Глава 7
Неожиданно? Так он сказал? «Знаю, это очень неожиданно, но я полюбил тебя». Слово «неожиданно» едва ли могло передать шокирующий смысл этого заявления. На следующее утро, когда Кайла снова прокручивала в голове события вчерашнего вечера, она никак не могла поверить, что он в самом деле произнес ту фразу.
Она благодарила Небеса за то, что ее родители вернулись домой, едва Тревор успел сделать свое признание. Пораженная его словами, парализованная от неожиданности, она предприняла героическую попытку завязать разговор, сообщила Мег и Клифу, что они с Тревором только что приехали и как раз уложили Аарона в постель.
Тревор очень учтиво вел себя с ее родителями, а на саму Кайлу взирал пронзительным взглядом единственного зеленого глаза, с лихвой компенсирующим потерю второго. Она избегала этого взгляда, как только могла, провожая Тревора к выходу. Она выставила его за дверь, поспешно пожелав спокойной ночи, прежде чем родители поднялись наверх, снова оставив их наедине. Он продолжал стоять на крыльце, когда она захлопывала дверь перед его носом, мысленно давая себе торжественную клятву никогда с ним больше не видеться.
Сейчас, при свете дня, все еще снедаемая воспоминаниями, она повторила вчерашнее обещание:
— Я не могу, я не должна с ним больше видеться.
Но все оказалось значительно сложнее. Тревор позвонил во время завтрака.
— Кайла, — начал он, едва она сняла трубку, — я понимаю, что еще очень рано, но мне непременно нужно поговорить с тобой. Прошлой ночью…
— Я не могу говорить сейчас, Тревор. Я кормлю завтраком Аарона, и он, как всегда, упрямится.
— Не составите ли вы мне компанию за ланчем? Ты и Аарон?
— Спасибо, конечно, но мы не можем. Мы с папой собираемся перекрасить мои старые качели.
— Когда? Я приеду вам помочь.
— Нет-нет, не делай этого, — поспешно произнесла она. — Я точно не знаю, когда мы этим займемся, и не хочу держать тебя в ожидании весь день.
— Я не возражаю. Я только хотел…
— Мне нужно идти. Пока, Тревор.
Он все равно приехал во второй половине дня, но Кайла, сославшись на головную боль, даже не спустилась вниз его поприветствовать. Родители смотрели на нее с укоризной, когда Тревор ушел, но ничего не сказали.
Бэбс, в отличие от них, в выражениях не стеснялась, но Кайла научилась игнорировать ее слова, так же как и ее презрительные взгляды и ворчание, к концу недели ставшие особенно настойчивыми. Решительный разговор между подругами произошел в магазине, когда выдалась минутка затишья.
— На протяжении последних пяти дней Тревор звонит сюда по нескольку раз в день!
— Это его проблема.
— И моя проблема тоже. У меня закончились отговорки, почему ты не можешь подойти к телефону.
— С твоим-то воображением, Бэбс, я уверена, ты еще много чего сможешь придумать. Если, конечно, он позвонит снова.
— Позвонит, будь уверена. Он не такой трус, как ты.
Кайла бросилась в наступление:
— Я не трусиха.
— Неужели? Тогда зачем ты столь старательно избегаешь Тревора? Что он такого ужасного сделал — взял тебя за руку?
— А без сарказма можно обойтись?
— Хочешь знать, что я думаю?
— Нет.
— Думаю, было нечто большее, чем соприкосновение рук.
Кайла отвернулась, чтобы скрыть от подруги яркий румянец.
— Как я уже сказала, у тебя очень богатое воображение.
— Ничего подобного. В противном случае ты сейчас не убегала бы от него сломя голову. Если бы Тревор Рул не затронул некие струны твоей души, ты бы сейчас высмеивала его попытки дозвониться тебе.
— Не вижу в этом ничего смешного.
— Хочешь знать мое мнение? Все чертовски серьезно.
— Вовсе нет!
Воздух и без того был раскален до предела их жаркой дискуссией, когда в магазин вдруг вошел объект их споров собственной персоной. Колокольчик над дверью издал мелодичный звон, и женщины одновременно повернули головы на звук. Тревор же смотрел лишь на одну из них, ту, что внезапно побледнела как полотно, ту, что нервно провела языком по нижней губе и обхватила себя руками за талию, словно боялась, что в противном случае разлетится на части.
