Глава 7
Те пятнадцать минут, что Брин ехала до дома, она тысячу раз переходила от злости к отчаянию.
Что ей теперь делать? Когда это чертов шептун позвонит опять, ей придется сказать, что она перепробовала все способы, и если уж эти фотографии ему так нужны, пусть возьмет их у Кондора сам. Это же так просто.
А ей надо позвонить в полицию. Это надо было сделать с самого начала. Не изводиться страхом, беспокойством и…
Унижением, которому ее подвергли в этот ужасный вечер!
Он с самого начала знал, что ей от него что-то надо. С самого начала. И он играл с ней все это время, подыгрывал ей исподволь с тем же самым мастерством, с которым играет на своих барабанах. Позволил ей приехать к нему, все это время зная, что ничего не собирается для нее делать. «Возвращайся, приходи назад.»
Да будь он проклят! Она выставила себя дурой, сглупила с этой ее сексуальной сделкой, выставила себя с самой худшей стороны. И самое главное, она так и не получила фотографий!
Машина с визгом свернула на дорожку к дому. Брин немного посидела за рулем, охваченная дрожью, удивляясь тому, что она уже у себя. Хорошо, что она знала Тахо как свои пять пальцев. Инстинкт сам привел ее домой.
«Сделай глубокий вдох, — сказала себе самой Брин. — И успокойся. Надо войти и поговорить с Барбарой будто ничего, так, будто ничего не произошло».
Она взяла сумочку, но ее шарф остался у Кондора. Небольшая потеря. Она почувствовала большой соблазн сжечь всю одежду, которая была на ней в этот вечер.
«Не хлопай дверью, Брин! Дети спят. Войди, широко улыбнись Барбаре и скажи ей, что немного выпила и вообще здорово провела вечер».
Она уже подошла к парадной двери, но недовольное выражение все еще оставалось на ее лице.
Фонарь над крыльцом не горел. Барбара всегда заботилась о том, чтобы парадный вход был освещен — гораздо больше, чем Брин. Каждый раз, когда она приходила, обязательно его зажигала. Взломщики, утверждала Барбара, гораздо более склонны нападать в темноте, а не тогда, когда вовсю горит свет.
Брин, пытаясь вставить ключ в скважину, сразу же позабыла про Ли — дверь сама распахнулась, и она застыла на пороге, озадаченная.
Она слышала, как говорит телевизор. В гостиной горел свет, на кухне тоже. Казалось, все как всегда. Ей были даже видны ноги Барбары, лежащие на изножье дивана.
— Барб? — тихо позвала Брин.
Ответа не последовало. Осторожно Брин вошла в дом и на цыпочках подошла к дивану. Барбара расположилась там, и, судя по ее спокойной позе, вполне с комфортом. Хоть она и была несколько бледна, но спала, видимо, здоровым, крепким сном, раз даже не слышала, как вошла Брин.
— Барб?
Брин потрясла подругу за плечо. Барбара застонала и вздрогнула, как будто от боли, но глаза ее оставались закрытыми. Встревоженная, Брин потрясла ее за плечо сильнее.
— Барб!
Барбара застонала громче, ее веки затрепетали, и наконец она открыла глаза. Она непонимающе уставилась на Брин.
— Барб, это Брин. Что случилось? Все в порядке?
Взгляд Барбары стал более осмысленным. Она заморгала опять, словно в изумлении:
— Брин…
Она пошевелилась, потом застонала, сжимая голову.
— Барбара! Что тут происходит? — повторила Брин, теперь по-настоящему обеспокоенная.
— Я… я не знаю, — пробормотала Барбара. — Должно быть, я заснула, но — господи боже! Моя голова! У меня такое ощущение, что мне на голову тонна кирпичей свалилась. Я… помню, как сидела здесь. Смотрела этот новый мини-сериал. И… ничего после этого не помню.
— Ты можешь сесть, Барб?
— Да… думаю, что могу.
Брин присела рядом с Барбарой. Она схватила руки Барбары, оторвав их от головы, и тщательнейшим образом оглядела затылок подруги. Кровь застыла в ее жилах, когда Брин обнаружила там шишку размером с грецкий орех.
— О, Иисус сладчайший, Барб! Похоже, тебя действительно стукнули тонной кирпичей. Я пошла за льдом. Посиди так.
Брин бросилась на кухню, второпях рассыпала почти весь лед по полу и помчалась обратно к Барбаре.
— Повернись на бок, Барбара, и я положу лед. Подумай, Барб. Может, все-таки что-то случилось?
Барбара плюхнулась назад на диван.
— Клянусь тебе, дорогая, я не лишилась разума — мне его просто вышибли. Я сидела здесь и смотрела телевизор. Я не вставала и не ходила и… Я…
Глаза Барбары мгновенно распахнулись, наполненные ужасом. Она посмотрела на Брин, ее взгляд беспокойно обежал комнату, а потом снова обратился на подругу.
— Брин! — Ее голос перешел в испуганный шепот. — Здесь кто-то есть! Тот, кто стукнул меня по затылку!
