Глава 18

Она крепко-накрепко обняла Эндрю, прижавшись губами к волосам на его груди. Если бы только... Грир перекатилась на другую сторону кровати, утянув за собой одеяло.

— Грир? — сказал он, легонько тряхнув ее за плечи. — Что случилось, дорогая?

— Ничего. — Она закрыла ладонью лицо.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Эндрю склонился над Грир, откидывая спутанные пряди ее волос на подушку.

— Я спросил, выйдешь ли ты за меня. — Он сгреб ладонью ее пальцы, отняв их от лица. — Посмотри на меня, Грир... ради бога.

Потеряв дар речи, она беспомощно подняла лицо, зная, что от него не укроются ее слезы.

— Выйдешь ведь, да? — В тоне Эндрю было столько надежды. Он медленно потянулся к ней. Нежно касаясь ее губ языком, лаская и обжигая, он снова окутывал ее своими чарами. Нырнув в объятия Эндрю, она перебирала пальцами его волосы.

Поднявшись на локте, он посмотрел на Грир: ее сотрясала нервная дрожь, а дыхание сбилось.

— Нам не придется ждать, — начал было он. — Я точно не знаю насчет формальностей, связанных с тем, что ты американка, но наверняка они не займут много времени.

Грир сделала глубокий вдох.

— В пятницу я улетаю в Штаты, — резко произнесла она, перебираясь к краю кровати. — Есть слишком много причин, почему мы не можем быть вместе.

— Я не понимаю, — отозвался Эндрю. — Я ведь просто попросил тебя выйти за меня замуж.

Сглотнув, она подавила комок в горле. Господи, дай сил пройти через это как можно скорее и безболезненнее.

— Мы необыкновенно провели время вместе, Эндрю. Ну а теперь пора покончить с этим и вернуться к своим обязанностям. Когда у тебя слушание?

— Завтра, — машинально ответил он.

Грир села на кровати.

— Как раз вовремя. — Ее сердце бешено билось, все ускоряясь и ускоряясь. — Я планирую провести следующие несколько дней за последними приготовлениями к отъезду домой.

Грир опустила ступни на пол, но тут же оказалась снова прижатой к постели цепкими пальцами Эндрю, обхватившими ее плечи.

— Как-то нескладно получается, Грир, — проговорил он, едва сдерживая гнев. — Ты сказала, что любишь меня.

У нее внутри все сжалось. К его лицу прилила кровь, глаза лихорадочно блестели.

— Люблю? — Она рассмеялась, стараясь, чтобы он не заметил, как тяжело вздымается ее грудь от каждого болезненного вздоха. — Во всем словаре это, наверное, самое затасканное слово. Я люблю мороженое. Люблю ходить по магазинам. Люблю...

— Довольно. — Эндрю сдвинул брови и на секунду уронил голову. — Ты сняла обручальное кольцо. Почему? — запальчиво спросил он.

— Время пришло, — ответила она равнодушно.

— Спустя два года вдруг взяло и пришло? И просто так совпало с... нами?

Она никогда раньше не видела его таким разозленным, но надо было пройти до конца.

— Это ничего не значило.

— Понятно. — Эндрю выпустил ее и отвернулся. — Пришло время снять обручальное кольцо, и я тут ни при чем. И, признаваясь мне в любви, ты тоже ничего не имела в виду. Ты просто получала удовольствие — хочешь, чтобы я в это поверил? Этакая охотница до наслаждений, которая не знает ограничений и условностей?

— Давай закончим на этом и не будем портить то, что между нами было, — ответила Грир, гораздо более оживленно, чем требовалось.

— Нет, — мрачно отозвался он, обхватив руками голени. На спине у него проступили мышцы, на вид твердые как камень. — Секс для тебя только физическое упражнение. Никак не связанное с чувствами. Ты это хочешь сказать?

Она выбивалась из сил.

— Не нужно мешать страсть с любовью. Только это я и пытаюсь объяснить. Завтра... пусть даже через год ты будешь только благодарен мне за то, что мы не ввязались в такие отношения, о которых бы оба сожалели.

— Лгунья, — сказал Эндрю, как будто получая удовольствие оттого, что провоцировал ее на новые признания. — Есть что-то еще. Почему ты не хочешь сознаться, Грир? Хоть раз скажи правду, — донимал он ее.

— Прекрасно, — взорвалась она. — Хочешь правду, получай. — Вскочив с кровати, она принялась складывать стопкой разбросанную одежду. — Нас с тобой не связывает ничего, кроме секса. Мы только возбуждаем друг друга, вот и все. А теперь я хочу сесть на первую электричку до Дорсета. И тебе советую. Нам предстоит много дел в следующие несколько дней.