— Прошу меня извинить, — сказала Бэбс, ускользая в подсобное помещение и вполголоса бормоча известное изречение про Магомета и гору.
Кайла стояла, вперив глаза в пол. Возможно Тревор пришел, чтобы просто заказать цветы. Или обсудить погоду. Или по какой-нибудь другой причине, но только не той, которой она больше всего страшилась.
Стоило ему раскрыть рот, как она поняла, что сбываются ее худшие опасения.
— Почему ты избегаешь меня?
Он хочет играть в открытую? Хорошо, пусть так и будет. Женщина гордо вскинула голову и смело встретила его взгляд.
— А ты как думаешь?
— Из-за того, что я сказал в пятницу вечером?
— В яблочко!
— Тебя это оскорбило?
— Да, мне кажется оскорбительным, когда словом «любовь» разбрасываются подобным образом.
— Я не разбрасывался им, а действительно имел в виду то, что сказал.
— Прости, но мне сложно в это поверить.
— Почему?
Кайла воззрилась на него, пораженная ужасом.
— Почему? Потому что мы виделись с тобой ровно четыре раза до того, как ты заявил, что любишь меня.
— А ты, следовательно, подсчитала? — Его губы изогнулись в дразнящей улыбке, продемонстрировав белоснежные зубы.
— Просто твои слова кажутся мне странными.
Будь прокляты его усы, улыбка и ее собственный желудок, замирающий при одном их виде.
— Так иногда случается.
— Но не со мной.
— А вот со мной — да. Я влюбился в тебя, Кайла.
Она повернулась к нему спиной и оперлась руками о прилавок, чтобы унять дрожь в коленях.
— Перестань так говорить, пожалуйста.
Она ощутила, как Тревор встал у нее за спиной, за мгновение до того, как он положил руки ей на плечи. От его ладоней по спине разлилось тепло, как от солнечных лучей, согревающих полуденный пляж.
— Чего ты боишься, Кайла?
— Ничего.
— Меня?
— Нет.
— Тогда своих чувств?
— Нет у меня никаких чувств!
— Какие-то чувства все же есть. — Он откинул ее волосы с шеи и легонько пробежал пальцами по позвоночнику. — Ты же ответила на мой поцелуй.
— Это ничего не значит.
— Неужели?
— Ну, только то, что меня давно не целовали.
— И тебе понравилось?
— Да… Нет… Пожалуйста, перестань. Я не могу обсуждать с тобой подобное.
— А вот мне понравилось, Кайла, чертовски понравилось.
Она развернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, и оказалась зажатой между ним и прилавком.
— Но, Тревор, так не должно быть, — с нажимом сказала Кайла.
— Назови мне причину.
— Я люблю своего мужа.
— Но он мертв!
— Его нет с нами, — гневно воскликнула она, прикладывая руку к сердцу, — но для меня он всегда останется живым!
— Но это же безумие! Это противоестественно.
— А вот это не ваше дело, мистер Рул!
Кайла оттолкнула его и отошла на некоторое расстояние. Когда она снова посмотрела на Тревора, грудь ее возбужденно поднималась и опускалась. Ей было трудно дышать.
— Я ничего тебе не обещала. Я была честна с тобой. На второй день нашего знакомства я предупредила тебя, что не ищу романтических отношений. У меня в жизни уже случалась большая любовь. И она останется в моей душе до конца дней. Ничто не сможет ее превзойти, а на меньшее я не согласна. — Кайла поспешно смахнула навернувшиеся на глаза слезы, — Несмотря на то, что я честно тебе обо всем рассказала, ты продолжал искать встречи со мной. Мне очень жаль, что ты влюбился в меня, но тебе придется с этим как-то справляться. Я не хочу тебя снова видеть, Тревор. Пожалуйста, оставь меня одну.
Он плотно сжал челюсти. Мышцы его напряглись от гнева, а губы, скрытые усами, сошлись в тоненькую ниточку. Он ударял себя кулаками по бедрам. Кайла не могла определить, хочет ли он ударить ее или поцеловать, и не знала, чего боится больше.
