Книга: Навстречу завтрашнему дню
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

— Почему бы тебе не пойти с нами?
— Я уже сказала тебе, Николь. Я не хочу.
— Это не причина.
— Это самая весомая причина.
— Мне надоела роль Салки Сью.
— Тогда оставь меня в покое! — закричала Кили и, упершись обеими руками в край стола, резко отодвинула стул назад. Встав с него, подошла к грязному окну второго этажа и посмотрела на Шартрез-стрит.
Был дождливый день во Французском квартале, что вполне соответствовало ее настроению. В последние дни она избегала Николь, но подруга, в конце концов, загнала ее в ловушку в ее офисе на радиостанции.
По правде говоря, ее «офис» больше походил на чулан и находился в конце длинного мрачного коридора на задворках здания. В комнату были втиснуты два безобразных оливково-зеленых стальных стола. Кили делила офис с диджеем, работавшим с полуночи до шести утра, так что Кили его никогда не видела. Она знала его только по фотографии, на которой он был запечатлен с длинноногой блондинкой, надпись гласила: Было весело. Сидни. Фотографию поместили на заваленном мусором столе на почетном месте, если можно так сказать.
Кили вздохнула и закрыла глаза. Ей так хотелось, чтобы, когда она их вновь откроет, дождь смыл грязь с окна. Но этого не произойдет. Не исчезнет и тупая боль, сжимавшая ее сердце. Однако в этом не было вины Николь, и Кили уже сожалела о том, что так резко говорила с подругой. Николь ворчала на нее, потому что беспокоилась о ней. Кили, продолжая стоять у окна, повернулась и посмотрела на подругу.
— Извини, — сказала она. — У меня отвратительное настроение, но мне не следовало вымещать его на тебе.
Николь оперлась своим красивым стройным бедром о стол диджея, опрокинув фотографию Сидни.
— Конечно, не следовало. Послушать тебя со стороны, так можно подумать, будто наша дружба в прошлом, так что обращайся со мной получше. — Она скрестила руки на своей роскошной груди и испытующе посмотрела на подругу. — Видишь ли, я умираю от любопытства. Когда же ты сдашься и расскажешь мне?
— Что расскажу? — с невинным видом спросила Кили и тут же обнаружила нитку на манжете, потребовавшую от нее пристального внимания.
— Скажи мне, почему после приезда из Вашингтона ты бродишь, словно какой-нибудь проклятый зомби. Объясни мне, почему ты так ужасно выглядишь. Почему бы тебе не рассказать лучшей подруге о том, что явно расстроило тебя?
— У тебя новые серьги?
— Не смей даже пытаться сбить меня с мысли и переменить тему разговора, Кили Престон, — предупредила Николь. — Я хочу знать, что с тобой там произошло такого, отчего ты стала еще хуже, чем была. Хотя, Бог свидетель, и раньше тоже было достаточно скверно. Расскажи мне. Я не уйду из этой комнаты до тех пор, пока ты мне все не расскажешь, да и тебя не выпущу.
— Кто навел тебя на мысль, что я стала еще хуже? — сердито спросила Кили.
— Сама вижу. Тебе явно необходим охранник, который не даст тебе закрыться в раковине, словно какому-нибудь моллюску. Что происходит?
Сделав несколько шагов к своему столу, Кили плюхнулась на скрипучий стул, опустила голову на потрескавшуюся искусственную кожу и закрыла глаза — ее постоянно мучила головная боль.
— Ты знаешь, что происходит, Николь. Ты же сама замечала, что я впадаю в такое состояние каждый раз, когда что-то делаю для ПРНС.
— Да, но на этот раз ты одержала большую победу и должна была бы радоваться, а не чувствовать себя несчастной. И не отрицай, что чувствуешь себя несчастной, я лучше знаю. Гамлет рядом с тобой выглядел бы комедиантом.
Кили улыбнулась, но попытка Николь рассмешить ее не увенчалась успехом.
— Я счастлива нашей победой, но просто устала.
— Сделай еще одну попытку.
— Мне сейчас не хочется находиться среди людей, вот и все.
