Он жил один уже целый месяц и все еще не осознавал, что произошло. Неделя одиночества для Арсения прошла будто в бреду. То ли он сумасшедший, то ли весь мир сошел с ума. Он все же решился и через неделю поехал в Калужскую область к матери Полины. Как-никак, он с Полиной прожил семь лет. Нельзя же одной рукой жизнь, как крошки, со стола смахнуть. Он привык к семейной жизни.

Добрался. Ничего тут не изменилось. Развалившиеся сараюшки как стояли, так и стоят. Его ждала неприятная весть. Мать Полины долго болела, помочь некому, она даже телефона дочери не знала. Полину лет пять как никто не видел. Но он-то работал без выходных, а дочь-то что? Мать в одиночку ее выходила. Полина все детство болела. Едва живой осталась. В конечном итоге мать умерла. Соседи нашли труп только на пятый день. Похоронили, как могли. Купил Арсений букетик, отнес на могилку, заросшую сорняком. Прибрал там, руки обжег крапивой, и еле успел на последний поезд.

Горечь стояла во рту не понятно, от чего. Всю дорогу не спал, ни о чем не думал. Черная пелена, и все. Ни одного просвета.

В Москве он сразу поехал к ее лучшей подруге Дашке. Вместе в фитнес-клуб ходят.

Даша удивилась.

– Ты, конечно, парень видный, Арсений, но чего ты приперся? Я вообще-то замужем.

Легок на помине, вышел на голос ее муж. Из дверного проема сначала показался живот, а потом и остальное в пижаме, с лоснящейся лысиной. Но ее муж был веселым парнем, и все его недостатки особо его не портили.

– Привет, холостяк. Слышал, будто тебя оставили в покое? Какое счастье.

– Уже в курсе дела?

Хозяин посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Ты что, Арсений, мы каждую субботу к ним в гости ходим.

Он поймал на себе строгий взгляд жены. Поняв, в чем дело, толстячок взял гостя под руку и отвел на кухню.

– Милый, ты никак заболел или с луны свалился? Твоя жена уже замужем. Я сам был на бракоразводном процессе и на свадьбе.

– Я думал, она меня пугает разводом.

– А повестка в суд?

– Да у меня даже ключа от почтового ящика нет.

Игорь огляделся по сторонам, как плохой артист из шпионского фильма, и закрыл дверь на кухню.

– Теперь я эту стерву понял. Она заявила на суде, что ты не явишься и плевать тебе на суд. Что ты уехал в Сочи с любовницей и раньше, чем через месяц, не вернешься. А судья богом обижена. Одну ногу за собой приволакивает. Наверняка не замужем. Представляешь, как она к нашему брату относится! Только спросила: «Дети есть? Делить имущество будете?» На все получила ответ «нет». Та быстренько что-то подписала, и делу конец. Был женат, стал холостяк. Не забудь отметить в паспорте. Ты знаешь, а я ведь еще тогда ей не поверил. На суд она явилась со своим хахалем, значит, точно знала, что ты не придешь. Ну, а потом сразу поехали в ЗАГС. Их там уже ждали. А как ты думаешь, у него везде блат. Ремонт иномарок, причем любой, в ладоши хлопнул, и всё сделано. В этот же день они расписались и гуляли на свадьбе в ресторане «Прага». Не дешевое, я тебе скажу, удовольствие. Платье на Полине было – закачаешься. Вся в золоте и камнях.

– Когда это было, Игорь?

– Сегодня у нас какое? – спросил пузатик.

– Десятое.

– Ровно месяц назад.

– Через три дня после того, как ушла от меня.

– За три дня повестка не придет. Значит, заявление в суд подавала она со своим хахалем. А тот играл твою роль. Дело хорошо продумано, Арсюша. Не за день. Я за Дашкой в фитнес-клуб приезжал и частенько его видел. Думал, ты ей шофера нанял. Ну а когда все понял, тут уж поздно кулаками размахивать. У меня до сих пор мозга за мозгу заезжает. Сейчас ты зашел, а первая мысль у меня пронеслась, что ты совсем не загорел, зачем в Сочи ездил?

– Я месяц провалялся в кровати с бутылкой в обнимку. Всё Полину ждал.

– Она теперь на «мерседесе» ездит. С шофером. Жене генерального директора фирмы «Колесо» по статусу положено. Только слишком много побрякушек на себя вешает. Выглядит как елка на Новый год или как врач-протезист с Даниловского рынка.

– А меня с работы выкинули.

– Да ты что, Арсюша?! Ты же врач от бога.

– Я теперь грузчиком работаю в соседнем гастрономе.

– Тут уж мне нечего тебе сказать.

– Да ничего и не скажешь. Прости за беспокойство. Я пошел.

И он пошел. Стоптанные ботинки, брюки гармошкой и в пятнах, щетина на лице, как у ежика.

А ведь его так уважали. Кланялись, проходя мимо. Он того стоил. Нет. Стоит.