Глава 4
— Спокойно! Мы не собираемся с вами драться — если, конечно, вы нас не вынудите — женщина постарше внимательно посмотрела в лицо Серг, и сокрушенно помотала головой — Все-таки нарвалась сестричка! Кто бы мог подумать, а?!
— Я могла подумать! И я говорила — не трогать чужачку! — буркнула молодая, и отшатнулась назад под яростным взглядом соратницы — А что я сказала? Неужели нельзя было просто поговорить, выяснить? Нужно было сразу же вызывать на поединок? Это же глупо!
— Ей так не казалось — мрачно бросила женщина, и опустилась на колени перед убитой — Ах, Тен, Тен…ты всегда была слишком скора на расправу. И никого после тебя — ни детей, ни внуков…
— Я предлагал… — седой мужчина развел руками — Но она не хотела детей. Говорила, что дети отвлекают от службы. Даже говорить об этом не хочу. Где похороним? В городе?
Женщина помолчала, задумавшись, потом отрицательно мотнула головой:
— Нет. Она всегда говорила, что тело ничего не значит, главное — дух. И что ей все равно, куда отправится тело. Толкнуть ногой в канаву — и хорошо. Так что закопаем здесь. А ты, чужачка…дождись, когда мы похороним Тенгу. А потом мы сопроводим тебя к главе клана. Ты ведь хотела попасть к главе клана? Вот и попадешь. Наверное…
— Почему — наверное? — быстро спросил Сергей, внимательно наблюдая за чужаками (Мало ли что они придумают?! Нужно быть настороже!)
— Ты же не глупая? — слегка раздраженно спросила женщина, обшаривая покойницу и снимая с нее оружие, побрякушки, все, что природа изначально не дала человеку при рождении — Я приведу вас к старшей, она направит доклад по инстанции, и если глава клана решит тебя принять — так и будет. А если нет…значит — нет!
— А если все-таки нет? — не отставал Сергей — Что нас ждет?
— Тебя и твоих мужчин допросят, выяснят, кто вы, откуда, как сюда попали, ну и…примут решение!
— Ага…на цепь посадят, и все! Не хочу с ними идти! — буркнул Лурк — Безумные бабы! Тут видать все такие, как эта Тенга!
— Потише! — скривилась женщина — Какая бы она не была, это все-таки моя сестра! А что касается: не хочу идти — а что вам остается? Нет, конечно — вы можете попробовать убить всех нас. Возможно даже это вам удастся. А дальше? Ты же сказала…не знаю, как тебя звать…Серг? Так тебя называли твои самцы? (Лурк фыркнул — самцы!) Так вот, Серг — ты столкнешься с той же ситуацией. Тебе придется обратиться к кому-то из стражниц, или воительниц, и все будет так, как я описала. И кстати — если мы пропадем, то возникнут вопросы — куда пропали? Маршрут наш известен, и появление чужаков обязательно свяжут с исчезновением патрульной группы. Начнутся поиски, найдут следы — ну и…ты должна понимать, что будет потом. Тебе будет трудно отмыться после убийства патруля. Что касается Тенги — мы подтвердим, что она тебя вызвала, что бой был честным. Но никто не может безнаказанно напасть на патруль, а тем более перебить беззащитных мужчин!
— Беззащитных мужчин! — хохотнул Лурк — А на кой у них луки?! Кстати, а какого демона у ваших мужчин луки, нам говорили, что у вас нельзя давать оружие мужчинам!
— Нельзя оружие для поединков — мечи, кинжалы. Можно только метательное оружие — луки, пращи. И то лишь для охоты или защиты жизни. И для борьбы с врагами! Это указ главы клана, и не противоречит закону. У нас введено военное положение, мы ждем нашествия армии богопротивного Гекеля.
— Зачем ты мне это все рассказываешь? — настороженно спросил Сергей — Если я лазутчица, зачем ты даешь мне информацию?!
— Мне кажется, что ты не лазутчица. При той скорости, с которой убила Тенгу, ты бы могла расправиться с нами в считанные секунды. Наверное. Но не сделала этого. То ли по причине, которую я указала раньше — боишься, что найдут наши следы — то ли потому, что правда не хочешь зла Эорну, и на самом деле ищешь встречи с Главой. Притом — разве указ, это тайна? Указы оглашаются на базарной площади, какие тут к демону секреты?
Женщина сложила пожитки Тенги в куртку, которую стащила с трупа, положила сверху меч, кинжал, перевязи с метательными ножами, встала, и смахнув песок с коленей негромко бросила:
— Забирай. Одежду с нее будешь брать?
— Нет — сморщился Сергей — Да и барахло это мне не нужно! Себе оставь. Хотя…кинжал и перевязь с ножами давай. Остальное — можешь себе взять. Или раздать. Как хочешь, в общем.
Женщина молча кивнула, подняла, бросила к ногам Серг перевязь и кинжал, остальное распихала по карманам, в том числе тощий кошелек и украшения. Можно было бы конечно забрать деньги, они всегда пригодятся, но денег у Сергея хватало, так что мелочиться ему ни к чему. Кроме того, вряд ли Тенга отправилась в поход имея на поясе серьезную сумму, а трясти медяками покойницы не было никакого желания.
Похороны не заняли много времени — через полчаса отряд уже шагал туда, откуда пришел. К городу. Сергей и его спутники шагали в середине отряда, старшая женщина впереди, младшая позади.
Чужие мужчины шли сзади и похоже что имели приказ стрелять при любой попытке чужаков проявить хоть малейшую агрессию. По крайней мере, Сергей сделал бы именно так.
* * *
Сверху, с высоты нескольких километров река смотрелась тонкой белой полоской, но Сергей особенно и не присматривался к какой-то там речке. Он вообще постарался облететь город стороной, потому только сейчас понял — почему Эорн не опасался высадки десанта с тыла, со стороны джунглей. На самом деле, если и могли бы просочиться в город вражеские бойцы, то лишь малыми группами, или вообще по одному. Если бы могли. Что сомнительно.
Пляж, засыпанный мелкой белой галькой, за полкилометра от реки пошел на подъем, и быстро сменился скалами, неприкрытыми и клочком дерна. Река, которая сотни тысяч, а может быть и миллионы лет текла по одному и тому же руслу, прорезала в скалах глубокий каньон глубиной несколько сотен метров, и несколько сотен метров шириной. Через каньон перекинут мост — широкий, способный пропустить небольшой караван с лошадьми и повозками.
Подвесной мост — на толстых стальных цепях, настил из тяжелого темного дерева, отполированного дождями и ветром. По прикидкам Сергея, этот мост должен был выдержать ломовую повозку, груженную лесом, и не одну — если бы кто-то хотел этот самый лес отсюда вывозить. Но следов вывоза не было, как не было и дорог, уходящих в джунгли.
Вначале это удивило (зачем такой мост, если нет дорог для повозок?), но потом, вспомнив лесных воительниц, Сергей пришел к выводу, что тут все не так просто — скорее всего, было когда-то сообщение между этой частью Эорна и собственно столицей, и дороги имелись, иначе зачем строить такое сложное инженерное сооружение? Чтобы выковать такие могучие цепи, натянуть их через каньон — нужны немалые усилия, но ведь их ради чего-то применили, эти самые усилия? Ничего в мире не делается просто так, должна ведь быть какая-то выгода? Кому-то это нужно?
Толстые плахи мостового покрытия гулко загромыхали под ногами отряда. Сергей невольно оглянулся назад, посмотрел на стену леса, возвышающуюся позади — ему вдруг почувствовалось, что за ним следят недобрые глаза, и честно сказать, он догадывался — чьи это были глаза. Ему даже вдруг подумалось о том, что из леса до цели довольно просто достать из лука, или арбалета — лес был практически рядом, и невольно по спине пробежал холодок — а ну как пустят стрелу в его неугомонную башку? Не помогут и способности мутанта. Особенно, если стрела намазана ядом — по примеру обитателей земных джунглей.
И снова задумался — за мостом довольно ровная, вытоптанная площадка, на которой могут разместиться множество подвод. Кто создал эту площадку, и зачем? Ведь люди города, судя по словам лесной воительницы, находятся в постоянной вражде с лесными жителями. Тогда зачем этот мост, и зачем площадка, очень похожая на базарную площадь?
Ох, не все так тут и просто! Как обычно — ни черного, ни белого в этой жизни…не счесть оттенков бытия!
Мост охранялся. Он был перекрыт чем-то вроде ворот, или скорее — КПП, с крышей, воротами, бойницами — все, как положено воинскому посту. Дежурили три воительницы, одетые примерно так же как и те, которых встретил Сергей — свободные штаны, рубахи, и полный комплект приспособлений для убийства.
Когда отряд приблизился к воротам, старшая их "каравана" приказала остановиться, и пошла к бойницам, где минут пять что-то говорила стражнице, выглянувшей в "окошко". Потом ждали, пока охранницы все-таки соизволят открыть калитку, и только минут через пятнадцать ступили на мост, даже не прогнувшийся под весом отряда.