Грир казалось, что от воцарившейся после ее речи тишины она вот-вот сойдет с ума. Когда Эндрю наконец заговорил, от его голоса у Грир по спине пробежала дрожь.

— Скажи мне только одно, — произнес он.

— Что угодно. — Она и так уже выплакала все слезы.

— Если ты и впрямь такая женщина, для которой обычное дело переспать с мужчиной, а потом просто взять и исчезнуть, — такая, которая получает удовольствие от чистого, не замешенного на чувствах секса, — почему тогда тебе понадобилось целых два года после смерти мужа, чтобы отдаться другому мужчине?

Руки у Грир были словно деревянные. Грудь выпадала из сорочки, пока она сражалась с пуговицами. Больше ничего не говори, приказала она себе. Не позволяй голосу выдать твои чувства.

— Ну же, убеди меня, Грир, — требовал он ответа. — Заставь меня поверить во всю эту чушь. Почему я стал первым?

Эндрю подошел к ней вплотную, и ей ничего не осталось, кроме как поднять голову и встретиться с ним взглядом. Да, сейчас Грир могла бы поддаться соблазну и принять его предложение — но спустя какое время она станет для него обузой, сколько пройдет дней или лет, прежде чем физическая привлекательность потеряет над ним власть?

— С чего ты взял, что был первым?

В глазах Эндрю мелькнула такая боль, такое разочарование, что Грир не выдержала и отвернулась.

— Я же не дурак, — наконец проронил он. — Поспеши. Хочу убраться отсюда, пока не задохнулся.

Грир не понимала, как ей вообще удалось пережить этот день, а затем самую длинную ночь в ее жизни. На обратном пути в Уэймут Эндрю не проронил ни слова, и его молчание леденило ее кровь. Пока они были в Лондоне, «астон» ждал их на парковке у вокзала, и, выйдя на станции, Эндрю с сухой вежливостью настоял на том, чтобы подбросить Грир до «Белль Висты». А потом она оказалась одна, и долгие часы потянулись, наплывая воспоминаниями, которые она пыталась выкинуть из головы.

Этим утром авиакомпания подтвердила пятничный рейс. В четверг она отправится в Лондон и переночует в «Холидэй Инн» на территории аэропорта. Стало быть, сегодняшний и завтрашний день нужно отвести для утверждения еще не оформленных сделок по «Бритмании».

В обеденное время Грир прогуливалась по пляжу в направлении центра города. Она не была голодна — как и все эти дни, но все же притормозила у киоска с морепродуктами и купила миску моллюсков. Эти ракообразные с желтоватыми конечностями легко жевались и оказались удивительно приятными на вкус, пикантными благодаря уксусу и перцу.

Закончив трапезу, Грир продолжила утомительный путь, утопая во влажном песке каблуками. По глади океана и прибрежной линии стелился туман, поглощая шум проезжей части. Остановившись, Грир повернулась лицом к размытой дали бухты. С тех пор как погиб Колин и она потеряла Коллин, она чувствовала себя живой лишь наполовину. На какое-то время Эндрю сумел воскресить мертвые частички ее души. Но того, что она могла предложить ему, не хватило бы на всю жизнь. Страх любви и потери разрушителен по своей природе — теперь она знала это. Но даже если бы Грир удалось самой побороть боязнь новой катастрофы, все равно она никогда не подвергла бы Эндрю такой опасности. Если бы они остались вместе, он бы, конечно, так никогда и не дал ей понять, что чувствует себя обманутым. Со временем их разное происхождение и ее неспособность иметь детей стали бы серьезной проблемой, но Эндрю никогда не произнес бы этого вслух. Грир просто знала бы это, потому что ему никогда не удавалось скрывать от нее свои чувства.

В городе Грир посетила рыболовный склад-магазин, чтобы уладить детали поставки партии водоотталкивающих свитеров. Она видела такие в Гернси, где их и выпускают, но ей сказали, что свитеры из не полностью очищенной от естественного жира шерсти есть и в Уэймуте. Они будут пользоваться спросом — особенно среди молодых покупателей. Далее по плану были гончарные изделия с острова Уайт. Вылепленные вручную супружеской парой гладкие керамические емкости имели легкий намек на африканский стиль. Грир унесла с собой аккуратно упакованные в коробку образцы. Потом она запросит из Америки еще партию.

Со всеми этими делами Грир расправилась чересчур быстро. К трем часам она уже была у себя в номере — слишком уставшая, чтобы собирать чемодан, и слишком опасавшаяся собственного воображения, чтобы просто лечь и подумать. Она спустилась в гостиную с книгой. Предварительное слушание по делу Майкла Дрэйка, должно быть, уже началось. Как там Эндрю? Кусая нижнюю губу, она думала о том, как отчаянно желает быть рядом с ним.

