Глава 7
Кендалл услышала, что кто-то зовет ее по имени. Громко, на всю улицу. Она остановилась и оглянулась, сдерживая дыхание и с облегчением понимая, что ее преследует не тень, а человек из плоти и крови. Он быстро приближался. Она узнала его издалека, лишь мельком увидев его высокую широкоплечую фигуру.
Не сошла ли она с ума? Или тень, которая ее испугала, куда-то исчезла?
Когда Эйдан Флинн нагнал ее, сердце ее все еще билось слишком часто.
— Вы и раньше мне кричали? — спросила она.
— Нет, только сейчас. А что? — Он с подозрением уставился на нее.
— Наверное, кто-то другой, — сказала Кендалл. Боль в голове не утихала. Ей не хотелось признаваться себе в том, что он задел ее чувства, не оставшись послушать песню. — Что вам нужно? — с вызовом спросила она.
— Вы мне так и не ответили.
— Насчет чего?
— Насчет ужина.
— Что?
— Ну — куда вы хотели бы пойти, что вы предпочитаете.
— Только не Французский квартал, — машинально ответила она и тут же спохватилась, подумав, что надо было отказаться. Но было уже поздно.
— Конечно. Мы можем поехать за город, если хотите.
— Вряд ли я смогу вам помочь, — почти умоляющим тоном произнесла Кендалл.
— А вдруг?
— Вы могли бы быть со мной повежливее?
Он вздохнул, глядя в сторону.
— Я, конечно, не образец галантности, но я постараюсь.
— Знаете, я вполне в состоянии себя прокормить. Я неплохо зарабатываю на своем шарлатанстве.
— А вы умеете предсказывать будущее?
— Нет, — решительно ответила она.
Услышав это, он улыбнулся. Она ненавидела его улыбку. Когда он улыбался, он не просто становился похож на нормального человека, он становился неотразимым. Сексуальным и даже обворожительным.
Она отшатнулась. Меньше всего ей хотелось пасть жертвой его чар.
Он ведь служил в ФБР, напомнила она себе. Его учили быть обворожительным, когда того требует ход допроса.
— Вы сумасшедший и всех вокруг сводите с ума.
Он улыбнулся еще шире.
— Позвольте мне проводить вас до квартиры.
— Я живу в следующем доме.
— Я знаю.
Они двинулись вместе по улице, и Кендалл вспомнила, что он говорил ранее.
— Вы сказали, что нашли кровь? — спросила она.
— Да, на одном из могильных камней.
Она остановилась и пристально взглянула на него.
— Засохшую кровь, — добавил он.
— И как давно она там?
— Не знаю. Я взял образец и отвез Йонасу.
— Тому Йонасу, который приходил сегодня в клуб?
— Да, мы с ним старые друзья.
Они подошли к ее подъезду. Помедлив, она вставила ключ в замок и посмотрела на него, молясь, чтобы он ушел.
Он рассмеялся:
— Я все-таки доведу вас до самой квартиры.
— Я давно здесь живу. Мои соседи — приличные люди.
— Не сомневаюсь.
Она вошла в подъезд и открыла дверь своей квартиры, с облегчением видя, что он не собирается входить. Но на пороге он схватил ее за руку.
— А ужин? Завтра вечером?
— Да-да. Но сейчас уходите, хорошо?
Он улыбнулся, выпустил ее руку и ушел.
Она посмотрела ему вслед, услышала, как щелкнул автоматический замок в подъезде.
Перед глазами у нее до сих пор все плыло, головная боль усиливалась, но все это меркло по сравнению с одной мыслью: черт, она ненавидит его улыбку.
Найдя в аптечке несколько таблеток аспирина, Кендалл проглотила их, а потом вспомнила, что за весь вечер почти ничего не ела. При таком раскладе утреннее похмелье обещало ее убить. Она быстро подогрела на гриле сандвич с сыром, налила огромную кружку холодного чая и уселась в гостиной смотреть телевизор.
Сыр она разделила с Иезавель, после чего кошка пристроилась рядом на диване и уснула.
Шторы на окне, выходящем во внутренний двор, были подняты. И вдруг Кендалл показалось, что по двору перемещаются тени — она заметила их краем глаза. Оставив попытки досмотреть шоу, Кендалл вскочила, подошла к окну, внимательно оглядела двор и задернула шторы.
«Так недолго и спятить, — подумала она. — Скоро буду совсем как Амелия».