И вот теперь Сергей и его спутники топали по плотно пригнанным друг к другу пластинам настила, с некоторой оторопью заглядывая вниз, туда, где на дне каньона бурлил горный поток. Стражницы, когда незнакомка и двое ее мужчин проходили мимо, с любопытством осматривали чужачку со всех боков, и хотя на их лицах широкими мазками было нарисовано жгучее любопытство, спрашивать ничего не стали, не издали ни звука, молчаливые, как тени.
Они ничем не отличались от ныне покойной Тенги, или ее соратниц — широкоплечие, мужеподобные, с косой, в которую вплетены яркие побрякушки, очень контрастирующие с серостью воинского одеяния.
Женская натура вылезает наружу, даже если ты занимаешься неженским делом — вдруг подумалось Сергею, когда лучик от камешка. сверкающего в косе одной из стражниц попал ему в глаз, на миг ослепив, будто фотовспышкой. Камешек был довольно крупным, и Сергей готов дать голову на отсечение, что это граненый алмаз, или как его называют на Земле — бриллиант. И должен он стоить огромных денег. Хотя…это на Земле он будет стоить огромных денег, а может тут он стоит не больше, чем какая-нибудь стекляшка?
Сергей ранее как-то не особо интересовался этим вопросом, и дал себе зарок побольше узнать о ценах на драгоценные камни в Эорне. Мало ли, для чего пригодится… А еще — нужно будет попробовать узнать, откуда они их берут. Зачем? Сергей пока сам не знал. Инстинкт землянина, который вырос с мыслью о том, что самая ценная в мире драгоценность — это алмазы? Может быть и так. А может — нет. И на Земле случалось такое, что одни народы ценили некие предметы или материалы больше, чем общепринятые, считая ценное для других рас бросовым, никчемным товаром. Как ацтеки, у которых самым ценным камнем считалась, как ни странно — яшма. Совсем не золото.
В любом случае, знания не бывают лишними — если, конечно, они могут уместиться в черепной коробке и не сведут с ума.
С другой стороны моста — точно такой же КПП, и еще — некий громоздкий механизм, внимательно разглядев который можно было понять — эта штука служит для спуска и подъема моста. То есть при желании можно было или опустить мост в пропасть так, чтобы он провис тряпкой, либо даже сбросить в пропасть насовсем. Вот только непонятно — как потом его доставать?
Впрочем, какая разница, как его будут доставать — достанут, если понадобится! Или НЕ достанут — на кой черт заморачиваться мыслями, которые никак не помогут в том, что он задумал?
Город ничем не удивил. Вооруженные женщины? Он вообще-то ждал, что их будет много. Не больше, чем вооруженных мужчин в городах Союза. Чем удивить еще? Если только чистотой улиц? Мощеные камнем улицы были буквально вылизаны до блеска, вымыты с мылом — ни соринки, ни одного брошенного огрызка! Даже лошадиного помета нет!
Так-то Сергей уже знал о патологической чистоте Эорнских городов, но увидеть это воочию немного другое, чем услышать из рассказов эорнийки.
В остальном — обычная городская жизнь. Едут повозки, бегают детишки — тоже менее чумазые, чем в столице Союза, стражники…то есть — стражницы прохаживаются вдоль улицы, глядя на прохожих пронизывающим насквозь взглядом, будто подозревая их во всех преступлениях на свете. Типичные "менты", ну что сказать…
Увидели процессию, в центре которой шел Сергей, остановились, внимательно осмотрели каждого из идущих, остановившись взглядом на чужачке. Однако вопреки ожиданию не сделали попытки остановить, старшая патруля лишь приветственно махнула сестре Тенги. Похоже, что ту хорошо знали.
Мужчин с оружием на улицах не встретили, и Сергей в который раз удивился — почему все-таки у патрульных мужчин луки имелись? Но задумываться над этим не стал — все равно потом узнает. Зачем зря голову ломать? Не стал и спрашивать об этом у "конвоиров" — то ли ответят, то ли нет, не хотелось принижать себя отказом. В свое время все узнает. Или не узнает.
Шли по улицам около часа — немалый город по меркам этого мира. Дома каменные, много двух, и даже трехэтажных — совсем как в столице Союза. И вообще — если забыть, что это Эорн, можно легко представить себя в Союзе — те же каменные мостовые, тот же шум улицы и запахи — жареной рыбы, пирожков, мяса на угольях и сладких женских духов. Все, как всегда, все, как обычно.
Вдруг со смехом подумалось: "Интересно, а как у них с публичными домами? Есть ли такие заведения? А если есть — КТО в них работает?! И кто туда ходит?!"
Сергей даже хихикнул, чем вызвал закономерное удивление своих спутников и спутниц. Пояснять причину веселья не стал — какая кому разница, почему он смеется? Не обязан пояснять каждому встречному…и не встречному.
Лурк и Джан шли молча, с жадным интересом глядя по сторонам. И понятно — людям, которые всю жизнь прожили в подземных городах, вылезая наружу только для войны, разведки, все то, что они сейчас видели, вероятно казалось великолепным и захватывающим, как фильм о тропических джунглях тем, кто в своей жизни видел только унылую пустыню с одиноким, загаженным верблюдами оазисом.
Прохожие особого интереса к маленькому отряду никак не выказывали — своих дел хватает, чтобы тратить время на разглядывание незнакомцев! Глянул — и беги по своим делам! Лишь встреченные по дороге воительницы приостанавливались, как некогда патруль стражи, и проводили Серг долгим, внимательным взглядом, мгновенно узнавая в ней чужачку.
Сергей тут же дал себе зарок — одеться так, как одеваются местные женщины. Ни к чему быть белой вороной в стае этих хищниц!
Путь закончился у длинного каменного здания, сложенного из массивных блоков, по виду — что-то вроде бункера, или ангара длиной метров двести. Там, где заканчивалось здание, начиналась высокая стена, наподобие крепостной, с настоящими зубцами, за которыми могли укрываться стрелки из лука.
Сергей сразу понял, что это за здание — казарма, никакого сомнения. Возможно, что еще и тюрьма. Во все времена и во всех мирах казармы отличались полным отсутствием какой-либо эстетики, скорее наоборот — были угрюмыми, скучными зданиями, будто специально сделанными именно такими, чтобы укреплять дух солдата. Вероятно считалось — если уж он в эдакой дыре сумел выжить и не потерять рассудка — поле боя будет для него как дом родной!
КПП, в проходе которого стоят двое дежурных, стойка с окном, и Сергей вдруг оглянулся, будто ожидал увидеть на стене черный телефон внутренней связи. Снова хихикнул, на что женщина за стойкой грозно нахмурилась, пожал плечами, но снова никому не стал ничего объяснять. Да и что объяснять? То, что он сейчас вдруг испытал некое ностальгическое чувство, вспомнив прежнюю жизнь? Что захотел увидеть Землю, которую скорее всего никогда больше не увидит? Да не скорее всего — точно не увидит.
Вот странное дело — никогда не думал, что будет вспоминать о своей земной жизни с ностальгией! Ведь что потерял на Земле? Совершенно ничего, если не считать своего мужского естества, мужского обличья.
Мужское обличье? Много это, или мало? Как сказать…вроде уже и попривык жить в женском теле, но…тяжко. Тяжко! Ненормально это все… Вот закончит дела с Гекелем, примет мужской облик, и все! Больше никогда не будет в бабском теле! Никогда! Вот только бы еще все заработало как следует…мужское. Принять вид мужчины — одно. Стать полноценным мужчиной — совсем, совсем другое! Не все те, кто выглядят мужчинами, мужчинами являются.
И как же хочется снова стать мужчиной! Лечь в постель с женщиной, и… Сергей даже скрипнул зубами, представив, что бы он сделал с женщиной, если бы — "и"!
И снова на него оглянулись конвоиры и стражницы. Похоже, что чужачка казалась им слегка ненормальной. Или не слегка. То хихикает, то зубами скрипит — ненормальная, да и только!
Сергей не слышал, что конвоиры говорили стражницам, но когда они все вместе подошли, вид у стражниц был слегка обалдевший, и смотрели они на чужачку с опаской, держа руки на рукоятях мечей, закрепленных на поясе. Похоже, что они впечатлились рассказом о несчастной Тенге.
Чужакам ничего не объяснили, жестом пригласили за собой — не грубо, но вполне определенно давая понять: шутки кончились, или вы делаете то, что мы скажем, или умрете.
Как будто из ниоткуда у КПП вдруг обнаружился десяток стражниц в полном боевом вооружении, и как ни странно — в кольчугах и шлемах. И это несмотря на то, что вообще-то в Эорне не было принято носить броню — кроме как на войне. Видимо стражницы слишком уж впечатлились описаниями боевых достоинств странной чужачки, что вкупе с ее ненормальностью создавало угрозу безопасности окружающих. Вот и надели броню, как на войну. Хотя, возможно, что это все из-за военного положения — вполне могли дать приказ дежурной смене находиться на боевом дежурстве в полном комплекте снаряжения. Война ведь, в конце-то концов!