Я встретила мужчину, замечательного мужчину. Он целовал меня, прикасался ко мне, как никто никогда прежде. Кажется, я влюбилась. Что же мне делать? Интересно, какой была бы реакция Николь, если бы Кили произнесла вслух то, что думала?
— Так не годится, Кили. Тебе необходимо быть среди людей. Давай пойдем с нами на этот прием сегодня вечером. Мы не останемся надолго, обещаю. Как только скажешь, что пора уходить, так сразу и уйдем.
— Не хочу.
— Но тебе это необходимо, черт побери! — с раздражением бросила Николь. — Принарядиться, выпить бокал-другой, потанцевать. Жить, Кили! — Она соскочила со стола и уперлась в бедра кулаками. — Если ты с нами не пойдешь, то мне придется выносить Чарлза одной. Ты же не пожелаешь мне такого, не правда ли?
На этот раз Кили рассмеялась.
— Почему ты не даешь этому парню покоя? Я знаю, ты просто с ума по нему сходишь, только не хочешь в этом признаться. Ладно, ладно. — Она подняла руки, чтобы остановить поток возражений со стороны Николь. — Ладно, ты не будешь с Чарлзом один на один. Так ты говоришь, что с вами будет еще один парень, у которого нет пары.
— По правде говоря, он такой же зануда, как Чарлз. Но если я могу это вынести, то и ты сможешь. Главное — ты будешь в общественном месте, а не сидеть дома, словно забившись в нору, и окажешься в обществе других людей, а не один на один с собой. Пойдем.
— Где это и что это? — сдаваясь, спросила Кили.
— В «Марриотте». Официальный прием. Что-то связанное с Лигой искусств. Чарлз будет представлять там телестанцию, так как она транслировала объявления лиги. Мы заедем за тобой в восемь.
— Не знаю, Николь, — колебалась Кили.
— В восемь часов, — решительно заявила Николь. — И ради бога, сделай что-нибудь с волосами. Просто ненавижу, когда они так гладко зачесаны назад. Ты похожа на Джен Эйр.
— У тебя сегодня утром какой-то литературный настрой. Сначала Гамлет, теперь Джен Эйр. Ты хоть читала то или другое?
Николь добродушно рассмеялась, направляясь к двери.
— Боже упаси, нет. Я читаю только порнуху. Она помогает мне поддерживать форму. — Николь шаловливо подмигнула, и дверь за ней закрылась. До Кили издалека донеслось: — В восемь часов.
Восемь часов. Будет ли она в состоянии к этому времени выйти в свет? Она сомневалась в этом. Во всяком случае, такое желание у нее не возникало. Она ошибочно считала, что, как только уедет из Вашингтона и вернется к работе, воспоминания о Даксе вскоре поблекнут, и она забудет все, что произошло. Но ее надежда не сбылась. Чем дольше она пребывала вдали от него, тем чаще думала о нем. Каждую минуту она размышляла о том, что он делает, с кем он, что на нем надето, что он чувствует и думает ли о ней.
Так не должно быть. Просто безумие вынашивать неисполнимые мечты, но она ничего не могла с собой поделать. Она часто смотрела на телефон, желая, чтобы он позвонил. В каком-то самом тайном уголке души теплилась надежда, что он позвонит. В конце концов, ее не оказалось в самолете на том рейсе, где она должна была находиться. Неужели его ничуть не беспокоит, что случилось с ней? Конечно, если он уже несколько дней в Новом Орлеане, он мог слышать ее по радио и, по крайней мере, знает, что она жива.
Отсутствие интереса с его стороны, очевидно, отражало его отношение к их вашингтонской интерлюдии. А это было именно интерлюдией, эпизодом, принесшим ему разочарование, Кили в этом не сомневалась, поскольку она не отдалась ему. Даксу Деверексу нет необходимости попусту тратить время, волочась за такой женщиной, как она, поскольку найдется немало желающих удовлетворить его.
Николь права: Кили оказалась в тупике и теперь должна развернуться и идти в противоположном направлении или продолжать биться о стену. Сегодня она предпримет попытку вернуться в реальный мир. Посмотрев на часы, она обнаружила, что ей пора на встречу со спонсором, а она даже не прочитала повестку дня.
