4
Если бы Сара не была суеверной, она решила бы, что нанять адвоката по разводам по имени Брайди — плохая идея. Брайди Бонни Шафтер, если быть точной. Такое имя больше подошло бы порнозвезде, чем адвокату.
Она не была суеверной, и ее занимал только вопрос, помнит ли ее Брайди. Вероятно, нет. Она была на три года старше Сары — президент студенческого совета, капитан волейбольной команды и член «Кей-клуба» — вот немногие из ее ролей в те годы; ей не было дела для менее удачливых соперниц. Тот факт, что она была лучшей девушкой в школе, теперь стал в самом деле ценным качеством.
Сара была невидимкой для всех, кто что-либо значил в старших классах. Если сказать честно, она была невидимкой всю свою жизнь, пока не появился Джек.
Теперь она вспоминала почему. Было безопаснее оставаться вне зоны внимания. Она должна оставаться такой — не затронутой модными влияниями, глядящей, как мир идет своим чередом, рисующей частные наблюдения, забавляющейся вещами, которые она втайне ненавидела. Но нет. Она должна выйти в жизнь — и в любовь, словно она им принадлежит. Словно это было ее право.
Она поднялась и вышла в коридор, одарив секретаршу нервной улыбкой.
— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — предложила она.
— Нет, спасибо, — ответила Сара. — Я в порядке.
— Мисс Шафтер задержится всего лишь на пару минут.
— Я могу подождать.
Высокое створчатое окно было окружено пряничным профилем. Некоторые из стеклянных панелей, судя по их легкой замутненности, были оригинальными. Юридический офис Брайди занимал историческое здание в центре
Гленмиура. С тех пор как Сара переехала, главная площадь едва ли изменилась. Это было скопище викторианских и деревянных готических зданий, оригинальных и новоделов. Старые здания были построены в девятнадцатом веке теми, кто пришел рыбачить на берега заброшенной бухты. Некоторые здания привлекали туристов, включая коттедж Мэй, частное здание на пляже, которое когда-то принадлежало прабабке Сары. Белое бунгало было так популярно, что для того, чтобы остановиться в нем, надо было записываться в очередь за несколько месяцев. Однако большинство туристов находило, что город, уходящий в никуда, слишком отдален и странен.
Когда не было тумана, район вокруг бухты Томалес был озарен светом, какого она никогда и нигде больше не видела. Интенсивный синий цвет неба отражался в воде. Спокойное море, в свою очередь, отражалось в пустыне, окружавшей бухту. И все это наверняка выглядело точно так же, как и пятьсот лет назад, когда сэр Фрэнсис Дрейк приплыл на своем легендарном «Голден Хинг», чтобы услышать приветствия раскрашенных членов племени миуок.
Сара провела руками по отлично сшитому блейзеру, чувствуя себя шикарно одетой. Люди здесь обычно одевались в простые вещи из натуральных тканей и почти домашние комфортабельные туфли. Но в ее гардеробе больше не было ничего такого. Джеку нравилось, когда она одевалась словно модель из каталога Неймана Маркуса, несмотря на то что работала дома, одна.
Когда они только поженились, она предпочитала рисовать за столом, одетая в выцветшую футболку Университета Чикаго и толстые шерстяные носки, с собранными заколкой волосами. «Это помогает мне быть креативной», — как-то сказала она ему.
— Ты можешь быть креативной в свитере и слаксах, — ответил он и подарил ей кашемировый кардиган за три сотни долларов, чтобы покончить с этим.
Она стиснула зубы и сосредоточилась на бухте в отдалении. К берегу подходил корабль, звук его двигателя, похожий на звук газонокосилки, наполнял воздух. Иногда туристов в город доставляли самолетами, но большая часть из них приезжала, чтобы забрать свежие устрицы и отвезти их в рестораны большого города. Сегодня в море были лодки, они двигались к горизонту. Ближе она видела плоскодонки, какие ее отец использовал триста шестьдесят пять дней в году, пока не передал бизнес своему сыну. Кайл, брат Сары, был настолько же традиционен, насколько она была странной, и превосходно подходил для того, чтобы возглавить семейный бизнес. Между тем их отец купил себе маково-красный «Мустанг-GT» с откидным верхом, нуждающийся в ремонте. Он щедро дарил автомобилю свое внимание, и тот занял постоянное место в автогараже Гленна Маунгера.