Наконец, Тревор развернулся на каблуках и выскочил из магазина, громко хлопнув дверью. Колокольчик разразился неистовым звоном.
Кайла без сил рухнула на прилавок, до сего момента не осознавая, как она напряжена. Она ощущала себя выжатой как лимон. Виски ломило от боли.
Собрав воедино оставшиеся при ней крупицы самообладания, она заставила себя отойти от прилавка и, обернувшись, заметила стоящую в дверях подсобки Бэбс со скрещенными на груди руками и угрозой во взоре.
— Не произноси ни слова, — предупредила ее Кайла.
— Даже не собиралась, — беспечно отозвалась та. — Ты уже сама сказала все необходимое, и сделала это мастерски. Любой другой мужчина, вероятно, пустился бы наутек, но только не наш мистер Рул. Мы еще о нем услышим.
— Проклятье!
Он с силой вдавил в пол педаль тормоза, съезжая с главного шоссе на гравиевую дорожку. Из-под колес полетели камни, и облако пыли на некоторое время полностью скрыло пикап. Тревор перевел рычаг в позицию «парковка» и, скрестив руки на руле, положил на них голову.
— А чего ты ожидал?
Неужели он и правда думал, что может просто ворваться в жизнь Кайлы и, не прилагая особых усилий, заполучить ее и уложить к себе в постель?
Он был вынужден признать, что именно на это и рассчитывал, пусть и неосознанно. Сыну Джорджа Рула все на свете всегда давалось легко.
Спортивные достижения. Лидерство. Учеба. Популярность. Женщины.
Тревор всегда считал жизнь праздником, на котором все блага подносятся ему на серебряной тарелочке. Ему удалось даже с успехом расстроить планы отца касательно его будущего. Он всегда делал только то, чего сам хотел, и вел роскошную жизнь. Так было до того, как он оказался в Каире. Но даже здесь фортуна улыбнулась ему. Он выжил после взрыва и, хоть и получил увечья, все же не остался полностью недееспособным, хотя мог бы.
Подняв голову, Тревор уперся подбородком в скрещенные руки и посмотрел сквозь пыльное лобовое стекло. Куда ни кинь взор — повсюду до самого горизонта простирались равнины северного Техаса и тянулось кажущееся бесконечным проволочное ограждение.
Может, такой же была и его жизнь? Ведущей в никуда?
Отказ Кайлы оказался для него горькой пилюлей, которую пришлось проглотить. Являлось ли это гложущее ощущение в желудке всего лишь реакцией избалованного человека, к которому судьба всегда была слишком щедра? Неужели теперь ему придется отказаться от того единственного, что представлялось ему самым важным в жизни? Может быть, боги просто смеются над ним, один-единственный раз в жизни сделавшим благородный жест и лишенным возможности довести задуманное до конца?
Но дело было не только в этом. Долг и благородство играли ничтожно малую роль в его отношении к Кайле.
Потому что он искренне полюбил эту женщину.
Она больше не была лишь словами, написанными на листах дешевой почтовой бумаги, словами, что заполняли долгие часы его одиночества, словами, облегчающими боль и являющимися спасательным кругом, за который он мог уцепиться, чтобы выплыть из бездны отчаяния.
Кайла была личностью. Она обладала неповторимым голосом и запахом. Она улыбалась.
— И она до сих пор любит мужа, — угрюмо напомнил он себе.
При жизни Ричард Страуд был отличным парнем. Теперь, после гибели, он превратился в отличное воспоминание. А воспоминания, как известно, всегда делают человека более привлекательным, чем он являлся на самом деле. Его отрицательные стороны забываются, а в памяти остается лишь хорошее.
«Но Ричард Страуд не был моим врагом, — напомнил себе Тревор, — и не заслуживает подобных мыслей. Может быть, мне просто следует оставить свою безумную затею. Кайла любит память мужа, о чем недвусмысленно дала мне понять».
«Лучше уйти сейчас, пока у тебя все хорошо, приятель, — произнес тоненький голос у него в голове. — Ты ей совсем не нужен».