Их попытались разделить — Лурка и Джана увести в одну сторону, Сергея в другую, он хотел протестовать, но…вспомнил, где находится. И зачем. Устроить сейчас драку? Положить десяток этих воительниц, а потом еще десяток, и еще…пока не свалят, или пока не убежит? Зачем? Глупо. Не затем сюда пришел. Вероятно, лучше будет подчинииться. Тем более, что "хозяева" не выказывают никаких признаков агрессии.
Сделав знак парням, покорно пошел следом за шестерыми стражницами, взявшими его в плотное кольцо. Меч отбирать не стали, как и метательные ножи с кинжалом, но все стражницы шли с мечами наголо, и видно было — в случае чего, не задумываясь ни на миг снесут башку.
Меч не отобрали вероятно потому, что у здешних мадам насчет острых железок был некий пунктик — это Сергей узнал у Морны — сдавать меч воительницы могли только победителю, или же своему командиру, главе клана — и то по особому случаю. Какому — Морна не уточняла. Это было некоторым образом похоже на обычаи викингов — умирать с мечом в руках, чтобы попасть в Вальхаллу.
Отобрать меч означает сделать похожим на мужчину, не имеющего права владеть оружием, почти раба! Только преступники не имеют права владеть оружием, те, кто лишен своих законных прав за тяжкие преступления!
Сергей вдруг задумался — почему в России гражданам не разрешают владеть оружием? Правители считают своих подданных недостойными, глупыми, преступниками? Почему так происходит? Если на тебя напал грабитель, и ты его ударил ножом, убил — неминуем суд и срок за превышение самообороны! За что?!
Всегда поражал этот идиотизм — на тебя напал негодяй, угрожает твоей жизни, твоему здоровью, твоему имуществу — почему ты не имеешь права ответить ему так, как он заслуживает?
Самое смешное, что полноценного права на защиту нет даже у полицейских — попробуй-ка пальнуть по здоровяку, у которого в руках нет ножа, либо ствола! Попробуй-ка потом доказать, что этот парень вообще-то голыми руками тебя размажет по полу, как соплю! Главное — что он был безоружен, а то, что у него кулаки, как дыни, и что он едва не разможжил тебе голову — никого не волнует. Изучай единоборства! Тренируйся! Задерживай, а не стреляй, когда тебе этого захочется!
У Сергея однажды был такой случай — простой поквартирный обход по поводу убийства пенсионерки, жившей на втором этаже пятиэтажки. Позвонил в дверь, открыл мужик ростом едва ли не за два метра, по пояс голый, весом килограмм под двести. Сергей ничего не успел сказал — его втянули в квартиру, как куклу, и он тут же получил по башке дынеобразным кулачищем, от летев в угол, как оловянный солдатик брошенный капризулей-мальчишкой.
Уже на остатках сознания, увидев, что мужик идет к нему, отводя для удара свою колоннобразную ручищу, выхватил ствол и засадил в грудь — дважды, потому что даже с первого выстрела тот не упал! И это притом, что выстрел из "макара" отбрасывает человека назад, как если бы его с размаху пнули ботинком!
Сообразив, что с точки зрения прокуратуры выглядеть все это будет очень дурно, бросился на кухню, схватил нож, резанул себя по руке, и вытерев отпечатки пальцев вложил тесак в руку громиле. Вот теперь все нормально! Злодей хотел порешить — вот и следы нападения.
Если бы оставил все, как было — разбирательство могло закончиться совсем дурно — увольнение, как минимум, а возможно и отсидка — если бы громила "крякнул", наповал.
Вспоминая тот случай, всегда добрым словом поминал Захара: "Держите патрон в патроннике, парни, плевать на инструкцию! Однажды это спасет вам жизнь, запомните, салаги!" Если бы тогда патрона в патроннике не было…
Самое смешное, что громила выжил (дуракам счастье!), и потом даже не вспомнил, зачем бросился на полицейского с ножом. Он беспробудно пил уже месяц, и какие видения возникли в его отравленной алкоголем голове — одному богу известно. Бывший чемпион города в тяжелом весе, он потерял любимую жену, сбитую пьяным лихачом на пешеходном переходе, и заливал горе водкой — на беду себе и окружающим. Возможно, увидел в оперативнике скрывшегося в ночи лихача на черной БМВ — кто знает? Какая теперь разница? Главное — Сергей сумел себя защитить с оружием в руках. И слава богу!
А сколько людей гибло от рук грабителей, не в силах себя защитить, не имея оружия — которое у грабителей, в отличие от обывателя, всегда есть! Если бы бандит, доставший ствол, или нож знал, что ему могут ответить — жестко ответить — возможно, что он и не достал бы этот самый нож?
Сергей был совершенно уверен — если бы у простого гражданина мог оказаться пистолет, грабители сто раз бы подумали, прежде чем на него напасть. Если бы люди могли защитить себя, и знали, что закон примет их сторону — разве они позволили бы себя ограбить, убить, изнасиловать? И тогда количество преступлений уменьшилось бы в разы.
Ну вот почему в этом диком, отсталом мире понимают, а в цивилизованном, просвещенном мире — нет?! Или мир Земли не такой уж и просвещенный? Наличие компьютеров, сотовых телефонов и водородной бомбы еще не означает, что мир стал цивилизованным, увы… Это Сергей понимал еще ТАМ. И утвердился в своем понимании — здесь.
Запрет на ношение оружия — всего лишь материализация желания властителей удержать народ в повиновении, страх перед своим народом, недоверие к нему. Ношение оружия — привилегия власти, а власть очень не любит делиться своими привилегиями. И чем выше ты во власти, тем больше у тебя привилегий. Аксиома.
Здесь мужчинам оружие не дают по понятной причине — женщины хотят сохранить свою власть. Но при этом каждая простая женщина, не из числа служащих власти, может иметь оружие для защиты себя и своей семьи. И это нормально!
Тут же усмехнулся — вот же небось тяжко бывает тем женщинам Эорна, которые попадают на территорию других кланов! Видеть мужчин, вооруженных, как женщины — что может быть более странным для местных воительниц?
С тылу здания, как и ожидалось, находился плац и тренировочные площадки. У Сергея возникло что-то вроде дежавю, когда он увидел ямы, бревна, щиты — все, что положено иметь нормальным тренировочным площадкам.
Тренировались женщины в обычных полотняных широких штанах, не сковывающих движения, и в легких рубахах, промокших от пота так, что почти ничего не скрывали от наблюдателя.
Тренирующиеся воительницы в основном был в возрасте от пятнадцати до двадцати лет — точнее определить трудно. Иногда девушка в пятнадцать лет выглядит на двадцать, а в двадцать — как пятнадцатилетняя малышка.
Впрочем — малышками назвать их было сложно — девицы ловко лупили друг друга палками, изображавшими мечи, бегали, прыгали, дрались в рукопашном бою, и делали это так уверенно, что их прыти могли бы позавидовать бойцы земного спецназа, которые больше внимания уделяли огневой подготовке, чем рукопашке.
Захар всегда смеялся, вспоминая слова одного из адептов спецназа: ""Чтобы вступить в рукопашный бой боец должен прое*ать на поле боя: автомат, пистолет, нож, поясной ремень, лопатку, бронежилет, каску. Найти ровную площадку, на которой не валяется ни одного камня, палки. Найти на ней такого же долбо…ба, как он сам. И только после этого вступить с ним в рукопашную схватку и победить".
Действительно, зачем бойцу спецназа исполнять такие сложные трюки в стиле у-шу, когда противнику можно вышибить мозги используя гораздо более эффективные средства, чем нож, лопатка или кулак. Или меч — как здесь, к примеру. Автомат — есть автомат. Пулю кулаком не отобьешь.
Впрочем — в другом конце плаца Сергей увидел ряды девушек, начинявших ростовые мишени стрелами из луков и арбалетов — можно сказать, из автоматов и пистолетов этого мира. Девицы делали это так же ловко, как и скакали с "мечами" в руках.
И тут же вспомнилась гибель французских рыцарей в битве при Кресси, когда весь цвет французского рыцарства полег на поле боя, выбитый простыми лучниками и арбалетчиками. С той битвы эпоха рыцарей галопом поскакала на закат. Кончились рыцари. Хоть круглого стола, хоть квадратного.
