Электронные отчеты полицейского управления по делу Потрошителя Золотых Ворот оказывались в лучшем случае неполными. Джона Смита это не удивило. Дело было довольно старое, и первые документы создавались с помощью текстовых процессоров или вообще на пишущей машинке. Лишь потом, намного позднее, в управлении появилась база данных.

Старые отчеты надо было сканировать или вручную вводить в систему. До существования электронной базы в архивах накопились сотни тысяч дел, в том числе и очень громких. До сих пор огромное количество отчетов в полицейском управлении хранилось в бумажном виде: они потихоньку слеживались, тускнели, рвались, терялись…

Интернет тоже мало чем помог. Потрошителя Золотых Ворот не нашлось даже в Википедии. В культуре, очарованной разными убийцами, культуре, в которой преступления всегда привлекали всеобщее внимание, по какому-то невероятному, непостижимому стечению обстоятельств не нашлось места такому жуткому серийному убийце.

Поэтому, чтобы разобраться до конца, Джон решил все-таки покопаться в архивах. Белая картонная коробка в помещении с контролируемой средой – вот и все, что осталось от того жуткого лета, которое пришлось пережить Сан-Франциско. Отчеты с мест преступлений, заметки судебно-медицинских экспертов, опросы свидетелей… огромное количество информации, хотя вся она производила впечатление разрозненной и неорганизованной.

Возможно, Джон слишком боялся собственной тени, чтобы оказать хоть какую-то реальную помощь, но он по крайней мере мог порыться в этих файлах, папках и отчетах.

Джон терпеть не мог смотреть в зеркало. Когда-то давно, в сказочной стране, он был настоящим полицейским. Он был человеком. Теперь он превратился в прославленного секретаря. Каждую ночь он просыпался в холодном поту. Не с кошмарами, а скорее с воспоминаниями о прошлом – такими реальными, что каждый подобный момент всплывал в памяти снова и снова.

Пукки когда-то вышел на след одного мерзкого копа по имени Блейк Йоханссон, который брал мзду от бандитских группировок, закрывая глаза на определенные их делишки. Шеф Зоу советовала оставить Йоханссона в покое, но Пукки не послушался. Он продолжал под него рыть, пытаясь заполучить хоть какие-то доказательства, чтобы прищучить эту редкую мразь. Джон тоже не очень хотел вмешиваться в это дело. Он считал, что этим должны заниматься ребята из отдела внутренних расследований. Но Пукки не останавливался – и, как хороший напарник, Джон всегда держался рядом с ним.

В конце концов им удалось стать свидетелями того, как Йоханссон получал взятку от Джонни Йи, босса крупной группировки «Шуай синся тон». Пукки не стал тянуть резину. Вместо того чтобы вызвать подкрепление, он решил разобраться сам. В какой-то момент Чанг мог взять Йоханссона с поличным, но этот момент был все-таки упущен. Джон так и не понял, почему Пукки просто не нажал на спусковой крючок. Если бы он это сделал, все сейчас было бы по-другому.

А потом пошло-поехало… Йоханссон выстрелил, Пукки – в ответ. Выстрелил Джон, потом Йоханссон выбежал через черный ход. Когда Джон помчался за ним, то получил пулю в живот. Он так и не увидел, кто стрелял, не знал, где находился стрелок, и был ли это Йоханссон…

Джон с трудом дополз до большого пластикового мусорного контейнера, за которым укрылся. Пока полз, получил еще одну пулю – на этот раз в икру левой ноги. Он услышал крик Пукки – тот был ранен в бедро и никак не мог прийти на помощь.

В течение пятнадцати минут Джон Смит корчился за мусорным контейнером, пытаясь ладонью, прижатой к животу, остановить кровотечение. Все это время невидимый стрелок вел огонь. Джон, превозмогая боль, оглядывал окружающие здания, деревья, кусты, но так ничего и не смог заметить. Зато он быстро понял, что пластмасса – точно не самая лучшая защита от пуль.

Брайан Клаузер первым отозвался на выстрелы и поспешил на помощь раненому полицейскому. Он каким-то образом обнаружил стрелка – причем довольно быстро, – и возникшая интенсивная перестрелка закончилась тем, что Йоханссон был убит, а в трупе нашли три пули: две в груди и одну – в голове.

С той ночи жизнь Джона навсегда изменилась. Он выходил на улицу, с опаской поглядывая в каждое окно, каждую дверь и думая, что каждый незнакомец имеет при себе пистолет и ждет, когда же Джон наконец отвернется.

Психиатры ничего не смогли с ним сделать. Джон знал, что он сумасшедший, но одно дело знать, и совсем другое – преодолеть, вылечить. Постоянный страх сделал невозможной дальнейшую работу в качестве полицейского инспектора.