Потом Тревор вспомнил страстность ее поцелуя, вкус губ, аромат волос и гладкую кожу, которой он касался, и понял, что еще не готов сдаться.
— Не сейчас. — Каждое его движение, когда он снова заводил двигатель и выводил пикап обратно на дорогу, демонстрировало упрямую решимость действовать.
Он даст Кайле некоторое время, чтобы обдумать ситуацию. Она имеет на это право.
Как бы то ни было, в ближайшее время он будет очень занят. Много дел предстоит сделать.
А ночью, лежа в постели и мечтая забыться в объятиях Кайлы, он станет читать ее письма, которые будут нашептывать ему ее самые сокровенные секреты.
— Пап, что это такое? — спросила Кайла, входя в кухню.
— Э-э-э… ничего особенного, — произнес Клиф Пауэрс, собирая разбросанные по столу бумаги.
— Мне так не кажется. — От ее внимательных глаз не ускользнуло ни то, с какой поспешностью он убирал документы подальше от нее, ни то, каким озабоченным взглядом обменялись родители. На их лицах отразилось такое же виноватое выражение, какое было написано на мордашке Аарона, когда она поймала его за выкапыванием своего любимого плюща.
Упершись руками в бока, она произнесла:
— Ладно, вы двое, признавайтесь, что происходит?
— Присядь, выпей прохладительного, дорогая, — предложила Мег.
— Не хочу я пить. Я хочу знать, что вы так старательно пытаетесь от меня скрыть.
Клиф вздохнул:
— Нужно сказать ей, Мег.
Кайла опустилась на стул напротив отца и положила руки на покрытый клеенкой стол.
— Внимательно слушаю.
— Городской совет обратился с ходатайством о том, чтобы дома на нашей улице снесли и отдали землю под коммерческое строительство. Мы с твоей мамой были против, но никто из соседей нас не поддержал, и петицию приняли на голосовании в совете прошлым вечером.
Слова отпечатались в сознании Кайлы, и в первый момент она подумала только о том, какие возможности эти перемены сулят ее родителям.
— Зачем вы опротестовали ходатайство? Разве это не повлечет за собой снижение стоимости вашего дома?
— Все так, милая, но дело в том, что мы не хотим уезжать отсюда, — ответила Мег. — Не то чтобы нас торопят. Некоторое время у нас есть, но…
— Вы не хотите переезжать из-за нас с Аароном, — мягко подсказала Кайла, понимая причину скрытного поведения родителей. — Мы справимся. Я всегда вам об этом твердила.
— Мы знаем, просто не хотели продавать дом, в котором вы живете.
— Сдается мне, городской совет все решил за вас. И я этому рада. Вы же давно об этом мечтали — продать дом, купить фургон и отправиться путешествовать.
— Но вы с Аароном…
— Мама, я взрослая женщина, Аарон — легко адаптирующийся ребенок. Мы обустроимся на новом месте. Нам обоим это пойдет только на пользу.
— Но мы пообещали после смерти Ричарда, что никогда не оставим тебя одну, — возразил Клиф.
Кайла взяла отца за руку.
— Пап, я очень ценю вашу заботу. Вы прекрасные родители, но у вас с мамой есть и своя жизнь. Вы заслужили право распоряжаться ею по своему усмотрению. Вам не следует сидеть рядом со мной, словно цепью прикованными. — Взгляд ее упал на сложенные документы. — Вы уже получили предложение о покупке дома, не так ли?
— Ну да, — вынужден был признать Клиф. — Но у нас есть восемнадцать месяцев, прежде чем мы должны будем съехать. Не хотим хвататься за первое же поступившее предложение.
— Кто знает, что может случиться через восемнадцать месяцев? — воскликнула Кайла. — Подобные предложения не каждый день поступают. Если вам обещают достойную цену, стоит согласиться.
— Нет, — возразила Мег, упрямо качая головой. — Мы пообещали тебе, что не бросим тебя.
— Но, мама…
— Пока вы с Аароном не будете устроены, мы даже не подумаем продавать дом. Это решение окончательное, юная леди, — отрезала Мег, вставая и давая этим понять, что дискуссия окончена. — Хочешь чего-нибудь холодненького или нет?