Нет. Она не напрасно изучала психологию и понимала, какие штуки способно выкидывать сознание человека, распаленное эмоциями. Страх питается страхом. Небольшое сомнение — и вся логика летит в тартарары.
Нет, нужно срочно ложиться спать.
В спальне она включила телевизор, чтобы он составил ей компанию, и вскоре уснула под его бормотание. Ей приснился странный сон. Может быть, потому, что она слишком много думала об Амелии, или потому, что уснула, смотря «Семейку Аддамс».
Поначалу ее причудливый сон был даже забавен. Будто она на плантации Флиннов, причем такая невесомая, что может перемещаться по воздуху. Когда она у крыльца взялась за дверной молоток, он улыбнулся ей, захихикал и вскрикнул «Ой!».
Она насмешливо, как ей показалось, застонала, узнав сон из «Алисы в Зазеркалье». Даже сны ей снились чужие!
Дверь сама по себе открылась, приглашая ее войти, и она направилась к лестнице. Из танцевального зала раздавалось пение. Она заглянула туда — там были Винни и The Stakes, парящие в воздухе. Винни помахал ей, приглашая присоединиться к ним, но она помотала головой и открыла дверь в соседнюю комнату. С этого момента сон окрасился в темные тона. Комната была похожа на логово безумного ученого. Некто в лабораторном халате нанизывал кости на проволочный каркас в форме человеческого скелета. Голова была на месте, и она разговаривала. Пустые глазницы повернулись к Кендалл.
Она быстро захлопнула дверь. Она почему-то знала, что ей нужно на второй этаж, и заставила себя подойти к лестнице. Посмотрев наверх, она увидела женщину. Женщина в белом. Она манила Кендалл за собой.
Кендалл против собственной воли стала подниматься. Она не видела лица женщины, но слышала ее слова.
— У тебя дневник! — говорила та с осуждением.
Кендалл попыталась проснуться.
Да, дневник был у нее, но она собиралась вернуть его, когда закончит читать.
Она хотела закричать, проснуться. Хотя ничего ей как будто не угрожало, но она боялась, что что-то случится, если она не проснется, а говорят, что тот, кто видит сны о собственной смерти, умирает на самом деле.
Она почувствовала ласковое прикосновение. Женщина в белом исчезла, а вместо нее была Амелия.
— Им нужна помощь, — говорила она. — Мы должны им помочь, Кендалл, понимаешь?
Внезапно ночную тишину прорезал громкий, ужасающий крик.
— Если бы у меня только были силы помочь им, — сказала Амелия, медленно качая головой.
Ее прикосновение было почти реальным.
«Проснись! — велела себе Кендалл. — Немедленно проснись!»
Снова раздался жуткий крик.
Образ Амелии исчез, а с ней затих и крик.
Кендалл полетела вниз. Она падала и падала без конца, потому что лестница рассыпалась в прах и под ней открылась бездонная черная пропасть.
И тут она проснулась вся в поту. Первые секунды она не могла вздохнуть, все еще находясь во власти своего кошмара.
Звук работающего телевизора вернул ее к реальности. Шла рекламная передача, в которой счастливые парочки расхваливали чудесное действие таблеток от импотенции.
Она откинулась на подушки, мысленно иронизируя по поводу собственной глупости. Она же знала, что пить больше двух бутылок пива ей нельзя! Она вообще плохо переносит алкоголь. Все в порядке. Ничего удивительного, что во сне смешались отголоски недавних событий и образы из книг ее любимых авторов. Если вдуматься, все поддается разумному объяснению. Сон снова начал одолевать ее. Прежде чем заснуть, она переключила телевизор на канал старых мультфильмов.
Выпрямив под одеялом ноги, Кендалл почувствовала, что ей что-то мешает.
— Иезавель, ах ты негодница! Как ты меня испугала, — сказала она, полушутя, но не без злости.
Не успев договорить, она уже увидела, что Иезавель спит на другом конце комнаты, на подушке, которую она сбросила с кровати перед сном.
Нахмурившись, она нащупала странный предмет, лежавший у нее в ногах. Взяв его в руки, она с такой силой отпрянула назад, что ударилась головой о спинку кровати.
Это был дневник.
Дневник из дома Флиннов.
Дневник, который должен был лежать у нее в рюкзаке.
«Йонас что-то скрывает», — думал Эйдан.
Интрижку? Возможно.
Чего он на него так взъелся? Конечно, он выпил. А если он пьет постоянно, то логично предположить, что у него мания преследования.
