — почти на всех зверицах видимые даже отсюда раны.
Эорнок много, очень много! И они замечательные бойцы. Любо-дорого смотреть, как воительницы уворачиваются от острого рога, совершая такие кульбиты, каким позавидовали бы даже критские акробатки, устраивающие "Игры с быками". Куда там критским акробаткам до этих молниеподобных девок, оглашающих окрестности визгом, ревом и леденящими душу боевыми криками!
Но и среди воительниц потери — не менее полутора десятков трупов и раненых уже лежат на берегу. Сколько длится этот бой — сказать трудно. Но при таком темпе борьбы — не очень долго, продлись сражение чуть дольше, и многие, если не все участники боя полягут бездыханными, истратив все, до капли — свои силы.
Сергей смотрел на представление недолго, не больше трех секунд. Распластавшись на "пузыре", он проскреб грязь до поверхности корабля, попытался отдать приказ на открытие люка, и…не смог — мозг корабля снова был парализован. Как тогда, когда "пузырь" сбили первый раз. И не оставалось ничего, кроме как снова попытаться соединиться с кораблем напрямую.
На то, чтобы выпустить нити-нервы у него ушло секунд десять. Чтобы соединиться с системой корабля — около полминуты — Сергей мучительно нащупывал "нервы" звездолета, сращивал их со своими, а потом шарил в глубинах подсознания корабельной шлюпки, нащупывая систему и пытаясь ее пробудить.
Ничего не получалось. Более того, Сергей почувствовала, что на него напала необъяснимая сонливость — хотелось спать так, что глаза закрывались с неумолимостью стальных шлюзов. В сознании удерживала только паника, да ярость, вскипятившая кровь, взбудоражившая мозг, затопившая его, как приливная волна кипятка, обжигая, вызывая боль, страх, омывая мозг бодрящей волной! Сколько он боролся со спящим кораблем — Сергей не знал. Время здесь не имело значения — может секунду, а может минуту. Для него прошла целая вечность, заполненная болью, страхом и яростью!
Когда корабль открыл люк прямо под ним, Сергей рухнул на пол, вырывая, отрывая нити-тяжи вживленные в пузырь. И это было больнее всего — будто многорукий жестокий стоматолог-экспериментатор сунул сразу во все зубы Сергея острую, раскаленную докрасна иглу! Каждый нерв, каждый "зуб" послал в мозг Сергея сгусток боли, и мозг едва не взорвался, выжженный этой концентрированной бедой, этим огненным потоком негативной информации!
Но корабль ожил. Корабль очнулся. Впился в Сергея ласковыми нитями, вобрав в себя боль, страдание, дав взамен покой, благость и успокоение. Было в этом что-то от материнской ласки, от бабушкиной теплой руки, прижавшей тебя к своей необъятной груди. Было что-то и от бога — того бога, каким его представляет истинно верующие — всепрощающего, доброго, понимающего все и вся. Всемогущего, как сама Природа, коей он собственно и является.
Мгновенно запустился процесс регенерации, питательные вещества были поданы в тело Командира, выводя его на базовый уровень. В мозге-теле корабля уже давно отпечатался слепок-схема сущности, именующей себя Сергей Сажин, и корабль, повинуясь инстинкту восстановил его до того физического уровня, какой был во время последнего соединения Командира с органами маленького звездолета. Последний импульс пробудил Сергея, и когда он открыл глаза, был полон сил и энергии, готов своротить горы или разбить пару-тройку голов!
Первое, что сделал — сбросил со стен звездолета завесу грязи. Для этого понадобился всего лишь один вибрационный импульс — изнутри стены стали прозрачными, будто слегка дымчатое стекло, снаружи — жемчужными, переливающимися в лучах красного, уходящего на покой солнца.
Второе, что сделал — рванул с места, уйдя в небо свечой, будто выстреленный из Царь-пушки. Пузырь несколько раз тряхнуло, пришибло болью, но боль тут же утихла.