Вошла женщина и, тяжело дыша, направилась прямиком к кулеру с водой. Ее атлетическое тело было упаковано в блестящий черно-желтый спандекс. Обтягивающий грудь топ был покрыт спонсорскими логотипами. На шортах было написано: «Трек». На ней был аэродинамический шлем и очки от солнца. Круглые ботинки для велосипеда были явно неудобны при ходьбе.
Она выпила шесть чашечек у кулера и наконец повернулась к Саре:
— Прошу прощения. У меня обезвоживание.
— О! — Сара растерялась. — Ненавижу это ощущение.
— Брайди Шафтер, — сказала женщина, снимая шлем и очки. Под ними обнаружились копна черных волос и лицо фотомодели. — Вы Сара Мун.
Сара скрыла свое удивление. Она ожидала, что Брайди больше изменится со времен окончания школы.
— Это так.
— Я тренируюсь к триатлону, так что у меня сейчас почти сумасшедший график. — Она открыла дверь, на которой было написано: «Бернадетт Бонни Шафтер, адвокат».
Сара вошла в кабинет.
— Дайте мне две минуты, — сказала Брайди.
— Пусть будет пять, — ответила Сара.
— Вы просто милашка. — Она скрылась за боковой дверью.
Сара услышала звук льющейся воды.
Вид Брайди в ее спортивном костюме не слишком соответствовал профессии адвоката, зато офис выглядел безупречно: дипломы в рамках и сертификаты должны были внушать уверенность клиенту в том, что он сделал правильный выбор. Брайди получила степень бакалавра в USC, а диплом юриста — в штате Сан-Диего. У нее было бесчисленное количество наград и золотые тисненые грамоты из обеих школ. Она была членом Ассоциации адвокатов штата Калифорния.
Темные полки являли собой стену ее славы. Похоже, Брайди вращалась в самых высших кругах. Там были ее фотографии с губернатором и Дайаной Фейнштейн, Лансом Армстронгом и Брэнди Кастэйном. Там был снимок Брайди с Фрэнсисом Фордом Копполой на фоне его винного завода и еще одна с Робином Уильямсом — прибрежное шоссе виднелось на заднем фоне.
Фотографии в рамках были расположены и на большом дубовом столе рядом с более личными снимками. Там были изображения Цветочной фермы Боннеров, которая, как помнила Сара, была основана родителями Брайди. На другом фото Брайди стояла рядом с мужем, Эллисоном Шафтером, который, как сообщил отец Сары, был пилотом национальных авиалиний.
Там также была фотография брата Брайди, Уилла. И Сара подумала, что или это старое фото, или он мало изменился. И тут же в голове Сары голос Ширил спросил: «С чего тебе меняться, если ты и так само совершенство?»
Из всех учащихся старших классов лучше всех она помнила Уилла Боннера. И в этом была ирония, потому что он вряд ли помнил ее имя. Ее удивило, что фотография в рамке пробудила воспоминания, о которых она и не подозревала.
Стоя здесь, в незнакомом кабинете, где старинный сосновый пол скрипел у нее под ногами, она изумлялась, что старые сожаления всплыли откуда-то из глубин ее души на поверхность. Ее жизнь с Джеком навела глянец на ее прошлое. Может быть, поэтому она и вышла за него замуж. Он увел ее от людей, от этих людей.
Теперь, когда его больше нет рядом, ничто больше не стоит между ней и ее старыми воспоминаниями. И она упала в прошлое, как Алиса в кроличью нору.
С враждебностью она посмотрела на фотографию Уилла Боннера. Он ухмылялся ей в ответ. Он был в том же классе, что и Сара, но он был не таким, как она, — великолепный парень из старших классов — отличный атлет, благословленный всеамериканской привлекательностью. Его черные волосы и вечно подмигивающие глаза заставляли ее слабнуть в коленках, когда он смотрел на нее. Но вряд ли он в самом деле смотрел на нее. Сара боролась со своими комплексами неудачницы единственным доступным ей способом. В подпольной книге комиксов, которую она печатала в школе на старой ротационной машине в подвале, она рисовала Уилла Боннера в качестве пустого, бестолкового, накачанного стероидами мальчишки. Он, вероятно, не замечал ее горьких стараний, но это заставляло ее чувствовать себя… не то чтобы лучше… но во всяком случае не чувствовать себя жертвой.