Несколько часов спустя Кайла лежала в постели, наблюдая за изменениями теней, образованных на потолке лунным светом.
Нежелание родителей продавать дом беспокоило ее, ведь это обеспечило бы им финансовую стабильность до конца жизни. Она хотела, чтобы они отправились путешествовать, прежде чем станут слишком старыми и немощными, чтобы осуществить подобную затею.
Тревожась о ее благополучии, они готовы были упустить отличную возможность. Неужели мама с папой не понимают, что, принося такую жертву, они заставляют ее чувствовать себя чертовски виноватой? Они и так уже на два года отложили осуществление своей мечты в связи со смертью Ричарда. Конечно же, она будет тосковать по ним. И ей будет невыносимо тяжело наблюдать за тем, как снесут их старый дом, чтобы расчистить место для строительства офисов и автозаправочных станций. Но такова жизнь.
Пришло время ей вырваться из-под родительского крылышка. Вне зависимости от того, продадут Мег и Клиф дом или нет, ей пора вить собственное гнездо для себя и Аарона. Проблема заключалась в том, чтобы убедить родителей в неразумности собственных умозаключений.
Устало вздохнув, она закрыла глаза.
И это случилось снова.
Перед ее мысленным взором немедленно возник образ Тревора Рула. Он преследовал ее каждую ночь, прежде чем она проваливалась в тяжелый, не приносящий успокоения сон. Он словно общался с ней на неведомом духовном уровне. Ее одержимость им раздражала, лишала присутствия духа.
С их решительного разговора в «Райских лепестках» минул месяц. Кайле очень хотелось бы забыть то, каким рассерженным Тревор тогда выглядел. И еще сильнее ей хотелось стереть из памяти то, каким он предстал перед ней на прошлой неделе, когда она случайно столкнулась с ним на улице.
Это случилось в середине дня. Они с Бэбс отправились в деловой район Чэндлера, доставляя заказ, который был достаточно велик, чтобы требовать присутствия их обеих. Клиф вызвался присмотреть за магазином, пока они были в отъезде.
— Ты только взгляни! — воскликнула Бэбс.
— Что такое? — спросила Кайла. Из горшков с растениями выделилась вода, намочившая ей руки, и она энергично трясла ими, чтобы осушить.
— Прямо через дорогу. Красавчик!
Приставив одну все еще влажную ладонь козырьком ко лбу, чтобы заслониться от солнца, Кайла проследила направление взгляда подруги до расположенной на противоположной стороне улицы скобяной лавки. Тревор как раз делал шаг на обочину дороги, где был припаркован его пикап. На плечах он нес мешок цементной смеси. Под их пристальными взглядами он опустил свою ношу в кузов. С такого расстояния невозможно было догадаться, что он тяжело пострадал в результате несчастного случая, от которого тело его пестрит шрамами. Он двигался с легкостью и грацией олимпийского метателя диска.
Бэбс причмокнула губами:
— Боже, порази меня слепотой, если я солгу. Он великолепен.
— Не дел…
— Привет, Тревор! — воскликнула она.
Замерев от ужаса и негодования, Кайла повернулась к подруге спиной и, открыв дверцу машины, поспешила укрыться в салоне.
— Я тебя убью, — прошипела она через открытое окно.
— Это я тебя убью, если будешь вести себя как форменная идиотка, — парировала та.
Тревор их сразу заметил и помахал рукой в знак приветствия. Ожидая, пока проедет машина, он сдернул с головы соломенную ковбойскую шляпу и утер рукавом пот со лба. Едва машина уехала, он, чуть не врезавшись ей в бампер, поспешил к Бэбс и Кайле, в два прыжка преодолев разделяющее их расстояние.
— Привет.
Бог проявил жестокость, оставив столь привлекательного мужчину холостым. Он являл собой ходячую мишень для любой встречной женщины.
Тревор запустил пальцы в свои густые черные волосы, отбрасывая назад мокрые от пота пряди, прежде чем снова натянуть на голову шляпу. Вкупе с повязкой на глазу он выглядел небрежно и мужественно и очень походил на пирата.