Эйдан не знал, чего ждать от Йонаса, когда поехал к нему на следующее утро. Он лишь знал, что не может сидеть сложа руки.
Он никогда не работал в местном отделении ФБР, но зато пользовался помощью его сотрудников. Он понимал, что в семье разнообразных конкурирующих между собой силовых структур — не без урода. Но в основном люди, которые приходили в эти силовые структуры, поступили так из желания послужить родине, поддержать закон и порядок. Они верили в справедливость ее правовой системы. Кроме того, учитывая специфику работы ФБР, не приходилось удивляться, что они всегда настороже и видят угрозу во всем. За это им и платят.
Эйдан прибыл в офис ранним утром в среду. Он спросил Йонаса Бернингэма, хотя и подозревал, что тот, подобно Джону Эйбелу, попытается избежать встречи с ним. Когда он привез вчерашние образцы засохшей крови, Йонас устало вздохнул, но принял их. Однако Эйдан почти не сомневался, что срочного рассмотрения они не удостоились.
Йонас вышел в приемную, пожал ему руку и пригласил в кабинет. Закрыв дверь, он уселся за стол и спросил, подперев лоб ладонью:
— Что сегодня? Опять кровь? Новые кости? Или ты откопал целое тело?
— Нет.
Йонас подозрительно на него покосился:
— А зачем ты приехал? Неужели ты собрался прочитать мне лекцию о волчьих ямах на Бурбон-стрит?
— Зачем мне это?
— Потому что ты вообще странный.
— Странный?
— Ты был нормальным парнем, а превратился в питбуля.
— Ничего не поделаешь, это моя натура. И я вовсе не собираюсь насиловать тебя. Я приехал узнать, есть ли сейчас открытые дела о пропавших людях?
Йонас вытаращил глаза.
— Ты издеваешься, что ли?
— Нет.
— Ты знаешь, сколько людей пропало после урагана?
Эйдан покачал головой.
— Меня интересуют текущие дела. Женщины, которые могли находиться тут или должны были прибыть сюда, когда они исчезли.
Йонас вздохнул.
— Ладно, Йонас, сделай одолжение.
Йонас медленно кивнул. У Эйдана было чувство, что он выполнит его просьбу, но не потому, что Эйдан был хорошим сыщиком, а лишь бы от него избавиться.
— Я сейчас позвоню Хиршфилду, моему ассистенту, и попрошу его достать для тебя прошлогодние дела. Они подойдут?
— Это было бы здорово. Спасибо.
Йонас не стал звонить по телефону, он просто вышел из кабинета. Неужели для того, чтобы отдать указание Хиршфилду выдавать не все дела? Но почему?
Йонаса долго не было. Так долго, что Эйдан действительно заподозрил в этом уловку, чтобы отделаться от него. В конце концов, он не был обязан ему помогать, несмотря на старую дружбу.
Когда Эйдан собрался уже плюнуть и уйти, Йонас вернулся. Он заметно нервничал. Проведя пальцем под воротником, он вручил Эйдану конверт из плотного картона:
— Здесь все, что может тебе помочь. Все.
— Спасибо, дружище.
— Ты теперь тоже прикипел к Бурбон-стрит, а?
— Не то чтобы прикипел… — Эйдан задумался, — но людей что-то притягивает в этом баре.
— Мы, местные, ходим туда, а остальные — за нами. Местные ходят, потому что знают, что встретят там других местных. Вот такая карусель. А что — может быть, ты скажешь, что дело тут нечисто? Вот черт, и впрямь — людей туда тянет. Кстати, ты собираешься переезжать? — вдруг спросил он, резко меняя тему.
— Пока не собираюсь. Там еще много работы. Дом, оказалось, крепкий, и теперь мы наняли подрядчика.
— Что ж, удачи.
— Спасибо.
…Вернувшись в гостиницу, Эйдан почти сразу позвонил Джереми. Интересно, что три брата, приезжая в город, останавливались в разных местах. Он жил в гостинице Monteleone, принадлежавшей семье итальянцев. Джереми предпочитал маленький отель на той стороне Джексон-сквер, под названием Provincial, а Заку был по душе полупансион где-то еще.
— Привет, как дела? — спросил он, когда брат снял трубку.
— Я наведывался к друзьям в полицейское управление, — сообщил Джереми.
— Ну?
— Сейчас разбираю информацию, которую от них получил. А ты?
— Я вытащил из Йонаса все, что смог. Сейчас займусь этими делами. Где Зак?