Достав из сумочки пудреницу, Кили мрачно отметила, что Николь права — выглядела она ужасно. Цвет лица болезненный, глаза безжизненные, волосы в беспорядке. Она даже ни разу не сделала маникюр с тех пор, как вернулась из Вашингтона.
— Ладно, Кили, ты достаточно долго оплакивала себя, — сказала она своему отражению в зеркале и захлопнула пудреницу. Прежде чем прочитать материал для рекламной, коммерческой передачи, посвященной достоинствам радиального обода колеса со стальным приводным ремнем, она позвонила в косметический салон и записалась на прием.

 

 

«Неплохо», — подумала она, критически оценив результаты своего двухчасового пребывания в салоне и еще одного часа, проведенного дома за «чисткой перышек». Волосы подстригли на полдюйма, избавив от проклятых секущихся концов, и собрали на макушке в небрежный узел, простой и в то же время изысканный, с завитками, ниспадающими на щеки и шею.
После овсяной маски кожа ее лица, казалось, излучала сияние. Она с большим вкусом наложила косметику, и если печальный взгляд не исчез полностью, то теперь он не так бросался в глаза.
Когда в дверь позвонили, она подхватила вечернюю сумочку, накинула на плечи черную атласную пелерину и отправилась знакомиться со своим «кавалером».
Как и предупреждала Николь, он не производил слишком сильного впечатления. Он вежливо представился как Роджер Паттерсон, сопровождая ее по выложенному кирпичом тротуару к машине, ждавшей у обочины, и сообщил, что осуществляет связь между Лигой искусств и средствами массовой информации. Кили подумала, что он ошибся с выбором профессии, ибо выглядел скромным, предпочитающим держаться в тени человеком, — такого можно забыть через пять минут после знакомства с ним.
Он придержал дверь «мерседеса» Чарлза, и она села на заднее сиденье.
— Выглядишь потрясающе, — пришла в восторг Николь.
— Откуда ты знаешь? — скептически спросила Кили. — Ты же меня еще даже не видела.
— А у тебя нет иного выбора, если только ты не умерла.
— Ты действительно выглядишь прелестно, Кили, — обратился к ней Чарлз Хеберн, глядя на нее в зеркало заднего вида.
— Привет, Чарлз. Как дела?
— Спасибо, хорошо.
— Ты уже познакомилась с Рэнди? — спросила Николь, развернувшись к ним со своего переднего сиденья.
— Роджер, — спокойно поправил он.
— О, извините.
— Да, мы познакомились, — поспешно сказала Кили и непринужденно улыбнулась своему кавалеру.
Кили жила в двухквартирном доме, перестроенном из старого дома, в Гарден-Дистрикт. Район славился своими прелестными домами, некоторыми из которых прежде пренебрегали, а теперь реставрируют и превращают из огромных особняков на одну семью в многоквартирные дома и кондоминиумы.
Чарлз вез их по Сент-Чарлз-авеню по направлению к Канал-стрит, а затем к Миссисипи, к отелю «Марриотт». Он оставил машину на попечение работников гостиницы. Они вошли в отель через боковую дверь и пересекли огромный вестибюль, переполненный мужчинами в смокингах и женщинами в длинных вечерних платьях.
— Думаю, прием состоится на третьем этаже, в одном из бальных залов, — сказал Роджер совершенно необязательную фразу, поскольку указатели об этом на медных табличках были развешаны по всему вестибюлю.
— Ах, как я люблю подобные мероприятия! Впрочем, я люблю любые мероприятия, — шаловливо бросила Николь. Она обращала пристальное внимание на то, кто там был, с кем и во что одет.
Они проходили мимо бара, направляясь к эскалатору, когда Николь воскликнула:
— О, вижу, Маделин Робинз нацепила свои знаменитые бриллианты! Как безвкусно они смотрятся с этим платьем. С кем это она? О, да это Дакс Деверекс. Посмотри, Кили! Ты же знакома с ним, не так ли?
Кили показалось, будто ее сердце упало на пол, и она споткнулась о него. Роджер нерешительно подхватил ее под руку, когда она пошатнулась. Она посмотрела по направлению взгляда Николь, и дыхание застряло где-то в горле при виде блестящих черных волос, чуть тронутых серебром на висках, — они могли принадлежать только одному человеку.