Кожу его покрывал темный загар, а у основания шеи была повязана белая бандана. Рукава рубашки он так сильно и туго закатал наверх, что они напоминали веревки, опоясывающие его крепкие бицепсы. Полы голубой рабочей рубашки были распахнуты. Кайла представила, как Тревор работал обнаженным по пояс до тех пор, пока не пришло время ехать в город, и тогда он поспешно облачился в рубашку, но из-за жары решил не застегивать пуговицы.
Как бы то ни было, длинные полы рубашки хлопали его по бедрам, выставляя на всеобщее обозрение торс, покрытый влажными черными вьющимися волосами, веером расходящимися на груди и огибающими соски и сужающимися до тоненькой шелковистой линии, сбегающей к пупку. Торс его был великолепен, и лишь шрам с левой стороны груди, исчезающий под мышкой, несколько портил впечатление.
Его выцветшие от многочисленных стирок Джинсы казались очень удобными. В этот раз он был облачен не в пару крокодиловых сапог, а в ботинки, покрытые толстым слоем пыли. На руках у него красовались потертые кожаные перчатки, скрывающие его запястья.
Самой привлекательной деталью облачения Тревора являлся широкий плотницкий пояс, обнимающий его стройные бедра. Он напоминал кобуру пистолета, открыто подчеркивая мужественность своего хозяина. Строительные инструменты терлись о его ноги при каждом шаге.
Он являл собой ожившую эротическую фантазию всякой женщины.
— Что привело вас сюда в такое адское пекло?
Бэбс засмеялась:
— Ты даже говорить стал, как истинный техасец. Правда же, Кай?
Кайла сидела в душной машине прямая и неподвижная, как манекен.
— Да, так и есть, — подтвердила она.
Тревор облокотился рукой о машину, отчего рубашка на его груди распахнулась еще шире. На покрывающих его торс волосках сияли капельки пота. Он склонил голову, чтобы поговорить с Кайлой.
— Как поживаешь?
— Хорошо. А ты?
— Отлично. Как Аарон?
— У него тоже все в порядке.
— Я рад.
— Кажется, ты усиленно трудишься, а, Тревор? — спросила Бэбс.
По тону подруги Кайла могла заключить, что та недовольна тем, как протекает беседа. Так тому и быть! Именно Бэбс окликнула Тревора, как уличная проститутка: «Эй, морячок!» Вот и пусть сама развлекает его разговором.
Кайла думала, что получит передышку, когда Тревор выпрямится, чтобы поболтать с ее подругой. Но после того как он это сделал, ей представилась прекрасная возможность созерцать его обнаженный завораживающий торс.
Она наблюдала за тем, как на правой стороне его груди собирается капелька пота, превращаясь в сияющую жемчужинку. Вот она сорвалась и медленно покатилась вниз, а глаза Кайлы неотрывно следовали за ней, стекающей по ребрам Тревора. Капелька могла бы запутаться в волосках у него на животе, но, набрав слишком большую скорость, покатилась дальше по его бронзовой от загара коже. Наконец, она добралась до его пупка и устремилась туда, как в чашу для причастия.
— Мы обещаем, правда же, Кайла?
При звуке своего имени женщина так и подскочила на месте.
— Что?
Бэбс о чем-то спросила, но о чем именно, Кайла не могла сказать.
— Я пообещала Тревору, что мы приедем посмотреть его дом, когда он будет достроен.
— Да, с удовольствием, — отстраненно ответила Кайла, мысленно приказывая себе смотреть на горизонт, парковку или куда угодно еще, кроме Тревора Рула.
Ее собственное тело вдруг стало активно потеть, и вовсе не полуденный зной был тому причиной. Больше всего на свете женщине хотелось, чтобы Бэбс села, наконец, в машину, и они убрались бы отсюда восвояси.
Но первым попрощался Тревор:
— Мне нужно ехать. Бетон уже ждут. Рад был повидаться.
— Пока-пока, Тревор! — пропела Бэбс.
— Пока, — чуть слышно молвила Кайла.
Она осмелилась поднять глаза, лишь когда точно знала, что Тревор уже отвернулся и направляется к своему грузовику. И тут же пожалела о том, что посмотрела на него. Рубашка, прилипшая к спине, выгодно подчеркивала ширину его плеч. А джинсы не менее выгодно обрисовывали его упругие ягодицы.