— Он в доме, с подрядчиком. Говорит, нашел что-то интересное в Интернете. Приглашает нас завтра встретиться в доме. Он уверен, что все будет закончено к концу месяца и мы сможем устроить праздник в пользу сироток.
По тону Джереми можно было догадаться, что он рад, что хотя бы один из них близок к намеченной цели.
«Странно, — подумал Эйдан. — Мы все трое — вроде бы разумные здоровые парни. Но все мы положительно помешались на этом деле, словно это поможет нам исправить ужасы нашего прошлого».
— Хорошо. Поговорим позже.
Эйдан положил трубку и приступил к разбору документов.
Йонас сдержал свое слово. Он ничего не утаил. Наоборот, он выдал Эйдану даже больше, чем требовалось, хотя многое из этого было бесполезным хламом. Например, отчеты, касающиеся людей, которые уехали куда-нибудь, чтобы порвать с прошлым и начать жизнь заново на новом месте. Но некоторые дела оказались любопытными, и одно из таких сразу привлекло его внимание.
Дженни Трент, учительница, проживавшая в Лафайете.
Она прибыла в Новый Орлеан три месяца назад, планируя переночевать здесь и рано утром отправиться дальше. О ее исчезновении заявили лишь месяц спустя, потому что это произошло во время летних каникул. Ее единственная родственница, вдова ее двоюродного брата, одна воспитывающая троих детей, не беспокоилась, пока в сентябре ей не позвонили из школы, чтобы спросить, почему Дженни не вышла на работу.
Согласно описанию, рост Дженни составлял пять футов три дюйма, а вес — сто двадцать фунтов. Ей было двадцать восемь лет. За шесть лет работы в школе она скопила денег для поездки в Южную Америку, где планировала провести двадцать восемь дней.
Исследование ее домашнего компьютера показало, что она распечатала свой посадочный талон. По данным авиакомпаний, она так и не села на самолет, который должен был доставить ее в Каракас через Майами.
Никто не знал, где она остановилась — или планировала остановиться — в Новом Орлеане. Данные о последних операциях, проведенных по ее кредитной карте, полиции ничего не дали.
Ее возможная смерть могла иметь место не ранее трех месяцев назад. Этого недостаточно, чтобы тело сгнило до костей. Если только ему не помогли — не разрубили, к примеру, на куски и не оставили полежать на жгущей новоорлеанской жаре или в неглубокой могиле. Тогда другое дело. Он не был судмедэкспертом, но повидал довольно преступлений, и, насколько он мог судить, первая кость как раз соответствовала росту пять и три.
Пусть это называлось «хвататься за соломинку», за многие годы Эйдан привык доверять своей интуиции. Чем дальше он читал, тем большее возмущение его охватывало. Эта молодая женщина делала в жизни только правильные вещи — она училась, она нашла работу, она работала и откладывала деньги на поездку своей мечты. А потом она исчезла. Поскольку у нее не осталось никого ближе вдовы ее двоюродного брата, в одиночку воспитывающей троих детей, некому было потребовать расследования, и ее дело пылилось на полке.
Были и другие интересные случаи, но им было далеко до случая Дженни Трент.
Он поднял трубку и позвонил Джереми.
— Мы, кажется, договорились встретиться через три часа, — сразу отозвался брат.
— Послушай, у тебя есть что-нибудь на женщину по имени Дженни Трент?
— Да, есть кое-что.
— По моей информации, с ее кредитной карты не производилось оплаты гостиницы, мотеля или хостела. Других сведений нет. Что у тебя? — спросил Эйдан.
— Кое-какие покупки… нужно еще проверить… Но вот тут… оплата счета в заведении, которое мы знаем и любим.
— Да?
— Называется «Берлога зомби».
Название ничего не говорило Эйдану.
— А что это?
— Это официальное название клуба «Хайдэвей», где я играл вчера вечером.
— Ах, вот оно что… — пробормотал Эйдан, недоумевая, чем владельцам не угодило название «Берлога зомби», ведь оно куда более броское, притягивающее внимание. — Что у тебя насчет ее близких?
— Миссис Бетти Трент, вдова двоюродного брата, Лафайет.
— То же, что и у меня. Думаю, мне стоит к ней смотаться.
— Туда два часа езды, — предупредил Зак.
— Знаю. Можно тебя кое о чем попросить?
— А что такое?
— Зайди в «Чай и Таро», на Ройал.