Брин судорожно глотнула, а по ее телу пробежала холодная волна. Да, это было очевидно. В доме кто-то побывал. И стукнул Барбару по голове. Он убежал или как?
— О господи! — прошептала Брин.
Барбара стала подниматься с дивана.
— Надо прямо сейчас позвонить в полицию.
— Нет! — почти выкрикнула Брин.
Барбара взглянула на нее так, будто Брин сошла с ума. Брин, понизив голос до шепота, сказала:
— Нет, погоди… Давай проверим дом. Мальчики…
— Думаю, мы должны позвонить прямо сейчас…
— Нет, Барб, пожалуйста! Я только… Подожди. Подожди, и я попытаюсь объяснить… Но сначала…
Она встала и пошла к лестнице, спиной вперед, умоляюще глядя на Барбару.
— Мальчики… я не могу звонить в полицию. О боже, я представляю, как это звучит. Я понимаю, что на тебя напали, и мы должны позвонить в полицию, но…
— Да погоди же ты, Брин! Куда ты направилась? — спросила Барбара.
— Надо проверить, что с мальчиками! — прошептала Брин, и слезы навернулись ей на глаза.
В голове у Брин пронеслось: ее таинственный телефонный собеседник ударил Барбару по голове, потом разгромил комнату Брин. И сейчас раздастся еще один звонок. Если повезет…
— Погоди, Брин, — тихо позвала Барбара. — Ты не должна идти одна!
— Я возьму метлу!
— Метлу?
— Это мое излюбленное оружие.
— А нож…
— Да нас им же и прикончат!
Видимо, до Барбары дошел смысл сказанного. Она бросилась в кухню и принесла метлу для Брин и швабру для себя, так что они вооружились обе.
Они одновременно взглянули на лестницу. Там было темно, свет в ванной комнате включен не был. Никогда в жизни Брин не испытывала такого ужаса, как тогда, когда заглядывала в это царство тьмы, не обещавшее ничего, кроме нескончаемого кошмара.
— Пошли, — прошептала Барбара.
Брин сделала один шаг, Барбара — за ней. Еще шаг. Барбара тихо кашлянула, и Брин едва не закричала от ужаса. Ее сердце билось болезненно и учащенно.
Она сделала еще шаг и еще, Барбара была рядом, и тьма смыкалась за их спинами.
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросила Барбара.
— Нет!
— Двигай дальше!
Брин сделала еще один шаг. Они почти дошли до площадки, когда перед ними неожиданно выросла чья-то призрачная фигура.
Брин и Барбара одновременно вскрикнули, стукнувшись метлой и шваброй, когда попытались поднять их, чтобы защититься от неизвестного.
Ответом на их крик было испуганное эхо, а потом детский плач.
Брин застыла на месте.
— Эдам? — спросила она тихо.
— Нет, это Кит. Ты меня напугала, тетя Брин!
За этими словами последовали обиженные всхлипывания и хлюпанье носом.
— Свет не горит. Мне надо в ванную, а я не могу найти.
Брин бросилась вверх по лестнице, облегченно вздыхая. Она, спотыкаясь, добежала до ванной и включила там свет. Коридор больше не выглядел таким пугающим, и Кит был в порядке, и Брайан, и Эдам тоже.
— Извини, мой сладкий. Барб и я, мы никогда больше не забудем включать свет.
Барбара — бледная и трясущаяся, но изо всех сил старавшаяся казаться спокойной — выдавила из себя улыбку, хотя и слегка кислую. Но как только мальчик закрыл за собой дверь, она прошептала Брин на ухо:
— Я включала свет, Брин. Ты знаешь, я всегда оставляю мальчикам свет в ванной!
— Я знаю, знаю! — жалобно сказала Брин. — Давай закончим с проверкой, и я попытаюсь тебе все объяснить.
— Есть только одна вещь, которую тебе придется мне объяснить, Брин! У меня на голове шишка с яйцо величиной! И насколько я понимаю, мы должны позвонить в полицию.
— Прошу тебя, подожди до того, как все услышишь, пожалуйста!
— Давай проверим твою спальню.
Дойдя до гардеробной, они обе выставили вперед свое примитивное оружие, но, нервно открыв дверцу, не обнаружили там ничего, кроме одежды Брин.
Ничего не обнаружилось и в ее комнате. Ни одна вещь не была сдвинута с места.
— Не думаю, что где-то здесь можно укрыться. В кухне мы поискали. И в гостиной. Ванная слишком маленькая, чтобы в ней мог кто-то спрятаться.
— Думаю, ты права. Остается лаборатория, — прошептала Брин, закусив губу.
— Пойдем, проверим.
Брин кивнула.
— Погоди, пока я уложу Кита.
Кит тер глаза и направлялся скорее вниз по лестнице, нежели в спальню. Брин поймала его за плечи и развернула в нужном направлении.
— Возвращайся в постель. Спокойной ночи, милый.
Он послушно поцеловал ее и забрался в кровать. Неприятные колючие мурашки пробежали по спине Брин, и она оглянулась, чтобы посмотреть на шкаф для одежды. Дверца была открыта, и она увидела, что шкаф не скрывает ничего более пугающего, чем одежда, игрушки «Лего» и несколько фигурок Бэтмена — на выбор.
