Глава 37 ЛИДИЯ ХОФФМАН

Полагаю, это звучит как в плохой мелодраме, но я чувствовала, что моя жизнь кончена. И все-таки именно это я и чувствовала, лежа на больничной кровати среди стерильных запахов спирта, хлорки и антисептиков. Мне всегда были противны больничные запахи. Тому, кто большую половину жизни провел в них, пора бы уже было к ним привыкнуть. Однако я не привыкла. Рентгенография показала то, чего я боялась больше всего. Образуется еще одна опухоль. Если и было за что благодарить судьбу, так это за то, что эту можно было удалить через носовую пазуху, без необходимости сверлить мне череп.

Теперь опухоль удалили и делают биопсию. К несчастью, результаты оказались неубедительными, и образец ткани отправили на повторный анализ. С моей историей болезни никто не хотел давать тщетную надежду.

Букет Маргарет из гвоздик стоял на столике рядом с моей кроватью и веселил меня. В первый раз сестра послала мне цветы. Наши отношения менялись, но даже ее жеста доброй воли в мою поддержку недостаточно, чтобы я смогла пройти через все это.

В душе я знала, что меня ждет, и не могла этого переносить. Только не снова. Все внутри меня взывало к справедливости. Как маленькой девочке, мне хотелось прыгать вверх и вниз, биться в истерическом припадке.

Папы больше нет, и теперь некому помочь мне. И чувство одиночества, которое я испытывала, было сокрушительным. Пусть это покажется нелогичным, но я была в ярости на своего отца за то, что он умер. Я так злилась. Злилась на отца. Злилась на Бога. Злилась на весь мир.

Проведя большую часть двух дней под действием лекарств для операции, я теперь считала неприемлемым искать спасения во сне. Каждый раз, как только закрывала глаза, я видела лицо Брэда. Все голоса, которые я слышала, казались мне голосом Брэда. Мне на ум постоянно приходила наша последняя ссора в тот день по телефону, когда я сказала ему, что не хочу больше его видеть. Я дала ему понять, насколько это было в моих силах, что не заинтересована в продолжении наших отношений.

Конечно же он не понял, что я поступаю так ему на благо, и, казалось, был склонен возражать, пытаясь заставить меня передумать. Сожалею о том, что ему наговорила, но я не могла сказать ему правду, поэтому дала ему понять, что меня интересует кто-то еще.

Я знала, что Маргарет не одобряет мой разрыв с Брэдом, тем не менее сказала ей, что это моя жизнь и я сама принимаю решения. Это заставило ее замолчать, хотя она была в ярости оттого, что я причинила ей неудовольствие. Но я делала это почти всю жизнь.

Не думаю, что она винит меня в том, что рак вернулся. Я пытаюсь быть благодарной за то немногое сочувствие со стороны моей сестры. Когда я сообщила ей новость, она помрачнела и сказала, что очень сожалеет.

Словно материализовавшись из моих мыслей, Маргарет стояла в дверях моей палаты.

— Вижу, цветы доставили, — сказала она смущенно.

Она испуганно осмотрелась, словно ожидала, что санитары схватят ее, бросят на каталку и покатят в отделение экспериментальной хирургии.

— Цветы очень милые, — сказала я ей. — Какая забота с твоей стороны!

— Ну, — сказала она, подойдя к моей кровати, — как анализы?

Я пожала плечами, потому что сказать было нечего.

— Приблизительно точно такие же, что и прежде.

Маргарет сочувственно подняла брови:

— Все плохо?

Я сделала искреннюю попытку улыбнуться, но получилась лишь жалкая гримаса.

— Мама хотела прийти…

Я кивнула. Моя мама не знает причины, по которой меня положили в больницу, и я хочу продолжать держать ее в неведении. По зрелом размышлении, если и есть нечто позитивное в смерти моего отца, так это то, что он быстро ушел из жизни. Мама не смогла бы справиться с продолжительной болезнью.

Подозреваю, что Маргарет во многом похожа на нашу маму, и ее готовность навещать меня теперь говорит о том, насколько продвинулись наши отношения за последние несколько месяцев.

Маргарет пододвинула стул для посетителей поближе к моей кровати.

— Я рада, что ты пришла, — сказала я ей, — потому что хочу кое-что обсудить с тобой.

Она как будто меня не слышала.

— Не думаю, что сейчас для этого подходящее время…

— Пожалуйста.

Казалось, до нее дошел мой тон, если не доходили слова.

Смирившись, Маргарет тяжело вздохнула:

— Хорошо, в чем, собственно, дело?

— Я все думаю, что станет с «Путеводной нитью».

На лице Маргарет появилось болезненное выражение.

— Мне и самой приходила такая мысль. Ты знаешь, я вязать не умею, но готова пойти и…

— Я и не прошу тебя об этом.

Мне и в голову не приходило просить свою сестру брать на себя мой бизнес.

— Это возможно. Мы с мамой можем меняться.

Ее великодушие глубоко меня тронуло, и в первый раз с тех пор, как я попала в больницу, у меня на глаза навернулись слезы.

— Поверить не могу, что ты хочешь это сделать!