Насколько Сергей знал, здешние бойцы не применяли тяжелой брони наподобие рыцарской — может потому и не применяли, что понимали, насколько она бесполезна против мощных арбалетов? А может потому, что на самом-то деле настоящих войн здесь и не было? Мелкие локальные конфликты велись скорее не регулярной армией в привычном, земном ее понимании, а "полицейскими" силами — чем-то наподобие самураев на службе у властителей. Здешние бойцы могли воевать и в пешем строю, и на лошадях, и как понял Сергей, вся тактика боя сводилась к беспорядочным стычкам группа с группой, человек с человеком — кто искуснее в рукопашном бою, чьих бойцов больше — тот и победил. Воинское искусство на уровне скифов бронзового века — налетели, обстреляли, срубили голов — победили. Или не победили, перешли в страну вечной охоты, пиров и сражений. Это тебе не римский легион с его жесткой иерархией и строжайшей дисциплиной.
По крайней мере так представлялось Сергею — по рассказам соратников. Этот мир еще не дорос до глобальных войн с сотнями тысяч бойцов, вышедших на поле боя и пользующихся воинской стратегией. И в этом был шанс. Человек, который сумеет организовать беспорядочное войско в дисциплинированную армию — тот завоюет весь мир. Как Александр Македонский, к примеру. Если обучить воинской тактике и стратегии этих валькирий! Кто устоит перед этими бешеными кошками? Только вот кто бы дал преобразовать эту армию, состоящую из безумных девок-воительниц, для которых индивидуальность — жупел, за который они держатся, как утопающий за спасательный круг! Честь! Догмы! Армия — это единое тело состоящее из безропотных винтиков, умирающих по приказу командира, а не сборище озабоченных вопросами чести самураек.
Плац оказался огромным, пришлось по дуге, вдоль забора обходить все тренировочные площадки, чтобы не мешать тренирующимся воительницам. По прикидкам Сергея здесь было не менее полутора — двух тысяч бойцов, и это можно сказать только новобранцы! А сколько в городе опытных воительниц? Сколько в других городах бойцов? Ведь столица Эорна не один населенный пункт этой земли! Много! Очень много! Теперь Сергей понимал, почему Союз Кланов так опасался Эорна, номинально входившего в состав Союза. Именно номинально, и никак иначе. Автономная республика, практически уже утратившая связь с остальным государством.
И ясно, почему Гекель так хотел подчинить себе Эорн — с такими воинами он будет непобедим! Бесстрашные, сильные, ловкие амазонки этого мира!
Вообще, на месте геренара Союза, Сергей сделал бы все, чтобы уничтожить независимость Эорна, или сам Эорн. Ведь в конце концов усилившийся Эорн точно стал бы угрозой Союзу, а какое государство потерпит рядом с собой конкурента, способного его уничтожить?
История давно доказала, что любое государство стремится к укрупнению, к захвату все новых и новых земель, пока не нахапает столько, что дальнейший захват будет слишком проблематичным — удержать бы завоеванное. В экспансии государства сдерживаются только одним фактором — отсутствием быстрой, эффективной связи на своей территории. Чем больше государство, тем труднее им управлять, и тем легче оно может развалиться на части — идеи сепаратизма витали и витают в воздухе во все времена, пока весть об очередном сепаратистском бунте дойдет до властителя империи, пока в дорогу отправится армия усмирителей — власть над частью территории уже потеряна. Только с появлением средств быстрой связи, с возможностью молниеносного перемещения по миру карательных корпусов возникновение крупных мировых империй стало возможным. Вот что толку от того, что некогда Александр Македонский завоевывал дальние страны? Ушел на родину, а местное население тут же готовит бунт — вырезали гарнизон, оставленный Александром, и давай себе править страной по своему разумению. А до Александра вести идут месяцами. Ну и дошли — дальше что? Снова поход, чтобы усмирить провинцию? А тем временем весть — другая страна взбунтовалась! Так куда бежать карать — в первую, или вторую провинции? Вот если бы у Александра были авианосцы и транспортные самолеты…ракеты, бомбардировщики…
Сергей усмехнулся мыслям, и задумавшись, едва не уткнулся носом в спину остановившейся конвоирки. Затормозила она возле приземистого низкого здания, сложенного из здоровенных глыб темного камня, скрепленного белым известковым раствором. Вниз, под землю, вела каменная лестница — довольно широкая, по ней можно было пройти по трое в ряд. Дверь — тяжелая, окованная сталью, за дверью стол, за которым седовласая, худая женщина с лицом высушенной воблы — таким же скучным и сухо-бесстрастным. Предводительница конвоиров подошла к ней, сказала что-то такое, что Сергей не расслышал, та кивнула, взяла со стола здоровенную вязанку ключей, больше похожих на небольшие топорики с узорчатым лезвием, и пошла вперед, не заботясь об освещении.
После улицы в этом прохладном коридоре было довольно-таки темно, но через минуту глаза уже привыкли к свету, скупо падающему через окна, расположенные возле потолка. Эти небольшие окошки Сергей заметил сразу, как только подошли к темнице и тут же прикинул — можно ли через эти дырки выбраться на свободу? Пришел к выводу — можно, но сделать это будет тяжко. Окна забраны толстыми решетками — похоже, что неспроста, если вспомнить о наличии "мерцающих", наполняющих местные джунгли. Если ты прячешь в темницу мерцающего, позаботься о том, чтобы он не сбежал через крысиную нору — с него станется, скользкая гадина!
Позаботились. Дырочки маааленькие. Только палец просунуть. Или два.
Прикинул — стало интересно, пролезет мозг через ТАКУЮ дырку? Не порвется ли связь между мозгом и телом? Будет ли мозг функционировать как положено, превратившись в канатик толщиной в палец? В червяка?
Вообще-то, не просто интересно, а жизненно важно — вдруг придется сваливать из застенков? И тут же себя одернул — зачем сваливать? Его задача поговорить с Главой клана, убедить ее в том, что чужачка будет им полезна.
— Когда меня отведут к главе клана?
Конвоиры промолчали, даже не взглянули. Сергей хотел спросить еще раз, но осекся — ему наглядно сразу же дали понять, на каком месте в иерархии этого общества он находится, зачем унижать себя глупыми вопросами, на которые точно не получит ответа?
Камера оказалась сухой, чистой, хотя и темной. Каменное ложе покрыто чистой свежей соломой, из стены в желоб льется струйка воды — и питье, и туалет, надо думать… Небольшое окошко наверху почти не дает света, и до него метра четыре высоты. И захочешь — не допрыгнешь. Не экономили на строительстве темницы, это точно. Стена гладкая, не зацепишься, не долезешь.
Сергея легонько подтолкнули в спину, он шагнул за порог камеры, слегка удивившись тому, что у него так и не отобрали оружие, и тут же потерял сознание, не успев понять, что с ним происходит.
Очнулся на лежанке — голый, как в момент рождения. В первую минуту ничего не понял — холодно, колко, журчание и полумрак. Головная боль — знакомая, раскалывающая голову, как тогда, после магического удара лесных фурий. Ощупал себя — ни одежды, ни оружия. И хуже всего — ошейник, на ощупь похожий на тот, который был на нем в плену у старого колдуна!
Холодно, но Сергея прошибло потом — вот так попал! Из огня, да в полымя?! Это еще что за хрень?!
Вскочил. Босые ноги захолодели на каменном полу, но не до холода! Что за ерунда происходит?! Ведь как ожидалось — он приходит в Эорн, находит Главу клана, сообщает, что пришел помочь. Глава выслушивает и с благодарностью принимает помощь! А что творится на самом деле?! С какого хрена его сунули в камеру, да еще и с ошейником?! Что за….?! Один только мат лезет!
Зарычал, и с размаху саданул ногой по двери. Окованная сталью дверь даже не вздрогнула. Жалкий стук, такой, будто кто-то ткнул кулаком в крепостную стену. На славу строили эту темницу!
Разозлился еще больше, начал бить в дверь руками и ногами, опомнился только тогда, когда разбил костяшки в кровь и едва не сломал палец. Боль отрезвила, тяжело дыша уселся на лежанку, кривясь от боли и матерясь, как гопник. Сидел так минут десять, пытаясь собрать мысли в удобоваримую кучку. Потер лоб и снова скривился от боли — руки болели, их просто дергало от боли!
Вначале не понял, потом внутри все захолодело — руки не заживали! Похоже, что ошейник препятствовал заживлению! И что это значило? А значило вот что — он не может "мерцать"! Организм отказывается усиленно регенерировать! Магия не работает! Впрочем, это можно определить только опытным путем…
Боль! Красные всполохи перед глазами! Вырвало.
Тошнило долго, выворачивая желчью — желудок пуст. С полчаса, не меньше, лежал, глядя в потолок, отходил от последствий попытки поколдовать. Когда дрожь в руках и ногах утихла, когда желудок перестал бунтовать, и позвоночник затих после судорог, изгибающих его дугой, сделал новую попытку. Не изменять тело, нет — разрушить ошейник. Так, как он когда-то сумел сделать у Гекеля. Войти в структуру ошейника и разрушить его изнутри.