Взломщика в доме не было.
Брин вернулась к постели Кита, чтобы подоткнуть ему одеяло. Он уже почти заснул. Затем подошла к двухъярусной кровати и поправила одеяло у Брайана, потом наклонилась, чтобы сделать то же для Эдама. А вот Эдама на нижней полке не было. На какой-то момент Брин просто не поверила своим глазам. Она подумала даже, что просто не туда посмотрела. Но это было его место. Она провела рукой по простыни, не веря, что малыша нет на месте.
Брин бросилась назад к стене и зажгла свет. Она как безумная рыскала глазами по комнате, потом бросилась к шкафу, срывая с вешалок одежду, разбрасывая как попало игрушки. Она опустилась на колени и посмотрела под кроватями. Эдама не было. Нигде.
— Тетя Брин! Свет мешает!
Это был Брайан, заворочавшийся в постели.
— Брайан, — начала она, безуспешно стараясь говорить спокойной. — Милый, ты не слышал ничего такого сегодня вечером? Не видел чего-нибудь? Ты знаешь, где твой братик?..
Брин не закончила фразы, потому что начал звонить телефон.
— Спи, Брайан, — сказала она едва слышно, потому что дурнота и спазм где-то у диафрагмы вдруг сложили ее почти пополам. — Я сейчас выключу свет.
Она поспешно это сделала, потом собрала свои стремительно уходящие силы и кинулась вниз по лестнице назад в гостиную.
Барбара была почти рядом с телефоном.
— Не поднимай трубку! — взвизгнула Брин.
Барбара замерла, глядя на испуганное лицо подруги. Брин проскочила мимо нее, почти рыдая:
— Барб, мы будем действовать по-моему! Они забрали Эдама!
Она сняла трубку, трясясь так, что секунду не могла вымолвить ни слова. Звонившего это не удивило.
— Мисс Келлер? Отвечайте, живо!
— Да! Да! Это я! — закричала она. — И я хочу получить его назад! Я хочу увидеть Эдама прямо сейчас! Или вы привозите его назад, или я звоню в полицию! Я убью вас всех голыми руками!..
— Заткнитесь и не психуйте. Да, Эдам у нас. И знаете что? Сейчас он в полном порядке, мисс Келлер. Он скушал рожок сливочного мороженого и спит, свернувшись клубочком. Мы будем очень, очень заботиться о нем, мисс Келлер. Но назад вы его не получите. До тех пор, пока я не получу фотографии. Вы облажались этим вечером. Я знал, что так может случиться. Вы не приняли меня всерьез. А теперь вам придется это сделать, и, возможно, тогда все у вас получится.
— О господи! Вы не понимаете! Я не могу забрать ли чертовы фотографии! У Кондора их…
— Вы должны забрать их у Кондора.
— Я пыталась…
Шепоток внезапно перешел в рев.
— Вы плохо пытались! Вы сбежали. Видите, мисс Келлер, я очень хорошо вас изучил. Я знаю, что вы там делали. Я даже знаю, о чем вы думали! Я вижу вас насквозь! Так что не вздумайте со мной шутить, поняли, нет? И держите рот на замке, ясно? Мне бы не хотелось возвращать вам вашего мальчонку по кускам.
— Я пыталась! — опять взмолилась Брин. — Я бы все сделала, лишь бы…
— Как я и сказал, мисс Келлер, попытайтесь еще, и получше. Ходят слухи, что Кондор от вас без ума. И я в это верю. Женщина с вашими очевидными… э-э, достоинствами может сделать с мужчиной все, что пожелает. Вот и сделайте. И поскорее.
— Вы чуть не убили мою подругу, — обвинила Брин звонившего. — Она хочет позвонить в полицию.
— Если она ваша подруга, она этого не сделает.
— Но…
— Добудьте фотографии, мисс Келлер. Быстро. Вы зря теряете время.
Телефон замолчал, в трубке было тихо, как в могиле. В могиле. Что за слово. О господи, что же теперь делать?
Брин почувствовала на своем плече прикосновение и подскочила почти до потолка. Но это была всего лишь Барбара. Брин закрыла лицо руками и разрыдалась.
Барбара обняла ее и отвела ее на кухню, к столу.
— Где у тебя бренди?
— Под раковиной.
Барбара поставила перед ней полный стакан огненной жидкости.
— Выпей залпом. Весь целиком.
Брин сделала, что ей сказали. Горло обожгло, она поперхнулась, но ей удалось перестать плакать.
— Ну, вот и отлично. Теперь рассказывай все от начала до конца.
Тупо и монотонно Брин поведала Барбаре обо всем, начиная с появления на своем пороге странного человека, предложившего ей пять тысяч долларов за фотографии. Рассказала она и о лаборатории, и о телефонных звонках — все о своих катастрофически неудачных попытках вернуть пробные снимки этим вечером.
— Это же просто, — сказала Барбара. — Расскажи обо всем Ли.
— Нет! — взмолилась Брин. — Не могу! Это одно из главных условий, о которых мне твердит этот тип! Ничего не говорить Ли.