Когда она заметила его, Дакс, откинувшись назад, смеялся над каким-то забавным замечанием, сделанным сногсшибательной женщиной, стоявшей рядом с ним, но тут его взгляд случайно упал на Кили. Его реакция, когда он увидел ее, очень напоминала ее реакцию при виде его — улыбка сбежала с лица, и белоснежные зубы больше не сверкали. Казалось, будто ему неожиданно нанесли удар, а он не мог в это поверить.
— Ты поговоришь с ним, Кили? — с надеждой спросила Николь.
— Н-нет, — заикаясь, пробормотала Кили, поспешно отворачиваясь от него. — Он сейчас с другими людьми. Может, увижу его позже. В конце концов, я едва знакома с ним. Возможно, он даже не помнит меня.
Взгляд Николь открыто произнес: лгунья. Но она не стала развивать эту тему, поднимаясь по эскалатору. Сделав вид, будто хочет поправить пелерину, Кили бросила взгляд через плечо вниз на вестибюль и встретилась взглядом со смотревшим ей вслед Даксом.
Она с трудом заставила себя отвернуться и присоединиться к болтовне остальных, пока они поднимались на третий этаж. В гардеробе она позволила Роджеру снять со своих плеч пелерину и скрыться с ней в толпе мужчин, делающих то же самое.
Чарлз чуть не задохнулся, когда снял с Николь ее пальто.
— Чарлз, у тебя глаза вот-вот вылезут из орбит, — поддразнивая, сказала она. На ней действительно было умопомрачительное платье из черного жоржета. Длинные рукава с разрезом от манжеты до плеча и вырез от ворота чуть не до талии. Оно скорее намекало, чем обнажало, но эффект был потрясающий. В общем, она, как всегда, выглядела роскошно.
Кили выглядела столь же потрясающе, хотя сама того не осознавала. Ее черная юбка-тюльпан из тафты выставляла напоказ ее ножки в самом выигрышном свете. Вишневая блуза с умеренно глубоким вырезом облегала ее грудь и талию, словно вторая кожа, но гофрированный воротничок-стойка и мягкая баска на бедрах не давали ей казаться излишне сексуальной. На ней были черные атласные открытые туфли от Журден с тонкими полосочками искусственных бриллиантов вместо ремешков вокруг лодыжек.
— Вы только послушайте эту божественную музыку, — сказала Николь, покачиваясь в такт танцевальной музыки оркестра. — Пойдем, Чарлз, потанцуем.
Он бросил обеспокоенный взгляд на ее груди, не удерживаемые бюстгальтером и покачивающиеся под легкой тканью, и сказал:
— Хорошо, но, если ты слишком увлечешься и вывалишься из платья, я отвезу тебя домой.
— И что тогда? — кокетливо спросила она и потащила его на танцевальную площадку.
Кили рассмеялась. Ей нравился Чарлз Хеберн, и она знала, что он влюблен в Николь. Он был не первой молодости, лет сорок пять, не меньше, с чуть редеющими волосами, но внушал доверие. Он поддерживал тело в хорошей форме, ежедневно занимаясь в городском спортзале. Его не слишком высокая фигура выражала силу, которой мог бы гордиться и значительно более молодой человек. Он был мягким и вежливым человеком, пожалуй, даже чрезмерно мягким. Кили иногда казалось, что Николь стала бы лучше к нему относиться, если бы он хоть раз дал ей отпор, но он своим терпением мог соперничать с Иовом.
Кили предполагала, что Николь питает к Чарлзу значительно большую симпатию, чем хочет в этом признаться, хоть и постоянно с большой страстью это отрицает. Возможно, его серьезная зрелая натура отпугивала ее беззаботную на вид подругу. Наблюдая за тем, как они танцуют, Кили больше, чем обычно, убеждалась в том, что они испытывают друг к другу глубокие чувства. Николь прижималась к Чарлзу и улыбалась своей неотразимой улыбкой. Его рука поглаживала ее спину. Кили очень захотелось, чтобы они перестали обманывать себя и друг друга и признались во взаимной симпатии.
— Не хотите ли потанцевать? — робко прервал ее размышления Роджер. Она почти забыла о его присутствии.