— Чтобы передать от тебя привет великолепной мисс Монтгомери? Жаль, что ты не видел ее вчера на сцене. Она здорово поет. Гадает, наверное, тоже лихо, — усмехнулся Джереми. — Ну, так что ей передать?
Эйдан взглянул на часы. Для поездки требовалось не менее пяти часов.
— Скажи ей, что я заеду за ней домой в семь тридцать.
— Хорошо, — сказал Джереми вопросительным тоном, хотя напрямую ничего не спросил.
— Я думаю, ей есть что рассказать о поместье Флиннов, — пояснил Эйдан.
— Конечно.
— И… мне бы хотелось выяснить, какие отношения у нее с Винни.
— Винни из The Stakes? А ты его знаешь?
— Да, он ведь твой приятель. А ты хорошо с ним знаком?
— Не очень хорошо на самом деле. Тебе не кажется, что в нем есть что-то странное?
— Костюм, что ли? — удивился Джереми. — Окстись, братец, он выступает на Бурбон-стрит.
— Посиди там с ними. Узнай все, что сможешь, о Винни и Мейсоне Адлере.
— Потому что они ее знакомые и вместе ходят в бар? Эйдан, в таком случае тебе придется перезнакомиться с половиной города. Этот бар — любимое место многих горожан.
— Надо же с кого-то начинать, верно?
— Конечно, нет проблем. Что бы ни думал Джереми, больше он ничего не сказал.
Эйдан положил трубку и пошел вниз к машине.
Кендалл чувствовала себя ужасно. В этом было виновато не похмелье, а бессонница, точнее, беспокойный сон, в котором она провела остаток ночи, после того как обнаружила дневник у себя в постели.
Она не могла отделаться от чувства, что дневник требовал, чтобы его прочитали.
Ерунда. Люди могут что-то требовать от других людей, дневники не могут ничего требовать. Однако в последние дни в ее квартире не было посторонних, кроме Эйдана Флинна, да и тот не заходил к ней в спальню. Люди порой совершают неосознанные поступки — наверное, она взяла дневник с собой в постель и забыла о нем. Все просто, почти элементарно. Скорее всего, она в этот момент думала о чем-то другом и машинально бросила дневник на кровать. Надо быть осторожнее. Он хотя и хорошо сохранился, но ему все-таки было сто пятьдесят лет. Надо скорее вернуть его владельцам, но не прежде, чем она прочитает его до конца.
Слава богу, что у нее не было заведено открывать раньше десяти, и что Мейсон мог заменить ее, и что посетителей, вероятно, будет немного, как обычно среди недели. Среда была самым спокойным днем, не то что пятница или даже четверг, когда у некоторых уже начинался уик-энд. В конце концов, она может целый день прохлаждаться за чтением с чашкой чая. Сегодня это сойдет.
Когда она добралась до салона, Мейсон был очень занят, разбирая коробки, разбросанные по всей комнате.
— Хеллоуин, — довольно объявил он. — Кофе готов. А ты, кстати, ужасно выглядишь.
— Большое спасибо.
— Зато правда.
— Я всю ночь не могла заснуть.
— Похмелье? — ехидно поинтересовался Мейсон.
— Будь это похмелье, я бы тебя убила. Просто бессонница.
— Кофе тебя возродит, — заверил он ее. — Нужно все это срочно повесить. Мы отстаем. Это украшения к Хеллоуину.
Прощайте, надежды денек спокойно отсидеться за чтением.
Они и вправду отставали. Даже с помощью Винни Мейсон не мог сделать всего, а она часто уезжала, когда Амелия была больна. И хотя со смерти Амелии прошло несколько месяцев, ее по-прежнему не покидало чувство, что они должны догонять.
— Кофе. — Мейсон протянул ей чашку.
Они специализировались на чае, однако в запасе у них всегда имелось несколько сортов ароматного кофе. Зная ее вкусы, Мейсон заварил покрепче. Кендалл потягивала кофе и наблюдала за ним, пока он доставал из коробки скелет в пиратской шляпе и с пластиковым мечом, по виду совсем как настоящий.
— Это нужно повесить у входа.
— Я так и хотел.
Допив кофе, Кендалл почувствовала прилив энергии и принялась помогать Мейсону. Вскоре их салон преобразился. Они убрали кое-что с полок, освободив место для своих новых приобретений.
Час спустя пришел Винни. Он взглянул на Кендалл, улыбаясь от уха до уха, как будто помог ей выиграть в лотерею.
— Ну? — спросил он.
— Ну ты меня и огорошил, — сказала она.