— Потому что он, вероятно, боится Ли. Дорогая, пока у него Эдам, он держит тебя на крючке. Но если ты просто расскажешь обо всем Ли, он обязательно отдаст тебе эти фотографии. Он ни за что не станет рисковать жизнью маленького мальчика.
— Но Ли может попытаться что-то сделать! Он может прийти от этого в ярость и решит сам поймать этих людей. Ах, Барбара! Я не могу пойти на это. Не сейчас! У них же Эдам!
— Ли не дурак, Брин. Он может круто с этим разобраться.
— Я не могу рисковать, Барбара. Кто-то смог вломиться в мою лабораторию среди бела дня и разнести ее в щепки. Сегодня вечером он или она вломились сюда, отключили тебя одним ударом и похитили Эдама — и все это без единого шороха! Послушай, Барб. Замок был взломан. Похоже, этот человек может проникнуть туда, куда ему захочется. И я думаю, он знает, где я нахожусь, куда еду. Я не могу рисковать, Барбара, пожалуйста! Ты должна меня понять! Все должно быть по-моему!
Барбара отвела взгляд, потом посмотрела прямо в глаза Брин:
— Но ты рискуешь и еще в одном отношении сама знаешь.
Брин проглотила очередной ком в горле. Она понимала, что имеет в виду Барбара. Но все же спросила:
— О чем это ты?
— Если эти люди настолько безжалостны, Эдам в опасности вне зависимости от того, сделаешь ты, что они говорят, или нет.
Брин потрясла головой.
— Все, что им нужно, — это фотографии. Я не могу представить, что они как-то навредят Эдаму.
— Что ты собираешься сказать его братишкам?
— Что… ну… что… он сейчас у твоей сестры.
— У меня нет сестры.
— Уже есть.
— Как скажешь, — вздохнула Барбара. — Эдам — твой племянник, и я не могу заставить тебя сделать что-то, что тебя так пугает, даже если я действительно думаю, что следовало бы позвонить в полицию. Но что ты собираешься теперь делать?
— Я уже попыталась обольстить Кондора, теперь попытаюсь его ограбить.
— Что?!
— Я собираюсь завтра ночью забраться к нему в дом.
— О, силы небесные! Да ты, в самом деле, сошла с ума!
— Нет-нет, Барбара! Я же была у него дома сегодня вечером. В гостиной есть маленькая ниша, а там его стол, деловые бумаги и все такое прочее. И архив. Пробники точно где-то там.
— Замечательно. А вдруг у него есть охранная сигнализация?
— Нет… по крайней мере, я почти уверена, что нет. И он провел меня по всему дому. В его кабинете есть окно, которое открыто ночью. Уверена, что смогу пробраться через него.
— Это полный бред.
— Я в отчаянии, Барбара!
Барбара покачала головой:
— И все же это бред. Ты попадешь в тюрьму, и что потом?
— Я в тюрьму не попаду, — произнесла Брин с уверенностью в голосе.
Уверенность, которую она чувствовала на самом деле, была значительно меньшей.
— Передай мне бренди, будь так любезна, — со вздохом сказала Барбара. — Похоже, ночь будет долгой. А нам некоторым образом завтра на работу.
Брин налила крепкого бренди сначала Барбаре, потом себе. Благослови господи Барбару! — подумала она неожиданно для себя. Ее стукнули так, что она потеряла сознание, напугали до ужаса, а она не выказывает никакого намерения сбежать с тонущего корабля. По крайней мере, у Брин есть дружеское плечо, на которое можно опереться…
— Как ты думаешь, сколько нам надо выпить бренди, чтобы заснуть?
— Бутылку, — скорчила гримасу Брин.
Но и десять бутылок бренди не уложат ее в постель и эту ночь. Единственное о ком она могла думать, — это об Эдаме. Если б можно было вернуть его прямо сейчас, она позволила бы ему кидаться горошком в любом, по желанию, ресторане до конца жизни…
«О, Эдам, пожалуйста, возвращайся домой! Дорогой Боженька, пожалуйста, верни его мне…»
Еще до того, как Эндрю подошел к двери Фултон-Плейс, он услышал грохот барабанов. Но как только он открыл дверь, грохот прекратился. Эндрю подозревал, что Ли был либо зол, либо огорчен, либо сильно озадачен. Но Эндрю также знал, что независимо от настроения, Ли не будет вымещать его на друзьях.
Тарелки зазвенели в последний раз, Ли появился на балконе и помахал ему рукой:
— Привет, Эндрю. Ты рано.
— Я пытался дозвониться тебе все утро.
— Я был здесь, — пожал Ли плечами. — Зачем звонил? Что-то случилось?
— Не уверен.
Ли отошел от перил и поспешно сбежал по лестнице.
— Кофе готов. Давай попьем, и ты мне расскажешь, что там произошло.