Маргарет удивленно уставилась на меня:

— Ты же моя сестра. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, в том числе… — Она замялась, сделала глубокий вдох и посмотрела через плечо. — Мы можем поговорить об этом позже, ладно? Еще ничего не известно наверняка, поэтому давай будем решать проблемы по мере поступления.

— Но…

— К тебе еще один посетитель.

Я подумала, что одна из моих племянниц пришла с ней, и выжидающе посмотрела на дверь. Я-то хотела уладить будущее своего магазинчика пряжи немедленно, но есть смысл подождать, пока доктор Уилсон не вынесет свой вердикт. Я не верила, что переживу рецидив рака, и не питала иллюзий по поводу третьей опухоли. Борцовский дух покинул меня, и я хотела смириться со своей участью.

Ужасная истина, которую я не могу сказать вслух ни Маргарет, ни моей маме, состояла в том, что я предпочитала смерть лечению. Я чувствовала, что не смогу пройти через все это еще раз, выдержать муки химиотерапии. Я взрослая и сама принимаю решения. Ну, я его уже приняла. Решила отказаться от лечения, и пусть рак делает свое дело. Единственным человеком, с которым я могу обсудить это, был доктор Уилсон, а я не увижу его до тех пор, пока он не проанализирует все результаты тестов.

— Дай мне минутку, — сказала Маргарет.

Она встала со стула и исчезла в холле перед моей палатой.

Я впала в шок, когда она вернулась. Посетитель, которого она привела с собой, не был ни Джулией, ни Хейли, это был Брэд. Мне захотелось закричать, чтобы он уходил, и Маргарет вместе с ним. Я этого не выдержу. Один взгляд на выражение ласковой тревоги на лице Брэда, и я отреагировала как подросток, закрыв лицо обеими руками. Потом, к моему ужасу, я, не церемонясь, залилась слезами.

Я почувствовала, что Брэд обнимает меня за плечи.

— Ты могла бы мне сказать, знаешь ли.

Я опустила руки и отказалась смотреть на него или разговаривать с ним. Моя ярость сфокусировалась на сестре, которая вмешивается не в свое дело.

— Как ты могла?! — заорала я на нее. — Как ты могла?!

— А как ты могла? — закричала она в ответ, словно в моей палате прокатилось эхо.

Брэд прервал наше соревнование кто кого перекричит. Он заговорил сильным решительным тоном:

— Если бы ты сказала мне, в чем дело, мы могли бы договориться, Лидия.

— Уходи!

Я повернулась, чтобы посмотреть ему прямо в лицо, хотя у меня разрывалось сердце.

Он покачал головой:

— Прости, но я этого не сделаю.

— У тебя нет выбора.

— Я не позволю тебе прогнать меня.

— Разве ты не понимаешь? — закричала я и чуть было не подавилась словами. — Со мной у тебя нет будущего!

Ласково на меня глядя, он коснулся моей руки.

— Но есть же сегодня, и завтра, и послезавтра.

Я подняла подбородок к потолку. Не понимаю, зачем каждый старается все усложнять.

— Лидия, — сказала Маргарет. — Ты когда-нибудь прекратишь себя жалеть и возьмешь себя в руки?

Ничего другого я и не ожидала от своей сестры. Это не она прошла через ночной кошмар. Это не она неделями мучилась после химиотерапии и облучения. Моя сестра вела себя так, будто мой рак был мелким неудобством. Будто мне нужно просто переждать его и снова продолжать жить.

— Я не могу сказать тебе, что приготовило нам будущее, — сказал Брэд с серьезным видом, — но, что бы ни случилось, я намерен быть для тебя и с тобой.

Я слышала это и раньше. Те же слова, только год другой. Но после двух дней неприятных процедур и анализов я была не в состоянии спорить.

— Пожалуйста, просто уйди… Я не могу обсуждать это сейчас.

Маргарет и Брэд переглянулись. Кажется, они мне не поверили. Им были безразличны мои желания и потребности, потому что они полностью проигнорировали мою просьбу. Мне осталось только хлопнуть рукой по кнопке и вызвать медсестру.

— Что вы хотите? — зазвенел железный голос через внутреннюю связь.

— Покоя! — закричала я. — Я хочу покоя и тишины, а эти люди отказываются уходить.

Маргарет поджала губы и медленно покачала головой. И, судя по зловещему, хмурому виду Брэда, потребуется Седьмая кавалерия или одна разгневанная медсестра, чтобы заставить его покинуть мою палату. Я соскользнула в кровать и повернулась к ним спиной.

— Мы не закончили разговор, — сказал он.

Я ему не ответила. Что касается меня лично, то я уже сказала все, что намеревалась сказать. И ничего из того, что скажет он, не заставит меня изменить решение.

Я услышала шаги, приближающиеся к моей палате.

— Мы уже уходим, — сказала Маргарет медсестре.

Я заставила себя не поворачиваться, чтобы не смотреть, как уходят моя сестра и Брэд.

Видимо, моя проблема больше чем рак. Я только что выгнала двух единственных людей в мире, которые пришли предложить мне свою любовь и поддержку.