— Кендалл, это было потрясающе. Все хотят услышать тебя снова.
— Винни, я была готова убить тебя. Этой песне десять лет, если не больше. Тебе не приходило в голову поинтересоваться у меня заранее, хочу ли я выступать?
— Если бы я стал у тебя спрашивать, ты отказалась бы. Ты должна выступать с нами, Кендалл. А помнишь, ты мечтала открыть любительский театр?
— Я открыла салон, и я его люблю, — отрезала она.
— Ну и отлично, это неплохая поддержка. Мы с тобой должны снова работать вместе. А ты не забыла, какие мечты у тебя были раньше?
— Теперь у меня счета, Винни. Помоги Мейсону повесить вон ту тыкву.
— У тебя усталый вид, — заметил Мейсон, когда Винни подошел помочь ему.
Винни покраснел, а Кендалл внимательно посмотрела на друга. Тот почти не изменился со студенческих времен — все такой же тощий жгучий брюнет, которому впору сниматься в фильмах о вампирах. Вид у него и вправду был усталый.
— Это после свидания, — хитро улыбнулся Винни.
— Вот как? — сказал Мейсон.
— Я познакомился с одной цыпой из Бостона. Девчонка просто блеск.
— Когда же следующее свидание? — спросил Мейсон.
— Ах, сегодня она уезжает домой. Но я буду ее ждать. То есть она могла бы…
— Винни, нас не интересуют подробности, — перебила его Кендалл.
— Нет, интересуют, — возразил Мейсон, а Кендалл застонала. — Тебе как раз они и нужны, а то забыла, как это делается.
Не успел Винни ничего ответить, как зазвенел колокольчик над дверью и вошел Джереми.
— Ого, — удивилась Кендалл, не знавшая, что он любит чай.
— Здорово у вас тут, — заметил Джереми, — все готово к Хеллоуину.
— Ты играешь сегодня с нами? — спросил его Винни.
— Нет, только не сегодня, — ответил Джереми. — Сегодня я занят.
— Хотите, мы вам погадаем на картах Таро? — предложил Мейсон.
— Не сегодня, — отказался Джереми. — Я просто зашел передать Кендалл, что Эйдан заедет за ней домой в семь тридцать.
Кендалл почувствовала, как лицо ее заливает жаркая краска. Винни и Мейсон пристально смотрели на нее.
— Ух ты, — сказал Мейсон.
— Да-а-а… — протянул Винни.
— Спасибо, Джереми, — поблагодарила его Кендалл. Ей хотелось попросить его передать брату, что она не сможет. Она ведь дала согласие лишь для того, чтобы он быстрее уходил. — Он хотел поговорить со мной насчет дома, — натянуто объяснила она Мейсону и Винни.
Колокольчик снова зазвонил, и на пороге появились две симпатичные девушки. Одна была в футболке с эмблемой «Сейнтс», а другая в майке на тонких бретелях.
— О боже, как здесь здорово! — воскликнула вторая.
— Спасибо, чем я могу вам помочь? — обратилась к ним Кендалл, обрадовавшись возможности изменить тему.
Девушки захихикали.
— Простите, — сказала та, что была пониже, — мы немного волнуемся. Мы хотим, чтобы нам погадали. Это возможно?
Почему-то Кендалл ответила не сразу. Наверное, потому, что рядом стоял Джереми Флинн. Она боялась, что он расскажет брату и Эйдан Флинн подумает, что она не только мошенница, но и сумасшедшая.
— Конечно, — вышел вперед Мейсон. — Винни, ты еще побудешь?
— Ага, — откликнулся Винни, — я тут присмотрю. Будешь кофе, Джереми? Я смотрю, тут есть готовый.
— Не откажусь, — ответил Джереми.
— Ну и отлично, — сказал Мейсон и обернулся к девушкам. — Мы с Кендалл будем рады вам погадать.
Не успела Кендалл произнести ни слова, как он уже все приготовил.
Кендалл велела себе успокоиться. Что такого, если Джереми расскажет Эйдану, чем она занималась? Она этим зарабатывает. Она на это живет. Она вошла в небольшую комнату, где проводила сеансы, и представилась. Девушку звали Энн. Кендалл поинтересовалась, нравится ли ей Новый Орлеан, затем протянула колоду карт и сказала разбить ее.
Кендалл перевернула первую карту. На карте она увидела скелет, означавший смерть, и вдруг комната наполнилась туманом. Скелет на карте, казалось, ожил.