Несколькими минутами позднее, когда Эндрю уже выпил одну чашку кофе и принялся за вторую, он, наклонившись к Ли, сказал:
— Пошлой ночью, как ты знаешь, снова была моя очередь присматривать за домом Брин. У меня было несколько срочных дел, но я отложил их, потому что ты сказал мне, что Брин должна приехать к тебе. Я полагал, что самое раннее, когда она вернется домой, это около десяти часов, поэтому я планировал подъехать туда в девять тридцать. Но она уже была дома — по крайней мере, ее фургон уже стоял, когда я там очутился.
— Она рано уехала, — сухо заметил Ли. — Пожалуйста, Эндрю, давай ближе к делу. Что случилось?
— Ну, на самом деле, ничего. Я имею в виду — ничего такого не произошло. И это было странно. Свет не выключали, Барбара не уехала, и телевизор работал всю ночь.
Ли нахмурился, затем пожал плечами.
— Может, они болтали, а потом заснули, так и не выключив свет и телевизор.
— Возможно, — сказал Эндрю, но с большим сомнением. — У меня такое чувство, да и интуиция подсказывает: что-то случилось до того, как я подъехал.
Ли помолчал минуту, потом сказал:
— Меня это не беспокоит, Эндрю. Может, в этом нет ничего страшного.
— Надо было мне приехать пораньше.
— Не бери в голову. Это уж точно не твоя вина, что Брин уехала от меня слишком рано.
Эндрю по-прежнему выглядел огорченным, но все же спросил:
— А как у тебя прошлой ночью?
— Прошлой ночью никто не заявлялся, а сегодня утром они ждали, когда я уеду.
— А откуда ты это знаешь?
— А оттуда, что мне звонила Мария. Она знает мои привычки наизусть — как псалмы царя Давида. Она ухаживает за домом уже пять лет и захотела узнать, почему я оставил на столе папку с документами. Она прекрасно знает, что я держу их в шкафу.
— А ты оставлял папку на столе?
— Нет.
— Знаешь, Ли, возможно, мы не сможем справиться с ситуацией. Может, нам стоит сообщить в службу общественной безопасности или куда-то в этом роде.
Ли покачал головой:
— Я до сих пор не понимаю, что они ищут. В полиции надо мной только посмеются и выставят из офиса — скажут, что я звезда, страдающая паранойей. Я мог бы нанять частных детективов, но что-то подсказывает мне, что сейчас этого делать не стоит. Ведь ничего на самом-то деле не случилось такого, чтобы я знал наверняка. Я вовсе не хочу, чтобы кто-то сидел в кустах около моего дома. Я хочу знать, что происходит.
Эндрю зевнул.
— Ну а я до жути надеюсь, что мы это скоро узнаем. И я смогу неделю отсыпаться. А кстати — как прошло твое свидание?
— Оно не состоялось. Ты сам знаешь — она рано уехала.
— Ох, какая жалость.
— Вот и я говорю. Жалко, что сделка сорвалась.
— Что?
— Ничего. Спасибо, что подежурил, Эндрю.
— Да не проблема… — начал было Эндрю, но тут они оба услышали, как открылась парадная дверь.
Из кабинета в дверном проеме они разглядели силуэт высокой мужской фигуры.
— Кондор?
Ли выглядел озадаченным, потом, узнав гостя, нахмурился.
— Какого черта ему здесь нужно? — спросил он у Эндрю.
— Ему — это кому? — тихо поинтересовался Эндрю.
— Этому дурацкому политику. Помнишь, это парень из загородного клуба. Он сказал, что хотел бы взглянуть на то, что мы сделали из этого дома, и я, как идиот, ответил, что он может заехать в любое время.
— Это пиар, — напомнил ему Эндрю сухо.
— Ну да, пиар.
Ли поставил свой кофе и вышел из кабинета.
— Мистер Хэммарфилд, заходите. Вот сюда.
За политиком, как всегда, следовало несколько человек. Дирк Хэммарфилд приближался к ним с широкой улыбкой и протянутой для рукопожатия рукой. Ли пожал ему руку и представил Эндрю.
— Могу я чем-то вам помочь? — спросил Ли.
— О нет, нет! Я просто хотел взглянуть на старинный Фултон-Плейс, раз уж здесь кто-то обосновался. Просто заскочил по дороге, а вообще я спешу в город. Слишком рано, чтобы увидеть что-то интересное, да?
— Боюсь, что так, — ответил Ли.
— Тогда я поехал. Но у меня на следующей неделе в Своне обед с инвесторами. Вы и ваши ребята приглашены. Лично мною, разумеется.
— Благодарю. Мы с вами свяжемся.
Хэммарфилд улыбнулся и, повернувшись, пошел к выходу вместе со своими одетыми в одинаковые темно-синие костюмы спутниками.
— Почему я ни на грош ему не верю? — спросил Эндрю.
— Потому что он слишком много улыбается, — ответил Ли.
Он прошел через фойе, посмотрел в треугольное окошко на двери и нахмурился — подъехали Брин и Барбара, вместе. А Хэммарфилд шел к ним навстречу, бурно их приветствуя. Слишком бурно. Он поцеловал Брин в щечку. И это был вовсе не братский поцелуй. Политик по-прежнему улыбался с невинным, как у мальчика, выражением лица, но из его глаз так и сочилась неуемная похоть.