Нет сомнения, что он и не подозревал, что она сидела прямо перед ним на уроках английского все четыре года или что она делала с него скетч за скетчем, оправдываясь перед собой необходимостью практики для подпольных комиксов. Боннер обращался с ней как с предметом мебели.
Годы, прошедшие после школы, принесли во всяком случае одну большую перемену, думала Сара. На фото он держал на руках темноволосого ребенка, уткнувшегося лицом в его широкое плечо. Некоторые парни странно смотрятся с детьми, словно участники «Фактора страха». Другие, как Уилл Боннер, выглядят спокойно и естественно, уверенно.
В других обстоятельствах Сара, возможно, задала бы массу вопросов о своем школьном предмете страсти. Однако не теперь. Теперь она должна объяснить Брайди свою ситуацию и решить, что делать дальше.
С усилием отведя взгляд от фотографий, она заставила себя спокойно ждать. Шок оттого, что она рассталась с Джеком, еще не прошел, она была словно солдат с оторванной рукой, глядящий бессознательно в пустое пространство. Позже, думала она, придет боль. И это будет что-то, чего она никогда не испытывала раньше.
На стене висел список, как специальное меню в ресторане или список услуг в косметическом салоне, только там упоминались юридические вопросы, а не стрижки для волос — семейное право, иммиграция, завещания и дарственные, законы о стариках. Сару охватили мрачные предчувствия. Может ли она позволить себе адвоката? Она подозревала, что эти услуги не будут простыми. Или дешевыми.
Однако она не могла позволить, чтобы деньги — или их недостаток — стали у нее на пути. Она должна изменить свою жизнь. Начиная с этой минуты.
— Благодарю за ожидание. — Брайди вошла в кабинет. Она сменила свой блестящий велосипедный костюм на нечто более привычное — некрашеный хлопок, сабо, никакого макияжа и открытое выражение лица. На Брайди это выглядело совершенно естественно. Ей шел натуральный стиль, и она это знала.
Однако при виде ее, такой искренней и по-человечески доступной, Сару встревожила мысль о том, что стало с самой шикарной девушкой из школы. Не стала ли она слишком мягкой, тогда как Саре нужен жесткий юрист? Она нуждается в юристе, который защитит на процессе ее интересы.
— Нет проблем, — отвечала Сара. — Спасибо, что нашли время так быстро со мной увидеться.
— Я рада, что могу поработать с вами.
Ее прервал короткий звук интеркома.
— Прошу меня простить, миссис Шафтер, — сказала секретарша. — Но это срочно. Уэйн Боот из «Коастал Тимбер».
Сара двинулась было к двери, но Брайди махнула ей рукой, чтобы она вернулась, подняла трубку и сказала:
— Это на минутку. — И тут произошло перевоплощение. Брайди встала, отведя назад плечи. — Уэйн, я уже дала тебе ответ моего клиента. Если это твое последнее и окончательное предложение, нам лучше обратиться в суд. — Она сделала паузу, и злой голос что-то проговорил ей. — Я прекрасно понимаю, но я уверена, что ты понимаешь тоже. Мы здесь не в игры играем…
Сара видела, как мягкая, приветливая женщина в мгновение ока превратилась в жестокого профессионала и, возражая юристу из главной юридической компании, добилась своего, а затем спокойно положила трубку. Когда она снова обратила внимание на Сару, вновь была спокойна и невозмутима, словно никакого разговора по телефону и не было. Сара поняла, что нашла подходящего адвоката. Скромная девушка показала зубы.
Они пожали друг другу руку и уселись, Сара в удобный высокий стул, а Брайди за свой стол. Сара сделала глубокий вздох и взяла быка за рога:
— Я только что приехала из Чикаго. Я бросила мужа.
Брайди кивнула, выражение ее лица выражало мягкую симпатию.
— Мне очень жаль.