Через пару секунд понял — стреляли вслед. Пытались парализовать. Но не смогли. Почему? Сейчас не интересно. Сейчас интереснее другое — что с его спутниками? Магиней, Лурком? Пока боролся за свою жизнь, и за жизнь корабля — было не до них. Теперь пора взяться и за их лечение.
Сергей видел все вокруг и внутри с закрытыми глазами. Ему не нужно было смотреть самому, когда он находился в "пузыре". Корбаль сам был одним сплошным глазом, видевшим все внутри себя, снаружи себя, и даже в своей плоти — в плоти корабля, и в плоти Сергея, являющегося сейчас частью корабля, Командиром-пилотом, и дополнительным мозгом звездолета. При желании корабль мог считать все параметры своего Командира, начиная с температуры, и заканчивая размером и точным количеством пор на его коже. И когда Сергей пожелал узнать, что сталось с его спутниками, корабль впился в неподвижные фигуры мужчины и женщины, выпустив тысячи, десятки тысяч микрокорешков, опутав раненых плотным серебристым коконом щупал.
Оба были при смерти. Лурку проклятая стрела пробила плечо, но хуже всего — арбалетный болт пробил спину навылет, пройдя через печень и выйдя из живота. Теперь Сергей понял, что такое кололо его в шею — кончик арбалетного болта, высунувшийся из парня.
Спасло Лурка, как ни странно, то обстоятельство, что перед выходом из пыточной Сергей его парализовал. В состоянии искусственной комы, вызванной парализатором, все процессы замедлились, и не было болевого шока, неизбежного при таких опасных ранениях. Медленнее вытекала кровь, медленнее умирал мозг, лишенный ее притока. У Лурка были и другие раны — на ногах, на руках, но всего лишь царапины, борозды, прочерченные острыми наконечниками, прошедшими вскользь.
С магиней дело обстояло примерно так же, если не хуже. Ее сердце практически остановилось, вздрагивая в последних судорожных попытках удержать уходящую жизнь. Ему просто нечего было качать — вся кровь, что была в этой молодой женщине, вылетела через страшную рану на ноге. Вернее — через обрубок, оставшийся от некогда длинной, прекрасной, достойной супермодели ноги.
Чем стреляли воительницы — Сергей не знал. Он мог лишь догадываться — в колдунью попали чем-то вроде срезня, широкого наконечника стрелы, отточенного до остроты бритвы. Эти наконечники применялись лучниками Земли начиная с железного века, и до того самого времени, когда луки были вытеснены огнестрельным оружием. Удар срезня, выпущенного могучим боевым луком, мог начисто срезать руку, голову, сильно покалечить человека, например, как сейчас, когда "удачно" попавший срезень разрубил подколенную ямку и практически отсек ногу в коленном суставе.
Сергей поразился силе и умению неизвестной лучницы. Чтобы таким не аэродинамичным наконечником, и попасть так точно? На таком расстоянии!
Но тут же отбросил восхищение — возможно, это была просто случайность. Палили, куда ни попадя, вот и попали срезнем в несчастную бабу, ампутировали ей ногу.
Нога висела на клочке грязной кожи, и приделать ее назад не было никакой возможности. Все, что можно сделать на данном этапе — закрепить, закрыть сосуды, из которых все еще сочилась кровь, и подать в них физраствор, максимально приближенный по составу к человеческой крови. С тем, чтобы организм продержался до тех пор, пока печень сама не выработает нужно количество красной животворной жидкости.
Шевелящиеся, как черви нити выдернули из тела Лурка инородные предметы, мгновенно стянули раны, сшили сосуды, подали в плоть человека сигналы, ускоряющие регенерацию, добавили препараты, ускоряющие заживление.
Культю магини прикрыли куском свисающей кожи, очистив рану от грязи, налипшей на разрез. Несколько нитей, вошедших в сердечную мышцу выдали электрические импульсы, наладившие равномерную работу "насоса", в который через те же нити начал поступать. физраствор, созданный в плоти корабля. Мозг женщины будить пока не стали — наоборот, чем дольше он сейчас будет находиться в бессознательном состоянии, тем лучше. Тем более что здесь была еще одна проблема.