— Во что это он играет? — прошипел Ли сквозь чубы.
— Трудно сказать, — сухо заметил Эндрю, — но если ты не хочешь прослыть мелким шпионом, отойди от двери.
Ли состроил недовольную гримасу, но так и сделал. Когда Барбара открыла дверь, он приветствовал ее улыбкой, пытаясь скрыть собственное недоумение от того, что заметил, какой нервозной, а также явно не отдохнувшей и встрепанной — будто ночевала на вокзале, выглядит сегодня эта невозмутимая блондинка.
Брин выглядела еще хуже. Она притворилась, что не заметила Ли, что само по себе было подвигом, поскольку он стоял у нее на пути с кофеваркой в руках.
Не совладав с внутренним побуждением, Ли двинулся за Брин. Она вздрогнула, когда он вошел в дверь.
— Что вам угодно? — спросила она резко.
— Просто хочу осведомиться о вашем самочувствии, — ответил он сухо, с расстановкой.
— Ну, просто великолепно! Я буду чувствовать себя тем лучше, чем дальше от меня вы будете держаться.
Ли прислонился к косяку двери и поднял бровь.
— Вчера мурлыкала, сегодня показывает коготки. Ну, держаться подальше не очень получится. Мы же работаем вместе. Или вы решили уйти?
Он мог бы поклясться, что слышит скрип ее зубов, хотя она делала вид, что поглощена созерцанием кофейной чашки.
— Нет, пока не решила. — Она все-таки поглядела на него еще раз. — Или я уволена?
— Нет.
Ему хотелось крепко прижать ее к себе — вместо этого он повернулся и ушел. Что-то такое было у нее в глазах…
Что-то большее, нежели просто злость… Она выглядела напуганной. Нет, не просто напуганной Взвинченной, напряженной и загнанной в угол.
В этот день каждый раз, когда он прикасался к ней, он с трудом заставлял себя отпустить ее. Ему хотелось прижать ее к себе еще сильнее и заставить поговорить с ним. Заставить ее остаться и поделиться с ним своими страхами и беспокойством.
Но она отводила взгляд каждый раз, когда они встречались глазами. Между ними началась настоящая холодная война.
— Ты точно сошла с ума, — твердо заявила Барбара. — И говорю тебе прямо сейчас: когда ты будешь звонить из тюрьмы графства, забирать тебя я не поеду. Я притворюсь, что ничегошеньки об этом не знаю!.. Брин, если б ты с ним просто поговорила, а? Если бы была хоть сколько-нибудь к нему справедлива, дела не пошли бы так скверно. Но ты просто зашлась от ненависти… Когда он поймает тебя….
Брин натянула через голову черный свитер.
— Я пыталась быть к нему справедливой. Я бы ноги ему целовала, если б это сработало. Но не получилось. И он не поймает меня, Барбара. Я столкнулась с ним и Миком, когда они уезжали, и Мик как раз говорил что-то о «его очереди», а Ли просил его быть где-то самое позднее к девяти вечера. Так что или они куда-то собрались, или у них репетиция. Если у них репетиция, то они будут в студии, и я могу тогда хоть из пушки палить, и никто ничего не услышит.
— Ох, Брин, все равно мне это не нравится. Ни на йоту, — сказала Барбара устало.
Они находились в спальне Брин, а Барбара в десятый раз подходила к окну, чтобы убедиться, что оно запертo на задвижку.
— Я ведь закрыла окно в комнате у мальчиков, правда?
— Мы проверяли это вдвоем, Барб. Сегодня вечером сюда никто не сможет пробраться. И потом, я не думаю, что кто-то попытается это сделать. — Брин нервно вздохнула. — Я готова. Пойдем, закроешь за мной дверь.
Барбара кивнула с недовольным видом. Они уже прошли половину лестницы, когда раздался звонок в парадную дверь. Обе замерли, потом Брин взяла себя в руки.
— Шептуны в дверь не звонят, — попыталась она ободрить Барбару и себя саму.
Она внимательно посмотрела в глазок и отшатнулась от двери в смятении.
— Это тот чертов гольфист! — сказала она Барбаре.
— Гольфист?
— Майк Уинфельд. Я познакомилась с ним в загородном клубе.
— Профи? Он хорошенький, как куколка. У тебя всегда такие хорошенькие! — Барбара внимательно поглядела в глазок и вздохнула печально. — Он из уличных парней, которые шалят ради самого процесса.
— Ты о чем говоришь? — недовольно спросила Брин.
— Майк Уинфельд, — ответила Барбара, удивленная ее вопросом, — он из уличных хулиганов — наркотики, мелкие кражи и прочие атрибуты крутых парней. Но в одной из приемных семей он повстречался с гольфистом, и тот наставил его на путь истинный.
— Очень интересно, Барбара, — тихо сказала Брин. — Но мне надо как-то выбраться наружу.
— Так открой дверь и объясни ему, что у тебя назначена встреча.
— Да, но если…
— Если он войдет, я развлеку его вместо тебя.
Брин бросила в сторону Барбары настороженный взгляд, потом с сияющей улыбкой отворила дверь.