Сара не могла говорить. Брайди подвинула ей коробку салфеток, но Сара не обратила на нее внимания. Она крутила на пальце свое обручальное кольцо. Она должна была бы его снять, но оно было от Хэрри Уинстона, три карата, и она не могла придумать надежного места, куда бы его спрятать.
— Это случилось недавно? — спросила Брайди.
Сара кивнула:
— В прошлую пятницу. — Часы в автомобиле показывали 17.13, когда она мчалась из конюшен Шамрок-Даунс, от Джека и Мими Лайтфут и от всего, во что она верила. Сколько женщин пережили ту ужасную минуту, когда их брак развалился на части?
— Вы в безопасности? — спросила ее Брайди.
— Простите?
— Я должна знать, что вы в безопасности. У вас были инциденты домашнего насилия?
— О! — Сара оперлась на спинку стула. — О боже, нет. Ничего подобного. — Это правда, она чувствовала себя так, словно ее изнасиловали, но это не было то, о чем можно сообщить в полицию. — Он был мне неверен.
Брайди посмотрела на нее пристально:
— Тогда вам нужно пройти тесты.
Сара тупо смотрела на нее, не веря своим ушам. Тесты. Затем до нее дошло. Тесты на венерические болезни, на СПИД. Сукин сын.
— А, да, конечно. Вы правы.
Холодный шар страха сформировался в ее кишках. Осознание того, что он подвергал ее физической опасности, добавило свежего ужаса предательству.
— Простите. До этой минуты мне это не приходило в голову. Я все еще не могу поверить, что Джек сделал это.
— Джек. — Брайди открыла ноутбук на своем столе. — Я собираюсь сделать кое-какие заметки, если вы не возражаете.
— Конечно. Это все для меня так ново.
— Нужно время. Итак, официальное имя вашего мужа?..
— Джон Джеймс Дэйли, — сообщила Сара. — Я оставила после свадьбы девичью фамилию.
— И это было…
— Мы поженились пять лет назад, в конце июня 2003-го. Я встретилась с ним в Университете Чикаго, и мы поженились сразу по окончании учебы.
Брайди кивнула:
— «Бэй беакон» дала прекрасную фотографию и маленькую статью об этом.
Сара удивилась, что Брайди заметила фотографию и запомнила это, но, может быть, это было из-за того, что жизнь в маленьком городке была скудна на события. Местная газета, которая выходила два раза в неделю, всегда рассказывала о мелких происшествиях — свадьбах и рождениях, о погоде, дорожных работах и школьных спортивных соревнованиях. Когда она была старшеклассницей, Сара делала кое-какие карикатуры для «Бэй беакон», но редактор считал их слишком нервными и противоречивыми. По иронии судьбы ее рисунки вызывали веселье у издателей в большом городе, их наперебой расхватывали магазины и газеты, видя в них неиспорченность жителей национального морского берега.
— Я не видела статьи, — ответила Сара. — Мы живем… я хочу сказать — я жила в Чикаго. — Она покрутила обручальное кольцо на пальце. — Я бы хотела, чтобы мы приезжали чаще, но Джеку никогда не нравилось приезжать сюда, и время шло. Я должна была настаивать. Боже, я чувствую себя такой неудачницей.
— Давайте договоримся об одной вещи. — Брайди сложила руки на столе.
— Что такое?
— Вы не должны оправдываться передо мной. Я здесь не для того, чтобы судить вас или что-то вроде этого. Я не собираюсь критиковать ваш выбор, оскорблять вас или сообщать детали вашей интимной жизни посторонним людям.
Лицо Сары вспыхнуло от стыда, потому что она поняла, на что намекает Брайди. Когда Брайди училась в старших классах, ей уменьшили грудь, Это не было тайной, с номером «Д» она больше не могла ходить без бюстгальтера. Сара нарисовала это в своих подпольных комиксах. Почему бы не повеселиться над самой крутой девушкой в школе? Теперь Сара сжала руки на коленях.
— Я сожалею о школьных комиксах.
— Не стоит. Я полагала, что они забавные.
— В самом деле?
— Да, что-то вроде этого. Возвращаясь в прошлое, я вообще любила все, что рассказывало обо мне. Я была ужасной в школе, с сиськами или без них. Честно говоря, мне нравилось внимание, которое уделялось мне в комиксах. Это было давным-давно, Сара. Давайте надеяться, что мы обе изменились.
