Книга: Добро пожаловать в Найт-Вэйл
Назад: Глава 4
Дальше: Глава 6

Глава 5

Джеки заказала кофе. В конечном итоге кофе ей дали. Эти моменты соотносились между собой.
В закусочной «Лунный свет всю ночь» оказалось полно народу, как всегда по утрам. В городе было немного мест, где человек мог спокойно позавтракать в обществе большого числа людей, также спокойно завтракающих. Нет ничего более навевающего чувство одиночества, чем спокойно делать что-то наедине с собой, и ничего более приятного, чем спокойно делать то же самое параллельно с братьями по разуму, занятыми тем же самым, когда все в одиночку сидят рядом друг с другом.
В правой руке Джеки держала кофе, поданный в кружке с надписью:

 

Наблюдатели за сорняками братья Джоунс Ко.
«Мы следим за вашими сорняками на предмет подозрительного поведения!»
Круглосуточный аудио- и видеомониторинг

 

Это была часть очаровательного фирменного стиля «Лунного света». Здесь использовались кружки, собранные где угодно. Иногда следы этого «где угодно» оставляли на кружках непонятные пятна или жужжащие звуки. Это также было частью фирменного стиля.
Джеки левой рукой сжимала лист бумаги, продолжая делать это со вчерашнего вечера. Чуть раньше она попыталась сжечь бумагу, но та возродилась из пепла. Она поместила листок в небольшую шкатулку, заперла ее – листок выбрался оттуда.
Джеки попыталась смыть его под душем, который зачастую решал ее проблемы. Она оставалась наедине с мыслями, и они, казалось, исходили откуда-то извне. Мыслями, ставящими под вопрос ее решения, или вносящими предложения, или просто туманно рассуждающими о жизни таким образом, что они, скорее всего, не были ее собственными.
Когда Джеки поставила бумагу под лившуюся из душа воду, та намокла и растворилась, упав в ручеек, струившийся в сторону стока, но потом снова оказалась у нее в руке. Джеки вновь и вновь уничтожала листок, а тот вновь и вновь возвращался к ней.
– Наконец-то у меня есть спутник, на которого можно положиться, – сказала она, обращаясь к душевой лейке, и тут ей в голову пришла мысль, едва облекаемая в слова, скорее обобщенный образ того, как часто нас окружают вещи, на которые можно положиться и как мало мы о них думаем. Она вышла из душа такой же, как большинство людей, – чистой и немного одинокой.
Сидя в закусочной и мало на что надеясь, Джеки скатала листок в шарик и засунула его в блюдо с овсянкой вместе с традиционными ягодами голубики, кубиками соли и лишенным вирусов лососем. Она с жадностью проглотила овсянку, словно не ела несколько дней, хотя, возможно, так и было. Но она не знала этого наверняка, поскольку вряд ли могла сосредоточиться на чем-то кроме бумаги. Левая рука Джеки дернулась, и она все поняла, даже не взглянув на нее.
– Черт побери! – выругалась она, ткнула в листок ножом для масла, после чего несколько раз повторила «Черт побери!» все более слабеющим голосом.
«КИНГ-СИТИ», – было написано на бумаге.
– Да знаю я, знаю, – пробормотала она.
Никто из сидевших вокруг ничего не заметил. Все знали, что молодые люди часто кричат, тыча ножом в стол.
Мужчина слева от нее ковырял щербатый прилавок и что-то шептал. Соломенная шляпа держалась у него на самой макушке, так что его лицо казалось длиннее, чем на самом деле. Справа сидела женщина, поставившая свой стул так, чтобы видеть вход в закусочную, и ставившая у себя в планшете галочку каждый раз, когда кто-то входил. В общем и целом никому не было дела до молодой девушки, кричавшей и чем-то тыкавшей себе в руку.