Сейчас, почти неделю спустя, лежа в своей постели и безуспешно пытаясь заснуть, Кайла представляла себе Тревора именно таким, каким увидела его тогда. Его легкая хромота делала походку несколько развязной, отчего у нее всегда пересыхало во рту.
Тяжело вздохнув, она перевернулась на бок и мысленно принялась восстанавливать путь капельки пота, текущей по его торсу. В воображении ее язык в точности повторял этот путь до самого пупка.
Кайла проснулась в дурном расположении духа.
И ее настроение ничуть не улучшилось, когда, завтракая, она подняла телефонную трубку, чтобы ответить на звонок.
— Привет, это Тревор.
Она быстро посмотрела на родителей. Когда один-единственный раз они осмелились спросить, почему Тревор к ним больше не заходит, она резко оборвала их фразой: «Я же говорила, что мы просто друзья. Вероятно, он нашел себе девушку»- Не желая выдавать личность звонящего, она ответила просто:
— Привет.
— Я его закончил.
— Что именно?
— Дом.
— Ох! Мои поздравления.
— Спасибо. Приедешь взглянуть на него?
Родители с любопытством смотрели на Кайлу.
Мег одними губами спросила, кто звонит, но Кайла притворилась, что не поняла вопроса.
— Не знаю, смогу ли я, — уклончиво ответила она.
— Ты ведь обещала, — напомнил он.
— Знаю, но я ужасно занята.
— Прежде чем выставлю его на продажу, хотел бы спросить твоего совета по поводу внутренней отделки.
— Я не компетентна в этом вопросе.
— Ты же женщина, разве нет?
О да, она была женщиной. В противном случае ее сердце не колотилось бы сейчас с такой силой о ребра, словно желая выбраться на волю и сбежать. И ноги ее не напоминали бы расплавленный воск, а ладони не стали вдруг липкими. И уж конечно, она не думала бы о его губах и своей груди.
— Я ничего не смыслю в отделке дома. Произнеся эту фразу, она заметила, как Мег быстро посмотрела на Клифа, а он, в свою очередь, удивленно вскинул брови, но тут же снова потупился.
— Так ты поедешь со мной?
— Когда?
— Сегодня во второй половине дня.
— У меня рабочая суббота. — По субботам они с Бэбс работали через неделю, и сегодня была ее очередь.
— Тогда после работы. Я заеду за тобой к закрытию магазина.
Кайла накручивала на палец телефонный провод, раздумывая о том, посмеет ли она использовать Аарона в качестве отговорки. Но Тревор просто предложит ей взять малыша с собой. Так как ее родители жадно впитывали каждое сказанное ею слово, ими она тоже не могла прикрыться.
И вообще, какое ей дело до того, насколько неубедительно прозвучит ее отказ? Она ясно дала ему понять, что не хочет его больше видеть. Он, тем не менее, набрался наглости снова позвонить ей и предложить встретиться.
Но не будет ли неучтиво отклонить это конкретное приглашение? Она же видела дом на этапе строительства. Для Тревора было очень важно все сделать как полагается. Возможно, его дальнейший карьерный рост будет зависеть от этого дома и ему действительно важно узнать ее мнение о внутренней отделке дома. Ему просто хочется услышать соображения человека, чьему вкусу он доверяет.
— Хорошо. Увидимся в шесть часов.
— Договорились.
Весь день Кайла была очень занята в магазине, но время почему-то ползло медленно, словно улитка. И ей хотелось есть. Или это гложущее ощущение в желудке было отражением ее страха снова увидеть Тревора? А может, то был не страх, а предвкушение встречи? Кайла не могла точно сказать.
Ровно в шесть часов Тревор вошел в магазин. Одетый в спортивную футболку и слаксы, он производил сногсшибательное впечатление. От него пахло свежестью, словно он недавно принял душ и побрился. Даже волосы были еще слегка влажными. Они завивались над ушами и падали на повязку на глазу, придавая Тревору совершенно неотразимый вид.
— У тебя остались какие-нибудь цветы на продажу?