Эта попытка обошлась дороже. Вначале беспамятство, потом — судороги, скрежет зубов, боль суставов, хруст мышц, волокна которых рвались из-за перенапряжения, слабость — руки, ноги, все тело ватное, будто тряпка. Руку поднять трудно, так, будто она весит как мешок цемента. Нога едва сгибается в колене, и каждое движение причиняет боль.
Сколько лежал — неизвестно. Собрался с силами, дождавшись, когда станет полегче, потащился в угол, к струйке воды. Долго полоскал рот, потом сунул под струю голову, чувствуя, как ледяная струя смывает одурь, смыл с живота, с бедер нечистоты, перемешанные с соломой, остатки содержимого желудка — отмылся, как мог. Побрел к лежанке, там навел порядок, сбросив испачканную солому на пол, в лужу. Лег, и забылся тяжелым сном, свернувшись калачиком, как ребенок в утробе матери. Била дрожь, в камере не так уж и холодно, но усталость, боль, ледяная вода — сделали свое дело.
Проснулся от грохота — дверь скрипнула и распахнулась, ударившись о стену. Хрипловатый грубый женский голос сказал, будто нарочно слегка гнусавя:
— Что, пробовала, как работает ошейник? Хе хе…проклятые перевертыши! Мордой бы тебя в лужу сунуть, сука!
Сергей поднял голову, с трудом сел на лежанке. У дверей стояла кряжистая баба лет пятидесяти, седая, и в отличие от большинства воительниц — коротко стриженая. Меча у нее не было, только короткая дубинка у пояса, да фонарь, кажущийся после мрака камеры ярким, будто фотовспышка. Свет фонаря выхватывал из тьмы безобразие, которое творилось на полу после попыток Сергея поколдовать. Вид этой лужи был таким же ужасным, как и запах, Сергей тут же едва не добавил к этой луже новой порции ее содержимого. К горлу подкатил комок, но он его все-таки удержал.
— Жри, сука! — бабища швырнула на лежанку деревянную миску, в которой виднелось что-то вроде каши, шагнула назад, к двери. Сергей встрепенулся, спустил ноги с лежанки, сделал попытку встать, но баба погрозила ему пальцем, взявшись за дубинку:
— Что, мало тебе было паралича?! Еще хочешь, отродье перевертышей! Сиди, где сидишь и не приближайся ближе, чем на два шага, иначе тут и поляжешь!
— А с этим что? — Сергей указал на вонючую лужу — Дай хоть тряпку, что ли!
— Обойдешься! — хохотнула надзирательница — Ручками вычищай, ручками! А еще лучше — вылижи все языком! Языком, ага! Ха ха ха…надо девкам рассказать — забавно сказанула! Языком! Ох-хо-хо! Я бы посмотрела! Уууу…сучка! Говорят, у тебя сразу два мужика было? Любишь трахаться, да? Вот и потрахайся теперь! С дерьмом! Ох-хо-хо! С дерьмом трахайся!
Сергей замер, глядя на то, как закрывается дверь, костенея от ненависти. Почему в дубаки идут самые тупые, ограниченные типы? Вот почему?! Или они тут, общаясь с заключенными становятся такими ограниченными тварями, неспособными на проявление обычных человеческих чувств? Вот есть же у этой бабы семья! Наверное, есть… И что, приходит она домой — и дома она такая же тупая мерзкая сука? Какие у нее растут дети? Что они могут перенять у матери? Какие такие хорошие свойства своего характера эта баба может передать дочерям? Или сыновьям! Умение отпускать тупые шутки? Способность издеваться над заключенными? Глумиться над беззащитными?
Не придя ни к какому выводу, дав себе зарок когда-нибудь встретить эту бабу на узкой дорожке, Сергей занялся уборкой. Ему действительно не оставалось ничего больше, как ладонями, сложенными лодочкой, перетаскать всю эту лужу в желоб с водой. Задыхаясь, дергаясь от позывов к рвоте, жадно глотая холодную воду в промежутках между рейсами — он все-таки это сделал. Пожертвовал пучком соломы из подстилки — смачивал его под струей, снова промывал, драил пол, и опять полоскал солому, выжимая из нее опоганенную воду. Наконец, уборка все-таки закончилось, как когда-то кончается все на белом свете — и плохое, и хорошее.
Снова лег на "постель", не глядя в чашку с принесенной едой. Есть не то что не хотелось — одна только мысль о еде вызвала тошноту. После того, что тут было — немудрено…
Снова забылся тяжелым, неспокойным сном. Болели разбитые руки, кололась солома, разогревшееся во время уборки тело снова остыло, и начало дрожать.
Проснулся от холода и тоски — то ли что-то приснилось, то ли во сне усилились ощущения от происходящего, но проснулся в такой депрессии, что хотелось завыть, а по щекам покатились слезы, как у какой-то девчонки. И тут же ругнулся — он и есть теперь девчонка! Девчонка, без надежды стать парнем! С этим ошейником, без магии — он так и останется девкой, до самой смерти! Неужели они заточат его навсегда, так и не выслушав, не узнав, зачем "чужачка" пришла в Эорн?! А что будет с ребятами? С Лурком, с Джаном?
Скрипнул зубами, закашлялся, схватившись за грудь. Ненавистную грудь! Эти проклятые сиськи! Эти женские бедра! Эта….тьфу!
Ущипнул себя за сосок, едва не застонал от боли и разочарования. Как бы он хотел вместо чертовых бабских конусов со здоровенными сосками увидеть у себя нормальную мужскую грудь! Пусть и не такую эпичную, как у культуристов, но обычную мужскую грудь, не мерзко подпрыгивающую, когда он бежит! Не ноющие перед месячными груди, черт их подери!
Он уже давно заблокировал способности к деторождению, вмешавшись в структуру своего тела, но природу-то не обманешь! Каждый раз, ежемесячно, Сергей четко чувствовал приближение цикла — грудь болела, живот, настроение портилось, хотелось или заплакать, или убить кого-нибудь из тех, кто вывел его из себя! А этими "теми" были в такой период каждый второй!
Как сейчас, когда ему хотелось уничтожить весь проклятый Эорн! На что вот он рассчитывал? На роль Мессии? Хотел стать первым советником Главы клана? Вернее — советницей, черт бы их всех побрал! А потом…мыслишка…стать во главе Клана, а? Завоеватель хренов! Император, мать твою!
Выругался, сел, задумался, с трудом взяв себя в руки. Что там бабища говорила про паралич? Чем они его свалили? Что у нее было на поясе? Не простая дубинка, к гадалке не ходи. Что-то вроде разрядника, стреляющего парализующими молниями. Бластер. Вот как можно было бы это назвать. Парализатор? Неужели у них остались технологии звездопроходцев? А он к ним со своими дурацкими знаниями…
Ошейник. Этот — отличается от ошейников, что были у Гекеля. ТЕ ошейники позволяли использовать гиориторнию. Эти — нет. Что это значит? А ничего! Может эорнийцы сами такие ошейники изобрели, а может, остались от предков — кто знает? Чего гадать? Нужно не гадать, а делать! Только вот что именно делать?
Вначале все-таки подкрепить силы. Что там бабища принесла? Пододвинул к себе миску, взял в руки, с подозрением принюхался. Пахло чем-то вроде машинного масла. Ни плохо, ни хорошо — просто масло, и все тут. Какие-то разваренные плоды, или крупа. Зачерпнул пальцами липкую массу, попробовал — безвкусно, как пластилин, но не вызывает рвоты. По крайней мере — пока.
Пожевал, проглотил…вроде пошло. Еще черпнул… Через несколько минут чашка стала чистой, в животе образовалась приятная тяжесть. Даже настроение слегка улучшилось, жизнь показалась не такой уж и плохой.
Магию забрали? В ошейник посадили? Решили, что беззащитен? Нет, суки, вы еще не знаете Сергея Сажина! Или, скорее, Серг Сажу. Впрочем — Сергей уже давно не понимал, кто он на самом деле такой — Сергей Сажин, или Серг Сажа. Человек с Земли, или абориген-мутант — кто он теперь? И какая разница — кто он? Он — это он! И хочет жить. А тех, кто ему помешает жить — убьет! Таковы правила игры.
Пошел к воде, тщательно вымыл чашку. Большая такая чашка, вместительная. Хоть каши не пожалели, и то ладно — неплохо набил желудок. Вернулся на лежак, лег, подбросил чашку вверху, поймал — способности мутанта никуда не делись, чашка будто зависала в воздухе, падая медленно, как пушинка, как перышко из взбитой подушки. Способность ускоряться осталась, это же не магия, это особенность организма.
Вспомнил, как бабушка в деревне взбивала свою перину. Иногда пушинка вылетала вверх, и котенок, наперегонки с маленьким Сергуней пытался поймать это перышко, под смех бабули. Хорошо было! Не понимаешь, что имеешь, пока не потеряешь…вернуться бы в детство! В свое тело мальчишки, да с новыми знаниями, с умениями — начать все снова! Кем бы он сейчас был? Олигархом? Банкиром? Или главой какой-нибудь крупной корпорации? Зная все про кризисы, про падения рубля, про то, что будет с миром?