Дверь комнаты миссис Файндлэй распахнулась, и хозяйка вышла в гостиную, вытирая руки чайным полотенцем.

— Уладили свои дела, миссис Бэкетт? — поинтересовалась она.

Грир кивнула. Ей было совсем не до разговоров.

— А вы перезвонили этому мистеру Гиббсу? У него был расстроенный голос.

— Я не знала, что мне звонили, — сказала Грир. — Когда... Он оставил сообщение?

— Только просил, чтобы вы с ним связались. Сказал, что будет в Рингстэд-Холле и что телефон у вас есть. Я оставила записку на кровати, — разъяснила женщина.

— Я не заметила. Спасибо, миссис Файндлэй.

Десятью минутами позже Грир сидела на нижней ступеньке лестницы, безуспешно борясь с нахлынувшим волнением. Этим утром Гиббс приехал на работу и нашел постель Эндрю заправленной. На кухне остались следы, указывавшие на то, что Эндрю ужинал в особняке, однако Гиббс был уверен: вскоре после этого хозяин в спешке покинул дом. Одежда, в которой Эндрю ездил в Лондон, валялась раскиданная по комнате. А в медицинском управлении сказали, что он звонил им накануне вечером и отложил слушание на день. Никто не видел его, а доктор Уилсон на звонки не отвечает.

Тревога Гиббса передалась Грир. Он был уже пожилой человек — слишком пожилой для таких переживаний. Она попыталась успокоить его и посоветовала возвратиться домой, пообещав перезвонить, как только Эндрю объявится. А он объявится, повторила она уверенно, столько же для Гиббса, сколько и для себя. Это все ее вина. Эндрю, конечно, сбежал куда-то зализывать раны, которые она ему нанесла.

Она должна сама дозвониться до Уилсонов. Дома у них никто не ответил, а когда Грир набрала номер госпиталя, дежурный оператор сообщил ей, что доктор Уилсон на весь день уехал из города. Ее горло сжала невидимая рука страха. Кто-то же должен был видеть Эндрю, с тех пор как он высадил ее у «Белль Висты». Она набрала его домашний номер и прослушала пятнадцать ровных гудков.

Грир вызвала такси и, выйдя у Рингстэд-Холла, попросила водителя подождать. Само собой, Гиббс запер двери, так что если Эндрю не было дома, то без машины она оказалась бы в безвыходном положении. Постучавшись во входную дверь со стороны его крыла, Грир подождала, окидывая взглядом сад в надежде увидеть какие-нибудь следы пребывания Эндрю. Обойдя дом, она позвонила в парадную дверь: звонок отозвался глухим эхом в пустом холле. Еще раз звонить было бесполезно.

Задыхаясь, Грир побежала к утесу и осмотрела каждый уголок туманного пляжа, зная наперед, что его там нет. Его там и не было. У нее из носа хлынула кровь, и она зажала его смятым платком. Машина. «Астон» Эндрю.

Хрипло и часто выдыхая воздух сквозь стиснутые зубы, она взбежала по ступенькам и преодолела лужайку. Добежав до заднего угла дома, она прислонилась к водосточной трубе и сквозь туманящие глаза слезы вгляделась в даль. Машины не было. По крайней мере, он не лежит дома без сознания или... Единственное, что оставалось, — это прочесать все места, в которых он мог быть, а потом звонить в полицию. Она велела таксисту возвращаться в «Белль Висту». Оттуда она сделает необходимые звонки.

К восьми часам Грир отчаялась получить чью-либо помощь. У Уилсонов по-прежнему никто не отвечал. Эндрю даже не позвонил в госпиталь, а полиция явно решила, что имеет дело с простым последствием любовной ссоры. Подождите еще несколько часов — спокойно посоветовал полицейский. Ей лучше немного повременить, вдруг «джентльмен» все же объявится. А если нет, тогда уже можно будет обратиться к ним за помощью. Полиция не уполномочена начинать расследование, пока не пройдут сутки с момента предполагаемого исчезновения. А раз дама уверена в том, что разыскиваемый ужинал у себя дома прошлым вечером, не рано ли поднимать тревогу? Наверняка поехал куда-нибудь «слегка развеяться».

Она снова поедет в Рингстэд-Холл и станет ждать — если понадобится, то всю ночь напролет. Рано или поздно Эндрю должен объявиться, как-никак это его дом. Ее довез тот же водитель такси. Когда Грир выбиралась из машины, она заметила его насмешливо-недоуменное выражение.

— Хозяева-то объявились, мисс? — спросил он, когда она расплатилась с ним и сказала, что он может уезжать. — Тьма такая, что хоть глаз выколи, и в доме, похоже, тоже темно.