— Пожалуй, пока нет. Может, позже. Мне хотелось бы что-нибудь выпить. — Вообще-то она не была большой любительницей выпивки, но, увидев Дакса, тем более в обществе Маделин Робинз, она расстроилась больше, чем хотела признаться.
— Да, конечно. — Роджер, похоже, испытывал облегчение оттого, что оказался кому-то для чего-то нужен. — Что бы вы хотели?
— Чего-нибудь прохладного. Например, водку «Коллинз» с лимонным соком и льдом.
— Водку «Коллинз». Сейчас вернусь. — Он стал пробираться через толпу. И вскоре толпа поглотила его. Оставшись в одиночестве, Кили оробела, она отыскала столик с четырьмя свободными местами и заняла их. Когда танец закончился, и Николь с Чарлзом ушли с площадки, она помахала им рукой.
Заказав напитки, они провели первый час приема в непринужденной беседе. Знакомые часто останавливались, чтобы с ними поболтать, те же, кто их не знал, проходили мимо, чтобы встретиться со своими знакомыми. Кили всегда считала Николь знаменитостью, но ее изумляло, когда на нее смотрели так же. Часто, когда ее с кем-то знакомили и человек соотносил ее лицо со знакомым голосом по радио, то смущался и терял дар речи.
Звезды общества вышли в свет. Здесь было несколько новоорлеанских «святых», кое-кого из выступавших в городе знаменитостей пригласили с целью сбора средств. Собралось настоящее гламурное общество, и это действовало возбуждающе. Столы в буфете были в изобилии уставлены роскошной едой. Звучала музыка непревзойденной красоты.
А Кили была готова уйти уже через несколько минут после приезда.
С огорчением Кили обнаружила, что столик Дакса и Маделин, который они делили еще с тремя парами, находился неподалеку от их мест, и она оказалась вынужденной смотреть на то, как он оказывал внимание другой женщине. Он приносил ей выпить. Она ела с его тарелки, а он игриво шлепал ее по рукам. Она поцеловала его в щеку. Он помог ей отыскать потерявшуюся сережку. Они танцевали. Они перешептывались. Он легонько поцеловал ее в губы.
Кили извинилась и отправилась в комнату отдыха для дам, где провела чрезвычайно много времени. Вернувшись, она не обнаружила Николь и Чарлза на месте, а Роджер на другом конце огромного зала болтал с дирижером. Она сделала маленький глоток своего сильно разбавленного водой напитка, чтобы чем-то занять руки.
— Ты очень веселишься, когда заставляешь мужчин впустую ждать тебя в аэропортах?
Скользкий стакан, покрытый капельками конденсата, чуть не выскользнул у нее из пальцев. Она поставила его на скатерть и, повернув голову, увидела Дакса, склонившегося над ней, положив руки на спинку ее стула.
— Нет, я пребывала в не слишком веселом настроении в тот день.
— А я — в веселом. До тех пор, пока не приехал в аэропорт и не сел в самолет, ожидая тебя и не зная, что, черт побери, случилось с тобой.
Она опустила глаза, не выдержав его обвиняющего взгляда:
— Извини.
— Тогда потанцуй со мной.
— Где Маделин? — вкрадчиво спросила она.
— Тебя это волнует?
— А тебя — нет?
Он только пожал плечами, взял ее за руку и потянул, поднимая. Поскольку ее уже видели танцующей с Роджером, Чарлзом и некоторыми другими, будет не слишком странно, если она станцует с конгрессменом, не правда ли?
Его прикосновения обжигали ей кожу, но и под страхом смерти не могла она отказаться от его объятий. Песня, под которую они танцевали, была медленной любовной балладой. Звуки музыки окружили их, свет, кстати, притушили. Рука его лежала у нее на спине, прижимая к себе, лаская, причем для этого ей даже не надо было двигаться. Его губы уткнулись в ее волосы.
— Знаешь, что я хотел бы сейчас сделать?
Она покачала головой.
— Слегка покусать твои бриллиантики.
Прошло несколько минут, прежде чем она поняла, что за бриллиантики он имеет в виду. Единственные, которые на ней были, — вокруг лодыжек. Она засмеялась с придыханием:
— Как тебе не стыдно.