— Я все еще рисую, — призналась Сара. — Но теперь я черпаю вдохновение в собственной жизни, а не в жизни других людей.
— Это хорошо. — Брайди покачала головой. — Некоторые люди проводят всю жизнь в сожалениях из-за того, что было с ними в школьные годы. Я всегда гадала почему. Старшие классы — это всего четыре года. Четыре плохих года жизни, которые могут отравить целый век. Почему люди так сосредоточены на этих недолгих годах?
— Хороший вопрос, — спокойно ответила Сара.
Брайди вытащила лист из принтера на возвышении за столом.
— Это наше соглашение. Я хочу, чтобы вы внимательно прочитали его и дали знать, если у вас возникнут какие-то вопросы.
Лист был покрыт сплошь юридическими терминами, и у Сары сжалось сердце. Последнее, что ей хотелось делать, — это продираться через все это. Но теперь она была самостоятельна, и ей следовало позаботиться о себе. Она изучила первый параграф, и у нее в глазах зарябило.
— У вас нет варианта «Ридерз дайджест» для всего этого?
— Это все очень просто. Читайте столько времени, сколько вам понадобится. — Она подождала, пока Сара прочтет документ, к которому у нее не возникло никаких вопросов, не считая того, что все это дело будет стоить ей кучу денег. Она подписала соглашение и поставила внизу дату.
— Готово, — сказала она.
— Тогда начнем. Не возражаете, если я запишу это интервью?
— Думаю, что нет. А о чем мы будем говорить?
— Мне нужна вся история в подробностях. Все, с самого начала.
Сара взглянула на старомодные часы на стене:
— У вас еще назначены на сегодня встречи?
— У меня столько времени, сколько нам понадобится.
— Он в Чикаго, — сказала она. — Могу ли я остаться здесь и развестись с ним, если он в Чикаго?
— Да.
Развестись с ним. Она в первый раз на самом деле произнесла это вслух. Слова срывались с ее губ, хотя она их не понимала. Это звучало как фраза на иностранном языке. Она произносила слова, словно странные конструкции. Развестись с ним.
Развестись.
— Да, — повторила она. — Я хочу развода. — И тут она почувствовала себя больной. — Это звучит так, как будто я хочу сама себя выпотрошить. Вот как я себя чувствую.
— Мне очень жаль, — сказала Брайди. — Это никогда не бывает легко. Но одно я могу сказать вам: даже если утрата причиняет боль, она также создает новое пространство вашей жизни, новые возможности.
Сара сосредоточила взгляд на окне, где мимо проплывали воды бухты Томалес.
— Я никогда не собиралась оставаться в Чикаго, — продолжила она. — Никогда не могла привыкнуть к его ужасной погоде. После окончания университета я собиралась жить в Сан-Франциско или Лос-Анджелесе, работать для газет, пытаясь одновременно издавать комиксы.
А потом я встретила Джека. — Она сглотнула и сделала глубокий вдох. — Вся его семья занимается строительством. Он получил контракт у университета построить новое крыло для коммерческо-художественной студии, я была в студенческом совете и должна была найти подходящего дизайнера.
Она почувствовала, как улыбка тронула ее губы, но совсем легкая.
— Студенты набросали ему самых сумасшедших идей, и Джек рассказал нам, почему эти планы не сработают. Я нарисовала серию сатирических карикатур для студенческой газеты об этой ситуации. Когда Джек их увидел, я думала, он разъярится. Вместо этого он пригласил меня на свидание.
Она прикрыла глаза, желая, чтобы воспоминания не были такими болезненными. Но боже, он был очарователен. Симпатичный, и забавный, и добрый. Она обожала его с самого начала. Частенько она гадала, что он в ней нашел, но не осмеливалась спросить. Может быть, ей следовало спросить. Она открыла глаза и уставилась на свои сплетенные пальцы.