— Объявились, — слабо проговорила она, в глубине души уверенная в том, что ошибается. — Все будет в порядке. Спасибо.

Грир проследила за тем, как свет задних фар растворился во тьме тисовой аллеи, и повернулась лицом к тяжелому мраку дома. Он возвышался перед ней, не освещенный даже лунным сиянием, и она скорее чувствовала, чем видела его угнетающую массивность.

Грир упрямо провела тот же осмотр, что и днем: обошла здание, стуча и звоня во все двери. Помедлив, она все же отказалась от мысли обходить парк и приближаться к утесу, боясь споткнуться и упасть — и не меньше боясь, что растущее с каждой секундой недоброе предчувствие как-нибудь оправдается.

Машины по-прежнему не было. Грир присела на ступеньку бокового крыльца и застегнула ворот куртки у шеи. Капли ночной росы намочили ее лицо и повисли на ресницах. Когда ей в голову наконец пришла новая мысль, она ужаснулась ей и с трудом заставила себя подняться и проверить догадку.

Осторожно, чтобы не подвернуть лодыжку, пробираясь по гравийной тропинке, Грир зашла за дом и открыла дверь пристройки, которая служила гаражом. Грир только однажды, в самый первый день, когда Эндрю вызвался отвезти ее в Уэймут, видела его машину, спрятанную в этом импровизированном убежище. Обычно он оставлял ее снаружи.

Но не в этот раз. Маленький «астон» ютился в гараже среди груды садовых инструментов.

Грир застыла, обуреваемая смесью страха и замешательства. Эндрю приехал домой вчера, спустя какое-то время поужинал — и исчез. Она обошла автомобиль и потрогала капот. Холодный. Двигатель холодный, свет в доме не горит. Куда бы он ни отправился, ушел он пешком, это точно. Ее дыхание участилось, грудь тяжело вздымалась — воздух с трудом поступал в легкие. С ним что-то случилось. Она знает наверняка.

Грир сорвалась с места. Вверх по тропинке к сверкавшему, угольно-черному бассейну.

Пот градом катился по ее телу. У края бассейна она посмотрела вниз — в чуть волновавшуюся бездонную бездну. Она отогнала от себя ужасающую мысль о том, что Эндрю лежит на дне, и кинулась к роще на вершине холма. Почему же у нее не хватило ума привезти с собой фонарь?

Деревья плотно обступили Грир, и она осознала, насколько все безнадежно. Колючие ветки кустарника царапали ее лицо, руки, цеплялись за волосы.

— Эндрю, — позвала она и услышала, как ее голос волной прокатился по густой роще. Мурашки поползли по коже, но она твердо решила не плакать.

Она прошла вдоль деревьев на восток, к горному кряжу, на каждом шагу спотыкаясь о неровную землю. Эндрю отправился на прогулку по этим скалам и поранился. Это подозрение все росло и росло внутри Грир, пока не заполнило каждую клеточку ее мозга. Пошел бы он на пляж в такой туманный вечер? Ее сердце ушло в пятки. Если он не поднялся сегодня ранним утром и не заправил кровать так же аккуратно, как это делал Гиббс, — значит, он пропал еще вчера вечером. Сквозь узкий промежуток между облаками пробивался мерцающий лунный свет. Грир пригляделась к стрелкам часов. Было уже почти одиннадцать — прошло три часа, с тех пор как она во второй раз покинула Уэймут.

Грир понятия не имела о том, как высоко поднимается вода во время прилива. Она должна найти спуск к пляжу и поискать его там. Забыв об осторожности, Грир сделала несколько торопливых шагов и, споткнувшись на камне, упала грудью вперед. Твердая земля оцарапала ей бок — тело пронизала боль, от которой перехватило дыхание. Она лежала без движения, тяжело и часто дыша, пока не нашла в себе силы медленно перевернуться на спину. Каждая мышца, каждый сустав ее тела ныл от боли. Бедро жгло от ран.

Высоко в небе то показывалась ненадолго освещавшая окрестности голубым сиянием, то вновь исчезала, скрываясь за слоем облаков, полная луна. Глаза Грир застилали слезы. Она действительно любит его — очень сильно. И она причинила ему боль, которая заставила его шататься в одиночестве по этому темному пустынному месту. Господи, молила Грир, только бы он был жив и здоров. Завтра она со всем разберется — если только с ним все будет в порядке.

Болезненные вдохи давались ей с большим трудом. Грир осторожно встала и направилась к утесу. Проходя мимо дома, она снова споткнулась и разорвала брюки. Теплая жидкость просочилась через ткань и выступила на колене. Кровь.

Из груди вырвалось беспомощное всхлипывание. Она свернулась калачиком на тропинке, пристроив щеку на локте.

И вдруг заметила свет.