— Майк! Как здорово, что вы зашли! Что привело вас сюда?
— Надежда увидеть вас хоть на мгновение.
Брин позволила своей улыбке улетучиться.
— Ах, Майк, извините ради бога. Я как раз спешу на деловую встречу. Но вот Барбара здесь… Барбара, ты имела удовольствие познакомиться с Майком Уинфельдом?
— Нет, не имела! — Барбара изящно протянула ему руку. — Я просто счастлива!
— А мне надо ехать, — сказала Брин извиняющимся тоном. — Мне очень жаль.
На какое-то мгновение ей стало действительно его жаль. Красивое лицо Майка Уинфельда превратилось в маску разочарования, и Брин еще раз подумала, что он весьма приятный человек. Но ей надо было отправляться, а он стоял у нее на дороге! И в самом деле, никаких мыслей, кроме ужасного беспокойства об Эдаме, у нее сейчас не было. За весь прошедший день это ощущение ничуть не ослабло. Она вряд ли могла вспомнить что-то о событиях этого длинного дня — только кошмар ожидания…
— Ну, — рассмеялся Майк, — просто запомните, что я решительный человек! Барбара, приятно было познакомиться.
— Благодарю, — промямлила Барбара.
— Могу я проводить вас до машины?
— Конечно, — тихо согласилась Брин. — Барб, скоро увидимся.
— Спасибо, что зашли, — сказала Брин, когда они с Майком дошли до фургона, и Брин открыла дверцу, проскользнув на водительское сиденье.
— Но это еще не все… я намерен…
— Я действительно жутко занята в ближайшие недели.
— Верю. Приятного вечера.
— Вам того же.
Он, заметно расстроенный, помахал ей рукой. Брин повернула ключ зажигания и двинулась в путь. В зеркало заднего вида она видела, как Уинфельд садится в маленький темный «порше». Когда она выехала на шоссе, его машина все еще следовала за ней. Она помахала еще раз, а потом сразу забыла о нем, потому что снова вспомнила о собственных проблемах.
Барбара права. Она сумасшедшая. Она собиралась пробраться в чужой дом, как настоящий взломщик. На мгновение Брин стало страшно. Она должна была прокрасться вокруг темного дома и попытаться взломать дверь. А потом надо было еще перерыть имущество постороннего человека и постараться выбраться наружу вместе с необходимыми ей фотографиями.
Сошла с ума… сошла с ума… сошла с ума… Да, она точно сошла с ума.
До того, как она поняла это, до того, как она была готова отказаться от своего намерения, она уже свернула на малозаметную дорогу, что вела к имению Ли.
Брин доехала до места, где можно было спрятаться под нависшими ветвями сосен. Она заглушила мотор, потом погасила огни.
Вокруг нее сомкнулась тьма. Ей показалось, что она слышит саму ночь, и ее шепот был угрожающими.
Брин заставила себя взять карманный фонарик и тихо выбраться из салона. Она осторожно закрыла дверцу машины, но звук раздался такой, будто она захлопнула ее изо всей силы.
Сквозь деревья виднелся дом Ли.
Он был также темным. Смертельно темным.
Давай, воришка, давай! Это твой единственный шанс. Думай об Эдаме!
Она пошла вперед. Тьма вокруг нее казалась непроглядной. Брин слышала даже хруст хвоинок, самое слабое дуновение ветерка. Цикады затрещали хором, чтобы подразнить ее. Ночная бабочка пролетела у самого ее лица и повергла Брин в ужас.
«Бабочка, это только бабочка», — сказала она себе.
Чувствуя себя совершенно по-идиотски, Брин вынула из кармана и натянула на лицо черную лыжную маску, убрала волосы под нее и под воротник свитера.
И ощутила себя настоящим наглым воришкой.
Побуждение вернуться назад было таким сильным, что она почти развернулась в обратном направлении, но, как лошадь, которую ударили хлыстом, все-таки продолжила свой путь. И, наконец, оказалась перед погруженным во тьму домом. Слава богу, он действительно уехал.
Брин прикусила губу и осторожно двинулась через кусты.
«Убедись, что его здесь нет», — одернула она себя, и осторожно пошла вокруг дома.
Ни единого признака чьего-то присутствия.
Едва дыша, Брин пошла вдоль стены дома, к окну, которое вело в кабинет. Надо попробовать проникнуть здесь, похоже, она шла правильным путем.
В тот момент, когда она проберется в дом, осознала вдруг Брин, она войдет в царство кошмаров.
О, она должна была это осознавать!
…Шерстяная маска кусала за лицо, и Брин попыталась почесать щеку, одновременно светя вокруг себя фонариком.
Брин осторожно перешла из кабинета в коридор, потом поспешила в гостиную, не переставая светить фонариком. В доме ничего не изменилось. Все как предыдущей ночью.
Нет, не все. Сейчас дом казался угрожающим и полным теней.
«Скорее к столу!» — напомнила она себе.
Брин поспешно сделала тот единственный шаг, что отделял ее от маленькой ниши в стене. Что, если он запер стол на ключ? Она потянула за ручку ящика. И поблагодарила судьбу, когда он поддался на ее судорожное движение. Она тщательно просмотрела его содержимое. Никаких снимков.