Усмехнулся — глупые мысли! Не к месту. Какая теперь ему разница, что было бы, если бы? Какое вообще ему дело до Земли? Теперь у него другая "Земля". И другая жизнь. И очень не хочется ее потерять.
Часы до следующего посещения "веселой" тюремщицей тянулись долго, тягуче, как растаявшая на солнце резина. Когда в двери завозились, отпирая, вскочил, отбросив сон и сел на краю лежака. И тут же едва не застонал от разочарования — их было двое — прежняя тюремщица, и баба помоложе, со знакомой дубинкой в руке — наготове!
— Чашку сюда давай! — приказала тюремщица, поставив другую чашку на лежанку и враждебно глядя на узницу — Бросай сюда, не походи!
Сергей кивнул, прицелился, и метнул чашку, закручивая ее, как диск дискобола. Тяжелая деревянная чашка врезалась в горло тюремщицы помоложе, и та упала на пол, выронив дубинку, хрипя, хватаясь за горло.
Первая тюремщица мгновенно выхватила из-за пояса свою дубинку, но недостаточно быстро — Серг уже прыгнул к ней со скоростью разжавшейся пружины и нанес мощный удар в висок, едва не проломив череп. Тюремщица еще не успела упасть, когда Сергей выхватил ее "дубинку" — цилиндр длиной сантиметров сорок и толщиной около пяти сантиметров. Поверхность "дубинки" была рифленой и в середине имелась выпуклость, что-то вроде кнопки. Прибор был похож на фонарик, и явно был делом рук чужой, высокотехнологичной цивилизации.
А может Сергею это просто показалось. Почему бы здешним аборигенам не делать рифленые рукояти? Если Сергей до сих пор не видел, чтобы кто-то делал нечто подобное, это не означает, что такого не делает никто!
Пошел к двери, слегка напрягшись, закрыл. Тяжелая дверь, мощная! Даже слишком мощная. Так боятся "перевертышей"?!
Пощупал шею второй охранницы, все еще дергающей ногами, поморщился — считай, что мертва! Видимо перебил гортань. Кончается. Вообще-то не хотел убивать, только вырубить, но она не вовремя повернулась, и вот — "получи фашист гранату". "Уноси готовенького!"
А кто виноват? Нехрена было в тюрягу совать! Хватают Мессию, и в тюрягу, обсосы проклятые! Гады!
Возбужденно хохотнул, и смех в этом подземелье прозвучал как-то странно, глухо и страшно. Будто смеялась больная в сумасшедшем доме — истерично, хрипло, не смех, а карканье старой облезлой вороны.
Криво усмехнулся, помотал головой…что день грядущий готовит? Ну — никак по плану не выходит! Скоро придет корабль с Морной и остальными — как их встретят? Беда будет! И ведь предупредить нельзя…уже ничего сделать нельзя. После того, как убил тюремщицу. Только попробовать добраться до "пузыря".
А где искать Лурка и Джана? Вот зачем он напал на тюремщиц? Что, не мог подождать, чем дело кончится? Ох уж эта бабская натура — вначале делать, потом думать! Ох уж этот ПМС! Не стоило этой мерзкой бабе над ним глумиться, ох, не стоило! Сам до конца не понял, зачем напал на "вертухаев" — предчувствие какое-то, что ли…будто внутренний голос: "Выбирайся! Беги! Беда!"
Все пэмээсные штучки! Предчувствия! Психозы! Гормоны, мать их…
Тюремщица, будто услышав, как он о ней подумал, зашевелилась, рука дернулась, сжалась в кулак. Не дожидаясь, когда женщина предпримет какие-либо действия, направил парализатор в угол и нажал кнопку (надо же опробовать?). Затрещали молнии, в точности похожие на те, что исторгали лесные воительницы, в камере запахло как после дождя — озоном, ясное дело.
— Медленно и осторожно сядь! — приказал Сергей, отодвинувшись от тюремщицы на два шага — Никаких резких движений, иначе я сразу тебя парализую. А потом отпиннаю так, что ты ссать будешь кровью, гадина! И не притворяйся, что без сознания, я знаю, что ты уже очнулась! Ну?! Тебе врезать?!
— Не надо! — женщина неожиданно легко села, скрестив ноги под собой, морщась потерла висок, на котором вздулась здоровенная шишка — Ловка ты…сучка! Не ожидала. Знала я, что перевертыши шустрые, но чтобы настолько?! Что с Алмой?
— Мертва… — мрачно пояснил Сергей — Похоже, что гортань перебита. Не хотела убивать, так получилось.
— Так получилось… — эхом откликнулась тюремщица, и с ненавистью выдохнула — Ссссука! Я сама с тебя шкуру сдеру! Живьем! Тварь! Убила мою Алму, тварь! Убью! Убью!
— Любовница твоя? — догадался Сергей — Так ты сама виновата. Не надо было меня злить. Глумилась — вот я и разозлилась, не рассчитала сил. Что, тебя не учили — нельзя глумиться над заключенными? Или ты по жизни такая мерзкая тварь? Сидеть, гадина! Помни, что я сказала — отобью все внутренности, гнида! Сразу не сдохнешь — будешь год подыхать!
— Что ты хочешь? — уже спокойнее, с затаенной ненавистью спросила тюремщица — Ты отсюда не выйдешь! А если выйдешь — далеко не уйдешь! Ты видела, сколько на плацу воительниц? Думаешь, что сумеешь всех убить? С ошейником?
— Как снять? Как снять ошейник, говори! — спокойно, сдерживая ярость спросил Сергей, чувствуя, как его захлестывает гнев (ПМС — это такое…ПМС! Убила бы!)
— Никак! — радостно откликнулась женщина — Хе хе…никак. Я не могу снять. Только колдунья, и то не всякая!
— У ошейника есть радиус действия? — снова сдержавшись, спросил Сергей.
— Что? — не поняла тюремщица — Какой радиус?
— Если я выйду из тюрьмы — что будет? В ошейнике выйду.
— Ничего не будет — пожала плечами женщина — Выйдешь, да пойдешь. Пока тебя не остановят и не снесут башку. А что может быть такого, когда ты выйдешь?
Сергей вдруг показалось, что тюремщица врет. Врет, и еще глумится — в глазах хитрость, предательство, расчет на то, что он выйдет, и ошейник его задушит! Как душили те ошейники, что были у Гекеля!
Вскочил, метнулся к глумящейся бабе и с размаху впечатал пяткой ей в ухо. Как в стену — гулко, хлестко — вырубил наповал. Отошел, переводя дыхание — ярость просто кипела в мозгу. Прикрыл глаза, успокаиваясь, потом заставил себя подойти и пощупать пульс. Облегченно вздохнул — жива! Все-таки жива! Но чуть не убил…едва не убил!
И так легко, так просто — бах! И труп! Просто маньяк-убийца какой-то. Монстр! Или просто уже человек этого мира? Это на Земле смерть человека событие — выезд опергруппы, криминалистов…а тут — бах! И нет человека! Хотя…не надо врать самому себе. На Земле тоже всякое есть. Кое-где человеческая жизнь не стоит и медной монетки…как и здесь.
Стянул с женщины одежду, оставив ее в одних трусах — трусы снимать почему-то побрезговал. Хотя давно известно — лучший способ вывести "клиента" из равновесия — раздеть его догола. И мужчины и женщины сразу теряют чувство уверенности, их проще "расколоть".
Связал руки и ноги, сделав ей "ласточку" — как поступали с буйными преступниками, или просто с людьми, из которых хотели выбить показания. Подтащил женщину к воде, сунул ее голову под струю. Подержал, до тех пор, пока тюремщица не начала подавать признаки жизни, оттащил назад, оставил лежать на полу. Подошел к трупу Алмы, раздел и ее, стараясь не думать о том, что раздевает труп, и сейчас наденет одежду с мертвеца. Одежда была слегка испачкана кровью, но со стороны, если не присматриваться, не заметишь.
Алма была выше Серг, но ненамного, полнее в бедрах, брюки были свободными, так что не особо заметно, если не приглядываться. Рубаха тоже пошла, немного широковата, покойница обладала более объемистой грудью, но вполне приемлемо — зато не жмет и не стесняет движений.
Самое главное — башмаки подошли. Больше всего боялся за обувь — малы будут, так вообще ходить невозможно, велики — ноги собьют.
Противно было надевать вязаные носки с ног покойной — пахло чужим кислым потом, носки не первой свежести. Еще бы какой-нибудь грибок не подцепить — мелькнула мысль, и тут же угасла по причине своей глупости — о грибке ли думать, когда и заболеть-то возможно не хватит времени — раньше убьют!