Кайла засмеялась, чувствуя облегчение оттого, что он ведет себя дружелюбно и естественно.
— Совсем немного, — ответила она.
— Готова?
— Только возьму сумочку и погашу свет в подсобке.
Она вернулась менее чем через минуту. Тревор последовал за ней на улицу и подождал, пока она запрет дверь. Помогая ей сесть в машину, он легонько поддержал ее под локоток, но это прикосновение было совсем будничным. Пока все шло хорошо.
Проезжая по улицам города, а потом по проселочной дороге, ведущей к дому, они болтали о пустяках. Тревор справился о здоровье родителей, и Кайла заверила, что все в порядке. Потом он поинтересовался, как поживает Аарон, и она посвятила его в подробности недавних проделок малыша. О ссоре, произошедшей между ними около месяца назад, они не вспоминали.
— Боже мой! — воскликнула Кайла, завидев между деревьями дом. — Глазам своим не верю.
Тревор остановил пикап на изогнутой подъездной дорожке, обрамленной самшитом.
— Тебе нравится?
— Что здесь может не понравиться? — Не дожидаясь, когда он раскроет перед ней дверцу, Кайла сама вышла из машины, с восхищением глядя на дом. — Ты ни словом не обмолвился, что хочешь поставить витражные стекла с обеих сторон от входной двери.
— А ты не спрашивала, — поддразнил он. — Входи внутрь.
Кайла подумала, что вдруг попала прямиком на страницы журнала по архитектуре. Обстановка в целом показалась ей довольно обыденной. Дом явно предназначался для комфортной и удобной жизни своих владельцев, но ни одна мельчайшая деталь не была при этом упущена. Комнаты были просторными, но очень уютными.
Осматривая обеденную зону на кухне, Кайла не сдержала радостного возгласа. Ее идея с открытым пространством была блестяще воплощена в жизнь.
— Посмотри, в раковине имеется кран-кипятильник, — гордо произнес Тревор, демонстрируя свое изобретение. — А вот тут встроенный холодильник и морозильная камера.
— Все здесь совершенно, да, совершенно, — с улыбкой ответила Кайла.
— Тебе правда нравится?
— Да, это фантастика!
— Пошли на улицу. Хочу продемонстрировать тебе задний двор.
Настил красного дерева тянулся на несколько ярдов к ухоженному газону. Тщательно подстриженные кусты азалии виднелись между деревьями. На клумбах были высажены цветы всевозможных форм и расцветок. В украшенной папоротником беседке располагалась гидромассажная ванна. В отдалении сияла серебристая лента ручейка, извивающаяся среди стволов деревьев.
— Поверить не могу, Тревор! — благоговейно воскликнула Кайла. — Ты сотворил настоящее чудо. Здесь так красиво. Уже имеющаяся отделка подобрана с большим вкусом. Думаю, ты без труда найдешь покупателей для этого дома.
Тревор взял ее за руки и развернул лицом к себе. Кайла очень удивилась такому жесту. До этого момента он едва ли касался ее. Показывая ей дом, он сыпал шутками, то и дело, заставляя ее смеяться, всем своим видом напоминая десятилетнего ребенка, хвастающегося новым велосипедом. Сейчас же он взирал на нее так пронзительно, что сердце Кайлы забилось быстрее.
— Я держался подальше от тебя, как ты и просила.
— Так лучше для нас обоих.
Он покачал головой:
— Да, я держался на расстоянии, но это вовсе не означает, что я не вспоминал о тебе или что меня все устраивало. — Кайла натужно сглотнула. — Как раз наоборот, я думал о тебе постоянно.
— Тревор, пожалуйста, давай не будем сориться.
— Это не входило в мои намерения.
— Тогда не произноси больше ни слова.
— Позволь мне закончить. — Видя, что Кайла готова выслушать его, он снова заговорил: — Ты знаешь о моих чувствах к тебе, не так ли?
— Ты… ты сказал…
— Что я люблю тебя. Это действительно так, Кайла.
— Пожалуйста, не нужно на меня давить. Я так не могу.
— Как не можешь?
— Не могу позволить себе завести любовную интрижку.
— Знаю. Именно поэтому я прошу тебя выйти за меня замуж.