— Это, без сомнения, самые сексуальные туфли, которые мне когда-либо доводилось видеть. Во мне, похоже, развился настоящий фетишист, помешанный на туфлях и ножках, скоро я превращусь в стопроцентного извращенца.
Она подняла на него глаза в притворном смятении:
— Что? Разрушить свою политическую карьеру?
— Или, наоборот, повысить себе цену? — Он засмеялся и снова прижал ее голову к своему плечу. — Пришло время сексуальных фантазий. Они теперь в моде, а я в последнее время стал экспертом в этой области. Хочешь послушать?
— Нет. Боюсь, меня это слишком сильно смутит.
Он наклонил голову, чтобы посмотреть на нее, и прошептал:
— Возможно. Ты играешь в них большую роль.
— Дакс, не стоит говорить со мной подобным образом.
— Ладно. Извини, — сказал он и тотчас же, противореча своим словам раскаяния, выгнул грудь дугой и прижался к ее груди, выполнил безупречный поворот, воспользовавшись этим ходом как предлогом для того, чтобы поудобнее устроить руку на ее спине и прижать ее поближе к себе. — А можно сказать, как прекрасно ты сегодня выглядишь?
Она опустила глаза, но только для того, чтобы поднять их на него снова. Она не могла удержаться и не смотреть на него. В ней постоянно происходила внутренняя борьба, ибо для того, чтобы посмотреть на него, ей нужно было поднять голову с его плеча.
— Да. Спасибо. Ты тоже выделяешься среди всех в своем смокинге. Он идет тебе.
— Кто этот человек? — резко бросил он, искусно направляя ее в самый темный угол площадки.
— Что?
— Тот мужчина, который с тобой. Это тот, кого я должен ненавидеть?
Она вспыхнула от удовольствия, что он ревнует ее.
— Нет. Мы с ним познакомились только сегодня вечером. В действительности я пришла с Николь и Чарлзом.
— Хорошо. — Он улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. Его рука прижала ее еще крепче, но никто не должен был этого заметить, если только не заглянет в их глаза и не увидит там, что они плавятся в объятиях друг друга.
Она испытывала жалость ко всем остальным женщинам, присутствовавшим в зале, ибо они не знали, что это такое — находиться в объятиях Дакса. Крепко прижатые к ее телу, его бедра передавали ее телу какой-то изысканный трепет. Та ее ладонь, которую он держал, подвергалась гипнотизирующему массажу его большого пальца. На своем лице она ощущала его горячее благоухающее дыхание и даже не пыталась удержаться от того, чтобы не вдыхать его в себя полной грудью, заполняя им свои легкие.
Он тоже был взволнован возможностью держать ее в своих объятиях. Ее соски набухли и проступали между гофрировкой блузы. От вида ее груди и нежного запаха, поднимавшегося от бархатистой ложбинки, у него кружилась голова. Он жаждал прижаться к ней губами и ощутить ее кожу своим языком. Он испытывал боль, и эта боль усугубилась, когда она, изогнувшись, столь естественно приникла к его телу, что их танец стал напоминать нечто совсем иное.
Песня закончилась слишком быстро. На его губах появилась тоскливая улыбка, впрочем, как и на ее, когда он провожал ее назад к столику. Она резко остановилась, увидев рядом со своим столиком эту девицу Робинз, оживленно беседующую с Николь.
Дакс подтолкнул Кили вперед, и они подошли к группе у столика.
— Вот и ты, дорогой. А я все ждала, когда же ты вспомнишь, с кем ты пришел сюда. — Маделин улыбалась, но глаза ее злобно скользили по Кили.
— Маделин, это Кили Уилльямз. Или Престон, если предпочитаешь ее профессиональный псевдоним. Она активно занимается проблемами пропавших без вести. Мы недавно познакомились в Вашингтоне, — ровным голосом произнес Дакс, словно не ощущая возникшей вокруг напряженности. — Кили, это Маделин Робинз.
— Миссис Робинз, — холодно произнесла Кили.
— Очень приятно познакомиться, — сказала Маделин, и ее натренированный голос не выдал не произнесенных вслух эпитетов. — Мне так жаль вашего мужа. Николь как раз рассказывала мне, с каким мужеством вы переносите сложившиеся обстоятельства, когда даже не знаете, жена вы или вдова.