Несколько месяцев спустя шеф Зоу повторно назначила его в оперативную группу по борьбе с бандитизмом, в качестве специалиста по настенным граффити. Та же зарплата, тот же чин, но теперь все свое время он проводил за компьютером и в полной безопасности за стенами Зала правосудия. Шеф Зоу позаботилась о Джоне в тот момент, когда многие другие попросту отвернулись от него.

Он отбирал документы, связанные с делом Потрошителя Золотых Ворот. То, что он видел в этих отчетах, лишний раз убедило, что теперь ему не нужно выезжать на места преступлений. Восемь детей в возрасте от шести до девяти лет были убиты за десять месяцев! И тем не менее это дело почему-то не привлекло к себе такого же внимания, как другие громкие серийные убийства. Федеральные власти его просто проигнорировали.

Джону не хотелось размышлять о причинах отсутствия какой-либо информации в печати, но это было очевидно – все убитые дети вышли из среды социальных меньшинств. Шестеро афроамериканцев, один азиат и один латиноамериканец. В те времена средства массовой информации действительно не очень жаловали черномазых, гуков и латиносов…

Правда, за тридцать лет изменилось не так уж много. Он мог включить какой-нибудь кабельный канал и в выпуске новостей воочию наблюдать все эти предвзятости в самом красочном виде. Пропала симпатичная белая девчонка? По всем каналам об этом будут трубить день и ночь много недель, даже месяцев, и дикторы, обычно сердитые тетки с чудовищным слоем косметики на лице, будут всех стращать разгулом преступности среди черных, латиносов и азиатов. Пропала афроамериканская девочка? В какой-нибудь задрипанной местной газетенке, на пятой странице, об этом напишут пару строчек. И поместят где-нибудь под рекламой чипсов «Доритос»…

Джон просмотрел итоговое медицинское заключение.

– Боже праведный, – пробормотал он. – Как такое возможно?!

В заключении говорилось о том, что полицейские смогли каким-то образом удалить из других документов – детские тела были наполовину съедены…

Он вспомнил об убийце по прозвищу Ледифингер. И он, и Потрошитель были давно мертвы, между их преступлениями десять лет и две тысячи миль, и все же в обоих случаях фигурировал тот самый символ, и отмечались факты людоедства…

В заключениях судебной экспертизы по делу Потрошителя имелись также ссылки на отметины от вилки и ножа на детских костях. Судя по некоторым, их кто-то явно грыз. У всех восьмерых детей отсутствовала печень. У большинства были оторваны конечности… причем некоторые конечности, казалось, были отъедены…

Положительный результат дали именно «зубные» отметины. В полицейском управлении Сан-Франциско сопоставили правые верхние коренные зубы Потрошителя с бороздками на костях четырех жертв. Это напомнило Джону о том, что Пукки рассказывал ему о трупе Оскара Вуди, – об отметинах, якобы сделанных широкими резцами. Джон долго рылся в коробке, пока не отыскал зубные снимки преступника. Он не слишком разбирался в стоматологии, но, судя по снимкам, зубы оказались абсолютно нормальными…

Джон начал складывать разбросанные на столе документы в аккуратные стопки: по одной на каждого ребенка. В заключительной стопке были собраны документы на убийцу. Отчет с места гибели Потрошителя отсутствовал. Джон наткнулся на последнюю страницу отчета о вскрытии. В этом отчете, подписанном доктором Болдуином Метцем, который тогда был значительно моложе, говорилось, что парень совершил самоубийство. Воткнул себе нож в сердце. Джон снова внимательно осмотрел содержимое коробки – да, сохранилась только последняя страница… где же остальная часть отчета о вскрытии?

Он быстро перекладывал папки, просматривая отчеты по каждой жертве. И в каждом случае не хватало какой-нибудь информации, особенно первоначальных описаний, где инспекторы делают подробную опись всех деталей на месте преступления. Значит, должны были упомянуть и о странных рисунках или символах. В каждой папке отсутствовала некоторая часть информации.

Джон снова взял в руки свидетельство о смерти преступника или, точнее, то немногое, что от него осталось. Возможно, ему удастся выяснить имена следователей. Если они живы, то Пукки мог бы разыскать их и узнать гораздо больше подробностей этого запутанного дела.

И вот он нашел то, что искал, – ведущего инспектора по делу Потрошителя звали Франциск Паркмейер. Джон уже проверял это имя сразу после того, как Пукки позвонил по поводу встречи с парнем-гадалкой; Паркмейер скончался пять лет тому назад. Значит, здесь зацепиться было не за что.

Джон пробежал глазами по списку полицейских из оперативной группы Паркмейера. С тех пор многие давно вышли на пенсию или даже умерли.

Потом он повторно перечитал эти имена и пробормотал с досадой:

– Черт бы это все побрал.

Джон снова начал сортировать документы. Ему еще предстояло поковыряться в архиве «Сан-Франциско кроникл». Учитывая столь печальное состояние полицейских отчетов, газетный архив представлялся ему единственным местом, в котором можно было выкопать сведения, необходимые Брайану и Пукки.