Но они должны быть где-то здесь. В ящиках или в шкафу с бумагами. Она просмотрела следующий ящик, потом второй, третий. Ничего! Ничего, кроме счетов, писем, заметок на обрывках бумаги. Она задвинула ящик и подскочила от внезапного страха, когда тот закрылся с резким скрипом. Брин посветила фонариком по сторонам. Ничего.
Спокойно, Брин, предупредила она себя. Будь выдержанной. Ведь есть еще три ящика на левой стороне стола…
Но она так и не прикоснулась к остальным ящикам. Сильный ужас — как удавка, обхвативший ее шею, и такой же леденящий, как острие стрелы, воткнувшееся между ребер, — возник ниоткуда и почти лишил ее сознания.
— Кто ты, черт возьми? И какого черта ты здесь делаешь?
— Я… — только и сумела выдавить она из себя, не способная даже думать.
Ужас овладел ею полностью. Она смутно сознавала, что человек, схвативший ее за горло, — это Ли Кондор, но не тот Ли Кондор, которого она знала. Слова, которые он прошептал ей на ухо, были наполнены какой-то первобытной, идущей из глубины его души яростью. Его хватка была жестокой и безжалостной.
Но так же внезапно, как ее схватили, она почувствовала себя свободной и услышала, как он язвительно проговорил:
— Что ж, давай проясним ситуацию.
Свободна! — поняла Брин. Она была свободна! Без единой иной мысли она перемахнула через кованое и металлическое ограждение ниши и бросилась через весь темный дом к выходу, смутно видневшемуся впереди. Страх придавал силы ее ногам, и она бежала, не разбирая пути.
— Проклятье! — выругался он за ее спиной.
Она добежала до окна и вскочила на подоконник.
— Стой! — крикнул Ли тоном человека, не терпящего возражений.
Брин оглянулась и увидела, как он, распрямившись, как пружина, с легкостью и ловкостью пантеры бросается на нее. Путь наружу был перекрыт, и чтобы убежать, ей надо было отступить.
Она вскочила на долю секунды раньше, чем Ли ударился плечом в раму окна. Но что теперь? — думала она в смятении. Бежать, главное — бежать, а не думать!
Брин понеслась в другую сторону, но его рука схватила ее за свитер. Она дернулась назад с неистовой силой, и в руке у преследователя остался обрывок ее свитера. Без какого-либо плана или мысли в голове, движимая только ослепляющим страхом, она бросилась бежать по коридору.
Но только не в кабинет! Это был тупик. Брин с бешеной скоростью взвилась по винтовой лестнице и только на площадке осознала, что это тоже тупик. Выхода не было. Если он поймает ее, то либо разорвет на клочки, либо позвонит в полицию. А скорее всего, сначала разорвет на клочки, а потом позвонит в полицию.
Ли был как раз позади нее. Она слышала его шаги на лестнице, почти чувствовала его жаркое дыхание у себя на шее.
Ее взгляд упал на дверь в конце длинного коридора, и она устремилась туда. Добежала и влетела в эту комнату. Ли был у нее за спиной. Захлопнуть дверь у него перед носом, захлопнуть дверь, захлопнуть во что бы то ни стало!
Но сделать это не удалось, потому что Ли все-таки успел проскочить в дверь. У Брин перехватило дыхание, когда он всем своим весом налетел на нее, поддев плечом в солнечное сплетение и сбив с ног.
Ей почудилось, что ее подбрасывает вверх, а потом она безнадежно рушится вниз…
На кровать. И он падает прямо на нее.
— Нет! Пожалуйста!
Брин принялась бешено сопротивляться, почти обезумев оттого, что он лежит на ней, прижимая ее к кровати. Она отталкивала его изо всех сил, но это было бесполезно. Ли схватил ее за извивавшиеся руки и тоже прижал их к кровати.
Он безжалостно сорвал с нее лыжную маску. Неожиданно вышедшая из-за туч луна наполнила комнату мягким светом, и она встретилась взглядом с его прищуренными, блестящими глазами.
— О мисс Келлер…
* * *
Поймана… ее все-таки поймали. Ли продолжал что-то говорить, она пыталась отвечать. Напуганная, обескураженная и сильно пожалевшая о том, что выказывала ему такую неприязнь.
Но ведь это был еще не конец.
Кошмар только начинался.
Она была не единственным взломщиком. Послышался звук еще чьих-то шагов по лестнице, а она вдруг обнаружила, что лежит рядом с Ли, полуголая и едва дыша, оттого что взломщик где-то совсем близко.
Ли исчез, а она осталась наедине с собственными страхами… И тогда загрохотали выстрелы.
Выстрелы!
Но Ли все сделал правильно. Спасибо Создателю! Если не считать, что он опять стал ее допрашивать, а ей пришлось отвечать или пытаться отвечать, а потом он приказал ей:
— Будь на кухне ровно через пять минут и приготовься рассказать мне всю историю с начала до конца — и безо всяких пропусков.
Пять минут истекли. Надо было спускаться в кухню.