На это нечего было ответить, так что Кили даже не стала пытаться. В разговор вмешалась Николь:
— Кили, мы не знакомы с конгрессменом.
— О, — пробормотала та, оторвав взгляд от Маделин, которая с видом собственницы взяла Дакса под руку. На женщине было сверкающее металлическим блеском зеленое платье, и Кили показалось, будто ее длинные руки напоминают повисшие водоросли, когда та цепко ухватилась за Дакса. — Извините. Конгрессмен Деверекс, это моя подруга Николь Каслман, Чарлз Хеберн и Роджер… м-м-м…
— Паттерсон, — подсказал мужчина и протянул руку. — Конгрессмен, я давно хотел с вами познакомиться. Я ваш поклонник.
— Спасибо, Роджер. Называйте меня просто Дакс.
Благослови, Боже, Николь, — безмолвно возносила молитву Кили, в то время как подруга приняла на себя ведение разговора. Она невинно флиртовала с Даксом, рассказывая, как давно хотела познакомиться с ним и, как всегда, упускала возможность. Дакс заметил, что ему кажется, будто они знакомы, поскольку он часто видел ее по телевизору. Он непринужденно побеседовал с Чарлзом, поинтересовавшись расценками на эфирное время для политиков, чтобы сделать рекламную передачу по телевидению.
— Позвоните мне на неделе, — предложил Чарлз. — Мы договоримся о встрече и все обсудим. Вообще говоря, чем больше рекламы вы заказываете, тем дешевле каждое объявление. Если ваши объявления передаются во время программы новостей, они стоят дороже, но тогда их увидит больше людей.
— Я в полной растерянности, — беспомощно рассмеялся Дакс. — Мне необходимо ваше компетентное мнение, так что ловлю вас на слове обсудить этот вопрос.
— Буду с нетерпением ждать. Вам уже скоро предстоит планировать свою кампанию в средствах массовой информации, — продолжил Чарлз. — Она, наверное, будет дорогой. Надеюсь, вы готовы к этому.
— Я помогаю ему подготовиться к этому, — вмешалась Маделин, прижимаясь к Даксу. — Я уже приступила к организации фонда кампании и лично позабочусь о том, чтобы Дакса избрали в Сенат.
На мгновение на лице Дакса появилось раздраженное выражение, и губы сжались, но затем он добродушно улыбнулся:
— Мне понадобится вся возможная помощь.
Они вели пустой разговор по поводу приема, прикинули, сколько денег он помог собрать на различные виды искусства. Наконец обсудили погоду. Затем последовало неловкое молчание. Они исчерпали все темы, которые могли обсудить незнакомые люди.
— Было приятно познакомиться с вами, миссис Уилльямз, — сказала Маделин, заканчивая разговор.
— Спасибо, — ответила Кили, и только вежливость заставила ее добавить: — Мне тоже было приятно познакомиться.
Дакс обменялся рукопожатием с Чарлзом и Роджером, со старомодной претенциозностью поцеловал в щеку Николь, затем Кили. Его губы мимолетно коснулись кожи ее лица, и все ее тело зазвенело. Когда он поднял голову, их взгляды на мгновение встретились.
— Наш танец доставил мне большое удовольствие, миссис Уилльямз. Было приятно встретиться с вами не в такой суровой обстановке. Еще раз поздравляю вас с победой в Вашингтоне.
— Вы поддержали нас, конгрессмен Деверекс? — спросила она немного раздраженно. Все остальные куда-то пропали, словно их и не было. Дакс заполнил все поле зрения. Его голос был единственным звуком, который она слышала. Глубина его темных глаз стала для нее небесным сводом.
— Неужели нужно спрашивать? — Ямочка рядом с его ртом стала глубже, когда он улыбнулся. Он с сожалением выпрямился и взял Маделин под руку. — Всем спокойной ночи.
Роджер отодвинул стул для Кили. Усаживаясь и расправляя юбку, она услышала, как Маделин мурлычет:
— Думаю, все, кому следовало нас здесь увидеть, уже нас видели. Я готова уехать, куда захочешь, дорогой.