Одетым сидеть гораздо приятнее. И теплее, и комфортнее. А вот голой тюремщице на ледяном полу совсем некомфортно, о чем она известила, перемежая свое сообщение площадной руганью, прерванной пинком в бок:
— Заткнись, тварь! Будешь отвечать на вопросы! Почувствую, что врешь — сделаю больно. Очень больно! Поняла?
— Поняла! — хрипло каркнула женщина, и замерла, оторвав голову от пола. Лежать ей было неудобно, все больше и больше затекали ноги, руки, спина, еще немного, и она начнет стонать и плакать, требуя развязать. Эту картину Сергей наблюдал за время своей милицейской службы не раз, и не два. Однажды он даже решил попробовать, каково это, лежать связанным "ласточкой". Попробовал. Больше пробовать такое не хотел. Его хватило на пятнадцать минут и это воспоминание врезалось в память на всю жизнь. Очень плохое воспоминание.
Кстати сказать, после того, как попробовал — больше никогда никого ТАК не вязал. Уж лучше избить, чем на "ласточку". Лучше стулом по башке.
— Итак, повторяю вопрос: что будет, если я выйду с территории тюрьмы! Что сделает ошейник?
— Ничего, я же сказала! — скрипя зубами, простонала женщина — Развяжи!
— Попозже вернемся к этому вопросу — бесстрастно ответил Сергей, отбрасывая все лишние мысли — о гуманности, о жалости и о подобной чуши, которая сейчас для него просто вредна — Где мои мужчины?
— А я откуда знаю?! Увели в допросную! — каркнула тюремщица, кусая губы.
— Где допросная?
— В этом же здании, наверху!
— Что будет после допроса?
— Не знаю. Может убьют, может оставят в живых — если раньше не сдохнут! Допросная, это тебе не трактир! Там допрашивают! С пристрастием! И магией, и щипцами! Да развяжи, что ли?! Сил терпеть уже нет! Лучше сдайся, дура! Может снисхождение тебе будет, убьют сразу, без мук! Обещаю, пытать не буду перед смертью!
— Почему меня сюда заперли? Почему не доложили Главе? Почему не расспросили меня, как я просила?!
— Почему заперли?! Придуриваешься, что ли? Ты лазутчица! И уже не первая! Союз засылает вас, дебилок, на верную погибель! Дураки решили, что мы не распознаем мерцающую? Перевертыша?! Идиоты! Главе все доложили, но кто ты такая, чтобы Глава с тобой встречалась?! Поганая лазутчица! Вначале из тебя выжмут все, что ты знаешь, а потом уже решат, что с тобой делать! Да что делать? Казнить, конечно! Какой-нибудь особо мучительной казнью — как всех шпионов! Последнюю шпионку на кол посадили, да с перекладиной — долго жила, крепкая оказалась! Уже и птицы глаза выклевали, а она все дергалась! Правда и колдуньи постарались, поддерживали, чтобы подольше мучилась, но все-таки — крепка, сучка! Если развяжешь меня, отпустишь — постараюсь, чтобы ты умерла быстро. Яду дам! Тихо-мирно помрешь, и все!
— Врешь, тварь! — уверенно объявил Сергей, и с размаху пнул тюремщицу в бок — Мечтаешь отомстить, я знаю! Еще раз — что будет, если я выйду с ошейником за территорию тюрьмы — он будет меня душить? Отрежет голову?
— Да ничего не будет! — задергалась женщина, возя дряблой грудью по полу — Спятила, что ли? Какое там душить, не знаю ничего! Колдовать не сможешь — да! Найти тебя по ошейнику можно — да! Про удушение ничего не знаю!
— Врешь! Врешь! Врешь — Сергей пинал тюремщицу, вымещая на ней злость, разочарование, страх и боль, опомнился только тогда, когда та потеряла сознание. Выругался, пощупал пульс — жива! Похоже, что сломал ей два или три ребра. Поморщился, поднял с пола пустую чашку, набрал воды, вылил на женщину. Потом еще набрал и снова вылил. Наконец, та очнулась и застонала:
— Ыыыы…оооо…больно! Гадина…я же все тебе сказала!
— Теперь расскажи, как найти допросную — все, в подробностях — где какие посты стоят, как подойти к ним незаметно, сколько людей в охране — рассказывай, иначе отобью все, что у тебя в брюхе еще не отбито! Быстро!
Через пятнадцать минут Сергей знал все, что ему нужно было знать о системе охраны. Тюремщицу буквально несло откровениями, она взахлеб рассказывала о том, о чем спрашивал Сергей и больше, чем он спрашивал — с ужасом глядя на ноги мучительницы. Пришлось пнуть ее еще пару раз, чтобы освежить память насчет охраны казармы, когда показалось, что женщина врет, но в общем и целом скорее всего она говорила правду. По крайней мере такую правду, которую она считала правдой. Обычно те, кто любит мучить, с трудом выносят боль. Вероятно потому они и вымещают страх боли на своих жертвах.
Закончив допрос, Сергей разрядил в женщину парализатор. Развязывать не стал, но и убивать не стал. В убийстве не было необходимости, а для того, чтобы развязать — не хватило человеколюбия. Он никогда не любил вертухаев, не раз за время службы в ментовке прикидывая, что сам может оказаться на месте заключенного. И вот такие вертухаи будут измываться над ним самим.
Если ты решил работать тюремщиком — получи все, что тебе причитается. В том числе и риск попасть под горячую руку узника. Это твоя работа, так что нечего ныть.
Подобрал второй парализатор, сунул в петлю на поясе. Другой так и остался в руке, наготове. На сколько зарядов его хватит — неизвестно. Забыл спросить у бабы. А теперь уже поздно. Досадно, но ладно. Разберемся в процессе, так сказать.
Знакомым коридором на выход, мимо десятков дверей, таких же, как та, что вела в его камеру.
Полумрак, только далеко впереди, у закрытого выхода, горит фонарь. Свой фонарь держал за спиной, что свет не бил в лицо. За столом сидит одна охранница, занята чисткой своего меча, любовно отирает клинок тряпочкой, не обращая ровно никакого внимания на шаги позади себя.
Сергей не стал тратить заряд парализатора и крепко ударил воительницу по затылку — туда, куда положено бить, чтобы гарантировано выключить человека на приличное время. Или убить. Шагнул к лестнице, но остановился и выругав себя за глупость, снял с бесчувственной женщины портупею, ножны, поднял с пола выпавший из руки охранницы меч и вдруг криво усмехнулся — меч был его собственный, таких тут не делали. То-то воительница так трепетно его охаживала — эти бабы понимали толк в хорошем оружии. Небось уже попробовали его на крепость, сравнили со своими мечами, и сравнение точно было не в пользу изделий местных кузнецов. Как она его добыла? Небось потихоньку подменила на свой, плохонький. Ушлая тварь!
Вдруг задумался — а кто у них кузнецы? Женщины, или мужчины? Тяжелое дело — бить молотом по наковальне! Впрочем — а разве воинское ремесло легкое дело? Помаши-ка мечом, побегай-ка по плацу!
И тут же себе ответил — одно дело красивое фехтование, можно сказать эдакий фитнесс, и другое — в жаре и чаду кузницы махать пудовым молотом. Скорее всего, кузнецы — это мужчины. Ведь ремеслами занимаются именно мужчины, а не женщины! Женское дело — воинское, а еще — рожать. Мужское — все остальное.
В голове мелькнуло — а почему Морна ничего не рассказала о том, что мерцающим не место в этом мире? Что это, предательство? Ведь не могла не знать, что мерцающие, или как тут называют — "перевертыши" — вне закона?! Что их преследуют, как диких зверей?
И тут же дал себе ответ — а кто рассказывал Морне, что он мерцающий? Она знает, что Серг владеет магией материи, гиориторнией, а насчет того, что он еще и метаморф, Сергей ничего ей не говорил. Вот если бы сказал… ну и сказал бы, и что? Не поехал бы в Эорн? Все равно бы поехал. Был бы поосторожнее, это точно, но поехал бы. На тот момент у него не было иного плана.
Иного? А что, теперь есть еще план? И тут же признал — да. Теперь, зная, что в лесу живут метаморфы, что эти метаморфы потомки воинов-звездоплавателей — все изменилось. Возможно, стоило подождать, когда Эорн и Гекель как следует покрошат друг друга, а уж тогда…
Горько усмехнулся — как легко он теперь манипулирует человеческими жизнями! Тысячу жизней туда, тысячу сюда! А то и десять тысяч! Двадцать! Сто тысяч! А почему не миллион?! И все ради идеи, правильной идеи, которую несет он, Мессия! Мессия ли…может Антихрист?
Первое, что почувствовал — запах. "Шашлыком пахнет!" — мелькнуло в голове, и тут же — "Каким шашлыком?! Здесь?!"
И пришло понимание. Сердце ухнуло, как двухпудовая гиря, в висках застучала, забилась кровь. В ушах — колокольный набат, все вокруг стало слишком четким, ярким, будто под увеличительным стеклом.