— Семья приняла меня с распростертыми объятиями. Они обращались со мной как со своей новой дочерью. — Она все еще помнила чувство удивления от исторического здания в тенистом окружении, где семья Джека жила много поколений. — Вы должны понять, для меня это было огромной удачей. После того как умерла мама, мой отец, брат и я остались совсем одни. Было так хорошо снова очутиться в настоящей семье. Джек вырос в одном месте и имел друзей еще с детского сада. Так что я просто… шагнула в уже готовый мир. Казалось, это не составляет никакого труда. Я полагаю, что с самого начала была влюблена в него и на третьем же свидании изменила свои планы на будущее.
Теперь, когда она могла оглянуться назад, она видела, что влюбленность для нее была формой выживания. Она потеряла мать и дрейфовала в открытое море. Джек — и все, что за ним стояло, — было твердой стеной, к которой можно было прислониться, нечто, во что она могла вцепиться изо всех сил и оказаться в безопасности.
Где-то в отдалении прозвучала сирена — хриплый голос заводимого мотора пожарной машины. Рот Сары пересох. Она встала, подошла к кулеру и налила себе две чашки воды. Вернувшись обратно к Брайди, она на мгновение потеряла ориентацию, присела и отхлебнула воды.
— Плакать — совершенно нормально, — сказала Брайди.
Сара представила себя снова плывущей в открытое море, словно Алиса в Стране чудес, тонущая в собственных слезах.
— Я не хочу плакать.
— Вы будете.
Сара глубоко вздохнула и отхлебнула еще воды. Ей не хотелось плакать, хотя чувство утраты было сильным. Она осознала, что потеряла гораздо больше, нежели просто мужа. Свою готовую семью и друзей. Свой дом и свои вещи. Свою собственную идентификацию в качестве жены Джека.
— Мы поженились в Чикаго, — сообщила она Брайди. Свадьба была немножко кривобокой, друзья жениха превосходили друзей невесты в пропорции десять к одному, но Сара не беспокоилась. Люди обожали Джека, и она этим гордилась. Она считала, что ей повезло, что она нашла готовую группу друзей и полную теплоты семью. «Никаких больших сборищ, — сказала она ему с благодарной улыбкой. — Мы отправляемся в медовый месяц на Гавайи». — Мне никогда не нравились Гавайи, но Джек думал, что нравятся.
Итак, она не видела правды. Она едва начала понимать, как обстоят дела, сейчас, но во всяком случае начала понимать. С того момента, как она встретила Джека, она была планетой, вращающейся вокруг его солнца, отражением его света, но у нее ничего не было своего. Ее желания и нужды определялись его желаниями и нуждами, и ей казалось, что это превосходно. Они жили в этом мире, делали то, что он хочет, и стали парой согласно его, а не ее взглядам.
Иногда она выступала с предложениями: что, если вместо Гавайев поехать на остров Макина? Или в Шато-Фонтенс в Квебеке? Он обнимал ее и говорил: «Да, точно. Это Гавайи, детка. Коуабунга». И так это продолжалось. Она обнаружила, что слушает музыку кантри, которая ее раздражала, и учится не засыпать после игры «Уайт-бокс».
— И дело в том, — сказала она Брайди, — что я была счастлива. Я любила нашу совместную жизнь. Что, наверное, просто сумасшествие, потому что ничего такого в жизни я бы сама не выбрала.
— Это была ваша жизнь, — напомнила ей Брайди. — Тот факт, что она вам нравилась, — это благословение. Сколько людей день за днем живут жизнью, которую ненавидят?
Сара резко посмотрела на нее. Она заподозрила, что риторический вопрос был вовсе не риторическим и относится к самой Брайди.
— Так что большая ирония заключается в том, что случилось после, — сказала Сара. — После сказочной свадьбы и медового месяца, который был просто как мечта, он захотел иметь настоящую семью. На этот раз я встала в позу. Я настаивала на том, чтобы подождать год-два, — в конце концов, я планировала сфокусироваться на своей карьере, так что я боролась за то, чтобы некоторое время контролировать рождаемость.
— Это двадцать первый век, — напомнила ей Брайди. — Я не думаю, что кто-то станет поднимать брови при мысли об этом.
— Дело не во времени. Я думаю, что это единственное решение в нашем браке, которым я по-настоящему обязана себе. Этот выбор принадлежал мне, и мне одной.
— Кто говорит, что в этом есть ирония?
— Это решение едва не убило Джека.