Утренний кофе в «Лунном свете» являлся частью ее обыденной жизни. Примерно через пять минут она ставила пустую кружку на стол, шепотом просила бокал для воды принести счет, затем вытаскивала его из-под подноса с пакетиками сахара, где он внезапно появлялся, засовывала вместе с деньгами обратно под сахар, дожидалась глотающего звука, возвещавшего, что счет оплачен, и выходила из заведения. Обычная для закусочной канитель.
Потом Джеки ехала в ломбард, откапывала спрятанные накануне двери и ставила их с открытыми замками у парадной стены как раз ко времени открытия, наступавшего в момент, когда предчувствие сообщало ей, что пора открывать заведение. Она просиживала там целый день, делая то, что делала обычно, и не более того, после чего заканчивала эту работу и отправлялась домой. Больше ничего особенного в ее жизни не происходило. Человеческая жизнь – лишь то, что ты делаешь.
Но в это утро она не попросила счет. Она не расплачивалась и не уходила, продолжая смотреть на зажатый в руке листок бумаги и зная, что сегодня не станет делать то, что делала изо дня в день. Это знание пришло в виде боли в желудке и дрожания шеи. Оно имело физическое воплощение, как любое сильное осознание, и куда больше относилось к ломоте в костях, нежели к представлениям у нее в голове.
Бумага нарушила обыденный ход вещей, а этот ход вещей и был ее жизнью. Без него она была лишь не старившимся тинейджером, не имевшим друзей. Она чувствовала себя беспомощной перед силой и властью листка бумаги, хоть и не понимала, в чем заключаются эти сила и власть.
– Ладно! – крикнула она бумаге.
– О’кей! – крикнул мужчина в соседней кабинке пятну на своем галстуке.
На кухне другой мужчина, в цветастом фартуке и сеточке для волос, кивнул раковине с мывшейся в ней посудой.
– Согласен, – сказал он.
В Найт-Вэйле люди часто соглашаются с неодушевленными предметами.
Джеки обмякла на потрескавшемся красном табурете, пахнувшем резиной и опилками. Ей был нужен план. Она повернулась к сидевшему слева мужчине.
– Мне нужен план, – произнесла она.
– Что такое? – Он поднял на нее взгляд. У него был высокий лоб без морщин, лицо покрывал толстый слой грима.
– План, придурок! Мне нужно вернуть жизнь в прежнее русло. – Подкрепляя свои слова, она яростно помахала листком.
– Ага. Ладно, девочка. – Он снова перевел взгляд на прилавок, который сосредоточенно рассматривал.
– Мне нужен мужчина в светло-коричневом пиджаке.
Глаза сидевшего рядом с ней мужчины сузились. Предположительно у него было два глаза.
– Как вы сказали? – спросил он.
– Мне нужно найти кого-то еще, кто его видел. В нашем городе должен быть кто-то, кто с ним говорил и кто может мне о нем рассказать.
Он уставился на нее, очевидно, нормальным количеством глаз.
– Мне надо начать разговаривать с людьми. По всему городу. Попытаться найти кого-то, кто его знает. Внимательно выслушать, что о нем говорят и не говорят.
– Вы упомянули мужчину в светло-коричневом пиджаке? – спросил он.
– Не важно, – ответила Джеки, отворачиваясь и заново ставя стену между собой и другими посетителями, евшими за стойкой закусочной, или «восьмую стену», как ее называют в театральном мире.
Решив составить список всех, кто может что-то знать об этом загадочном человеке, Джеки достала ручку, которой выписывала квитанции у себя в ломбарде. Это была сувенирная ручка, оставшаяся у нее после фестиваля, который проводился в городе несколько лет назад.