Сергей потащил с собой колдунью не просто так. Его целью была информация, которой владела магиня, вся та информация которую она собирала за все свои годы жизни — все о магии, и все о том, как устроено в Эорне. Судя по последним событиям, Морна рассказала ему далеко не все. По какой причине — это еще следовало выяснить, но то, что не все — это точно.
А чтобы получить эту самую информацию, Сергею нужен был корабль. Только он мог служить посредником, насосом для перекачки содержимого мозга магини в мозг Капитана.
Сергей не знал, не понимал, да и не хотел понимать способа извлечения информации из головы разумного существа в мозг корабля, а из мозга корабля — в мозг любого другого существа, которое захочет и сможет эту информацию получить. Именно сможет, потому что только развитый, подготовленный, обладающий достаточной вместимостью мозг может принять информацию, от которой обычный человек просто сойдет с ума.
Каждый мозг теоретически обладает нужным объемом памяти, но не у каждого мозга эта память задействована в полном объеме. Если сравнить мозг с неким складом, то у развитого мозга большинство "кладовок" раскрыто, готово к приему товаров, и "грузчики" легко укладывает его на полки.
У мозга неразвитого, не тренированного, бОльшая часть "кладовок" закрыта, и товары, поступающие мощной рекой, потоком, могут просто разорвать "коридоры" "склада", после чего человек превратится в пускающий слюни овощ. Вопрос был только в том, достаточно ли в мозгу Серг места, чтобы принять информационное содержимое серого вещества колдуньи. Сергей надеялся, что — да. Иначе…он не хотел думать, представлять, что будет иначе. Ему нужно так сделать, и он сделает!
Попозже сделает, пусть долечивается, тем более, что лучше выкачивать информацию, пока женщина в бессознательном состоянии. Это Сергей знал точно — из сведений, поданных корабельным мозгом. Любой мозг сопротивляется чужеродному вмешательству, тормозит процесс, а в самых тяжелых случаях полностью блокирует выкачку информации. Потому — лучше вот так, пока магиня лежит хладным полутрупом, бледным, как мраморная статуя.
Нет, она не будет осушена насухо, как пруд, у которого снесли плотину — все ее знания будут всего лишь скопированы. Это-то Сергей уже знал. Можно было бы конечно уничтожить, стереть информацию насовсем, но зачем? Что она сможет рассказать врагу? Что чужачка умеет летать? Так это видели сотни людей. А теперь — знает весь город. Какая еще информация о Сергее может ему повредить? Нет необходимости стирать память магини.
Вот только что с этой бабой делать, когда необходимость в ней исчезнет? Убить? Отпустить?
Если оставить магиню в корабле, в конце концов до нее может добраться Лурк, у которого похоже "поехала крыша". Похоже, что парень стал слегка неуправляемым. Раньше он хоть и протестовал против каких-нибудь приказов, но всегда их исполнял. А сегодня…хотя…а что сегодня? Разве он не выполнил хоть один приказ?
Убил советницу по безопасности? Так Сергей не отдавал приказа ее не убивать. А то, что Лурк сообразил, что Сергей попытается сохранить ее как заложницу и за счет этого выторговать свободу — так он и не был дураком, чего тут не понять?
И все равно он опасен. Что делать?
Корабль завис на высоте пяти километров над землей. Вернее — над водой. Далеко в море, там, где никто его не увидит. И Сергей никого не увидит. Своими глазами, не "глазами" пузыря.
Звездолет мог "видеть" на очень большом расстоянии — его органы чувств, если можно их так назвать, могли увеличить изображение до такой степени, что можно было рассмотреть мышь на расстоянии десятка километров. А то и на большем расстоянии. Сергей этого не пробовал, но знал, что корабль обладает такими способностями. Знания никуда не делись. Знания полученные от корабля-матки.
