На следующее утро после свадьбы я решил сделать подарок Уилле, оставив ее спать, взял Эдди, и мы отправились позавтракать на Портер-сквер. Для начала мы пошли в книжный магазин. Я думал, что он направится к выходу сразу, как только я ухватил последний номер «Бостон глоуб», ради которого, собственно, туда и приходил, но был счастлив увидеть, что мальчуган вместо этого направился в отдел детской литературы и принялся сметать с прилавка книги одну за другой. Я вообще-то полагал, что сейчас дети не читают ничего, кроме бесконечного «Гарри Поттера» или «Сумерек», да и то в основном девчонки. До своего сердечного приступа я читал ему Льюиса Кэрролла, но подумал, что он слушал, просто чтобы доставить мне удовольствие. И вот этот Эдди, немногословный мальчик, нахмурившись, сосредоточенно рассматривал корешки отобранных книг, шелестел страницами, на которых извивались драконы и летали очаровательные эльфы.

– Помнится, мы собирались дочитать «Лев, колдунья и волшебный шкаф», – сказал я, усаживаясь на пол рядом с ним.

– Я ее уже прочитал.

– Серьезно?

– Угу, в больнице.

– Ух ты! Здорово. Я и не знал, что ты любишь читать.

– Я тоже не знал.

Я просмотрел несколько отобранных книг.

– Думаешь взять еще что-нибудь из фэнтези?

Эдди посмотрел на меня, и в глазах его читался неподдельный страх.

– Только не про ведьм. Я не люблю ведьм. – Он немного посветлел лицом. – Битвы, драконы и все такое – это круто, по-моему.

Мы несколько мгновений смотрели друг на друга, прежде чем я подал ему специальное подарочное издание «Властелина колец».

– Когда я был маленьким, мне нравилась эта книга. Вернее даже, я ее любил, – сказал я. – И во всей книге ни одной ведьмы, можешь поверить. Но, бьюсь об заклад, ты видел фильм, правда?

– Мама мне пока не разрешает его смотреть.

– Неужели? Ладно, тогда мы ее прочитаем.

Он подержал книги в руках, словно оценивая их достоинство по весу. Потом спросил:

– А магия там есть?

– Полно.

– Тебе нравится магия?

– Думаю, без нее я не сидел бы здесь.

Я заглянул в его глаза, наверное надеясь увидеть, что он понял, о ком я говорю – о нем. Что это он, его магия привела меня с того ночного пустыря на задворках заброшенного дома на Альфред-стрит сюда, в этот магазин. И именно благодаря ему это субботнее утро оказалось таким спокойным и безмятежным.

– О’кей. – Эдди наконец сделал свой выбор и передал мне книгу обратно. – Будем читать эту.

– Имеешь в виду, по очереди?

– Нет, как «Хроники Нарнии». Ты будешь читать. Пока не закончим вот эту.

– Это большая книга. Три толстых тома.

– Ну, у нас ведь есть время, да?

Я срочно повел его в читальный зал – «на пару минут», – чтобы по пути избавиться от опасности прослезиться. Затем мы оплатили наши книги и газеты и отправились за пару кварталов в кафе «Зинг», где заказали круассаны с сыром и напитки – манговый смузи для Эдди и черный кофе для меня. Свободный столик нашелся возле заднего выхода, и мы уже собрались с ним украдкой пролистать одну-две страницы «Братства кольца», когда Эдди сказал, что ему нужно сходить в туалет.

– Я буду здесь.

Он посмотрел на меня так, словно говорил: «Не будь таким болваном», но сказал лишь:

– Я знаю.

Едва за ним закрылась дверь комнаты для мужчин, я вытащил свой сотовый и отправил Уилле текст:

СКУЧАЮ ПО ТЕБЕ, МИССИС ОРЧАРД.

Она ответила практически мгновенно:

ВАС НЕТ УЖЕ 45 МИН!! (ВСЕ РАВНО ЛЮБЛЮ – МНЕ НРАВИТСЯ БЫТЬ ТВОЕЙ МИССИС)

Я обдумывал ответ с идиотской улыбкой на лице, улыбкой человека, не привыкшего писать любовные записки, но которому это занятие доставляет такое удовольствие, что он не может этого скрывать. И тут я почувствовал, что кто-то подошел к нашему столику. Не прошел мимо по пути к туалету, а задержался, словно собираясь из-за моего плеча прочитать, что я пишу. Потом этот «кто-то» уселся напротив меня за наш маленький столик на стул Эдди.

– Ты быстро обернулся, дружище, – начал я и оторвался от телефона.

Это был не Эдди.

Слышали ли ее вопрос люди вокруг? Неужели никто не видит жуткую красоту этой девушки, наклонившейся ко мне? Я отшатнулся назад и, бросив взгляд вокруг, понял, что никто не смотрит в нашу сторону. Никто не слышит слов, которые Эш произносит голосом, звучащим прямо у меня в мозгу.