В одной руке меч, в другой парализатор.
Первая, что шагнула навстречу получила удар молнии, но не упала. Удивиться не успел, просто смахнул голову с плеч одним ударом, будто перерубил не шею, а сырую лозу.
Еще не успела упасть — вперед!
Только вперед! Не раздумывая!
Двое — наготове, с мечами, быстрые, как молнии!
Как медленные молнии. Будто смотришь ролик — плавные движения, как в тайцзицюань, красивые, смертоносные…если бы они были быстрее в несколько десятков раз. А ведь так просто проскользнуть между медленно-медленно "пляшущими", чиркнув, пОходя, клинком по шее!
Выпад — прямо в грудь! В левую…наискосок.
Вперед! Вперед!
На запах, и…крик.
Страшный, утробный крик! Из живота! Из нутра! Когда боль настолько страшна, что нельзя, никак нельзя терпеть, а спасительное беспамятство все не настает!
Жаркая комната, пылающий очаг, в нем — раскаленные докрасна щипцы.
Столик с инструментами поменьше — разные, забавные такие — крючки, щипцы, ножички.
На кресте — окровавленное существо, с груди которого свисают обрывки светлой ткани, которая не ткань. Вместо пальцев — обрубки.
Существо не имеет пола. По ногам стекает кровь, на полу уже целая лужица — кровь темная, не такая, как рисуют в кино — красную, будто с картинки, нет — вишневая, темная, и…перемешанная с нечистотами. Иногда человек не может сдержать ни свой желудок, ни свои эмоции, превращаясь в животное.
Иногда — в зверя.
Молнии ударили крест-накрест. Человек в кожаном переднике с щипцами в руках упал — мужчина, как ни странно.
Две женщины — одна за столом, со свинцовым карандашом в руках, другая возле Лурка, бледного, с вытаращенными глазами — тоже на кресте.
Он почти цел. Если не считать глубоких порезов на груди, и отрезанного уха. Левого уха. Джан совсем плох, скорее всего не жилец — обрубки пальцев, один глаз выжжен, другой заплыл, кожа лохмотьями свисает с груди. Его оскопили.
Если быстро не доставить в корабль — умрет в ближайшие часы. Или минуты. Скорее всего — от болевого шока и потери крови. Непонятно, как он вообще еще держится. Да, держится, мертвые ТАК не кричат.
Впрочем — скоро стало понятно — как он смог столько продержаться.
Две воительницы, которых сразу не заметил (они стояли в тени, у стены) успели выхватить мечи, но тут же упали — одна с разрубленным бедром, вторая — придерживая руками вывалившиеся внутренности.
Но главные — не они. Главная — вон та, в синем костюме, с обручем на высоком лбу, что стояла возле Джана.
Сергей ВИДЕЛ, чувствовал, как от нее исходила Сила — и эта сила была направлена на Джана. Когда ударили молнии, колдунья лишь вздрогнула, но не упала — защита, это ясно!
Успел уклониться от огненного шара — он вылетел из руки колдуньи, двигаясь так же медленно, как все те "объекты" что окружали Сергея.
Сгусток плазмы еще не успел погаснуть, вонзившись в груду кишок замершей в ужасе вспоротой вдоль и поперек воительницы, а меч уже ударил по голове магини.
Плашмя!
В последний момент успел повернуть клинок и хлестнул, как плеткой.
Нокаут. Чисто! Жить будет. Если позволят.
Дым — кишки очень неприятно воняют, особенно если их подпалить.
Сладкий запах крови — крови друга и крови врагов.
Звуки — хрип воительницы с разрубленным бедром, изо рта которой с выдохом брызгает кровь — и когда только успел проткнуть ей грудь? Сам не заметил.
Бросился к Джану, пощупал пульс — нет, уже мертв. Мертв! И по его вине, по вине Сергея! Он привел его сюда! Он! Болван, ох, какой болван!
— Сними меня! — голос Лурка. Страдающий, голос, хриплый, но обычный, не такой, какой бывает во время ускорения, когда все звуки слышатся низкими, рокочущими, протяжными. А это значит, что вышел из боевого режима, сжигающего ресурсы. И это хорошо. Ресурсов не так и много.
Чак! Чак! Вжик! Вжик!
Точные удары — руки и ноги свободны. Упал на пол, пополз к висящему на кресте брату. Встал на ноги, протянул руки, приподнял голову брата:
— Джаник! Джаник, скотина, не помирай! Джаниииик… Ох, Джаник, Джаник…что я мамке скажу?! Как я посмотрю ей в глаза?! Не уберег! Не убереооог! Аааааа! Аааааа!
— Он мертв, Лурк! — голос чужой, будто не Серг сказала, а сам Сергей, изнутри женского тело, глухо, хрипло, мужским голосом — Он мертв. Мне жаль…
— Тебе жаль?! Тебе — жаль?! — обернулся, глаза безумные, ненавидящие — его? Или палача?
Бросился к очагу, выдернул здоровенные раскаленные щипцы и с размаху ударил по ногам палача. Хруст, шипение, и…молчание. Человека, парализованного магией бесполезно бить. Он не чувствует. Ничего не чувствует. Даже если ему вспороли живот и намотали кишки на шею. Даже если отрезали член и засунули ему рот! Даже если растоптали в блин!
— Остановись! Лурк, хватит! Он мертв! Хватит его топтать!
— Он — да! А эти живы! Пусти! Пусти меня, сука! Я их убью! Пусти, иначе я убью тебя! Пусти!
Коротко, в солнечное сплетение — хлестко, будто давил быструю муху. Лурк осел на пол, глаза закатились.
Поднял, привязал к креслу, метнулся к выходу из пыточной — затащил в здание труп первой охранницы, забросил в коридор отрубленную голову, таращившую удивленно открытые глаза. Голова покатилась по полу, будто мяч, не вызвав никаких эмоций.
На войне, как на войне!
Закрыл дверь на тяжелый засов — хорошо, что есть засов! Никто не войдет. И самое главное — не поинтересуется, почему тут закрыто. Государственная тайна, понятное дело! Допросная — это свято.
Присыпал песочком лужу крови — если присмотреться, то видно. Но на время хватит. Пока не решат поинтересоваться — почему нет охранницы у входа. Или пока не обнаружат бегство чужачки из темницы.
На плаце — все бегают, фехтуют, стреляют — работа идет. Солнце низко над горизонтом — дело к вечеру? Хорошо бы, если бы сейчас, прямо сейчас стемнело.
"Темнота — друг молодежи!" И диверсанта.
Колдунья уже шевелилась, открыла глаза, когда Сергей прислонил ее к спинке стула, приматывая полосками ткани, выдранными из рубахи убитой охранницы. Попыталась что-то сказать, но Сергей молча ударил ее по губам запястьем так, что женщина снова затихла. Вырубилась. Повреждений почти не получила — делов-то, двух передних зубов лишилась — на дальнейшее ее поведение если и повлияет, так только в лучшую сторону.
— Развяжи! Развяжи, Серг!
— А ты буянить не будешь? Лурк, мне очень, очень жаль твоего брата. Он мой друг. Как и ты. И первое, что я сделала, когда выбралась из темницы — пошла выручать вас. Не убежала, не бросила — пошла выручать.
— Почему раньше не выбралась? Ты же могла! Могла! Ты же самая великая колдунья в мире! Почему ты не пришла раньше, ну почему?! Джаник…ууу….Джаник!
— Не могла…(голос сорвался, дал "петуха") Смотри сюда — видишь? Такой же, как у тебя. Как думаешь, зачем?
— Зачем?
— Колдовать нельзя. Если колдуешь, боль такая, будто с тебя сдирают кожу. (Бросил взгляд на Джана, осекся) Что спрашивали? Что вы им рассказали?
— Все. Все спрашивали, все рассказали. Все, что мы знали — голос глухой, ни одной нотки вины, и вообще эмоций, кроме горечи — Вначале пытали обоих, потом решили пытать Джаника, чтобы я рассказывал. Они решили, что я более ценный, потому что колдун. Они так сказали — колдун. Надели мне ошейник, только я не знал — зачем. Теперь — знаю. Только я ведь не умею колдовать! Ну какой из меня колдун?! Джаник, Джаник…брательник мой! Ыыыыы…
— Как он дожил? Как он вообще жил…с такими ранами?!
— Вон ту тварь видишь? Она его поддерживала магией. Они сказали, что могут его сострогать до костей, а он все будет жить. И мучиться! И он жил! Лучше бы он умер, Серг…
Снова рыдания, стон…потом рык:
— Мало! Мало я его потрошил! Я ее хочу выпотрошить! Пусти меня! Развяжи!
— Посиди пока так. Мне нужно ее допросить. А потом…потом делай все, что захочешь. Нам нужно отсюда выбраться, Лурк. Выбраться! Не погибнуть здесь, а выбраться! Мне очень, очень жаль, парень…