Сергей вызвал ложе и лег горизонтально, расслабившись. Отсоединяться от корабля не стал, не хотелось. Сегодня, когда разбудил шлюпку, у него возникло странное чувство — отклик от пузыря был таким, как если бы это был не биомеханический организм, больше механический, чем "био", а живое существо. Настоящее, живое — чувствующее, думающее, и…обладающее некой волей! Доброжелательной, доброй волей — к нему, Сергею!
Это было похоже на то, как если бы после долгой командировки встретился со своей собакой. Корабль был РАД своему командиру, своему пилоту, своему Координатору!
И сейчас — Сергей отправил кораблю импульс приязни, радости от того, что соединен с этим шаром, что он находится здесь, удовольствия от того, что касается плоти звездолета, соединен с ней, врос в нее. И тут же получил ответ — "пузырь" выдал такой импульс приязни, что в душе вдруг запели трубы и губы невольно сложились в улыбку.
Сергей тихонько засмеялся — радостно, счастливо, сам не понимая чему. Может тому, что у него в этом жестоком мире был теперь хоть один друг, которому он мог доверять? Тот, кого можно не опасаться, тот, кто не воткнет в спину нож и рядом с котором не надо думать, что он выкинет в следующую секунду? Настоящий друг, который сделает все, что нужно, понимая без слов и которому можно доверять как самому себе. Себе? Себе-кораблю? Да, корабль стал частью Сергея. Вероятно, так и было задумано с самого начала, симбиоз корабля и разумного существа. Кому человек может доверять больше, чем кому-либо на свете? Только самому себе.
Сергей полежал с полчаса, обдумывая, планируя, размышляя. Каждые десять-пятнадцать минут он делал запрос — закончен ли процесс считывания информации у магини, подогреваемый желанием ускорить это самое считывание. Однако каждый раз останавливал себя, требуя от корабля максимально эффективно работать с мозгом подопечной, но так, чтобы его не повредить.
А еще, он приказал звездолету провести максимально полное обследование организма колдуньи и организма Лурка — на предмет лечения, и…вообще строения тела. Процессов, в нем протекающих. Если кто и мог помочь в деле обретения мужского естества, так это корабль, располагающий огромными, в сравнении с человеческими — способностями.
Фактически звездолет был огромной медицинской лабораторией, и не только медицинской — он ведь мог выращивать биомеханические крылья, их зародыши — неужели он не мог сделать так, чтобы Сергей не только выглядел, как мужчина, но и на самом деле был мужчиной!
Увы, мало обрести мужской облик — это сможет и женщина, приложив достаточные усилия. Перестроить организм так, чтобы он выделял гормоны, нужные мужчине, автоматически, без участия сознания человека — вот в чем задача. И чтобы узнать, как это сделать, нужны исследования тел аборигенов.
Знания Сергея — поверхностные, неполные, дилетантские для этого не годились. И кроме того, это были знания земные, а он ведь находится не на Земле. Тела, так похожие на тела землян, на самом деле могут существенно отличаться от своих иномирных "родичей". Даже у земных рас имеются такие существенные различия, что они могли, и становились буквально фатальными для целых народов. Например, народы севера могут стать алкоголиками от одного выпитого стакана водки, тогда как стандартному европейцу нужны для этого долгие годы.
Даже болезни, смертельные для одних народов, для других — как простой насморк. Например корь, от которой вымирали целые архипелаги в южных морях.
Прежде чем вмешаться в женский организм, нужно было узнать, чем он отличается от мужского, и уже тогда попытаться что-то сделать. И даже не попытаться — а сделать! Сергей был уверен, что сможет. Все равно сможет! С такой техникой, да не суметь?
В общем, он решил держать обоих испытуемых как можно дольше в искусственной коме, и пусть корабль неспеша покопается в их телах. А самому пока что взять "отгул".
Приняв решение, снова мысленно "погладил" корабль по "голове", дождался мгновенного преданного "лизания" и отсоединился, восстановив свой привычный человеческий облик. Затем, шлепая босыми ногами по полу, отошел в сторону от лежащих на возвышениях пациентов и соорудил закрытую кабинку, выскочившую из плоти корабля.