 

Шекспировский фестиваль на арене Найт-Вэйла.
Проникнись словами певца —

 

гласила надпись. Трещина на корпусе больно впивалась в пальцы, но она обожала эту ручку.
Джеки обшарила карманы в поисках чего-то, на чем смогла бы писать, но ничего не нашла. Бланки квитанций хранились в ломбарде, но в любом случае они предназначались для выписки квитанций. Вот так все делается. Хотя в тот момент ничего не делалось. Существование Джеки основывалось на том, что все изо дня в день оставалось прежним, а листок бумаги назойливо вторгался в ее бытие. С зажатой в руке таинственной запиской было невозможно погрузиться в блаженную обыденность.
В закусочной не было ни меню, ни бумажных подставок, и тут Джеки поглядела на свою левую руку с зажатой в ней бумагой. Ну конечно. Она положила бумагу на стойку и написала слово «СПИСОК» наверху ее оборотной чистой стороны. По крайней мере, она намеревалась написать слово «СПИСОК». Вместо этого у нее вышло «КИНГ-СИТИ».
– Нет, – сказала она своей руке. Зачеркнула написанное и заново вывела: «СПИСОК».
Вот только это очень смахивало на «КИНГ-СИТИ».
– Нет, – повторила Джеки.
Это было для нее неприемлемо. И это тоже. Может, все дело в поверхности? Она сдвинула бумагу в сторону (откуда та моментально запрыгнула в ее левую руку, причем следы от ручки уже успели исчезнуть) и написала прямо на стойке.
– Эй! – крикнула проходившая мимо официантка Лаура. – Мне потом все это отмывать.
От тела Лауры отходило множество увешанных плодами веток.
«ПРОВЕРКА», – написала Джеки на стойке. И снова у нее получилось «КИНГ-СИТИ». Она взвизгнула от досады. Мужчина с высоким лбом и женщина с планшетом смерили ее злыми взглядами. Тинейджеры обычно не пишут, когда визжат, озабоченно подумали они.
– Тсс, – раздался голос из-под шляпы мужчины.
Даже если бы Джеки и отправилась в ломбард, то не смогла бы выписывать квитанции посетителям или рисовать ценники «$11». Она чувствовала себя окончательно побежденной и от этого сделалась злой и дерзкой. Чем она все это заслужила? Она ударила по стойке и отдернула отозвавшийся болью кулачок.
У Джеки зазвонил телефон. Она вытащила его, а сидевшая рядом женщина вставила в ухо наушник, чтобы слышать разговор.
– Алло, мам?
– Алло, дорогая! – Ее мать не совсем осознавала, что телефоны сокращают расстояния между людьми, а потому кричать совсем не обязательно.
– Извини, мам. У меня сейчас много работы. – Женщина с планшетом, прижав рукой наушник, недоуменно приподняла бровь, но Джеки раздраженно отмахнулась: – Ты что-то хотела?
– Я что, не могу просто так позвонить ребенку? Обязательно нужно что-то хотеть?
– Конечно, можешь, мам, я не это…
– Но когда ты об этом сказала…
– Видите? – одними губами прошептала Джеки женщине с планшетом. Та пожала плечами. – Что случилось, мам?
– Мне надо с тобой поговорить.
– Я рада, что мы можем поговорить. Что-нибудь еще? – Джеки снова написала на стойке «КИНГ-СИТИ» и скривилась от досады.
– Нет, мне надо поговорить с тобой лично. Это важно. Я должна тебе кое-что сказать. Это о… Ну, тебе лучше приехать, и тогда мы поговорим.
У Джеки защипало глаза. Она не была уверена, что это аллергическая реакция, и не помнила, случалось ли это с ней раньше. Она коснулась уголка глаза. Там была влага. Вода сочилась у нее из глаз и стекала по щекам, и она знала, что плачет, но сомневалась, плакала ли раньше. Она выдохнула весь воздух, не напрягая губы, чтобы что-то этим воздухом передать. Недостаток общения говорил очень о многом.
– Джеки, ты где?
– Да здесь я, здесь. Мам, я когда-нибудь?.. То есть ты помнишь, чтобы я когда-нибудь?.. – Она подняла взгляд и замерла, на самом деле не прекращая движения. Она замерла внутри.
На нее пристально смотрел один из поваров. Он переворачивал гамбургеры (кто заказывает гамбургеры в такую рань?), но не сводил с нее глаз, так что гамбургеры падали на пол, в раковину или на край жаровни в зависимости от того, куда поворачивалась его лопатка. У него была такая широкая и теплая улыбка, что Джеки стало не по себе.
– Джеки, приезжай. Похоже, самое время тебе сказать.
– Ладно, мам, ладно. Приеду. Только сначала мне надо кое-что сделать. – Она выключила телефон, и мама исчезла.
Надо с чего-то начинать. Старуха Джози обмолвилась, что ее хотели видеть ангелы, и хотя никто не мог на законных основаниях признать их существование, они обычно знали больше, чем более законопослушные существа.
За неимением другого можно было начать с них. Джеки встала, собравшись уходить, и быстро взглянула в сторону кухни.
Повар все так же смотрел на нее, гамбургер повис в воздухе. Она отвела взгляд прежде, чем тот упал, и поэтому для нее он остался висеть в воздухе, так и не упавший, так и не съеденный, а лишь вращавшийся и падавший, вращавшийся и падавший.
Назад: Глава 4
Дальше: Глава 6