Горло Кили сжало, и даже поспешно сделанный глоток вновь принесенной для нее Роджером выпивки не помог избавиться от этого дискомфорта. Чарлз с мягким юмором бросил какую-то реплику, но когда она подняла лицо с натянутой улыбкой, словно приклеенной к нему, то увидела, что Николь тоже не смеется. Она пристально смотрела на Кили. Взгляд ее голубых глаз то устремлялся вслед удаляющейся паре, то вновь обращался к Кили. Ресницы ее простодушно трепетали, а лицо приняло ангельское выражение. Кили ни на минуту не поверила этому невинному выражению, у нее сразу же вызвал подозрение странный блеск в глазах подруги.
Они подошли к буфету с десертами, затем решили, что с них довольно этого праздничного вечера.
Пока мужчины ходили за одеждой, Николь подошла бочком к Кили и спросила:
— А Деверекс — лакомый кусочек, не правда ли?
Кили ответила ровным голосом:
— Да, пожалуй, его можно назвать «лакомым кусочком».
— Когда я позвонила в Вашингтон, ты сказала, что едва знакома с ним.
— Так и есть.
— Ты могла бы меня одурачить, если бы я не видела, как он танцевал с тобой. Похоже, вы с ним вполне на дружеской ноге.
— Он просто проявил вежливость.
— Угу. А я трехпалый африканский муравьед. Ладно, давай пока опустим эту тему. Что ты думаешь по поводу Маделин Робинз?
— Полагаю, вполне достойная особа.
Николь наклонилась вперед и прошептала:
— Ну и лгунья же ты, Кили Престон. Она хищница, ты прекрасно знаешь это, и она тебе абсолютно не нравится, как и всем прочим женщинам. — Николь сузила глаза и продолжила: — Мне интересно, насколько близкие отношения связывают ее с конгрессменом.
— Разве могут быть какие-то сомнения на этот счет? — с горечью спросила Кили. Куда повез Дакс Маделин теперь, когда, как она заметила, все, кому следовало их увидеть, их увидели? В ее особняк? В свой дом на Батон-Руж? А может, они сняли номер прямо в этом отеле?
— О, допускаю, она бегает за ним, но мне показалось, что он не пылает к ней такой же страстью, как она к нему, — заметила Николь.
— Я ничего не знаю об их интимной жизни, и мне на это наплевать.
Николь только вкрадчиво улыбнулась, когда Чарлз накинул ей на плечи пальто. Кили была благодарна судьбе за то, что, выходя из отеля, они никого не встретили. Она пыталась изобразить безразличие, но в душе, как никогда, сожалела, что сегодня пришла. Ей следовало прислушаться к своей интуиции и остаться дома с тем, чтобы страсть к Даксу Деверексу умерла медленной благородной смертью. А теперь раны вновь открылись именно тогда, когда они были готовы вот-вот затянуться. Теперь ей снова придется пройти через процесс выздоровления. Только на этот раз в ее ране появилась дополнительная заноза — Маделин Робинз. А сколько еще?
Кили любезно пожала руку Роджеру у своей двери и поблагодарила его за вечер.
— Надеюсь, вы хорошо провели время, — сказал он, а Кили подумала, что он, наверное, провел время не лучше, чем она.
Чарлз, отъезжая от обочины, посигналил в знак прощания.
Оказавшись дома, она ослабила жесткий самоконтроль и тяжело прислонилась к двери, затем устало, уныло побрела к ночному столику и включила маленькую медную лампу. Бросив пелерину и сумочку на софу, на которой могли бы поместиться только двое, она наклонилась и расстегнула крошечные пряжки, удерживавшие ремешки с бриллиантиками вокруг лодыжек. Вспомнила слова Дакса и вспыхнула. Попыталась убедить себя, что это от прилившей к голове крови из-за того, что посидела наклонившись, но его предложение вызвало у нее множество сексуальных образов. Сбросила туфли с ног и без высоких каблуков стала на несколько дюймов ниже.
Направляясь к лестнице, расстегнула обшитые тканью пуговицы на блузе. Вдруг громко зазвонил звонок.
Первой ее мыслью было: наверное, я что-то забыла в машине.
Поспешно вновь застегнув блузу, она приоткрыла дверь и выглянула.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — ответила она.
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8