Когда Сергей касался пола босыми ногами, он тоже "чувствовал" корабль, но не так уверенно, не так ярко, как тогда, когда тот подключался к его телу тысячами нитей-тяжей. При соединении нитями Сергей становился единым целым с системой звездолета, теперь же он будто стоял в соседней комнате и перекрикивался со своим другом с расстояния нескольких метров. И так тоже можно, но получается не так эффективно, есть некоторое замедление отклика звездолета. Для обычной жизни — незаметно, какая разница, что кабинка выскочила из пола с задержкой на доли секунды? А вот для космических скоростей любые задержки недопустимы. Там, где требуется мгновенная реакция на поступающие сигналы об изменяющейся реальности — нет ничего важнее скорости передачи информации.
По крайней мере, так говорилась в инструкции по пользованию кораблем. И именно потому все пилоты соединялись с кораблем тяжами, становясь его придатком, дублируя системы звездолета.
Кстати — о системе корабля. Сергей так и не понял, почему у шлюпки не были установлены защитные экраны. Ясно, что этот маленький зародыш звездолета не был предназначен для боевых действий. Это всего лишь спасательно-экспедиционная шлюпка, у которой не развивали способности к боевой работе. Но ведь из этого зародыша мог вырасти полноценный корабль! Такой, как "Ла-донг", с его мощными излучателями, с его могучими двигателями, способными перенести через вселенную на любое расстояние быстрее мысли! Так как тогда у большого корабля оказались пушки и защитные экраны, если их нет у "зародыша"? Установили потом, в процессе эксплуатации? Или они выросли вместе с кораблем из зародыша-пузыря? Жаль, что "растить" звездолет нужно долгие годы! Нет у Сергея этих лет, увы…
Эх, вот если бы суметь восстановить "Ла-донг"…если бы он мог сделать так, чтобы эта громадина взлетела! И тогда… А что — тогда? Что бы он сделал? И главное — зачем?
Ну…тогда можно было бы диктовать свою волю миру! Ни один колдун, или даже армия колдунов не смогли бы ему повредить! Звездолет, с его бластерами разнес бы полмира! Какие там единоборства? Какие там ружья-арбалеты?! Дал залп, и вместо Эорна озеро кипящей лавы! Нет Эорна! Нет Гекеля, с его армией безумного молодняка с промытыми мозгами!
И Киссос, с его самодовольными магами-летунами — тоже в кипящую лаву!
И коварных девок в джунглях — нахрен! В печь! Всех, все под нож! Под бластер! В кипящую лаву! На Колесо Времени, новые тела надевать! Выжечь заразу! Зло! Ненависть! И построить…что построить?
"Весь мир насилья мы разрушим, до основанья, а затем — мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем!"
Так, да? Горько усмехнулся — было уже. Все было! Миллионы жизней! Ради идеи! Хорошей, но глупой, нежизнеспособной: "Счастья всем, даром, и пусть никто не уйдет обиженным!"
Нет. Не бывает так — даром. Всегда нужно платить за свое счастье. Иногда — миллионами жизней. Как на той страшной войне, которую потом назвали Отечественной. Своими жизнями платить, и чужими.
А может просто уйти в сторону, как уже думалось? Отойти, подождать, чем это кончится, пусть себе сами куют свою жизнь? Отремонтировать корабль, и улететь к чертовой матери с этой планеты? Куда? Да куда-нибудь! Хоть куда! Где тихо, мирно…
И вспомнилось:
" Будах тихо проговорил:
— Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными… или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.
— Сердце мое полно жалости, — медленно сказал Румата. — Я не могу этого сделать. "
Так как ему поступить? Уничтожить? Создать заново? Или просто пойти своей дорогой? Не убивая, не купаясь в крови?
О боги, ну что же вы хотите от простого опера, капитана полиции Сергея Сажина?! Ведь он просто человек, не бог! Никакой не бог! Даже не божок!
Свинство это с вашей стороны требовать от человека нечеловеческого, даже если он уже и не совсем человек! Или человек?