Она, так же как я, окинула зал взглядом. Казалось, это напомнило ей, как недолго она может здесь оставаться, потому что в ее лице что-то изменилось. Выражение ликующей беспощадности исчезло, и осталась только тревога в глазах.

– Помощь?

– Оставь меня в покое!

– Ты больше не можешь навредить мне!

Ее лицо вновь стало бесцветным. Как обычно. Подлинным отражением ее сути.

Эш подняла руку и занесла над столом. Сначала я подумал, что она собирается зачем-то отсчитывать секунды, загибая пальцы, или поднести к своему потрескавшемуся рту круассан Эдди. Но затем ее рука двинулась по направлению ко мне. Медленно, будто паук, на которого эта рука теперь стала похожа, – длинные пальцы расставлены в стороны и полусогнуты, а костяшки суставов казались глазками, уставившимися на меня. Эш не прикоснулась ко мне. Ее рука зависла над моей полной чашкой со все еще горячим кофе. Затем подняла ее. Убедившись, что целиком завладела моим вниманием, Эш вылила содержимое чашки мне на руку.

Казалось, кофе прожег мне руку до кости, боль вспыхнула адская, но ни это, ни мысль о том, что моя сестра может вытворить еще, ни даже внезапно бросившееся в галоп сердце не напугали меня. Потому что в сознании у меня мелькнуло самое страшное: она взяла чашку со стола!

Именно этот вопль раздался у меня в мозгу настолько громко, что его должны были услышать все сидевшие вокруг. Я был так в этом уверен, что поразился, когда увидел лица посетителей кафе, на которых не читалось ничего, кроме равнодушного любопытства невольных свидетелей пустякового происшествия. Подумаешь, облился!

Я вскочил, едва не опрокинув столик. Он качнулся, прошел сквозь нее и ударился о стул, на котором она сидела. Тот опрокинулся на пол, послышался металлический звон. Когда я вернул стол на место, Эш уже не было. Только стул валялся в луже пролитого кофе.

Несколькими секундами позже Эдди нашел меня возле стойки бармена. Я убеждал баристу не вызывать «Скорую» и старательно заматывал руку салфеткой, чтобы скрыть от Эдди покрасневшую кожу.

– Что стряслось?

– Ничего. Пролил на себя кофе, вот и все.

– Болит?

– Ну, так. Немножко…

Эдди мне не поверил. Не в том смысле, что «немножко болит», а в том, что я пролил на себя кофе. Я увидел, как вздрогнул его носишко, словно он учуял в воздухе какой-то знакомый запах. Как он окинул взглядом зал, словно стараясь заметить кого-то, кто только что был тут мгновение назад.

– Дэнни, а ты…

– Пойдем домой, я перевяжу эту ерунду, хорошо?

Он кивнул. Послушно пошел со мной к выходу, но уже у дверей оглянулся и снова посмотрел в зал, словно ожидал оттуда нападения.

Возвратившись домой, я сунул руку в кастрюлю с ледяной водой и стал размышлять о том, насколько этот визит Эш отличался от всех ее предыдущих появлений.

Никогда прежде она не совершала ничего настолько физически ощутимого. Ничего похожего на то, чтобы вылить кипяток на руку. В этом смысле она никогда ничего подобного не делала ни мне, ни кому бы то ни было еще с самой своей смерти. В то утро Эш сотворила нечто в реальном времени, изменила мир так, словно она поселилась в нем. Не призраком, не полтергейстом, не проекцией или чем-либо еще, что можно было бы назвать тенью, преследующей меня вот уже двадцать четыре года. Она явилась сюда. И в тот момент, когда она сделала то, что сделала, Эш действительно существовала в реальности.

И еще одно отличие.

Никогда прежде мы с нею не разговаривали так, как там, в кафе. Она говорила, посылая свои слова прямо в мое сознание, оставляя без внимания все мои комментарии. Однако, когда мы сидели за столиком и я ей отвечал, она явно слышала меня. Если и существовал барьер, превращавший наше общение в «испорченный телефон», то теперь он оказался разрушен. Эш присутствовала там собственной персоной, голос ее звучал чисто и обольстительно, как при жизни.

Итак, что же изменилось?

Я умер.

Эшли убила меня и привела в Детройт, в котором была обречена существовать и который она пыталась мне показать из дома на Альфред-стрит. Если бы я поднялся по тем ступеням и вошел в дверь, я бы никогда не вернулся назад. Потому что тогда я бы оказался полностью в ее власти.

Хорошая новость заключалась в том, что этого не произошло, потому что я возвратился.

Но была и плохая. Возвратившись, я притащил ее с собой.